Спокойнее, спокойнее, господа…

Эссе

Мой сад – это моя личная территория счастья.

Поздравляю, душа моя! Зацвели сирень и вишня.

По дороге встретили красавца-удода: чёрно-белого, с высоким хохлом, длинным клювом, осмысленным и гордым взглядом.

В жизни всё просто. И чем проще, тем сложнее.

И розу можно превратить в колючую проволоку, если не любоваться её роскошными цветами, не обонять её тонкий аромат, а мять её стебель жадными руками.

Над Волгой зависла огромная красная луна. Дачников ещё мало, обволакивает тишина. Потянуло свежестью и ароматом первых цветов.

Если слушать каждый день чириканье своего дворового воробья, то воробьём, конечно, не станешь, но человеческого в тебе прибавится.

Центр майского сада – распускающие бутоны старые яблони. Вокруг цветущего Мальта – жужжащий мешок из пчёл.

Оказывается, я уже не могу бегать и прыгать козлёнком. Просто не получается.

В зарослях за дачей щёлкают соловьи. Действительно, есть что-то колдовское в их завораживающих коленцах. Невольно задумываешься о свиданиях при луне.

И всё-таки в саду я по-прежнему наступаю на букашек.

Можно дожить до такой старости, что проснуться однажды утром и долго соображать: кто же я, мужчина или женщина? Бабушка жены так и спрашивала, проснувшись, у дочери: «Люба, а кто я?» Тёща и её сестра, рассказывая об этом, смеялись, а потом плакали.

Давно уже нет никого.

В летнем саду после дождя воздух свеж до одурения.

– Эх, друг! Твоей семье не нужны очередные раскаивания, слёзы и объяснения в любви. И жене, и дочери нужно одно – чтобы ты бросил пить и не мучил их больше.

Умирать не страшно. Страшно умереть.

Флоксы, оказывается, пахнут – тонко, дурманяще.

Гости попросили показать им жука-оленя. Нашёл на дубе парочку. Снял недовольно ворочающего лапами и рогами самца, показал гостям. Потом опять водрузил его на самку. Он тут же успокоился и занялся делом.

Большие идеи в маленьких руках могут стать кошмаром.

Диктатура – власть негодяя. Демократия – власть негодяев.

Откуда берутся порядочные старики? Да из порядочных молодых людей, порядочных взрослых, пожилых людей. Больше неоткуда. Прожитые годы, сами по себе, порядочности не прибавляют.

Представим себе, что Адам и Ева не съели плода от дерева познания добра и зла.

Познание истины не меняет жизни. Но может изменить нас.

Деревья, как и люди, уходят, и как будто их не бывало.

Большой бело-серый кот взглянул в нашу сторону и отвернулся, спокойно прошествовав своим путём.

Общался с ящерицей. Она грелась на куче мелкого хвороста у навоза. Живо ворочала головой, разглядывая меня безо всякой боязни, хотя я брал лежащие рядом с ней дрова, шебаршил тем же хворостом. Встрепенулась и убралась вниз, когда я хворостинкой стал поглаживать её по спине.

На Земле гул стоит от обличителей. Они обличают всех и вся, кроме самих себя. Поэтому и толку нет.

Наблюдал, как паучок на кухонном стекле обрабатывал попавшую в его сети маленькую осу: спокойно, умело, смертельно.

Чудная ночь! Молодой месяц слева за дубами красуется, сверчковый хор старается, свежо и тихо. Вокруг сад родной, доверчивый.

Яблоки на зелёной траве не меньшее чудо, чем яблоки на снегу.

Спокойнее, спокойнее, господа...

Ветка Мукузани стелется по кирпичной стене, ухватиться ей не за что. Но один усик пролез в точечную щёлку на стыке кирпичей, за что-то там уцепился и держит собой ветку.

У кустов смородины с созревшими ягодами тревожный вид. Ягоды не собраны, вдруг с ними что случится? Но вот ягоды собраны. И кусты успокоились. Они сделали своё дело. Вырастили урожай и сдали его. Теперь они свободны. Можно и осмотреться.

И всё-таки трудно понять не голодного, а сытого человека, любующегося красавцем-оленем, а затем хладнокровно его убивающего.

