На что я способен ради Бога

 

Блёклый октябрь канувшего теперь в прошлое года застал меня однажды в электричке на одном из пригородных направлений под Петербургом. Этот участок железнодорожного пути востребован, потому вагоны не пустуют в течение всего дня и оказываются переполненными людьми и их оживлёнными разговорами в часы-пик. Через всё это вагонное просторечье проносятся под руку с поклажей дачники и частые и неотвязные, как навязчивая идея, торговцы. Кроме этих неизбежных людей, персонажей нашей действительности, вдоль скамеек и кресел вагона изредка проходила музыка то в лице парня, распевающего свои рэперские куплеты под гитару, то в лице кавказского молодца, прекрасно, кстати, исполнявшего на гармошке и французские песенки знаменитых шансонье, и родное для русского уха «Прощание славянки». В тот октябрьский день в вагон зашли два хромых инвалида с гармонью. Отвратительно гнусаво они исполняли плаксивую до пошлости песенку о невыносимой лёгкости бытия, в котором «поймёт тебя одна лишь только мама». Номер был отвратителен, но уважение к чужому страданию и болезни, симпатия к человеческому преодолению, заставила меня опустить руку в карман и достать ладонь из него уже с мелочью. Ребята завершали своё обращение к пассажирам словами «ради Бога». Я протянул мелочь со словами: «Ради Бога многое можно сделать. Я пока способен только на это». Кажется, музыканты не были готовы слушать мою речь и быстро пошли за другими деньгами. А вот сидевшая рядом грузная женщина расчувствовалась и, сострадательно глянув на меня как на идиота, прослезилась. Она не поняла моего перформанса. Увы, пока ради Бога я способен только на такие представления и мелочь. Впрочем, и лепту в одной истории не забыли. Каждый вносит свой вклад в дело Божье на земле.

 

 

Старуха и рукопашный бой

 

Октябрь прошлого года в Петербурге был забрызган дождём, но стоило мне оказаться в вагоне поезда дальнего следования на костромской земле возле Галича, как стало видно всё, содеянное здесь этим месяцем: он запорошил осень снегом. Неглубоким, но всё же. Оказался я на малой родине для того, чтоб записать для петербургского центра речевых технологий современных костромичей. Собранный материал далее должны были обработать и изучить по нему местные диалекты. Дикторы были разными: студенты, завхозы, сотрудники администрации, санитар скорой помощи. Были среди них и два батюшки. Настоятели двух городских храмов. Очень приятные, интересные люди. Во время общения с одним из них в трапезной в двери протиснулась старушка с громким и бойким вопросом о том, идёт ли запись на занятия по рукопашному бою для мальчиков. Вид старухи был грозен, как будто она интересовалась рукопашным боем и хотела прикоснуться к прекрасному сама лично. Священник с некоторой брезгливостью, но вежливо, ответил отрицательно и дал понять, что он даму более не задерживает. Отвечая на вопросы анкеты, он честно сказал, что занятия спортом не всегда идут человеку на пользу. И тут пришла эта любительница спорта. Я понимаю эту брезгливость и разделяю, ибо «вселенский опыт говорит», что приёмами рукопашного боя внучек вряд ли будет отстаивать христовы ценности. Он будет устраивать жизнь вокруг себя: в классе, в школе, в городе. И обычно люди устраивают жизнь не по-божески, а по-людски. Ведь все мы люди, а значит, ничто человеческое нам не чуждо. И тут приёмы боя очень годятся. И до преступления заповеди «не убий» остаётся так мало. Сильными руками и ногами переступить через неё проще и легче. Вообще через многое переступить легче. И через многих: и через людей, и через Бога. И ведь все мы помним об этом с детского сада. Не так ли? А в храм лучше приходить за другим. И вслед за другими. Не за мастерами рукопашного боя. Как-то так...

