Он сразу увидел её, ещё издали приметил у обочины, где поворот дороги, яркое рыжее пятно на белом мартовском снегу и, не доезжая метров сто, уже определил цепким глазом шофёра, что это собака, и, скорее всего, мёртвая, поскольку лежать в таком месте просто так ей, вроде бы и не к чему. Дорога здесь вырывалась из тесных объятий города на пустырь, постепенно превращаясь в разбитую, тихую магистраль и одновременно раздваиваясь. Левый рукав её нырял в туннель под железнодорожное полотно, а правый резко разворачивался и снова уходил в жилой массив. Сюда он и направлял свои синие Жигули с четырьмя пассажирами: толстой, дородной тёткой, в своей нутриевой шубе она была похожа на копну соломы, и трёх горластых пацанов. Дети тоже увидели собаку и закричали:

– Собачка! Собачка!

– Задавили бедненькую, – сокрушённо покачала головой их мамаша и добавила в адрес парня, державшего руль, – гоняются тут всякие, земли под собой не чуют.

Но в ответ на её слова собака зашевелилась и, приподнявшись на передних лапах, развернулась в сторону приближающегося автомобиля.

– Живая она, – поправил парень женщину, – только лапы, видать, переехали.

– Так что ж, ты считаешь, что это нормально? – хмыкнула пассажирка.

Она была чем-то похожа на его тёщу, с которой у него не сложились отношения. Та даже все его достоинства считала за недостатки. Придиралась к пустякам: будучи поклонницей восточной кухни, упрекала в том, что он не умеет есть палочками и путает вассаби с имбирём. А когда она узнала, что её дочь забеременела, откровенно возмущалась, что зять лишает её единственное чадо карьерного роста и обрекает на роль домохозяйки…

– Это неверное мнение, что всегда виноват шофёр, – мягко поправил таксист свою пассажирку, когда они проехали мимо собаки, – гораздо чаще на дороге виноват сам пешеход.

– Вы сдавали на права, – возразила она, – а собака дорожные правила не учила.

Он не стал спорить, давно усвоив, что с пассажирами скандалить нельзя, пьяные способны побить или не заплатить, другие могут обидеться, а доброжелательное отношение способствует тому, что в следующий раз заказ на перевозку сделают именно тебе. Однако упрёки тётки и образ рыжей собаки на чистом снегу как-то по-особому строго легли на душу, словно специально предназначались для него, и он живо вспомнил о них сегодня, когда оказалось, что придётся повторить вчерашний маршрут, поскольку вызов такси пришёл из того самого микрорайона, куда он ездил вчера.

Его клиентом явился маленький, сухонький, но ещё крепкий старичок с седой бородкой, очень внимательный и аккуратный. Как только такси остановилось у подъезда панельной пятиэтажки, тот сразу же появился в дверях подъезда. В одной руке его был маленький потёртый чемодан, в другой – объёмистая вещевая сумка. Шофёр поспешил ему на помощь, уложил вещи в багажник. Старик поздоровался и сел на переднее сидение, застыв в какой-то нерешительности, словно не хотел уезжать.

– Куда желаете? – прервал его задумчивость водитель.

– Кто, я? – переспросил старик. – Дом престарелых знаешь?

Парень кивнул и тронул машину. Он хорошо знал город, за пять лет изъездив его весь вдоль и поперёк, во всякую погоду, днём и ночью. Ночные поездки особенно не нравились жене, а тёща, та прямо заявляла, что работа шофёра – удел нищих. «Нашла ты, доченька, себе муженька на мою голову» – говорила она. Он же неоднократно заявлял ей, что попал в их богатую семью не потому, что позарился на состояние, а потому, что действительно любит Кристину. Только кто же ему в этом поверит? Предлагал он и супруге уйти на квартиру, пожить самостоятельно, однако та не хотела отпускать мамин подол, во всём прислушиваясь к её советам. В двухэтажном особнячке простора хватало, но с тёщей было тесно.

Старик молчал, погружённый в размышления, и парень за рулём не тревожил его своими вопросами, по опыту зная, что если пассажир молчит, то лучше его не донимать разговором, поскольку это далеко не всем нравится и необходимо: порой человек хочет просто помолчать. Да и говорить-то особо не хотелось, не до того. Уже целую неделю голова была напрочь забита мыслями о разрыве с женой, о предстоящем разводе и вдруг он поймал себя на мысли, что думает о собаке, которая вчера осталась лежать на обочине дороги. Они как раз выехали на пустырь и приближались к повороту, где дорога раздваивалась. Он снова увидел издалека знакомое рыжее пятно справа от шоссе и сбросил скорость. Когда машина приблизилась к тому месту, где лежала собака, та подала признаки жизни, как и прошлый раз, поднялась на передних лапах, не отрывая от снега заднюю половину туловища, и проводила автомобиль движением головы. Вид покалеченного пса острой жалостью отозвался в сердце парня, как будто он был причастен к его судьбе.

– Вот вам наглядный пример нашей жизни, – неожиданно заговорил старичок, показывая рукой в сторону собаки, – задавить не сумели, так хотя бы добили! Нет же, оставили! Кому? Зачем? Эх, бедолага. Нет ни в ком сострадания! А я вам, молодой человек, знаете ли, скажу больше: и в отношениях между нами, людьми, происходит то же самое, особенно в старости. Иногда так хочется, чтобы кто-нибудь тебе помог или, если уж это невозможно, то хотя бы пристрелил из сочувствия.

Он помолчал и продолжил печально:

– Вот сдаваться еду в дом престарелых. Добровольно. Супруга у меня, знаете ли, померла, так вот мы вчетвером живём в однокомнатной квартире: я, сын со снохой и внук. Жилищные условия улучшить, знаете ли, нет возможности, а у них скоро ещё один ребёнок будет, вот я и решил сделать им подарок. Молодым надо уступать дорогу, иначе, знаете ли, жизнь вышибет на обочину, как ту собаку. Такая вот паршивая ситуация получается: в петлю лезть, знаете ли, совесть не позволяет, а пристрелить – некому.

– А что же вас никто не провожает?

– Так они же ещё не знают. Это я так решил, сам тайком оформил документы. Иначе они бы меня отговорили! Я им там всё написал, объяснил. Потом приедут…

Старое трёхэтажное здание дома престарелых встретило новичка серостью безразличия. Старик легко подхватил выставленные из багажника чемодан и сумку.

– Позвольте, я вам помогу, – кинулся было к нему таксист.

– Нет, я сам! Добровольно, – отрезал тот и зашагал к подъезду, прямой и твёрдый как гвоздь.

Парень смотрел деду вслед с пониманием. Знакомая картина – не так давно ему самому пришлось возвращаться с личными вещами на место своей прописки. Тёща таки выдавила его из особнячка, и теперь он жил у родителей. Собственно, как жил? Приходил лишь ночевать, сутками проводя время за рулём. С Кристиной они пока ещё не развелись, вопрос о разводе повис в воздухе, и рана в душе, там, где с неё живьём содрали шкуру, постоянно болела, не давая покоя и целиком занимая его думы.

В пустом, хорошо очищенном от снега дворе, он развернул такси, чтобы отправиться в обратную дорогу и тот час же вспомнил, что придётся опять проехать мимо той несчастной псины, которая чем-то задела его внимание.

Скорее всего, это в нём звенели отголоски детства. Когда-то давно он с родителями жил в селе, где имелся у них во дворе пёс безвестной породы по кличке Рыжик. Потом семья переехала в город, дом продали, а собаку просто бросили на произвол судьбы. Не брать же с собой в квартиру блохастую деревенскую дворнягу, да и старая она уже, отец сказал, что и зиму не переживёт. Однако Рыжик прожил ещё три года, и когда парню, тогда ещё мальчишкой, приходилось приезжать в родное село к тётке на каникулы, пёс всегда находил его, ластился к нему, лизал руки, давая понять, что простил предательство. Рыжик-то его простил, а вот он самого себя, скорее всего, нет. И теперь, видя ту собаку на обочине дороги, он мучился сознанием того, что ничем не может ей помочь, а добить не поднимется рука.

На полпути, увидев маленькое кафе, прилепленное к углу дома, подрулил к нему, решив немного подкрепиться. В таких заведениях обеды, обычно, стоят дешевле, чем в ресторанах и крупных кафе в центре города. В светлом, уютном помещении располагалось не более восьми столиков, и все они были заняты, только в дальнем углу, возле окна за пустым столом сидела одинокая девушка в белом свитере и не спеша прихлёбывала из голубой кофейной чашки. Она как-то сразу привлекла его внимание, и он тут же определил чем: цвет её волос совпадал с рыжим пятном на обочине дороги. Приблизившись к ней, мимоходом отметил, что та весьма приятна внешне, но что самое интересное – её губы были в точности похожи на губы Кристины. Впрочем, это был всего лишь профессиональный взгляд таксиста, запоминающего внешность клиента.

– Тут свободно?

– Да, – ответила девушка и, как бы оправдываясь, добавила. – Теперь свободно. Я здесь заказчика ждала, но «оно» не пришло.

Парень не стал уточнять, кто скрывается под словом «оно», было и так ясно, что она вложила в это понятие всё своё презрение и говорить о том не стоит. Получив свой заказ, он без всякого аппетита принялся жевать шницель, целиком погрузившись в свои рассуждения, глядя куда-то вдаль сквозь причёску девушки, всё ещё сидевшей напротив. В голове складывался какой-то сюжет, и он пытался логически соединить разрозненные картинки. «Рыжая причёска и белый свитер… белый снег и рыжая собака… так, так, так… уже интересно. И какой же из этого следует вывод?» Вот она, причина его беспокойства: он невольно сравнивает себя с той собакой! Его тоже, как и её вышибли на обочину жизни, убрали с дороги, и он чувствует себя так же беспомощно в создавшейся ситуации, не в силах чем-то помочь себе. Друзья говорят: «Тёща развела». Почему развела? Кристина пока ещё носит его фамилию. Вот только любит ли она, как прежде… Но он-то её любит! Значит надо что-то делать! Пусть его выбили из колеи, разрушили его внутренний мир, сделали ему больно, но в отличие от той собаки у него целы руки и ноги, и он не такой старый, как тот старик, чтобы сдаться добровольно. Он будет бороться за свою любовь! Должно быть, во время своих рассуждений, он имел довольно тяжёлое и печальное выражение лица.

– Мужчина… мужчина… – позвала его девушка из раздумий в реальность. Она сказала именно «мужчина», а не парень. – У тебя что-то случилось? Может я чем могу помочь?

«Чем она может помочь? Разве что пристрелить», – с усмешкой подумал парень. Но то, что она обратилась к нему, как к старшему, и то, что сразу перешла на ты, как-то по-особому располагало и он заговорил с ней, сам того первоначально не желая.

– Видишь ли, там, на дороге машиной сбили собаку… Хорошая, домашняя собака. Так вот её окрас похож на цвет твоей причёски… Я извиняюсь, конечно, за сравнение, но дело не в этом. Она живая лежит на обочине, скорее всего, со сломанными ногами, а я ей ничем не помог и это неприятно.

– Пожалуй, я бы взяла собаку, – с пониманием и сочувствием отозвалась его собеседница, – жилплощадь позволяет. Нет, я противница того, чтобы собаки жили в квартире. Но у меня имеется подворье – после бабушки остался дом, а я за ним присматриваю, и сторож во дворе бы не помешал.

– Может, стоит посмотреть? – оживился парень.

– Если не трудно.

– Да тут рядом, у поворота.

Пока девушка надевала куртку в гардеробе, он заказал у официанта куриный окорочок, а когда тот исполнил заказ, завернул курятину в салфетку и сунул её в карман.

Собака лежала на том же месте и никак не среагировала на остановившуюся машину. От дороги к ней по глубокому снегу вёл след в несколько шагов, значит люди сюда всё же подходили – возле собаки лежали куски хлеба и какие-то остатки еды, к которым она так и не прикоснулась. Ни парень, ни девушка не могли определить её породу, но это была симпатичная псина небольшого роста, явно домашняя, ухоженная и откормленная, с короткой шерстью редкого окраса. Собака подняла голову, и они увидели, что она совершенно слепая, оба глаза имели мутно-белый цвет, словно в них вставили перламутровые пуговицы. На дороге остановилась проезжавшая мимо машина. Водитель, не выходя из салона, крикнул:

– Ваша собака?

– Нет, хотим посмотреть, – ответил парень.

– Я смотрел. Она тут уже третьи сутки лежит. Спина у неё перебита – толку не будет. Ещё пару дней и ей – кирдык, – говоривший хлопнул дверью и уехал.

Парень осмотрел животное и убедился, что задние ноги у неё не двигаются. За время своего пребывания собака вытрамбовала на мягком мартовском снегу небольшой пятачок, таская по кругу на передних лапах заднюю часть туловища. Трудно было определить, как она попала сюда. Возможно, каким-то образом ушла из дома и заблудилась, а, может, сами хозяева вывезли её на пустырь в надежде, что кто-то приютит ослепшего друга или, в конце концов, добьёт его без их ведома, на что у них самих не хватило силы воли. Девушка, горестно вздыхавшая рядом с парнем, предложила:

– Её бы ветеринару показать надо.

– Давай отвезём, – легко согласился тот, – помоги мне, открой багажник. Он легко поднял покалеченную собаку на руки, при этом она не издала ни звука, не проявила какого-либо признака агрессии, мелкий озноб бил её ледяное тело. Парень уложил свою ношу в багажнике на коврик, каким пользовался при ремонте автомобиля, и закрыл грузовой отсек.

До ветеринарной лечебницы ехали не более десяти минут, шофёр знал, как выбрать кратчайший путь. Амбулатория располагалась на задворках пятиэтажек в одноэтажном деревянном здании. Врач, мужчина в зелёном медицинском халате и такой же шапочке, показал на стол парню, вошедшему с собакой на руках:

– Положите сюда.

Выслушав сбивчивый рассказ девушки о сложившейся ситуации, он стал внимательно обследовать свою пациентку, даже в уши заглянул и в пасть. Собака подчинялась ему, видимо, чувствуя его авторитет.

– У собаки две жизни, – слегка шепелявил ветеринар, осторожно ощупывая лапы и шею животного.

– А почему две? – спросил парень.

– Так бабушка моя говорила. Когда-то у нас была собака Шельма, я в то время ещё в школу не ходил. Очень любила она за проезжающими машинами гоняться. Как-то раз выскочила со двора и угодила под легковушку, но её не переехали, а прокувыркали под днищем. Долго она потом выздоравливала, я плакал, а бабушка меня утешала. Вот тогда я и решил, что стану собачьим доктором.

Закончив осмотр, врач снял перчатки, помыл руки и лишь потом заговорил снова:

– Что я вам могу сказать? Плохо дело. Хотя у собаки и две жизни, у этой, похоже, не осталось ни одной. Позвоночник сломан – это однозначно, а какие нарушения внутри, – нужен рентген. Собака очень старая – у неё почти нет зубов и она слепая. Лечение обойдётся дорого, но положительного результата оно не даст. Я бы посоветовал вам усыпить её, тем более что она чужая.

– Ну что ж, – вздохнул парень, – раз дело обстоит так безнадёжно, тогда усыпите.

– Нет, я этим не занимаюсь, я только лечу, – поднял вверх палец доктор.

– Но на такой случай у вас должен быть адрес, где это можно сделать. Помогите, пожалуйста.

Врач молча взял листок бумаги и написал на нём номер телефона.

– Скажите: от Сергея, – протянул он сложенный листок и добавил, – я сделаю собаке обезболивающий укол.

Рассчитавшись с ветеринаром, парень вынес собаку к машине и уложил на прежнее место в багажник. Девушка помогла ему, открывая и закрывая дверцы вслед за ним. Собака согрелась, озноб прошёл. Парень достал из кармана куриный окорочок, положил перед её носом, она понюхала и стала медленно есть, может быть, в первый раз за трое суток. Когда с едой было покончено, он закрыл багажник.

– Теперь, если хочешь, можешь уходить, – предложил он девушке, стоявшей рядом, но в его голосе не было настойчивости, скорее даже наоборот, ему не хотелось остаться одному в таком деле.

– Нет, – твёрдо сказала она, – раз уж взялась, помогу до конца.

– Тогда садись в машину,– кивнул ей головой водитель и достал телефон. – Я от Сергея…

– Всё понятно, – ответил в наушниках мужской голос,– что там у вас?

– Собака…

– Хорошо, приезжайте, – и назвал адрес.

– Далеко? – спросила девушка.

– Нет. На машине везде близко. Район Учхоза.

– Ты хорошо знаешь город. Давно таксуешь?

– Сразу после армии начал. Конечно, работа не из лучших, но если не умеешь воровать, то, значит, надо вкалывать. А ты, учишься, работаешь?

– Работаю дизайнером по мебели.

– Табуретки рисуешь что ли?

– Ну да, что-то в этом роде.

Таксист повернул машину с центральной дороги на боковую и они выехали в сектор частных домов.

