Сенная труха / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

«Работа в Харькове» - это сайт, где соискатели и работодатели могут найти друг друга. Сервис устроен просто и максимально удобно. Есть страница вакансий и есть страница с данными тех, сто ищет работу. Объявление может размещаться самостоятельно, без согласования с администрацией сайта. В то же время сотрудники сайта отслеживают, насколько достоверна, например, информация и вакансиях. Если возникает подозрение о мошенничестве, объявление удаляется. Также удаляются все подозрительные объявления.

Сенная труха.jpg

Иногда всё же Господь даёт передых нутру. В один из таких дней подруга моей жены Ирины, Татьяна Кулькова, пригласила нас в баню. Дача у них находится на крутой возвышенности, внизу теперь повсюду песок и сильно разрослась облепиха, которой раньше не росло у нас в Сибири. До строительства Братской ГЭС здесь было старое русло реки Ангары. Определить это несложно, ибо скала из диабаза ровно простирается на многие километры. Именно в этот твёрдый камень и врезано сердце плотины.

Ныне, в заливе неподалёку, мужики и мальчишки ловят на удочку карасей, которых развелось действительно много. Уже давненько утянул и меня мой сынишка Витя на такую рыбалку. Весь берег усыпан рыбаками, кругом острова, и у каждого клюёт: лови, сколько душе на потребу. В детстве я тоже здесь рыбачил, но тогда водились хариус, ельцы, лещи, налимы, пелядь, окуни, сороги, щуки, ерши...

Таймень и стерлядь исчезли сразу после строительства ГЭС, как рассказывали мне деревенские жители, живущие вдоль реки, весь берег был усыпан этой благородной мёртвой рыбой. Но это было давно, теперь в заливе главенствует карась. А о мешках с выловленными ельцами, большущими щуками остались, к великому сожалению, одни воспоминания. Ловят, конечно, и сейчас, но только раньше всё было близко, а нынче, чтобы поймать большую щуку надобно сжечь не один бак бензина.

С дружной семьёй Кульковых мы познакомились, когда переехали из времянки в двухподъездный, двухэтажный деревянный дом. Таких брусовых домов настроили в своё время много. Говорят, что при строительстве Братской ГЭС начальник Братскгэсстроя Иван Иванович Наймушин, чтобы быстрее решить проблему с жильём, разрешил валить лес и тут же строить дома. Вроде бы простое решение, но в кратчайшие сроки строители уже жили в комфортных, на ту пору, условиях. Об этом очень трогательно писал наш известный Братский писатель – фронтовик Иннокентий Захарович Черемных. Домам теперь этим по шестьдесят лет, но мы с женой Ириной радовались тогда, почти уж семнадцать лет назад, что перебрались в двухкомнатную квартиру; дети были ещё маленькие.

Живя во времянке, чтобы постираться, приходилось везти на санках за километр по четыре фляги воды. А тут ванна, туалет. Знакомые, живя в панельных домах, говорили, чему, мол, вы радуетесь, дом-то старый… Но сытый голодного никогда не поймёт, потому ни на кого не обижаюсь.

Сергей Кульков работал в литейном цехе мастером, я – в радиаторном сварщиком, но друг друга не знали, да и немудрено это, ведь на заводе отопительного оборудования работало больше восьми тысяч человек. И когда мы переехали, то наши жёны тут же и сдружились: оказалось, что их отцы проходили срочную службу вместе в молодом тогда Братске.

Воспитывали Сергей с Татьяной двух сыновей – Пашу и Сашу. Паша вскоре стал инвалидом: проколол себе спицей глаз, и это повлияло на умственное развитие, а уж после у них народились на Божий свет Миша и Маша, но младшая девочка пожила совсем недолго. Было очень нелепо и горько смотреть на маленький гробик и думать о том, о чём думали до тебя миллиарды людей, а именно: почему так устроен мир?..

Но думы думами, а жить надо, и вскоре у Кульковых родилась Даша. Бывая каждое лето на даче у Кульковых, видел, как все заняты делом и помогают матери во всём. Старший Павел, например, всегда моет посуду, и Татьяна с грустью в голосе говорила не раз: «Паша наш нас кормит». Это она имела в виду пенсию на ребёнка по инвалидности. Мужу Сергею часто задерживали его небольшую, по сибирским меркам, зарплату. Теперь, слава Богу, он получает пенсию по «вредному» стажу, но продолжает работать в литейке.

Когда начинается окучка картошки, глазу приятно видеть, как трудится в огороде большая семья. Отец же для каждого своего дитя устроил отдельную комнату. Ему сильно помог в этом отец Татьяны. Помню, однажды понадобилась кровь для нашего заболевшего заводчанина, и мы с отцом Татьяны её сдавали. Его спрашивают: «Как твоя фамилия?» Отвечает: «Жёлтышев, но вы на фамилию не глядите, кровь-то у меня хорошая, всю дорогу сдаю». Тогда это всех сильно рассмешило.

У Сергея, когда он едва закончил школу, почти враз умерли отец, мама и брат. Пережив страшное горе, он закончит институт, встретит свою суженую Татьяну. Часто с огромной благодарностью вспоминает помощь отца жены по строительству дачи. Дом и вправду получился хорош, жаль только, что и папы Татьяны уж тоже нет в живых. Таковы наши родители, всех себя отдающие нам, детям, вовсе не заботясь о своём здоровье. А теперь и мы такие же…

Так вот и растили мы своих детей, Даша уже закончила второй класс. Саша скоро окончит школу, а Михаил у них – вот уж умница: кажется, что он умеет делать всё. Всегда зовёт меня поиграть в шахматы, а я так и не научился. Только и делаю, что когда выходит очередная моя детская книга, с радостью им дарю.

Мой сын Виктор работает инженером, строит дороги, младший Сергей учится в педагогическом училище на компьютерщика. Кажется, совсем недавно были все маленькие, я заливал им горку в зимнюю стужу, а ныне уж и повыросли. Глядя на свою седую голову, чему ж я удивляюсь?.. А удивляюсь вот чему. Развалился наш завод, зарплату совсем не платили. Мы сажали на трёх огородах картошку, капусту; ловили рыбу, собирали грибы, калымили на разных подработках, словом выживали самыми разными способами. Но дети наши были одеты, обуты, сыты, но, к великому сожалению, не благодаря государству, а нашему трёхжильному хребту. Теперь, глубоко вздохнув и осмыслив всё это, твержу: «Слава тебе, Господи! Не дал сгинуть мне, когда сильно болел. Если б помер, Ирине моей совсем бы туго пришлось, Спаси нас, Господи, и помилуй». И это не слабость какая-то, как может подумать неверующий человек, это – жизнь…

По дороге на дачу Кульковых спускаемся в низину, переходим ручей. В детские годы мы добывали в этом ручье ручейников, окуни на них клевали всех лучше. Теперь же возле ручья, который простирается на многие километры нашей Сибири, разрослось много кустарника, и воздух в этом месте прохладен и упоительно чист. Поднимаемся в гору, видим вдалеке Братскую ГЭС, красавицу – реку Ангару с её многочисленными заливами. А вот уж и показалась дача Кульковых.

В такие вот летние дни, которых у нас в Сибири не так много, ценишь каждый Богом данный денёчек. Я люблю разговаривать с тётей Таней, жившей с большой семьёй Кульковых. Стала она немощной, была одинокою, вот и приехала к племяннице из деревни. Татьяна Кулькова с радостью её приняла, ведь всё своё босоногое детство к тёте ездила… Нынче же деревня совсем погибла, стали тётю Таню обворовывать опустившиеся до крайности деревенские мужики. Вот и покинула она отчий дом. Но держалась всё же до последнего: давала им в долг, хотя знала, что не отдадут, но всегда давала: жалела, считала всех своими… Но вот враз ослабла и приехала жить к племяннице. Не раз от тоски по отчему дому порывалась вернуться в деревню, но силы почти совсем оставили её, а Татьяне, которая хорошо понимала тётину тягу к деревне, приходилось терпеливо уговаривать родного человека. В такие дни она говорила ей: «Татьяна! Ну как ты поедешь, у тебя ведь главного – силы в организме – нету. А в деревне, там ведь кругом именно она и нужна. Живи здесь в тёплой квартире, да и мне спокойней за тебя будет». Бабушка Таня отвечала при мне не раз: «Да, ты права, куда мне без силы».

Но проходило время, и она снова порывалась уехать. Ухаживала за ней племянница, дай Бог каждому в старости так, но тяга к деревне, – это ведь так глубоко в нас сидит, – что тут уж даже не трепыхайся…

В этот раз, сидя за большим столом и наслаждаясь чаем из смородины, растущей под окном, тётя Таня рассказывала: «Был царь. У него ратники обучались воинскому делу. Вдруг подходят к нему два воина и говорят: “Мы христианской православной веры, а ныне пост. Разреши, Царь-батюшка, нам только хлеб с водицею вкушать. А мясо с молоком не вкушать”. Подивился Царь, да и разрешил.

Приехал к нему в гости другой Царь. Вывели ратников на смотр. Приезжий Царь и говорит: “Что это у тебя за два молодца таких? Крепче и красивше других они выглядят?” – “Это, – отвечает Царь, – Христиане православные, они на воде и хлебе в пост живут. Так по их вере положено”».

Замолчала тётя Таня, от старости головушкой своей покачивает. А племянница ей и говорит: «Расскажи, как у тебя в детстве ноги отказали совсем». И бабушка, тут же отогнав думы, напевным голосом бает: «Время было военное, голодное. Ноженьки мои ни в какую идти не хотели. Врачи отказались лечить, сказали – так и буду мучиться.

У моих родителей нас одиннадцать детей было. Все в поле работают, а я лёжкой лежу, страдаю. Но вот пост соблюдали всегда, молились. А тут кто-то подсказал: напарьте, мол, трухи от сена. Сена в доме полные сушила, напарили сенной трухи полный таз, да и опустили мои ноженьки туда. Так несколько раз сделали, и пошла я. Навроде, и вовсе никогда мои ноги не болели. Молитвы материны, да сенная труха мне помогли. Материны молитвы они ж самые что ни на есть сильные…»

Вскоре приехали в гости два брата Татьяны – Иван и Алёша, они на несколько лет помладше сестры. Иван воспитывает уже троих своих детей, у Алексея – тоже семья и тоже дети. Сестра, едва угостив братьев горячими оладьями, с улыбкой наблюдала соревнование, которое проходило всегда, когда они приезжали, а именно: кто больше подтянется на турнике. Побеждал же всех сын Татьяны – Саша, тот сто раз подтягивался и говорил, что ещё может.

…Нахлеставшись досыта духмяным берёзовым веничком, отведав первых домашних огурчиков и домашнего вина (кстати сказать, и бабушка Таня с нами хлебок вина употребила, по её словам – для здоровья), идём от дорогих Кульковых домой. Говорю жене: «Помнишь, в прошлом году пальцы на ноге стали у меня опухать? Ну, мне Светлана Кобец и подсказала об этой сенной трухе. У неё тоже ноги не ходили, и ей помогло. Нашёл дом, где коров держали, попросил с килограмм трухи этой самой. И вот, слава Богу, хожу...»

Подумать только – вроде сенная труха и, как водится, бывает и с мышиным помётом, а вот ведь чего делает! Лишь после я узнал, что это старинный способ лечения ног, а сколько таких незнаек по белу свету мается ногами… Потому-то и пишу этот рассказ, дай Бог всем здоровья…