Вата, тьфу

4

9247 просмотров, кто смотрел, кто голосовал

ЖУРНАЛ: № 87 (июль 2016)

РУБРИКА: Проза

АВТОР: Ко Юрий

 

И будто из преисподней среди тишины. – На якый потяг чекаемо?  Молчание в ответ. – Докумэнты! – А вы кто? – Не кто, а хто. Стражи рэволюции гидности. Чув?  – И мнится – голос человека здесь никогда не прозвучит, лишь ветер каменного века в ворота чёрные стучит.    – Вата, тьфу!  Глаза в глаза, без намёка на взаимопонимание. Призывы главарей. Вой стаи, рёв массы. Агрессия волнами. Подальше, подальше.   

Круто взбирается в гору улочка. Извивается, петляет меж вросших в землю домиков. Вот и он, домик с двориком в углублении на изгибе, придавленный слева трёхметровым забором новоявленного особняка. Бог знает, осталось ли что от столетней давности. У обветшалого заборчика пёс. Смотрит и, вдруг, задрав голову, принимается выть – долго, протяжно.

Прохожий, остановись, и пусть тебя не смущает мой голос из-под земли.

Распахивается калитка в массивных воротах особняка, вываливается фигура в майке с портретом вождя на брюхе, окидывает округу взглядом, поднимает с земли камень, швыряет.  

И будет всё, как будто бы под небом и не было меня.

Прощай.

Вниз, вниз, бормоча под ноги: забыть, как сердце раскололось… и не срослось.

 

– И где пропадал? Знаешь ведь, что сама не могу замерить давление, что уже плохо слышу.

– Мама, выключи телевизор и всё услышишь. И потом, я же купил тонометр с табло.

– Не доверяю этим новым приборам.

– Ну да, а телевизору доверяешь.

– При чём здесь телевизор?

На экране снуют люди, журналисты выхватывают на ходу интервью.

Толпа на толпу, флаги, выкрики. Потасовки, вскрики. Давка.

Люди в униформе. Возбуждённые лица вожаков, в глазах нервозность.

– Не забыл, что завтра референдум?

– Как забыть, с утра до вечера только об этом и слышу.

– Не ёрничай. Видишь, что волнуюсь. Как-то всё пройдет.

– Не волнуйся, мама, всё пройдет обыкновенно.

– Помнишь, что обещал?

– Что имеешь в виду?

– Голосовать за.

– А, это. Не беспокойся. Хотя не понимаю, ты ведь родилась и всю жизнь прожила на Украине.

– Я родилась в Советском Союзе, к твоему сведению. Там, кстати, родился и ты, и школу закончил.

– У нас теперь свой потерянный рай?

– Ты просто невыносим.

– Давай замерим давление.

– Наверно уже забыл, что, когда я была маленькой, в меня из винтовки целился бандеровец.

– Мамочка, вспомни, пожалуйста, где были бандеровцы, а где была ты.

– Я прекрасно помню. Как и рожу того бандеровца.

– Господи, лучше бы он целился в меня… и убил к едрени-фени.

– Говори громче, не расслышала.

– А, ерунда, не обращай внимания… ну вот, сто восемьдесят на сто, довспоминались, возьми таблетку под язык.

 

Вчитаться, постараться понять. 

Море Марины, море Анны. И одно море несчастий.

 

– Что за толпа у входа?

– Мама, ты ведь знаешь, рядом интернат глухонемых, они всегда приходят коллективом к открытию участка.

– Ничего, подождём… а ты не знаешь, как голосуют слепые?

– Не знаю, возможно, с голоса, при помощи поводыря.

– Таких, наверно, тысяча в городе.

– Полагаю, больше.

– Их голоса тоже важны.

– Перестань, исход голосования известен.

– Кому известен?

– Любому, кто способен оценить настроения людей.

 

Центр города запружен людьми. Взволнованные, радостные лица. Поздравления, объятия, братания.

    

– Ты видел этот праздник на улице!?

– Да, конечно.

– Победа без единого выстрела! Феномен истории.

– Отложены, отложены выстрелы, дорогая мама.

– Говори громче.

– Да, победа.

– Я надеюсь, теперь всё будет по-другому.

– Ну да, по-другому будут врать и воровать.

– Не бурчи под нос, говори громче.

– Да, да, нас всех ждёт счастливое будущее.

 

Выпадает из рук книга.

Окаменелая любовь к сыну. Взамен клопоголуби.  

 

– День поминовения скоро. Могилы не прибраны, а тебе будто и дела нет.

– Я съезжу, приведу в порядок.

– Когда?

– На днях.

– Ехать с пересадками?

– Как всегда.

– А где остановишься?

– У товарища.

– Товарищ надёжный?

– Вместе учились.

– Будь осторожен.

– Не волнуйся. Люди ведь, не звери, авось не сожрут.

– Типун тебе на язык.

    

Вчитаться, врасти, поперёк ардонайманам.

Когда погребают эпоху, / надгробный псалом не звучит, / крапиве, чертополоху / украсить её предстоит.

 

– Здравствуй, дружище! Сколько лет.

– Да уж, разбросало по свету. Как вы тут?

– Нормально, скоро будет.

– Вуйки понаехали, будущее понавезли?

– Давай о другом.

– Давай.

– Ты проходи… присаживайся, вот сюда. Рассказывай, что привело в наши края.

– Память привела, могилы проведать. 

– Прошлое, значит. Прошлым жив не будешь, это я в общем.

– Если в общем, то и в будущем не слишком разживёшься.

– Знаешь, вокруг меня многие рвут с поганым прошлым.

– Ну, если только с поганым. А конкретно?

– Вот один знакомый в свободу вступил.

– В партию, что ли?

– Ну да. Вступил и доволен.

– Понятно.

– Хорошо, что понятно.

– Непонятно только, как отмываться будет.

– Это ты зря.

– Многое в жизни зря.

– Главное, чтобы отмылись те, кто в референдум вступил.

– Ты ещё изменниками назови.

– Назовут и без меня.

– Да-а, осталось только подраться.

– Ты вот всё иронизируешь. А знаешь, понаехали тут как-то казачки, морды кирпича просят, триколором размахивают, учат жить, грозят. Противно стало.

– Что же твой знакомый им взгляды Степана Бандеры не довёл?

– Доведет, не переживай. А вообще-то он Данилой Галицким увлекается.

– Ты тоже?

– Я тоже.

– Ясно, стаду – Бандера, пастырям – благородный рыцарь княжеского роду в истоках мифа.

– То, что ты именуешь стадом, есть нарождающаяся нация.

– Нация превыше всего?

– Да уж выше болтовни про общечеловеческие ценности.

– Действительно, и что у разных наций общего, кроме страсти потребления и испражнения.

– Не перекручивай.

– Куда мне до нынешних проповедников. 

– Ну и безнадёги нагнал.

– Что делать, история оказалась весьма пошлой дамой.

– Пошлой?

– К тому же ещё и подлой.

 

Вчитаться, вдуматься, и уже не заслониться.   

И только могильщики лихо / работают. Дело не ждёт. / И тихо, так, господи, тихо, / что слышно, как время идёт.

  

И будто из преисподней среди тишины.

– На якый потяг чекаемо?

Молчание в ответ.

– Докумэнты!

– А вы кто?

– Не кто, а хто. Стражи рэволюции гидности. Чув?

– И мнится – голос человека здесь никогда не прозвучит, лишь ветер каменного века в ворота чёрные стучит.  

– Вата, тьфу!

Глаза в глаза, без намёка на взаимопонимание.

 

Прерывисто, с хрипом, плохо различимо: потяг Одэса – Симфэрополь прыбувае на пэршу колию, стоянка пьять хвылын.

Наползает гусеница состава, прожектор в глаза. Толчок в спину. Истеричный свисток.

Жёстко ложе полотна, безжалостны колеса. 

    

На вокзальном табло дата – 15 апреля 2014 года.

 

   
   
Нравится
   
Комментарии
Комментарии пока отсутствуют ...
Добавить комментарий:
Имя:
* Комментарий:
   * Перепишите цифры с картинки
 
Омилия — Международный клуб православных литераторов