Рассказы / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Подвиг

День как-то с утра не задался. И вроде всё как всегда: лето, солнце, я у бабушки в деревне, только муха какая-то залетела и спать всё утро не даёт, то жужжит, то по руке ползает, я прогоню, а она на ногу и там щекочет.

Вот на что нам кот Кузя, спрашивается, ни мышей, ни мух не ловит – пройдоха одним словом, а деда его ещё хищником зовёт, этот хищник только на колбасу да котлеты мастак охотиться. Тут-то он бесспорно мастер. Бывало, сядет напротив и давай жалобно мяукать, заглядывая тебе прямо в глаза, а сам при этом, как будто плачет. Зрачки у него большие-пребольшие и мокрые делаются, потом ещё лапой тебя по ноге постукает и по полу будет с боку на бок кататься, лишь бы колбаской угостили.

«Ну, до чего же надоедливая эта муха!» – ругнулся я. Эх, деваться некуда, слезаю с кровати, заправляю её покрывалом и надеваю шорты с майкой, надеваю сандалии, иду завтракать на летнюю кухню. На улице перед входом умываюсь, шумно брякая рукомойником, на столе стоит литровая банка молока и пироги на блюде, закрытые полотенцем. Только присел за стол, а кот уж тут как тут, у ног трётся и мурлычет. Наливаю стакан молока себе и в блюдце прохвосту-добытчику.

И вроде всё начало складываться как нельзя лучше. Так нет, стоило мне после завтрака выйти гулять во двор, как там меня ждало очередное испытание.

Интернет-магазин Vobox предлагает купить кухонный гарнитур в Екатеринбурге. В магазине вас ждут модульные гарнитуры от отечественных производителей. Цены вполне доступны, доставка по Екатеринбургу бесплатна. Магазин предлагает широкий ассортимент товаров. Работает система online-кредитования. Вы можете связаться с продавцами, и вам подскажут наиболее удобный и выгодный вариант сотрудничества.

Я выхожу за калитку, а там уже все ребята с нашей улицы собрались, и Лёшка, друг мой, с ними. Сидят на заборе, как воробьи, а перед ними Стёпка расхаживает, важный такой, щёки раздул и хвастается. Что, мол, его-то вчера батька в бане, на полке, веником из вереска минут десять хлестал. А он проявил отвагу и мужество, как советский лётчик-космонавт Юрий Алексеевич Гагарин и даже не пискнул. Тоже мне, герой – штаны с дырой, хвастается он ещё, а сам, когда нас сторож дед Николай в колхозном саду поймал, да уши нам с Лёшкой драл, через забор самый первый так сиганул, что только его и видели.

Стёпка наверняка набрехал, а я вот теперь хожу вдоль картофельных гряд уже час, высматриваю не ботве шмеля помоложе да поглупее. Это же надо было додуматься, ляпнуть, что я тоже ничего не боюсь, теперь вот на спор должен подвиг совершить, поймав голой рукой шмеля. Нет, в таком деле торопиться не стоит, надо выбрать шмеля не слишком опытного и настроенного дружелюбно, чтобы я его успел ребятам показать, прежде чем он разозлится.

Гляжу, сидит один на цветке, безобидный такой. Сам полосатый, глаза большие и чёрные. Я на него гляжу, а он на меня, и мордочку свою при этом умывает лапками. Видимо, только что покушал, время-то как раз уже около обеда. Ну, я его и схватил, а он, как даст! А я, как закричу: «Ай-ой-ё-ёй!» Рукой трясу и вот-вот слёзы из глаз, не то от боли, не то от обиды. С трудом стерпел. Просто представил, вот если бы Юрий Гагарин, он ни в жизнь бы не заплакал. А после я сел на траву и начал разглядывать свою красную и распухшую ладошку.