 

 

Дети отреклись от Деда Мороза

 

А Вы помните, когда отреклись от Деда Мороза? Когда Вы бросили этого доброго дядьку среди других детей. Детей, которые больше верили в волшебника и сказку, в детские радости и чудеса, в само детство? Не было ли среди них тех, кто не одобрил Вашего предательства? Вашего отступничества от бороды из ваты и мешка с подарками? И зачем Вы говорили им, что подарки в мешок положила Ваша мама? Или их мамы? Короче, что этот дядя работает на старших? На взрослых серьёзных людей? Он обслуживает их. Его заказали на вечер развлекать чад. Зачем Вы так по-детски жестоко и настойчиво нарушали веру ребят в доброго и всесильного Деда с Мороза? Дайте им пощупать эту бороду, потрогать его посох и заглянуть в мешок. Ведь каждый ребёнок должен иметь право быть одураченным этим весёлым затейником и описаться от счастья, получив подарок из рук его. Наверно, взрослые тоже были недовольны Вашим плохим поведением: Вы посягнули на их уполномоченного мошенника. Не наказывали ли они Вас? «Прикуси язычок, малыш! Не мешай людям жить и радоваться жизни!» Детям положен Дед Мороз. А ещё детям положено всегда оставаться детьми и ни о чём не догадываться. Ни о чём из того, что для них придумали взрослые. Дети должны быть веселы, счастливы и благодарны. Иначе это уже и не дети вовсе, верно? Вот ведь как. Или там неправильные дети. Не как все. Взрослые таких не любят и сильно бывают ими разочарованы. А потому наказывают. Всё от боли и страдания, конечно.

И вот все мы выросли благодаря нашим замечательным родителям, но Дедов Морозов нам по-прежнему навязывают на разных уровнях. В эфире телевидения и радио. Люди, которые очень хотят быть среди сверстников старшими и установить для поколений свои правила. Для этих целей годятся разные Деды Морозы и Снегурочки. Главное, чтоб люди верить не перестали, верно? Куда ж мы без веры? Куда? Пусть и в Дедов Морозов...

 

 

Взрослая книга, что бы с нами ни случилось

 

Сборник стихов «Что бы ни случилось» петербургской поэтессы Марианны Соломко автор подарила мне ещё в декабре 2014 года, вскоре после выхода книги. В те зимние дни я сразу принялся вчитываться в новый труд знакомого мне прежде по своей первой книге стихов «Гуси летели на Север» поэта и прочёл 120 страниц замечательных поэтических текстов за один вечер. Книга не отпускала: стилистически единая, цельная литературная работа читалась с интересом и вниманием. Но время сказать о прочитанном в те дни пришло только сейчас: «большое видится на расстоянии», как утверждал Александр Сергеевич Грибоедов. С дистанции прошедшего с тех пор большой талант и умелое мастерство автора даже более очевидны.

В стихотворении «Русские художники» Марианны есть такие верные слова:

 

Нам мастера сказали красками –

То, перед чем бессильно слово.

 

А вот слово автора сборника бессильным никак не назовёшь. Нет, это не всемогущество, не лексическая необузданность, но способность большого слога, высокого, но не выспреннего, твёрдого, но не скудоумно косного, женственного, но не сопливо ноющего подростковыми переживаниями. Главное ощущение, остающееся об этой книге по прочтении, это её зрелость. Это взрослая книга. Очень. Несмотря на молодость автора, слог его сдержан и чист, без попыток эпатажного хамства или скабрезности, без заигрываний со сленгом или модным лексическим набором. И, что очень важно в этой зрелости, автор стоически подаёт свои переживания и трагедии личные, но сопереживает боли других людей: здесь и жалость к исчезнувшей в снегах былой Руси, и память о матерях, и доброта подающего хлеб герою романа на чужбине. И тут не поспоришь с этим панегириком Соломко:

 

У фамилии есть голос –

От земли до облаков.

 

Я не могу сказать, говорит ли Марианна уже во весь свой голос, согласно Маяковскому, или пока только пробует звонкость слога перед будущими репликами, брошенными в мир русской поэзии, но и сейчас этот голос способен держать громкую и высокую ноту лучших образцов отечественной словесности.