Если вдруг узнаешь обо всём, что творится вокруг под знаменем зла, то завоешь волком, и будешь выть им до самой смерти.

Вечером, перед тем как отнести с улицы противни с нарезанными яблоками для дальнейшей сушки на лоджию, стал их ворошить, чтобы избавиться от муравьёв. Одни и в самом деле поспешили за борт. Другим понадобилась подсказка – слегка подтолкнул их. Но некоторые не торопились, прятались. Пришлось их вышвырнуть. Кому-то досталось, кто-то и в муравьиный рай отправился.

На следующий вечер приготовился повторить процедуру. Но все муравьи очень шустро покинули противни, ведь теперь они точно знали, чем для них всё это может закончиться.

На подобные согласованные действия люди не способны – среди них всегда найдутся бестолковые или нерасторопные.

Пока комара не прихлопнешь, он будет жужжать.

Животные тоже ведь смотрят на небо. Что они видят? Что значат для них облака, солнце, луна и звёзды?

Вечером случилась незапланированная баня. Заехал Ванюшка, а за ним Кирилл. Попарились, поговорили с нами за чаем. По очереди, уже затемно, и уехали.

Уныние – грех, но данный же человеку, пусть и на испытание. И нечего его чураться. Хотя и гордиться здесь тоже нечем.

Хочу на Марс!

Как бы так нажиться, чтобы не бояться смерти.

Эх, господа, да перестаньте же, наконец, подражать павлинам, распуская свои воробьиные перья!

Так и живём – по уши в грехах, но с мечтой о справедливости.

Новый дракон интереснее старого.

Про другие народы не знаю, но мы, русские, владеем потрясающим умением искренне увериться сначала в одном, а потом в другом, пусть даже противоположном.

Обида жжёт нам душу до последнего вздоха.

Наглый, дерзкий человек не только оскорбляет и унижает других. Он выявляет сильных, а главное, мужественных людей, способных дать отпор.

Глупые, смешные люди – живут нечестно, суетятся, забывают о душе и хотят при этом быть счастливыми.

У маленького кулича ценою в хлебный лоток запах пасхи перебивается запахом денег.

Представим, что все люди стали масонами. Тут же среди них станут создаваться новые тайные общества.

Разве библия говорит правду?

Все озабочены продлением человеческой жизни. Ах, люди могут стать бессмертными! А зачем?

Как ни старайся не осуждать других, всё равно осудишь.

Чем власть денег лучше постоянного окрика? Душу одинаково давит и то, и другое. И то, и другое рождает чудовищ.

Что возбуждает талант? Всё.

Увы, но можно верить в Бога и быть при этом негодяем.

Нужда – враг счастья. И нечего здесь мудрить.

Бог творил земной мир молча.

Душой оркестра является дирижёр, то есть тот, кто не играет ни на одном инструменте, а только беззвучно разводит руками.

Ни с эволюции ничего не спросишь, ни с Бога. Кто на Земле прав? Кто виноват? Люди живут на свой страх и риск. И никому они по-настоящему не подотчётны.

Для большинства населяющих Землю существ человека по-прежнему не существует.

Зачем беспокоиться о будущем человечества? Оно известно.

Какая разница муравью, кто его раздавит – Джек Потрошитель или Иисус Христос?

В старом саду лежал как-то под кустом чёрной смородины и разглядывал синее бездонное небо. Почувствовал себя затерянным, случайным на Земле. Но душа этому чувству не воспротивилась, ей стало легко, спокойно.

Старый шимпанзе выражал свою поддержку нуждавшимся в ней молодым самцам непередаваемо человеческим жестом – клал руку на плечо, держась сбоку и немного сзади.

Большая Медведица смотрит из космической дали на мой сад.

Когда лежишь под яблоней, то с удивлением замечаешь, насколько её срединные ветви устремлены прямо в небо. И при этом она создаёт плотную тень, крайние нижние ветви достают земли. Там и тут бросаются в глаза созревающие плоды. Они падают первобытно, без малейшего внимания к тому, что творится вокруг них.

Летний зной, растения оцепенели, а на Аморели живое порханье, писк и щёлк кормящихся спелыми ягодами пичужек.

Защемило в душе – вот так же, как я с ним, и Ванюшка, может быть, со своим сыном будут что-то мастерить на даче, есть за одним столом, философствовать. Как же это будет? О чём они будут говорить? В этом саду или другом?

А где буду я?

Анна Ахматова заметила, что к путешественникам Модильяни относился пренебрежительно. Он считал, что путешествия – это подмена истинного действия. Модильяни относился к путешественникам, как я к туристам. По мне, так туризм – это одно из проявлений человеческой суеты, удовлетворение праздного любопытства. Многие люди бегают по планете, восхищаются чужими садами, оставляя свои в небрежении.

Пара лесных диких голубей опустилась на свежевскопанную землю, чтобы покормиться. Не пёстрые птицы, так, серо-пепельные со скромным белым ожерельем. Но осанка, гордый взгляд. Уверенные в себе, спокойные птицы. Во всём внешнем облике и поведении видна порода.

Объявилась прошлогодняя серо-белая кошка, заматеревшая, но с тем же синим бантом на шее. Заметив меня, затаилась за коряжиной на тропинке соседского двора. Несколько минут мы рассматривали друг друга в упор. Я с улыбкой, она, настороженно водя глазами за моими движениями.

Скворчата вывелись, семья летает вокруг скворечника, порхает по соседним дубам, спускается на грядки, в малинник. Соловей уселся на проводе возле столба наверху и поёт, широко раскрывая свой маленький клюв, поглядывая на заходящее солнце.

Соседка опрыскивает какой-то химической гадостью сорняки и уверяет, что через пару недель они, согласно инструкции, исчезнут, поскольку через листья и стебли в корни поступит команда: «Отсохнуть!»

Засмотрелся на куст цветущей красной смородины. Наверху работали пчёлы. По стволам бегали муравьи, забирая сок у пасущихся под нежными листьями зелёных тлей. Самими тлями интересовались многочисленные божьи коровки. Хватало вокруг и других жужжащих насекомых, садящихся на куст и взлетающих с него. Некоторым это не удавалось – попадались в сети тут же деловито хлопочущего паучка.

Люди в старости приходят к Богу, а я пришёл к винограду.

В сумерках переглянулся с серым котом возле дров. Он меня увидел первым, но лежал на земле внешне спокойно. Правда, когда я сделал движение рукой, дёрнулся было в сторону. Но я убрал руку, присел на корточки, поговорил с ним. Он выслушал меня с молчаливым достоинством.

Добрый дятел решил поднять моё настроение и выдал несколько бодрых трелей по торчащему сухому суку.

Хотелось бы услышать не прописную истину.

Поранил палец острейшим японским кухонным ножом. Хлынула кровь. Жена стала ругать нож. Посоветовал ей ругать уж сразу японцев, которые вот такими ножами, видно, собираются отрезать себе Курильские острова.

Сад и толпа несовместимы.

У Космоса для нас два приказа: «Живи!» и «Умри!» Ослушаться невозможно.

Серый воробей уселся на ветку. Что он видит с неё?

Первым человеком, сказавшим: «Мир катится в пропасть», был, конечно, Адам. Он сказал это Еве, как только они переступили порог Рая, ступив на грешную Землю.

Бывает, что приходиться прислуживать самому дьяволу, но не обязательно при этом пускать его к себе в душу.

Стемнело. Взял дубовый посох, походил по саду. На патриарха походить от этого не стал. Но в самом посохе всё-таки есть что-то древнее, непреклонное. Жаль, что образ путника с посохом в руке в наши дни нелеп.

Бабочки, пчёлки, мушки, птички – все легко порхают в саду. И только хозяин тяжело ходит по дорожкам. Но душа его порхает вместе со всеми. Трудно человеку совместить каждодневную борьбу за существование с любовью к садовым птицам, красоте цветов и неба. Но надо, друг мой, надо.

Вечером маленький орешек вдруг начинает трепетать двумя ветками, остальные остаются спокойными. Избранные ветки треплет воздушный ручеёк, самостоятельно путешествующий в общем воздушном потоке, овевающем мой сад.

Бак, из которого поливал тёплой водой огурцы, продолжаю регулярно доливать до краёв. Птицы слетаются к нему на водопой. Пьют из него и хвостатые путешественники, например, рыжая кошка, которая ещё и спать приладилась под старым розовым пионом.

Вперёд! Но куда? Вокруг человека в любую сторону «вперёд».

Волга катит к берегу зелёные барашки, оставляя на нём густую белую пену. Речная вода кажется нашпигованной ряской. Но, когда зачерпываешь, в пригоршне находишь лишь несколько тёмно-зелёных точек.

Корнями виноград тянется к сердцу Земли, побегами вьётся к солнцу, при этом он вращается вокруг своей оси. Если поставить палец перед ещё не нашедшим опору виноградным усиком, то он обовьёт его – крепко, с доверием. Твой палец станет как бы частью виноградной лозы.

И без людей тошно, и с ними невесело.

Как и многие, я ощущаю себя человеком прошлого и даже позапрошлого века. Ну и что?

Кто-то скрипит-свиристит на помидорном кусте перед беседкой. Сколько ни высвечивал фонарём, никого не заметил. Лягушка? Сверчок? Жук? Осталось загадкой.

У пожилых людей на лицах следы былой красоты. Они похожи на увядшие в саду цветы. Или увядшие к осени цветы похожи на пожилых людей со следами былой красоты на лицах.

Иногда как-то особенно остро, обнажённо, понимаешь, что уже не будет другой жизни.

По дороге в сад услышал курлыканье. Поднял голову, а в небе надо мной сразу три журавлиных треугольника, слегка размытых. Большие птицы подлетали к Волге устало, изредка перекликаясь.

Приятель примчался весной на дачу и с ходу принялся ёмкость чинить, мусор выносить, зелень сажать. К вечеру приехала соседка, спрашивает: «Как у вас абрикос-то, цветёт?» Бедный мой приятель чуть в грядку не упал. Впервые за день поднял глаза, а над ним синее небо, цветущий абрикос, птичий щебет.

На Земле живёт семь миллиардов людей, желающих одного и того же: чтобы мне, моей семье было хорошо.

На моих глазах трясогузка схватила упавшую на бетонную площадку зелёную гусеницу и с ловкостью фокусника, слегка подкинув её, тут же проглотила, несколько раз «пожевав» клювиком.

Жду свата, по нашей июньской традиции. Мангал заправлен и ждёт только спички. Вино из погреба вынесено. Зелень для салата вымыта. Я приоделся. Что ещё нужно для встречи дорогого гостя? Едва выгрузили привезённое в беседку, как начался ливень – с громом, потоками воды. Под зонтами упрямо перетащили из дачи посуду. И правильно сделали. Пир начался уже под лёгкое постукивание дождя по крыше беседки, а завершился под щедрыми солнечными лучами, весело осветившими покрытые каплями листья.

Бог умрёт с последним человеком на Земле.

Есть ли такая кнопка – нажал и успокоился? Есть. Я знаю даже несколько таких «кнопок». Но они не всегда под рукой, не всякий раз до них дотянешься.

Зашла в гости молодая приятельница, переехавшая в Москву, в которой, по её словам, работу, не задумываясь, ставят выше любви.

– Как жизнь?

– Прошла.

Водяная змейка заметила меня раньше. Подплыв к берегу, она высунула точёную головку, выжидая. Остановился понаблюдать за ней. Но оказался нетерпеливее, ведь мне ничто не угрожало, и брызнул на неё ногой. Она тут же устремилась вглубь, грациозно извиваясь. Такого движения человеку не повторить, да и всем его многочисленным млекопитающим братьям.

Всю жизнь пробиваешься к свету в конце туннеля. Вот, наконец, забрезжило. Приглядишься, а это завиднелись очертания кладбища. И место незанятое проступает всё отчётливее.

Яблоко, рождённое яблоней на съедение, не может не благодарить её за два-три восхитительных летних месяца, наполненных солнцем, ветром, живительной влагой, чувством созревания.

Развёл костерок. Мысли вновь заплясали огоньками. Например, многих удивляют совпадения в судьбах людей. Но ведь все наши самые невероятные совпадения сущие пустяки по сравнению с нескончаемой чередой совпадений, приведших к появлению земной жизни и продолжающих её поддерживать.

Или мы привычно говорим, что о нации судят по лучшим её представителям. Но разве на самом деле о нациях мы судим не по тем её представителям, какие уж нам волей случая попались на пути? Отсюда такое разнообразие мнений обо всех нациях без исключения. И нет единого мнения ни об одной. А, в конечном счёте, каждый из нас отвечает и за лучших, и за худших своих соплеменников.

На верхней ветке дуба кукует кукушка. Заметив меня, замолчала. Потом снялась и полетела дальше со своим волнующим то звонким, то глухим «ку-ку». Мир, когда кукушка замолкает, становится совсем другим. Его охватывает неожиданная тишина. «Ку-ку» и, сразу, тишина.

Эх, господа, радуйтесь, пока живы!

На Волге тихо. Квакают лягушки в камышах. Возле берега носятся стайки мальков. Дворняжка бегает по берегу, вынюхивая себе еду. Усатый с добродушным взглядом дядька в панаме ловит на удочку краснопёрок. Споро и спокойно прошёл между островом и берегом буксир. Пригнал мощную волну, которая обрушилась на берег. Эти волны от моторных лодок и пароходов памятны с детских лет. Мы всегда с нетерпением ждали их приближения, чтобы с радостным визгом броситься на них.

Утро не бывает недобрым. Недобрыми встречаем его мы.

Истина не рождается в споре. И в вине её не найдёшь.

Умер Нил Армстронг, сказавший, что люди не прикованы к Земле.

Верующий и неверующий смотрят друг на друга с одинаковым сожалением.

Небо в звёздах – не самая ли надёжная и роскошная крыша над головой человека? И что может быть хуже неурочного ночного телефонного звонка? Прежде, чем возьмёшь трубку, в аду побываешь.

За сад! За жизнь! За жизнь в саду!

Вид недостроенных и заброшенных дач вызывает печаль.

Чуть свет разбудила всё та же кукушка, которая здесь, видно, вместо будильника. Вслед за «ку-ку» раздалось первое попискивание, чириканье. Кукушка, между тем, летала по окрестностям, голос её становился то глуше, то вновь возвращался с прежним деловым и отчётливым «ку-ку».

Говорят ещё, что путешествия развивают ум. Но вот, например, вороны, в отличие от большинства птиц, вообще никуда не улетают со своих дворов, однако, слывут мудрыми. Правда, птицы не люди, с этим не поспоришь.

Пришло время убрать старый Синап. А на душе неуютно, совестно. Сколько зим наслаждался его плодами. Но яблоню не отправишь на покой, как боевого коня или заслуженного сторожевого пса. Рядом разрастается молодая яблоня, и она требует своего.

В обед мимо дачных ворот прошла на пляж живописная группа с пиками из камыша. Малышка-дошкольница, бравая бабка и мужчина, заплетающий на ходу косичку на голове. Шли мерно, спокойно, только малышка в нетерпении скакала и спрашивала, где же Волга?

За баней в малиннике наткнулся на большого ежа. Он меня, видно, тоже не ожидал. Просто сидел и терпел, пока я его пару раз погладил по иголкам.

Копать яму лучше одному. Копаешь и копаешь. Размышляешь потихоньку обо всём, что в голову придёт. Никто не мешает. Ни копать. Ни размышлять.

У человека много магнитов, но самый главный, как ни крути, это его ум. Он настолько притягателен, что забываешь, кому он принадлежит – доброму или злому человеку, красивому или с обычной внешностью, мужчине или женщине, верующему или нет, не говоря уже о национальной принадлежности.

Нашёл себе милое занятие: сижу в предбаннике у печки, подкладываю дрова и жду, когда они прогорят. А вот и дождь перестал. Небо просветлело. Тучи разошлись на отдельные пятна.

Компания «Империя Пак» - это лучшая шелкография на пакетах в Москве. Шелкография - технология, при помощи которой изображение наносится очень быстро и на небольшой тираж. С образцами работ можно ознакомиться в офисе компании. Здесь же специалисты подробно проконсультируют, расскажут о различных технологиях печати и предложат наиболее подходящий вариант.