Уж я и выбрал-то самого маленького, и вроде сытый он был, только оказалось, что никакой он не добрый, а очень и очень злой. Ужалил в ладонь так сильно, что я от боли закричал и разжал кулак. А про себя подумал, что мало батька тогда в бане Стёпку вереском нахлестал, ей-богу, я бы ещё веником из крапивы добавил. Мне такое выпало совершить, что не каждый решится. Вот где храбрость нужна! А ребята тут же ко мне подошли, обступили меня вокруг и давай мою руку рассматривать. И все говорят: «Покажи-покажи. Ух ты, а мне покажи!» А Лёшка тоже подошёл и сказал: «А я знал, что ты не струсишь. Что с тобой хоть в разведку». И мы стали играть в войну, подобрали палки на улице – это у нас как будто автоматы были. Я с Лёшкой за советских разведчиков, а Стёпка с остальными за фашистов, и, понятное дело, мы всё время побеждали. Вот ещё бы ладонь не так сильно болела, было бы совсем здорово.

Мыльные пузыри

После завтрака я вышел на улицу. Денёк был тёплый, светило солнце, одним словом, погодка выдалась что надо. Вот только ни бабушки, ни дедушки не было дома, и я, не зная чем мне заняться, обошёл небольшой двор по кругу. Как всегда, я ничего нового не обнаружил. Почесав затылок и тяжело вздохнув, я присел на скамейку, где начал болтать ногами от скуки. Я сидел и наблюдал за тем, как наши курицы роют землю лапами и что-то там клюют. При этом я никак не мог понять, почему у куриц колени задом наперёд, а бегают они быстрее меня. Так я сидел, думал и не заметил, как ко мне подошёл Лёшка.

«Смотри, что у меня есть», – сказал он мне и показал бутылёк с мыльными пузырями. «Ух ты! Где взял?», – спросил я. «Мама в Универмаге купила. Кучу денег стоит. Двадцать копеек!», – и Лёшка начал их хорошенько взбалтывать. А я говорю: «Так чего же мы стоим? Давай скорее дуть!» И мы начали дуть. Лёшка открыл бутылёк, достал из него немножко пены на рифлёном колечке и стал дуть первый. Он дул тихонечко и надул огромный пузырь, размером с яблоко. Его тут же подхватил ветер, и он понёсся вверх, мотыляясь из стороны в сторону, как осенний лист. А потом я как следует макнул колечко в бутылёк, достал и дунул, но уже сильнее, и у меня получилось целое море пузырей, правда, размером они были поменьше. И все они тоже полетели вверх прямо на небо, при этом пузыри переливались то жёлтым, то лиловым, то зелёным цветом, и подмигивали нам яркими лучами как новогодние шары. «Вот это да!», – закричал Лёшка. «Здорово!», – закричал я. И мы поднялись на одну ступеньку моего крыльца, чтобы наши пузыри взлетали ещё выше. И снова стали дуть в колечко, а наши пузыри тем временем уже летали выше дома. «Ага, получается! Мишка, надо бы ещё выше!», – весело кричал Лёшка, и мы поднялись ещё на одну ступеньку. А я всё дул пузыри, то большие, то маленькие. И вот уже весь двор в пузырях, и мне показалось, что день стал ещё ярче. И вот ступенек нам уже не хватает, поэтому мы забрались на скамейку ногами. «Давай, давай ещё!», – кричал я. И теперь уже Лёшка надувал пузыри. Он очень старался и раздувал щёки докрасна, поднимая колечко над головой, чтобы пузыри летели прямо вверх. А ветер всё так же подхватывал и уносил их вдаль. Мне кажется, они улетали не просто далеко, а наверняка уже выше неба, потому что их совсем не было видно. Скорее всего, они уже долетели до космоса и там замёрзли, превратившись в хрустальные шары, парящие в невесомости. «Нужно забраться ещё выше», – предложил Лёшка. «Пойдём, поищем куда», – сказал я, и мы вышли со двора, хлопнув калиткой.

Через пять минут мы дошли до гаражей, которые стояли в один ряд. «То, что надо!», – сказал Лёшка. «Ага, высотища! Теперь-то наши пузыри точно до луны долетят», – сказал я и потер ладошки друг о дружку. Мы зашли за гаражи, осмотрелись и увидели возле стены одного из них целую груду ящиков, по которой можно было забраться на крышу. Я взобрался на вершину ящиков, подпрыгнул и ухватился за край крыши, потом подтянулся и уже почти вскарабкался наверх. Вдруг Лёшка сказал: «Погоди!», и я слез обратно. Оказывается, он увидел очень грустного рыжего кота, который сидел на нижней ветке стоявшего рядом старого тополя. «Это он, видно, от собак спасался, а теперь слезть не может», – сказал Лёшка. «Что ж, мы так и будем на него смотреть? Мы просто обязаны спасти его от дерева! Причём немедленно!», – сказал я. А Лёшка посмотрел сначала на меня, затем на кота и, почесав затылок, как-то неуверенно произнёс: «Высоковато будет». «Ерунда!», – возразил я: «Спасатели и не такие вершины берут. Ты только подсоби мне, я его вмиг спасу!»

Мы подошли к дереву, Лёшка обхватил меня за ноги и начал поднимать, а я изо всех сил стал тянуться руками вверх, пытаясь ухватиться за ветку. «Вира, майна, кантуй помалу!», – начал я отдавать команды. «Что ты такое говоришь, я ничего не понимаю!», – кряхтя, еле прокричал Лёшка. «Да ты что! На стройке никогда не был? Там все мужики так кричат, чтобы лучше получалось!», – возмутился я. «А-а-а, теперь понял, – прохрипел Лёшка и добавил. – Нет, не был». А я переспросил: «Так ты понял или не был?» – «Да понял, понял», – уже тарахтел как трактор Лёшка. «А раз понял, тогда давай! Вира! Ещё! Ещё вирее!», – тут я ухватился руками за ветку, подтянулся и вмиг оказался на ней, а ещё через секунду я оседлал её, как коня.

Но оглянувшись по сторонам, я понял, что тут что-то не так. С ветки мне всё казалось маленьким, а высота, на которой я сидел, просто огромной. От страха я сперва лёг на ветку, а затем и вовсе зажмурил глаза. «Что ты там разлёгся, давай уже спасай кота!», – завопил Лёшка. «Не надо так орать, я хорошо тебя слышу. Мне кажется, у меня земля ушла из под ног», – спокойным голосом, не открывая глаз, ответил я. «Какая ещё земля! У тебя ноги болтаются как сосиски!», – опять почему-то заорал Лёшка. И я чуть не упал от неожиданности. Открыв глаза, я посмотрел на свои ноги, они и правда болтались как две сосиски. «Мне кажется у меня высотная болезнь», – сказал я Лёшке. «Как это?», – удивлённо спросил он. «У меня кружится голова, а ещё я на завтрак кашу ел. Так вот теперь я чувствую, зря я её ел», – чуть слышно пробормотал я и почувствовал, как к горлу что-то подступило. «Не бывает такой болезни. Ползи давай за Рыжим!», – не унимаясь вопил Лёшка. А Рыжий тем временем сидел на том же месте и смотрел своими огромными глазищами на меня. Я решил его подманить: «Рыжий, Рыжий, кис, кис, кис, на, на, на». А он, вместо того, чтобы подойти ко мне поближе, начал пятиться на самый край ветки. «По-моему, он совсем не хочет спасаться», – сказал я Лёшке. «Это у него испуг от собак ещё не отошёл, ползи давай за ним!». – «Да ползу я, ползу». – «Ты ползёшь, как улитка, он так с голоду там и помрёт»!

А мне и так-то страшно, а тут ещё ветер подул и раскачал ветку так, будто это не просто ветер, а настоящий ураган. Да что там ураган, самый настоящий шторм – тридцать баллов! И я тогда уже не вытерпел и, как закричу: «Полундра! Спасайся, кто может!» Не знаю, на что я рассчитывал, но Рыжий как-то странно посмотрел на меня своими большими испуганными глазами, потом посмотрел на Лёшку. После чего он спрыгнул с ветки на землю и не спеша пошёл по своим делам.