За каждым автором стоит его судьба. За Рубцовым видна его деревня, за Есениным – буйство разгульной весёлой юности, за Пушкиным – светлые лицейские мечты о свободе. Чувствуется, что за Марианной, за её словами, стоит очень многое: и консерватория, и музыка вообще, и культурные события, и поездки и путешествия, и прочитанная литература. И Киев, и Петербург, и русская деревня, где у поэта жили когда-то предки. И богатство лексики, её необычность и непривычность, выдают в авторе знатока мировой культуры, человека высокообразованного и многознающего. Кто-то заметил, что писатель должен очень много знать. И хотя касается это больше прозаиков, но и поэтам многия знания и многия печали никогда не бывают лишними – всё остаётся в стихах. В слове. А теперь и в книге. Во взрослой книге, как ни крути. Что бы с нами со всеми ни случилось…

 

 

Дети, которым не позволила игры война

 

В середине июля 2014 года работа вынудила меня оказаться на Меншиковском проспекте в Калининском районе Петербурга. В этих местах, ещё несколько десятилетий назад бывших окраинами города, памятников, музеев и прочих достопримечательностей мало: это не исторический центр города, где память о событиях прежних веков изваяна во множестве монументов и выстроена дворцами и просто красивыми зданиями, имеющими архитектурную ценность. Тем удивительней было наткнуться здесь, на пересечении Меншиковского проспекта с проспектом Непокорённых, совсем недалеко от Пискарёвского мемориального кладбища, на памятник «Детям войны». Конечно, я сохранил воспоминания об этой встрече в виде нескольких фотоснимков.

Позже в интернете я смог выяснить подробности своей встречи с прекрасным (а скульптурная композиция и вправду трогательна, масштабна, хороша). Оказалось, что памятник этот был открыт накануне Дня Победы в 2013 году. Создан он по инициативе Международной ассоциации общественных организаций блокадников города-героя Ленинграда. Автор проекта – скульптор и архитектор Владимир Шплет. Средства на проектирование, изготовление и установку памятника перечислил председатель Азербайджанской национально-культурной автономии Санкт-Петербурга Вагиф Мамишев.

Моя встреча с памятью о детях войны, с монументом, произошла, как я и говорил в начале этой заметки, в жаркий июльский день. Тепло и относительный покой мирной жизни окружали меня, как и любого, бывшего на улице в эту минуту. А этих застывших в изваянии детей, шедших в большую жизнь с игрушечным самолётом, ждали настоящие бомбы и снаряды, настоящая война и настоящая жестокость. Теперь они стояли, окружённые цветами, высаженными возле памятника. Но мы ещё помним и знаем, что тогда, 70 лет назад, их окружали не цветы. Увы. И не все смогли выйти из окружения горем и бедой. И вот перед этими детьми, которые никогда не станут старше нас, перед детьми, которым пришлось оставить игры, настигнутыми взрослой серьёзной трагедией, всё равно, чувствуешь себя виноватым. Возможно, потому, что мы и в свои годы всё ещё позволяем себе несерьёзные игры и ребячество. Ребячество, которое им не позволила война…

 

 

Кинотеатр, озвученный гением Шостаковича

 

27 декабря 1913 года в Петербурге на Невском проспекте напротив Аничкова дворца был открыт кинотеатр «Пикадилли», вмещавший 800 зрителей. Любителей нового и молодого тогда искусства синематографа в зале ждали с часу дня до одиннадцати вечера. По вместимости, а также убранству, внутренней отделке помещений кинотеатр превосходил многие зарубежные, в частности, французские, аналоги.

Новейшая проекционная аппаратура, удобные места для зрителей, большой экран, часто меняющийся репертуар, состоящий из новинок крепнущей российской кинематографии и зарубежных кинокартин, быстро сделали этот кинотеатр любимым местом посещения столичных зрителей накануне Первой мировой войны.

Здесь в эпоху «великого немого» работал тапёром Дмитрий Шостакович. Позднее здесь пела Клавдия Шульженко. Портреты обоих знаменитостей ныне украшают стены вестибюля кинотеатра наряду с выразительными и увлечёнными своей творческой работой лицами других актёров и артистов прежней советской эпохи.

И другой известный и совсем не советский человек писатель Владимир Набоков до эмиграции был частым зрителем кинотеатра «Пикадилли», о чём он писал в своём автобиографическом романе «Другие берега» (глава 11).

С конца 1929 года на страницах ленинградских газет появляются письма зрителей с предложением заменить «непонятное рабочему человеку» название «Пикадилли» на другое. И в 1932 году, по прошествии 19 лет со дня своего рождения, в дни празднования 15-й годовщины Октября, кинотеатр получает наименование «Аврора». В том же 1932 году в кинотеатре устанавливается аппаратура для демонстрации звуковых фильмов, и кинотеатр одним из первых становится звуковым.

В середине 20-х годов появились первые предложения по реконструкции внутренних помещений кинотеатра за счёт сноса примыкающих к «Авроре» сооружений, и в 1936 году по проекту архитектора Н.П. Шеломова начались работы по изменению облика «Авроры». И уже через год площадь кинотеатра была увеличена вдвое, выстроено фойе и концертный зал.

Ленинградцы убедились в том, что обновлённый кинотеатр не уступает «Пикадилли» ни по красоте, ни по оригинальности, ни по удобству. Особенно поражал концертный зал, напоминавший пантеон античных героев.

С первых дней войны кинотеатр «Аврора» показывает фильм «Семья Оппенгейм» (по роману Леона Фейхтвангера). Точно так же, как и другие фильмы на антифашистскую тему, выпущенные в 1938-1939 годах («Профессор Мамлок», «Болотные солдаты»).

Может показаться поразительным и трудно объяснимым, но даже в то тревожное время ленинградцы ходили в кино, и «Аврора» почти всегда заполнялась. Они не перестали ходить туда и с началом вражеской блокады. Сеансы порой приходилось прерывать на время воздушной тревоги или артобстрела. Зрителей переводили в бомбоубежище. Когда же по радио раздавалась команда «Отбой воздушной тревоги», зрители возвращались в зал, и прерванный сеанс продолжался. Даже в страшную блокадную зиму 1941-1942 годов «Аврора» продолжала работать. Лишь в январе 1942 года, когда прекратилась подача электричества, кинотеатр был закрыт, как оказалось ненадолго. С марта 1942 года «Аврора» снова открылась для зрителей полнометражным документальным фильмом «Разгром немецких войск под Москвой». Фильм шёл два месяца без перерыва. Год спустя Американская Киноакадемия присудит «Разгрому…» свой «Оскар» как лучшему полнометражному фильму.

По мере того, как мирная жизнь всё больше и больше заявляла о себе, а ужасы блокады отступали в прошлое, изменился и репертуар «Авроры». Можно сказать, что весь Голливуд 30-х – начала 40-х годов в послевоенное десятилетие прошёл в кинотеатре «Аврора».

В перестроечные годы с 1985 по 1990-е годы на экране кинотеатра «Аврора» демонстрируются пророческие фильмы: Эльдара Шенгелая «Голубые горы, или неправдоподобная история», «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, документальная лента Юриса Подниекса «Легко ли быть молодым», «Проверка на дорогах» Алексея Германа, снятая ещё в 1972 году.

В годы новой России «Аврора» оставалась долго чуть ли не единственным государственным кинотеатром, готовым представлять не только кассовые иностранные фильмы, но и не всегда востребованные картины отечественных режиссёров. И сейчас в память об этом достойнейшем поведении возле входа в зрительный зал кинотеатра по стенам развешаны фотографии с самыми любимыми зрителями актёрами, режиссёрами и другими, причастными к киноискусству.

Мне доводилось смотреть фильмы в «Авроре» не раз. Впервые я оказался в нём ещё в начале 2000-х. Тогда отмечалось 90-летие театра, по случаю коего несколько дней накануне Нового года шла ретроспектива фильмов Никиты Михалкова. Наша скромная компания в меру интеллигентных (тогда) студентов выбрала «Утомлённые солнцем». Фильму тогда было уже 10 лет, но настоящее искусство не считается со временем, как и время иногда не считается с ним. После я видел здесь и «Анну Каренину» Соловьёва, и экранизацию этого же толстовского романа с Кирой Найтли и Джудом Лоу, и «Мастера и Маргариту» Юрия Кары, и многие другие выходившие в разное время на экраны фильмы. И если к фильмам вопросы иногда оставались, что и неплохо, то к профессионально работающему персоналу практически не было нареканий. Кинотеатр «Аврора» по-прежнему великолепно подаёт зрителю работы киноиндустрии, обслуживая приходящих в лучших петербургских традициях. Будто бы помня о том, что иначе и быть не может в кинотеатре, озвученном когда-то музыкальным гением Дмитрия Шостаковича.

