«Полночь, редкие трамваи…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

И снова осень золотая,

И снова радуемся ей,

И на душе легко, как в мае,

А воздух чище и светлей.

Придёт? Надолго ли? Не знали,

Но половину сентября,

Холодных и дождливых ждали,

И оказалось, что не зря.

Был тёплым май, нежарким лето,

Сколько ещё погожих дней

Скупая годовая смета

Отпустит нам? И сколько в ней

Ещё их будет: лучезарных,

Одетых в золото и медь,

Не рядовых, не календарных,

Достойных, чтобы их воспеть.

***

Как чуден ранним утром лес,

Не верьте тем, кто утверждает

И убеждает, что чудес

На этом свете не бывает.

Не верьте вставшим на пути

Прагматикам и пессимистам,

Достаточно в него войти

И в этом сразу убедиться.

Или взглянуть на облака,

Их жёлто-розовые перья,

Чтобы уже наверняка

И окончательно поверить,

Что всех их не пересчитать,

И выйдя из оцепененья,

Понять, где следует искать

Источник сил и вдохновенья.

***

Осень пришла незамеченной,

Воздух прозрачен и чист,

Медленно кружит навстречу мне

Временем сорванный лист.

Кружится жёлтый и сморщенный,

Вял, равнодушен и стар,

Ветром осенним заброшенный

На городской тротуар.

Кружатся листья за листьями,

Светят холодным огнём,

С вами хотелось бы слиться мне

И позабыть обо всём.

Сколько вас падает тучами,

Дети печальной поры,

Люди сгребают вас кучами

И зажигают костры.

***

Под скрип несмазанных петель,

Под плач фрамуг уходит осень,

И вот уж первая метель

Сугробы первые наносит.

Она, порошею метя,

Гуляя по ночным кварталам,

Как мать любимое дитя,

Укрыла город покрывалом.

Как целомудренно он чист

В опрятном, новеньком наряде,

Словно прозрачный белый лист

Из неисписанной тетради.

Зимняя ночь в Москве

Тихо-тихо, пусто-пусто,

Нарушая тишину,

Только снег упрямым хрустом

Не дает домам заснуть.

Полночь, редкие трамваи

Потихоньку в парк бредут,

И зима совсем не злая,

И мороз совсем не крут.

И уже совсем не страшно,

Что ещё не так давно

Угнетало, всё прекрасно,

Словно в сказке и кино.

Всё кругом спокойно очень,

Не понять и не объять,

Только сердце что-то хочет

И не может рассказать.

***

У нас идут две знаковых,

Две культовых премьеры:

«Дни Турбиных» Булгакова

И «Дон Жуан» Мольера.

Вы тут же меня спросите,

Кто будет, как ни странно,

Играть не Лариосика,

А только дон Жуана.

Бинокли на колёсиках

Направят ваши дамы

Все мимо Лариосика,

Все сплошь на дон Жуана.

Хотя на жизни просеке

Встречали постоянно

Ранимость Лариосика,

Коварство дон Жуана.

И будут, морща носики,

Оплакивать жеманно

Не муки Лариосика,

А гибель дон Жуана.

Деля всех снизу доверху

Мужчин лишь на два вида:

Кузенов из Житомира

И донов из Мадрида.

Три сестры

Спешим в театр, чтоб опять

Жить ожиданием спектакля

И вместе сопереживать

Увиденному там, не так ли?

Смотреть, не отрывая глаз,

На сцену, сдерживая слёзы

И откликаться, каждый раз,

На шутки, реплики, курьёзы.

На сцене часто всё не так,

Как мы привыкли в жизни, нравы

Другие. Три сестры никак

В Москву не соберутся, право,

Что проще, взять, купить билет,

Всем сесть в вагон второго класса,

И скоро вы в Москве, ан нет,

Уехать сёстрам не удастся.

Театр мир, где свой сюжет,

Свои законы и порядки,

Свободы выбора здесь нет,

Минуты счастья очень кратки.

Финал, уходит гарнизон,

Но надо, надо жить и дальше.

Театр целый мир, и он

Не терпит пошлости и фальши.

Из личной жизни Гайдна

Теперь это уже не тайна,

А факт из личной жизни Гайдна,

Что композитор неслучайно

Своей жены боялся, жуть.

Сварливая необычайно,

К тому ж, отнюдь не музыкальна,

Могла супруга в ноты Гайдна,

Порой, селёдку завернуть.

Делил супружеское ложе

Гайдн с ней всю жизнь, и так, похоже,

Был, безвозвратно, уничтожен

Ряд Гайдном созданных вещей.

Зато обласкан и ухожен

Был, что немаловажно тоже,

А без жены, очень быть может,

Не создал ничего б, вообще.

***

В тот миг, когда тебя не станет

Из окон не исчезнет вид,

Не скроется заря в тумане,

На ветке лист не задрожит.

Не ниспадёт, вдруг, мгла над садом,

Почти нигде не смолкнет смех,

И, как обычно, где-то рядом

Родится новый человек.

А как же я, ты робко скажешь,

Так и останусь где-то вне

Всего живущего, и даже

Никто не вспомнит обо мне?

В потоке жизни бесконечном,

В сплошном калейдоскопе дней,

Всё до обиды быстротечно

И от того ещё ценней.

***

Мы приходим и уходим, оставляя

Неуверенный, едва заметный след,

Что-то ищем, что-то постигаем

Сотни, очень много сотен лет.

Наши мысли, иногда, глубоки,

Наши чувства искренни, порой,

И добры мы чаще, чем жестоки,

И сильны своею добротой.

И пускай история забудет

И наш труд, и наши имена,

Самым вечным памятником будет

Наших дней и дел она сама.

Мы свой путь сквозь строй десятилетий

От начала до конца прошли,

И пускай наш след едва заметен,

Мы другой оставить не могли.

***

Уйдут года, уйдём и мы,

Уйдут о нас воспоминанья,

И самые великие умы

Споткнутся на вопросе мирозданья.

Природа, Ты одна права,

Правей учёных и поэтов,

Правее внуков наших пра-пра-пра-пра-пра

И на Земле и на других планетах.

И всё-таки весь мир, а вместе с ним и я,

С Тобой борясь, идём к Тебе навстречу,

Как к морю капелька весеннего ручья,

Как вектор устремлённый в бесконечность.

***

Нас все не понимают, но страшней

Для нас всего непониманье близких

И очень дорогих нам всем людей,

Судьбою занесённых в эти списки.

Нас всех не понимают, но не всем

Даётся в жизни это наказанье,

Почувствовать холодность, а затем

Их полное во всём непониманье.

***

Не знаю правоты ничьей,

Но вижу бесполезность споров,

Несостоятельность речей

И беспредметность разговоров.

Любым речам, от сих до сих,

Рукоплескать не стану стоя,

Ведь даже лучшие из них,

Увы, недорогого стоят.

***

Москва всё больше – скопище людей

В одном, отдельном, небольшом пространстве

Безумию сродни, но всё сильней,

С каким-то непонятным постоянством

Мы рвёмся в мегаполисы, всё здесь,

Почти на удивленье бестолково,

Богатство, бедность, нищета и спесь,

Одно неотделимо от другого.

Ты как осиный улей, не понять,

Москва, твои ходы и лабиринты,

Людей ты заставляешь проявлять

Все низменные чувства и инстинкты.

На сотни вёрст в длину и ширину

Раскинулась страна, но люди, точно

В затмении, стремятся лишь в одну,

Одну и ту же маленькую точку:

В Москву, и этот пагубный процесс

Затронул очень многих, и не диво,

Что каждый, кто стремится, ждёт чудес

И в предвкушенье призрачной наживы.

Собянинград

Москвич в четвёртом поколенье,

Не сноб и не аристократ,

Из дома выйдя к удивленью

Попал уже в Собянинград.

Вместо деревьев – пальмы в кадках,

Сразу за домом стройплощадка,

Всё небо закрывает смог,

И доллар – воздуха глоток.

Откуда эти ветры дуют, не знаю,

Но уже твердят,

Что скоро переименуют

СобянинГрад в СобянинАд

Мы снова повторяем

Мы снова повторяем: «Ну и ну»,

И, вспоминая, горько сожалеем:

«Разрушили великую страну,

А получили то, что мы имеем».

Как слаб, порой, бывает человек,

Позволив обмануть себя словами

О сладкой жизни средь молочных рек

С кисельными, как в сказке, берегами.

Но ничего хорошего не жди

От тех, кто преисполнен оптимизма,

Вернув нам философию вражды

И ввергнув в эру лжи и эгоизма.

Реформы не завершены,

Хоть их проводят полным ходом

Уже немало лет, а мы

Живём всё хуже, год от года.

От реформаторских потуг,

Как от чумы, нигде не скрыться

Мильонам стариков, старух,

Страдают школы и больницы.

Как это в нашем духе, взять

Под козырёк без колебанья,

Сломать и вновь воссоздавать

Разрушенное до основанья.

Нас мучит страх, нас зависть гложет,

Внутри же мрак и пустота,

По всей стране одно и то же:

Богатство, рядом нищета.

Вместо обещанного рая

Идём прямой дорогой в ад,

Воруя, грабя, промышляя,

Обманывая всех подряд.

Налево глянешь ли, направо,

Везде жестокость и расчёт,

Такие времена и нравы,

Страшнее не было ещё.

Ищут пожарные, ищет милиция,

Ищут чиновники в нашей столице,

Ищут давно, уже лет двадцать пять,

Что бы и где можно было украсть.

Строят препоны и просят «откаты»,

Ловят водителей крепко «поддатых»,

Ну а пожарник, тот просто берёт

Там, где завален пожарный весь ход.

Нарисовал я картину такую,

Но не подумайте, будто воруют

Все поголовно, из года в год,

Есть и такие, кто «честно» живёт.

Тот, кто имеет и деньги и власть,

Те, кому больше не надо и красть,

Те, кто сегодня диктуют закон,

Кто разработал систему «Платон».

Всё у вас есть, господа-олигархи,

Вилы и яхты, дворцы, иномарки,

Банки, заводы, партийный билет,

Всё у вас есть, только совести нет.

***

Совет старейшин, всем тревожно,

Каждый давно уже смекнул,

Разрушено, что только можно,

Пора кричать всем караул.

Но самый главный был спокоен,

Сказав соратникам своим:

«Не беспокойтесь, восстановим

Промышленность, воссоздадим.

Как в годы пятилеток первых,

Поднимем из руин страну,

Отстроим фабрики и фермы,

Освоим, снова, целину».

Засомневались аксакалы,

Волнуются, легко сказать

Построить, а ни чем попало,

Как все привыкли, торговать.

Ведь это же работать нужно,

Но главный твёрд был: «Ну и что ж,

Возьмёмся все за дело дружно,

Мобилизуем молодёжь,

Что на Валдайских семинарах

И в молодёжных лагерях

Кормили и поили даром,

Пускай покажут, что не зря».

«Выпускники Валдайской школы,

Конечно, на язык остры,

Любят комичные «приколы»

И «пионерские» костры,

Но это дети новой эры,

Буквально все до одного,

Им, кроме собственной карьеры,

Не интересно ничего».

«А где же наши инженеры?

Технический потенциал?

Где агрономы, землемеры?

Поднять их, объявить аврал!

Собрать в ударные бригады,

Закрыть сложившуюся брешь!»

Сказали аксакалы: «Рады,

Да нет их больше, хоть нас режь.

Зато есть армия юристов,

Есть масса брокеров у нас,

Полно дизайнеров, стилистов...»

«Да на хрена они сейчас!!!» –

Воскликнул самый главный гневно –

«Вы мне ответьте, на хрена???

И чем, скажите, ежедневно

У вас вся занята страна?»

«Как чем, торгует, покупает,

Вновь продаёт, само собой,

Уже дороже, промышляет,

Чтоб выжить, разной ерундой».

«Ну а реформы наши что же?

Пятнадцать лет о них твердят.

Затормозились, или, может,

Не дали нужный результат?»

«Реформы проводились ради

Иллюзии самих реформ,

И, чтоб остались не в накладе

Творцы новаторских платформ».

«А что министры наши, кстати,

Премьер где? Слышно что о нём?»