Не помню, как я слезал с дерева, помню только, Лёшка кричал: «Да отцепись ты от ветки, ты уже на земле стоишь!», – а я жмурил глаза и боялся разжать пальцы. И только когда я разглядел перед собой Лёшкино лицо и отпустил ветку, а она с шумом отпружинила вверх, я начал приходить в себя. «Ну ты даёшь, Мишка! А как ты догадался, что Рыжий тебя поймёт и спрыгнет с ветки?», – начал с расспросами приставать Лёшка. «Да что я – это просто кот учёный попался. Наверное, его уже спасали до нас», – ответил я ему. «Ну что, лезем на гаражи запускать пузыри?», – продолжил Лёшка. А я сказал: «Что-то мне совсем не хочется никуда больше лезть. Уж лучше давай мы вернёмся во двор, а то, как бы нас самих не пришлось кому-нибудь спасать».

Мужская дружба

В возрасте шести лет я был очень послушным, добрым и внимательным ребёнком, а ещё я ценил настоящую дружбу. Друзей у меня было очень много, у бабушки в деревне – Лёшка и Стёпка, у меня во дворе – Семён, Юлька и Сашка, а в детском саду – Юрка и Андрей, но самый-то лучший, конечно, Вовка. Мы с ним и в садике дружим, и во дворе, и просто так. Вот поэтому, когда мой лучший друг Вовка заболел и уже три дня не приходил в детский сад, я решил сбежать из садика во время прогулки, чтобы его навестить.

Потому что настоящая, мужская дружба – это не какой-нибудь пустяк, вроде того как спрятать вместе фантик с цветными камушками в песок. А мужская дружба – это когда даёшь подержать пойманную лягушку. Это когда соревнуешься «Кто дальше плюнет», или «Кто больше всех наловит комаров», а ещё «Кто сможет выпить за раз три стакана шипучего кваса из бочки». Мужская дружба – это жечь спички и делить пополам самое вкусное, например, леденец «Барбарис» или ириску «Золотой ключик».

И вот с утра, перед тем, как идти в садик, я стянул из вазы на кухне немного карамельных конфет «Алёнка», набив ими полные карманы шорт. Не с пустыми же руками к больному другу идти. В детском саду, после завтрака, я рассказал о своём плане нашим товарищам Семёну с Андреем, а чтобы они хранили мой секрет в тайне, дал каждому, за молчание, по две конфеты и одну съел сам, но это не страшно, для Вовки у меня оставался ещё один полный карман.

После рисования, наш воспитатель, Алла Николаевна, вывела нас на прогулку. День был тёплый и солнечный, на деревьях пели разные певчие птички, в основном вороны и воробьи. И все ребята, обрадовавшись такому дню и свободе, тут же начали скакать, орать и веселиться, а потом, как всегда, разбрелись по участку. Девочки, как обычно, стали рвать траву, одуванчики и ловить червяков, чтобы приготовить салат «Оливье». На самом деле, девочки у нас в группе очень и очень странные. Они суп из каши-малаши сварят, салат из одуванчиков настряпают, а ты потом сиди, ешь и мучайся. И только попробуй сказать: «Не вкусно, не хочу» – обидятся и больше с тобой не дружат на век или до самого вечера. А скажешь: «Вкусно» – пихают добавку, а на самом-то деле невкусно. Вот мальчишки – другое дело, они всегда заняты делом. Вот и теперь, достали новенькие, блестящие самосвалы с экскаватором, залезли в песок и начали строить там большую дорогу с гаражом, ну настоящие мужики, нечего добавить.

Стою, смотрю, вдруг Юрка, как заорёт: «Мишка! Мишка, ты где?! Чего, как пень! Сегодня же твоя очередь песок грузить!» А я: «Ага! Точно!» – и тоже залез в песочницу ногами, заделал рукава рубахи выше локтя и сказал: «Карьер работает до обеда. Гружу по три ковша на брата». Как вдруг подумал о том, что у Вовки, скорее всего, ещё и высокая температура, тридцать восемь и шесть, не меньше. И он лежит такой весь под одеялом, с мокрым полотенцем на лбу, и не играет солдатиками, и не дудит в трубу. Я тут даже себя вспомнил, когда мне было пять лет, и у меня тогда зуб разболелся. Страшная болезнь этот зуб. Конфет нельзя, пастилу нельзя, торт тоже нельзя, только суп и макароны с сосисками можно, я чуть от голода не загнулся, чудом выжил. И вот я вспомнил, и так мне его жалко стало, что у меня от этого даже в горле всё пересохло и сжалось, и в носу защипало. Поэтому, я отодвинул экскаватор Юрке и сказал: «Дарю, пока что».

– А ты?

– А я, потом. И смотри у меня! Тут механизм, понимать надо! Вот тут видишь?

– Вижу, ага.

– Здесь не крутить! А вот здесь крутить, и туда – вжих. Потом – чух. Понял?

– Да, понял-понял! Что я, маленький что ли?

После чего я встал, отряхнул ладони от песка и, посвистывая, пошёл за веранду, но показывая всем видом, что просто так иду. Там я посмотрел по сторонам, не видит ли кто мой побег, перелез через забор и потопал к Вовкиному дому.

Дорогу от детского сада до Вовкиного дома я знал хорошо. Живём-то мы с ним рядом, в соседних домах, поэтому я шёл, как к себе домой и нисколько не волновался, а наоборот очень даже радовался. По дороге я разглядывал небо, здоровался со всеми, кто встречался мне на пути, и даже погладил серую кошку. Подойдя к дверям Вовкиной квартиры, я постучался, потому что звонок был очень высоко. Потом я постучал ещё раз и ещё, и наконец, двери открыл Вовка. Я сказал, что без него в садике как-то скучно и подарил ему горсть конфет, а он так обрадовался, что я его не забыл, что подарил половину конфет мне обратно.

Оказывается, температуры у него не было, и я рассказал Вовке, что сегодня в садике всё, как обычно, только как-то не так. А ещё, что сегодня была моя очередь рулить экскаватором и загружать самосвалы песком. Тогда он, как настоящий друг, предложил построить свой самосвал. Мы нахлобучили на кухонный стол большое покрывало, так чтобы оно свешивалось по бокам, а спереди поставили два стула, так у нас получилась настоящая кабина. Внутри кабины мы положили подушки вместо сидений. Для красоты повесили вымпел Вовкиного папы «За успехи в спорте», прилепив его канцелярской кнопкой к потолку стола. А на большой коробке, в которой когда-то было печенье, нарисовали круг, как будто спидометр и всякие там лампочки с кнопками, как это было на картинке в журнале «За рулём».

Сделав каждый по очереди два рейса в карьер и на стройку, мы уже собирались ехать в командировку, но пришла мама Вовы, моя мама и наша воспитатель Алла Николаевна. Вовка очень обрадовался, что пришла его мама и все остальные. Он выбежал из-под стола, обнял маму и начал рассказывать, что к нему пришёл лучший друг, то есть я. А я тоже вылез из под стола и тоже сначала хотел обнять маму, но потом немножко перехотел. Потому что по лицу моей мамы и Вовиной мамы, и красному лицу Аллы Николаевны, я догадался, что меня ждёт наказание.

До дома мама вела меня за ухо и при этом так громко ругалась, как будто я стекло мячом у соседей разбил или банку к хвосту кошки привязал. Дома я был наказан, и меня поставили в угол, а вместо «Спокойной ночи малыши» отправили спать, но всё это время, я крепился и вёл себя как мужчина. Я жмурил глаза, чтобы не заплакать, несмотря на то, что мне было очень обидно, ведь поступил-то я как настоящий друг и товарищ. Слава богу, через два дня все забыли про мой побег, мне снова разрешили брать сладкое, а Вовка тем временем поправился, и мы опять начали ходить в детский сад вместе.