 

 

Автор и тексты не по росту

 

Искусство давно и хорошо знает авторов, переросших свои тексты. Часто творцы сами признаются в том, что стали старше, взрослей своих ранних текстов. Некоторые из них впоследствии даже начинают стесняться этих прежних работ, перестают исполнять их со сцены или читают и поют без охотки, нехотя. Так Александр Васильев из группы «Сплин» теперь редко исполняет на концертах один из главных своих музыкальных успехов – песню «Моё сердце». То самое, которое остановилось, но потом одумалось, «отдышалось немного и снова пошло». Судя по очевидным творческим удачам взрослеющего автора, сердце его с тех пор идёт в верном направлении.

Но бывают и обратные ситуации, зеркальные, когда автор оказывается меньше своих текстов, младше или просто мельче. Так Борис Гребенщиков в одном из виденных мной недавних интервью сказал, что только сейчас ему становится понятно, о чём же были написаны его ранние песни. Думаю, что у многих, записывающих себя, при прочтении своих ранних работ бывало ощущение, что текст оказался значительно умнее их тогдашних. Мудрее, глубже, тоньше. Вернее и даже честнее, в конце концов. Смелее. У меня такое впечатление складывалось не раз. Кто-то заметил об одном из знаменитых современных отечественных прозаиков, что он как писатель больше, чем как личность. Вот об этом втором случае и веду я речь эту смутную. Текст отделяется и отдаляется от автора его, и страшно, и неприятно в этом сложном душевном конфликте одно: когда тексты становятся автору не по росту. И особенно не когда они малеют (это естественный процесс), а когда малеет и мельчает для них сам автор. Это страшно. И трагично...

 

 

Парень, везущий Россию

 

Так получилось, что мне доводится изредка путешествовать от райцентра до деревни на рейсовом автобусе. Этот праздник, вопреки Хэмингуэю, не всегда с тобой: ходит общественный транспорт до села, о котором я сейчас пишу, не каждый день. Наверно, поэтому прибытие автобуса всегда ожидаемо с некоторым волнением: до города семьдесят километров как-никак. Обслуживает маршрут обычно один и тот же водитель, работающий на этом направлении не первый год. Пассажиры знают его по имени. Да и вообще многие знают его здесь: кажется, он сам родом из этих заброшенных ныне мест. Бывает, что доводится знаменитому водителю ремонтировать и чинить свой транспорт прямо в пути. Бойко он копается в двигателе своей не роскоши, а средства передвижения. А сидящие смотрят на происходящее спокойно и привычно, с верой в шофёра. Да и можно ли смотреть иначе на парня, столько лет везущего эту уходящую сельскую Россию в город? По краю и водитель. По Сеньке и шапка. По России и народ. Верно? А по-другому и не бывает. Пусть большие города и не очень ждут прибытия этой деревянной Руси...

 

 

Попов и прижившаяся музыка

 

Музей-квартира Александра Степановича Попова в Петербурге находится на улице его имени недалеко от станции метро «Петроградская» в здании, которое теперь стало одним из корпусов технического ВУЗа, коих в Северной столице немало. Мне довелось заглянуть к изобретателю радио закиданной яркими опавшими листьями осенью 2012 года. В тот сентябрьский день в музее, кроме меня, посетителей не было. Сотрудник совершенно бесплатно провёл для меня импровизированную экскурсию по комнатам квартиры, хранящей память о знаменитом учёном, создавшем очень много будущего для нас, знающих радио с рождения. Экспонаты музея замечательны, но и среди старинных телефонных аппаратов, верстаков и фотографий более всего меня поразил тогда стоявший в гостиной рояль: как-то не вязалась музыка, которую, оказалось, Александр Степанович очень любил, с привычным нам делением людей на физиков и лириков, с образом технаря. А между тем один из сыновей Попова даже связал свою молодую жизнь с искусством. И, возможно, прижившийся в гостиной дома его родителей рояль тоже сыграл в этом свою судьбоносную роль. Ведь, как заметил Фёдор Иванович Тютчев: «нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся...» А они отзываются: и слова, и люди, и вещи...

 

 

Владимир Ильич на пути к храму

Кострома – город для меня далёкий: мы с ней в жизни редко видимся. Иногда между встречами проходят годы. Вот и к октябрю прошлого года, когда я оказался  в командировке в столице нашего региона, я не был в ней четыре года. Не скажу, что встреча была долгожданной: мы не скучаем друг по другу. Но я узнал её, Кострому, на этот раз лучше, увидев невиданное прежде. К примеру, мне не доводилось раньше быть на набережной Волги и видеть беседку Островского. И хотя противоположный берег великой реки в этих местах сер и мрачен, сама водная ширь на фоне осени и неба была великолепна. Не был я прежде и у памятника Ленину. Между тем Ильич с постамента всё так же указывал кому-то верный путь. В сквере на месте, где будут возводить новый храм, был поставлен крест и оставлен на грешной земле закладной камень. Так получалось в одном из ракурсов, что далёкий от будущего храма (во всех смыслах) Ленин указывал как раз на него. И оставалось только догадываться, с осуждением ли он пеняет на грядущий новострой или указует на новый курс, осознав теперь, что нет смысла в путях, не ведущих к храму...

 

 

Об отказавшейся узбечке

 

Лето стояло рядом с работниками жаркое и влажное: дождь убегал от дневного зноя, но изредка возвращался и оставлял за собой лужи и потоки воды на тротуарах. С участка на участок бригада почтальонов перемещалась на нанятой небольшой грузовой машине. Эти модификации отечественного автомобиля с удлинённой кабиной называются «фермерами». На заднее сиденье набивалось и по пять человек, но на этот раз на нём должны были поместиться трое: бригадир, почтальонка-узбечка и я, служивший в то время родине контролёром распространителей правительственных газет в Петербурге. Да, дело было в славном граде Петровом. Бригадир первым забрался в кабину. Я из вежливости стал пропускать перед собой девушку, но та, чем-то сильно смутившись, отказалась идти верным путём и настояла, чтоб вторым сел я. Спорить мне не хотелось, но я всё-таки поинтересовался, в чём дело. А дело оказалось в этикете и узбекских правилах приличия: у них девушке не следует садиться между двумя мужчинами. Я только заметил: «Ну, это серьёзно». А вот вдохновлённый этой ситуацией водитель не упустил возможности поёрничать и долго потешался над честной дамой, сбежавшей со своей родины в Россию от избивавшего её мужа, как оказалось. Может, это душевная травма или просто мудрость такая, которая заставляет отказываться её теперь не только от семейной жизни, но даже от нахождения между двумя молодыми людьми. Которые, надо сказать, ничего и не думали предлагать, кроме как быстрей сесть  в машину и ехать дальше работать. Но она была из тех, кто отказывается работать над собой. Зря...

 

 

Как я помог подняться российскому бизнесу

 

Белая петербургская ночь растекалась по июньскому городу возле Финского залива предвестьем рассвета. День открытия экономического форума обещал быть жарким во всех смыслах. Наш бригадир отправил меня и ещё одного работника убирать со ступеней парадной лестницы четвёртого корпуса ЛенЭкспо клеёнку, закрывавшую ворсистую ткань покрытия от дождя. Человек с пылесосом таскал тяжёлый агрегат по ступеням и убирал пыль и воду, просочившуюся-таки через клеёнку. Бригадиры прибегали и убегали, обзванивали друг друга, спорили о судьбе лестницы. Мы послушно то скатывали плёнку, то раскатывали. Начальство принимало решения. Близко к сердцу, видимо. Да и как иначе. По этой лестнице должны были подниматься первые лица государств, представители бизнеса и прочий важный люд. Хотя лестница и не была карьерной. Вот так и вышло, что я помог нашему бизнесу подняться наверх. Ну, да кто без греха?.. А спустятся они самостоятельно. Помогут друг другу.

 

 

Магазин химических реактивов https://himmagazin.com/products/tetrabutilammonij-bromid предлагает всем желающим тетрабутиламмоний бромид. Это четвертичная аммонийная соль, обладающая антисептическими свойствами, и потому используемая в промышленности в качестве эмульгатора или стабилизатора. Кроме того его используют в производстве дезинфицирующих и очищающих средств для кожи.

 

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование