 |
          |
|
 | ||
«Это всё она, моя Россия!..» |
***
Самару в Оренбурге помнят чаще, Чем Оренбург в Самаре, ну так что ж? И там, и тут я прослыла пропащей. То и другое – истина и ложь.
Но этой самой истинною ложью Спасается подлунный грешный мир, Где дураки похлеще бездорожий, Чумы похлеще хлебосольный пир.
Ни в Бога и ни в чёрта не поверю, Когда уже который век и год Чумных пиров полынное похмелье И порохом, и кровью отдаёт.
Здесь прослыла я чумовой заразой, Отнюдь не ради красного словца Клеймя навзрыд рифмованною фразой Подонка, графомана, подлеца.
Текут века, а мне и горя мало. Степным простором допьяна упьюсь… … Здесь, в междуречье Волги и Урала, Моим стихом заговорила Русь.
Уральская печальная приблуда, Самарская лукавая змея… Как жаль, что я давно не верю в чудо, Ведь надо верить – чёрт возьми! – в себя!
***
Памяти митрополита Иоанна Снычева
Ваши пальцы пахнут зыбким ладаном. Наши пальцы – крепким никотином… С этим, право, что-то делать надо бы – С этим неизбывным русским сплином.
С этим, право, что-то делать надо же, А не делать вид, что так и надо... Зябкий свет осеннегоПриладожья Не пророчит чаемого лада.
И почти на равных - до обидного! - Наш вопрос не одарив ответом, Прочь струится фимиам молитвенный И дымок лукавый сигаретный.
…Мы не извращенцы и не нытики, И не суицидникипо пьяни, Но боятся психоаналитики Нас, великий Отче Иоанне!
Крепким никотином заарканены В этой зябкой северной столице, Чем мы так смертельно в душу ранены, Что и смерть нас до смерти боится?..
***
Накануне ночью, жестко жизнь итожа, Я была жесточе, но зато моложе. И, бордо сбургундским намешав по-русски, Я пила азартно, то есть без закуски.
Своевольно губы закусив до боли, Всех, кто были любы, вспомнила невольно… Ах, любовь-чахотка! Ты неизлечима! Не спасала водка, не спасут и вина.
Вовсе не пытаясь врачевать печали, Вновь бордо с бургундским кровно воевали. Не щадя постылых, не жалея милых, Ледяным коктейлем закипали в жилах.
Кто сказал, что вина уврачуют вины? Грянет день январский с брызгами рябины… И любовь склонится тихо к изголовью, В белую перчатку покашливая кровью.
***
Причешись, причепурись, Улыбнись, примерь обновы!... - Свет мой, зеркальце, заткнись! Мне и без тебя хреново.
По спирали жизнь бежит… По спирали, поспирали Годы юный шёлк ланит, Что остался в зазеркалье.
Эвон дочка подросла, Красотой меня затмила… Всё вы врете, зеркала! Хоть я правды не просила!
Строчка встала на крыло И далёко улетела… Ах ты, мерзкое стекло! Ну твоё какое дело?
Бон суар, моншерами? Ни фига! Ещё не вечер! Свет мой, зеркальце, храни Память нашей первой встречи.
В зазеркальных тайниках Пусть живёт девчушка эта, Что не ведает пока, Что сулит судьба поэта.
***
Даже неважно, с кем засыпать, А просыпаться надо с любимым… Палец о прялку уколешь опять – Тысячелетья проносятся мимо.
Встречи-прощания материков. Выдох и вдох мировых океанов. Протуберанцы кровавых эпох И содроганья душевных вулканов.
Что это, ежели не суета?.. На сквозняках безразличной вселенной Гроб мой хрустальный парит, как мечта, Самонадеянно самозабвенно.
Где ж королевич мой, мой Елисей? Что ж он никак не вернётся из странствий? Пусть поцелует меня поскорей: «Дочка моя, Елисеевна, здравствуй!»
***
Овладев античным гекзамЕтром, Я вдыхаю сумрачный простор, Где вовсю качается под ветром Петербургский пьяный светофор.
С ним в обнимку грустный гастарбайтер Провожает взглядом лимузин. И столичным стритом лунным найтом Рассекает хипстер, сукин сын.
Время хипануть и удивиться, Стоило ли ехать далеко, Чтобы в этой западной столице Встретиться с ташкентским земляком?..
Помнится, в Ташкенте кентовали Обнимали пьяный светофор, Также хипповали, шизовали, Никого не видели в упор.
Словно неизбежная издержка Всех житейских и душевных драм, Еле уловимая усмешка Прикипела намертво к губам.
Я бы и хотела улыбаться Раною запёкшегося рта Так, как будто мне опять семнадцать И не смыслю в жизни ни черта.
Но глядит с ответною издевкой, На меня глядит со всех сторон - Петербург – от Лиговки до Ржевки – Что похож на обморочный сон.
Презирая суетные контры, Он летит гекзаметром в зенит!.. Он меня, конечно, пересмотрит, Только всё же не переглядит
***
Здесь растут без всяких привилегий Придорожной сорною травой Россыпи приблудных аквилегий, Принятых Россией на постой.
Здесь в дожде купается купена, Предвкушая солнечный потоп. И ромашки всходят белопенно, Обживая фронтовой окоп.
Это всё она, моя Россия! Это я, её родная дочь! Кашки сами в руки попросились - Их сорвать хотела – да невмочь!
Прикорнул к плечу татарник милый, Даже не пытаясь уколоть… …Эх, напрасно мама попросила Доченьку картошку прополоть!
***
Пусть вы не торжество добра и света, Как ни крути, вас не любить нельзя – Сценичные циничные поэты. Заклятые самарские друзья.
Ведь я была одной из вас когда-то. Хотела б откреститься, да никак! Разбойные запойные ребята, Отечеством считавшие кабак.
Рассадин, Чепурных, Олег Портнягин… Ах да, Сиротин! Как забыла я! Немало вы попортили бумаги… …И Семичев – особая статья.
Немало вы кровей моих попили Вприхлёб с самарским пивом Жигули. Немало, как княжну, меня топили, Но утопить в итоге не смогли!
Не утонула, породнилась с Волгой… Она во мне свою признала дочь. И с той поры – увы и слава Богу! – Ни помешать нельзя мне, ни помочь.
И разве я могла в вас не влюбиться, Как ни крутили пальцем у виска, Когда взлетали стрАнницы-странИцы И строфы-катастрофы в облака?
Когда, презрев досужие приметы И больше не желая быть, как все, И я взлетала с ними против ветра По этой чёрной взлётной полосе?..
***
Эх, не ето, не пито, не курено, Не целовано девок взасос!.. Знать, в деревню Большое Никулино Неспроста нас нечистый занёс.
Здесь оконца намыты-надраены – Ни сказать, ни пером описать! Николаевна свет Нидвораевна За околицу вышла встречать.
Распростёртыми встрела проклятьями: «Нет креста на вас, скройтеся с глаз!..» И – привычное, право, занятие! – Приголубила матерно нас.
Мы б ушли, ведь дорога проторена, Ветер воли пьянит, как нектар. Для кого же ворота отворены, Стол накрыт, и кипит самовар?
Гость незваный получше татарина!.. Для кого же, незваного в дом, Банька топлена, липа заварена, И расшиты кисеты крестом?
И не верится, братцы, не верится, Ну нисколько не верится мне, В то, что здесь не для нас красны девицы, Словно маковый цвет, по весне!
Николаевна свет Нидвораевна, Пусть у нас ни кола, ни двора… Полыхает закатное зарево – Приюти дураков до утра!
***
Жигулёвская вольница стонет: «Вернись!..». Новгородская вольница чает: «Приди!..» Это смех, это грех, это жесть, это жисть, Это вольная воля в разверстой груди.
Заплутавшая в северном синем бору, Целовавшая питерский гордый гранит, Эта вольная воля звенит на ветру И, шутя, обживает имперский зенит.
Что ей труб водосточных крикливая жесть, И слезливая жисть прошлогодних снегов? Пьяный смех, свальный грех и бездарная месть Тех, кто тщились стяжать себе званье врагов?
Что ж, попытка – не пытка, и где наша не Пропадала, печалилась, пела, летала… Я вернусь по весне… Я вернусь по весне – Високосной весной – разве этого мало?
***
Редька-триха и редька-ломтиха, Редька с мёдом и редька так… Как бы ни было, братцы, лихо, Никакой нам не страшен враг!
Не впервой нам врагов увечить. Не единожды в том помог, По усам утекая в вечность, Не попавший в роток медок.
Редька с маслом и редька с квасом, И с хреновиной редька – ах! … Пьёт шампанское с ананасом Респектабельный олигарх.
Пусть погасит свою улыбку, Недоделанный супермен, Ободравший страну, как липку, А на нас положивший хрен.
Гадом буду – не позабуду Голливудский его оскал… Но у нас тут не голливуды!.. Рот захлопни – я всё сказал!
***
Щелчком смахнула пепел с папиросы. Заметила: «Тебя, наверно, ждут!..» И разом улетели все вопросы, Как дым, в невозмутимый абсолют.
Прихваченные отчуждённой стужей, Они теперь летят за облака – Вопросы, что испепелили душу, Но так и не слетели с языка.
Болтаете о чём-то несерьёзном, Ведь надо же о чём-то говорить. И ты вдруг понимаешь – слишком поздно Пытаться что-то в жизни изменить.
Да, ты любил. Но был ли ты любимым?.. Ты вовремя его не произнёс Сегодня улетевший вместе с дымом Всего один-единственный вопрос.
Что ж, ты не сотворил себе кумира. Ты победил… Гляди издалека, Как, абсолютно безучастны к миру, Дымятся над землёю облака
***
Здесь ещё чужая. Там ужечужая. Полно!.. То потеря в жизни небольшая. Ну-ка, ногу в стремя, в руки – удила. Отродясь насильно милой не была.
Покури в сторонке, разлюбезный враг! Бьёт копытом звонким звёздный аргамак. И течёт дорога аж до самых звёзд Вдоль реки Молога через млечный мост.
***
«… И смотрят последние астры в саду, На то, как топиться хожу я к пруду…» Диана Кан (из первой книги)
«Заживём в кувшинковом раю, Милый мальчик, всем другим на зависть… …Бедный мальчик, баюшки-баю, Я в реке живу, а не купаюсь…» Диана Кан (из второй книги)
«В полуденном солнце сверкнув чешуёю, Прощаюсь, прощаюсь, прощаюсь с тобою…» Диана Кан (из третьей книги)
«О себе, о любви, о России Мне расскажет русалка моя…» Евгений Семичев
Волгой, Волгой, а потом Мологой. Из Мологи прямиком в Китьму… Я слыла когда-то недотрогой – Чушь, непостижимая уму.
Я слыла капризною русалкой, Искусив блаженством и бедой Невзначай поймавших на рыбалке Ту, что назовут своей судьбой.
Все они вели себя, как дети. Волокли русалку под венец. Для добычи расставляли сети И - добычей стали наконец!
Ох, жена – не сыщешь расчудесней! – Разменяла жизнь на ерунду. Всё поёт неведомые песни Да топиться бегает к пруду.
Всякая лягуха ей – царевна. Всякий лотос – чуть ли не жених!.. Ну, а ты живи себе, как евнух! Али не смирился, не привык?
…Не смирялись и не привыкали, Становясь угрюмей и грустней… И глаза их, полные печали, Не забыть мне до скончанья дней.
Как с женой-русалкой ночи долги!.. В полнолунье не смыкая глаз «Шла бы вниз по матушке, по Волге!» - Думали, болезные, не раз.
Волжский взгляд русалий с паволокой Тоже манит по теченью плыть… Ведь к первоначальному истоку Ничего уже не возвратить!
Почему же супротив теченья Плыть извечно я обречена?.. Реки, речки, реченьки, реченья… Не упомню ваши имена!
… Волгой, Волгой, а потом Мологой… Да не всё ль равно, куда идти, Если сам к себе придёшь в итоге?.. А другого, видно, нет пути.
***
«…В конце письма поставить «Vale»… Пушкин
В конце письма поставил: «Vale…». Ох, Валентина! Ох, змея! Ведь он писал ко мне вначале, В его душе царила я.
Расставшись вроде с Терпсихорой, А также много с кем ещё, Дианы грудь ланитам Флоры Он благосклонно предпочёл.
Но как винить его за это?.. Своей не чувствуя вины, Так все великие поэты Всегда в кого-то влюблены!
Не помышляя об измене, Презрев душевный неуют, Они влюбляются мгновенно, И за любовь на смерть идут.
Идут… За ними не угнаться. Они - заложники любви. Нет, обойдусь-ка без нотаций, Скажу с улыбкой: «Отвали!»
Вали-вали к змеище Вальке. Invinoveritas, нетрусь! Переживу свои печальки, Да и латыни подучусь.
Керамика-Базар предлагает керамическую плитку от самых разных производителей со всего мира. В частности, в интернет-магазине представлена и российская плитка. На сайте представлен каталог керамической плитки производства России. Компания продаёт оригинальную и сертифицированную продукцию. Материалы предназначаются для работ любой сложности.
Комментарии
Добавить комментарий:
|
||||||||||||||||||||||||
|
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
