«Отчего же душе моей снова не весело?»

В состоянии разлуки

Внимая тьме, он смотрит из окна,
Направив в ночь свои глухие уши.
Взгляд жаждет слёз: история больна…
А рядом – страх и… страх желает кушать:
Жуёт цветы, что всунуты в бутыль,
Сосёт луну и прячет под ладошкой.
А за окном – бесстрашные кроты
Несут свой флаг… похожий на подошву.
А, может, взять и броситься в кровать,
Запив слюной состав пирацетама?
Но страх растёт и… в завтра не удрать,
И… сужен круг безжалостных тамтамов.
В душе пожар. И голоден и гол
Подручный страха внемлет состоянью…
А под ногами – деревянный пол
Мостит гранитом ангел расставанья…

Не полностью

Отчего же душе моей снова не весело?
Где свернул я с пути и пошёл ковылять?
Невозможно в любви удержать равновесие…
И чем краше брильянт, тем удобней терять…
Удивительный факт: не выходит не нервничать,
Дабы выровнять слог, не плутая в словах.
Разбивают сердца аккуратные мелочи,
Что нельзя обойти и… пе-ре-та-со-вать…
Никакой маскарад не спасёт от падения.
Гложет совесть в зацеп, а вины – не найти,
Чтоб спокойно войти в эпицентр осуждения
И, как жертву, себя на алтарь принести.
Кто, скажи, оградит от неверного помысла
И прицельной стрелы оскорбительных фраз?
От того, может быть, мы и любим не полностью,
Чтобы наша любовь не оставила нас.

Бароккоэза

Ветра не утихнут над финским заливом,
В титановом цвете вздымая волну,
Едва ли заметив, что смурь уступила
Короткому лету, июльскому дню.
И над Петергофом разбрызгав фонтаны,
Хмельных азиатов слегка отрезвив,
Ветра не утихнут, и кажется странным,
Немножечко странным такой позитив.
Тела золотые богов незнакомых
В прислужливом чине спустились с холма,
Оставив дворцы христианским иконам,
Где правит по залам надменная тьма.
И в смешенных чувствах мне холодно сердцу.
Россия ли это? Боюсь угадать…
И только пугливо визжат иноверцы
Под брызгами струй, поросятам под стать.
Здесь вместо ключей открывают монетой.
Здесь тонет халтура в пакетах гостей.
И ради наживы использует лето
Причисленный к лику святых иерей.
Красива ль природа, одетая в камень?
Покойно ли уткам в гранитных стенах?
И не от того ли всё ловят руками
Туристы-китайцы подарки со дна
Балтийского моря? Тенисты аллеи...
Стараются ветви коснуться лица…

Устав восхищаться, иду параллельно
Невидимым душам, каналу Вселенной…
………………………

Три века спустя, так легко отрицать...

В поющей тишине

Объял, как обруч, мыслей хоровод,
А в центре – я, – отнюдь не исключенье.
Закрыть глаза, не думать наперёд,
Не предавая образам значенья
До тишины спокойного ума,
До светлых строк разлитых по страницам,
До глубины, не ведающей дна,
Где так легко пропасть и возродиться,
Истосковавшись в радость по Любви
И новым дням, чья жизнь – одно мгновенье…
Но я ушёл, отвлёкся, проявил…
И… задержался на стихотворенье…
Ах, мысли, мысли, трудно вас унять!
И я опять болею над строкою;
Забыв покой, стараюсь передать
Изящным словом формулу покоя.
И мир не спит, со мною допоздна
Он ждёт рассвет катарсиса и страсти,
Чтоб где-то там, пополнив имена,
Извлечь из тишины моё участье…

Вспоминая бабушку

Говорила когда-то мне бабушка
Про нелёгкую долю свою.
Я садился к ней, помнится, рядышком,
Как, бывает, садятся к огню.
И тепло её слова почувствовав,
Неуёмный патлатый пижон,
Я часами внимал ей без устали
Добротою её заражён.
О трудах не знаваемых отдыха,
О годах нескончаемых войн
Говорила бабуля да охала,
Всё качала седой головой.
А в глазах её – солнышко юное,
А в речах – безмятежный покой,
Будто парус дорожкою лунною
После бурь возвращался домой.
С той поры много времени минуло:
Был бы повод… То ведь – года…
Но завёт меня снова по имени
Неземная её доброта;
Наставляет настойчиво, сдержанно,
Маячком указуя мне путь…
………………………

– Только Ты мне, Родная, по-прежнему
Помогаешь с пути не свернуть!

Мелодия грусти

Ночь замедляет движение света,
Свет приближает движение ночи,
Делая чувства в два раза короче,
Чем дуновение спящего ветра.
Что-то торопит и путает мысли…
Падают вишни в холодные лужи…
Столько страданий, чтоб выйти ненужным, –
Старым ребёнком – капризным и лысым!..
Мнётся в руках золотая открытка
В несколько строчек. Банальные фразы.
Был ли он в жизни – доподлинный праздник,
Не из материй искусственных свитый?
Радость важна, но она утекает,
Скоро слабеет…
… и слёзы, и слёзы
Льют под валторны о тех грациозных,
Ставших беспомощными стариками.