«Распоряжений ждут, позвать их?»

«Понадобятся, позовём». –

Сказал тут неопределённо

Начальник главный, в первый раз

Подумав: «Пятая колонна»

Это, наверное, сейчас,

Кто за чужой стоять спиною

И ни за что не отвечать

Давно привык». И стал страною

В «ручном режиме» управлять.

О капитализме, социализме и пивном ларьке

Кому-то, может, невдомёк

Покажется, мол, что за диво,

Стоял на улице ларёк,

В котором продавали пиво.

Простой ларёк, где круглый год,

И справа от ларька и слева,

Пил пиво городской народ,

Зимою пиво с подогревом.

И наблюдалась каждый раз

Одна и та же здесь картина,

Пил пиво не отдельный класс,

А всенародная община

Рабочих, разных мастеров,

Студентов, служащих, таксистов,

Вплоть до научных докторов

И драматических артистов.

Весь этот разношёрстный люд

Был обходителен и дружен,

Хоть понимал, что гадость пьют,

И часто не хватало кружек.

Тут кто-то может мне сказать,

Заканчивай, брат, эту тему,

К чему пивную прославлять

И, вместе с нею, соцсистему.

Ты эту пропаганду брось,

Нет от неё давно уж толку,

Капитализм – это всерьёз,

Как говорится, и надолго.

Слезай с любимого конька,

К чему напрасно душу ранить

Из-за какого-то ларька,

У нас послаще будет пряник.

Сегодня множество у нас

Различных пряников-соблазнов,

Их получить имеет шанс,

И не один, а много шансов,

Любой поверивший болван,

Необходимо лишь терпенье....

Капитализм – это обман,

И он надолго, к сожаленью.

Они прошли

Они прошли, напрасно сжал кулак

У галереи одинокий Тельман,

Они везде, и даже Бог никак,

Отчаявшись, не метит этой шельмы.

Они прошли, без лишней суеты

Забрав себе всю власть, не дав им боя

Москва сдалась, и вот уж, как кроты,

Они по всей Москве чего-то роют.

Все деньги отмывают для себя,

Чего-то несусветное возводят,

И всюду, где возможно и нельзя,

Реформы бесконечные проводят.

Они пришли, следы от их шагов

Уже везде, повсюду их капканы,

И им не жаль больных и стариков,

А главное, набить себе карманы.

Они прошли. Метро «Аэропорт».

Крупицы снега падают без звука.

И только Тельман говорит: «Рот фронт!»

В локте сгибая поднятую руку.

***

Обрывки фраз, волнений, грёз

Уходят в прошлое всё дальше,

И впору задавать вопрос,

А был ли, в самом деле, мальчик,

Что всех любил и всех жалел,

Ходил в кружки, читал запоем,

А, когда вырастет, хотел

Стать положительным героем.

И был ли юноша, весьма

Доверчивый и непрактичный,

Хоть и сдававший сопромат

И «начерталку» на «отлично».

Зато был зрелый муж, вполне,

Хотя и повидавший много,

Поверивший, как все в стране,

Неадекватным демагогам.

Их зажигательным речам,

Став, сам того не понимая,

К шестидесяти двум годам

Заложником у негодяев.

***

Мы повторяем, каждый раз,

Свой путь, всё тот же, след за следом.

Нам прошлый опыт не указ,

Нам голос разума неведом.

Умом нас, точно, не понять,

После любой резни и травли,

Готовы снова наступать

На те же, что и раньше, грабли.

Нас жизнь не учит ничему,

Ни мор, ни голод, ни холера,

Мы привыкаем ко всему,

Нам неизвестно чувство меры

Ни в глупости, ни во вранье,

Ни в их масштабах и размахах,

Грозящих каждый раз стране

Очередным всеобщим крахом.

На базе «СПО ЩИТ» в 2011 г. возникло ООО «ЩИТ» – предприятие, производящее мягкие пенообразователи высокого качества для пожаротушения. Компания располагает не только собственным производством, но и маркетинговой базой, а также исследовательской структурой. Поэтому все вопросы, начиная от разработки продукции и кончая её серийным производством и доставкой покупателю, компания осуществляет сама.