Девушке нравился этот крепкий парень за рулём, что-то в нём привлекало, что-то близкое, родственное чувствовалось в его разговоре и поведении. Сама того не осознавая, она хотела продлить это случайное знакомство. Навязываться было не в её манерах, и она просто выжидала, что ситуация сама изменится в её пользу. Чтобы как-то поддержать разговор, сказала с досадой:

– Втянула я тебя в это грязное дело, сколько времени, денег потерял. Нехорошо получилось. Вроде пообещала взять собаку, а вышло вон как – к киллеру едем.

– Да брось ты! – перебил он её. – Ты тут не при чём. Это я навязался тебе с собакой, так что не переживай.

– Улица Шихурдина, – первой прочитала табличку на углу дома девушка, – где-то здесь…

Они подъехали к железным воротам, выкрашенным в синий цвет, с прибитым на столбе номером дома, указанном в адресе. Из калитки вышел долговязый мужчина с чёрными усами, подошёл к машине, поздоровался, сказал:

– Заезжайте во двор, – и открыл ворота.

Легковушка мягко вкатилась на бетонный квадрат двора. Хозяин затворил половинки ворот, приблизился к вышедшим из машины посетителям и спросил шофёра:

– Где она у вас?

– В багажнике.

– Покажите.

Парень поднял крышку багажника. Собака, согретая, накормленная и успокоенная обезболивающим средством, спала, бока её колебались частым дыханием тяжелобольного. Мужчина с минуту полюбовался её необычным рыжим окрасом и заключил:

– Ну, хорошо. Не будем её тревожить, – сделал паузу и добавил сухо, – шестьсот рублей. Оплата вперёд.

– Что ж это за мир такой, в котором мы живём? – возмутился парень, – даже за смерть приходится платить!

– Не так всё просто, как вам кажется, – возразил киллер, принимая деньги. – Вы думаете, мне легко?

Он ушёл в дом и тут же вернулся назад со специальным пистолетом в руке. Вставил ампулу, взвёл пружину, подошёл к багажнику, на секунду склонившись над ним, спустил курок, и захлопнул багажник.

– Долго ждать? – спросил парень, поскольку молчание было слишком тягостным.

– Минут пятнадцать, – ответил киллер, закуривая, – всё зависит от веса тела и состояния организма.

Вдруг собака, столько времени молчавшая до сих пор, залаяла каким-то тоскливым щенячьим всхлипом. Слушать эти звуки было невыносимо. Парень, хлопнув дверцей, скрылся в машине, а девушка отошла к воротам и, скривив хорошенькое лицо, торопливо прижала к глазам носовой платок. Мужчина поспешил к ней, положил руку ей на плечо.

– Ну что ты, не надо плакать. Вы всё сделали правильно. Поверьте мне – собака вам благодарна.

– А зачем она лает?

– Ты не подумай, что ей больно. Это она просто бредит во сне… Ей детство снится…

Наконец собака затихла. Выждав ещё пару минут, усатый подошёл к машине, открыл багажник.

– Пожалуй пора. Помогите-ка мне…

Парень взял собаку за задние ноги, мужчина за передние. Вдвоём они аккуратно уложили мёртвое тело в приготовленный мешок.

– Ну, всё, – поставил точку хозяин двора. – Дальше я сам, – и открыл ворота.

Оставшись вдвоём, парень и девушка почувствовали себя неловко, как будто после ссоры. Говорить не хотелось. То, что до этого их объединяло, теперь отталкивало друг от друга. Сложившаяся ситуация не сближала. Сейчас он был просто водитель, а она – пассажир, каждый со своими мыслями.

Девушка корила себя за то, что ввязалась в эту историю с собакой, удивляясь своему неожиданному поступку. Ругалась, что не умеет поддерживать знакомства, вести нужный разговор, говорила себе, что нормальные парни на неё не смотрят, что никогда она не выйдет замуж и ещё много всяких правильных слов, таких же печальных, как предсмертный лай собаки.

Парень тотчас же погрузился в свои семейные проблемы, находя что-то общее между событиями сегодняшнего дня и личной жизнью. Винил себя в том, что так же беспомощен, как та несчастная собака, что не умеет постоять за себя, за своё счастье, за Кристину. Он немного жалел, что так и не удосужился узнать имя своей пассажирки за этот час, пока они были вместе. Но таковы правила извоза: водитель не должен интересоваться, как зовут клиента, для него они все безымянные, это пассажир имеет право спросить его имя и фамилию. Однако девушка не спросила, значит, в этом не было нужды. Да, собственно, и ему её имя ничего не даёт. Хотя, признался он самому себе, в этой пассажирке есть что-то особое. Не в том плане, что она симпатичная, ему приходится возить всяких красавиц по десятку в день, а в том, что от неё шло какое-то тепло, и рядом с ней он чувствовал себя комфортно и уверенно.

Ехали молча, словно подельники, зарезавшие нищего и теперь мучившиеся угрызениями совести. Машина выскочила на проспект, основную трассу работы таксистов.

– Тебя куда отвезти? – спросил он.

– Останови вон там, у Эльдорадо. Пойду к родителям, не хочу сегодня ночевать одна.

Когда они распрощались, и она уже покидала автомобиль, он, привычно, как и всем клиентам, протянул ей маленькую жёлтую карточку:

– Если тебе или кому-либо из знакомых понадобится такси, вызывайте в любое время.

На карточке было написано: вверху мелко «Такси круглосуточно», в середине крупно номер телефона и внизу снова мелко «Олег».

В третий раз за эту весну Олегу пришлось проехать тем, мартовским маршрутом, по окружной дороге, месяца полтора спустя. К тому времени он уже развёлся с женой. Кристина всё-таки сделала аборт, поддавшись уговорам матери, в угоду деньгам и карьере, а простить ей это он никак не мог. Вызов пришёл из того маленького кафе, где он когда-то встретился с девушкой, с которой ездил усыплять собаку. Скорее всего какой-то загулявшей компании требовался транспорт. Проезжая поворот на пустыре, он поймал себя на мысли, что невольно ищет глазами рыжее пятно, некогда так ярко горевшее на обочине, но снег уже растаял, зелёная щетина травы пробивалась сквозь упавший бурьян, и определить место, где лежала собака, было невозможно. Это обстоятельство произвело на него положительное действие и было воспринято как некий знак позитивных перемен. В хорошем расположении духа Олег подъехал к назначенному кафе и, не обнаружив на улице клиента, вошел внутрь. Как ни странно, в кафе было пусто, только за дальним столиком, как и в прошлый раз, сидела девушка с чашечкой кофе в руке. Он сразу узнал её по рыжим волосам с медным отливом, по тонкой фигурке, чётко прорисованной на белом проёме окна. И тотчас же в нём, где-то внутри, словно включилось какое-то реле, и окружающий мир стал восприниматься красочнее, понятнее, проще. Он неторопливо подошёл к девушке, которая продолжала сидеть, не меняя позу. Перед ней на столике стояли два чистых бокала и распечатанная, но ещё не начатая бутылка вина.

– Привет, – сказал он ей так просто, словно они только вчера расстались.

– Привет,– ответила та и подняла на него глаза.

Только теперь он понял, чем она так привлекла его внимание прошлый раз – её глаза были похожи на глаза его матери. Все мужчины, подыскивая себе подругу или партнёршу, подсознательно невольно сравнивают их с образом своей матери. И теперь он, обнаружив это удивительное совпадение, как бы получил негласное подтверждение правильности своего выбора.

– Меня ждёшь?

– Тебя, Олег, – назвала она его по имени.

– Сильно торопишься? – спросил он, опасаясь, что она встанет, чтобы ехать.

– Теперь уже нет, – вздохнула та с облегчением.

– Тогда я, пожалуй, тоже выпью кофе.

– А хочешь вина? – осторожно предложила она, жестом указав на бокалы.

– Ну ты что, я же за рулём, – виновато развёл руками Олег.

– Ах, да, – смутилась девушка, – я как-то не подумала об этом. Ну, ничего, мы возьмём бутылку с собой.

– Конечно, – твёрдо поддержал он её, – не пропадать же добру!

Олег понимал, чувствовал, что она предлагает ему правила игры по новому, ещё не прочитанному им сценарию, и принимал их целиком без оговорок, с радостью, даже с каким-то душевным восторгом. Он взял стул, пододвинул его к углу стола, основательно уселся, и, улыбнувшись впервые за последние три месяца, спросил девушку, глядя ей прямо в глаза:

– А как тебя зовут?

– Юля, – ответила она, не отводя взгляда, и тоже улыбнулась.

 

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование