«Мы нити судеб рвём веретеном…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

мойры.jpg

Возвращение

Полуослепнув в криках колдовства,

Я судьбы расколол щитом спартанским.

В тебе, как в зеркале, не вижу тождества,

Но приглашаю к призрачному танцу.

И предосенних линий красота

Мне плоть и разум вновь не затуманит.

Ты дождалась, но сгинули года,

Упав на дно напуганных глаз лани.

Танцуя призраками в долгом из миров

Нам отведённое кровавое столетье,

Мы обезумеем от сброшенных оков,

От сил, не скованных богами междометий.

И забывая, что в степи черно,

И пустоту до Альфы от Омеги,

Мы нити судеб рвём веретеном,

Пороком круга наслаждаясь в неге.

Глядя на церковь в ночи

Загусарил, запил я, завьюжил,

Начиняя полынью нутро,

То ль чтоб небом вас всех отутюжить,

То ль чтоб адское строить метро.

И седеет берёза на красном

И иконой глядит от окна:

Никогда не грешил я напрасно –

Не была бы напрасной она.

Грай в осинах, как музыка, вечен.

Возраст пули – чего ж тут не пить?

Я не знаю, кем был я помечен,

Не узнаю, обрежет кто нить.

Бродят токи под кожей, по венам,

И озноб бьёт разрядами с рук.

Всех нас слышать умеют лишь стены,

Так о чём говорить тогда вслух?

О Степи? О горах? Океане?

Человечьем безумье ночей?

Твоё имя – вдруг в Лету не канет! –

Внести в список иных кораблей?

Иль обрезать себя в полуслове?

Полуптиц выгнать вон, в полусвет:

Ты увидишь свободу на кровле,

Не заметив шайтана привет.

Поспешить. Не отмерено ль года?

Рвётся в вечность опять легион.

Сердце бьётся, частит с неохотой,

И от стонов оглох телефон.

Но довольно. К утру всё утихло,

Девки спать разошлись, по мужьям,

И поэт архаичного стиля

Душу-ворона слал к небесам.

Те умолкли. В ночи одна тема –

Замереть в ожиданьи зари.

Возраст пули – и самое время

Спирт с полынью любимым дарить.

Самум

Моё тело – песок,

Дух – движение вечной пустыни:

Иссушающий вдох,

Выдох – плетью на плечи рабыни.

Моя кровь холодна –

Закипает на бледной полыни,

Мои жизни – вода –

Оставляют лишь трещины в глине.

И сомненье как эхо,

Злой огонь в недрах диких ущелий.

Умирать мне не к спеху –

Даже смерть не имеет здесь цели.

Это тело бредёт,

Пожирая оазисы-раны.

Джинна долог излёт

К истреблению метящий страны.

И багровой звездой

Царь печалей всего мирозданья –

Первозданный изгой,

Не простившее Бога созданье.

Имена

Вот скорпион моей левой ладони –

К истине уст.

Жажда моя человечьи-исконна –

Чувствуешь вкус?

Я в золотых пребываю чертогах

Гостем твоим,

Сердце ликует пред обликом бога,

С ним говорим.

Кобра-привратник парит в изумрудах…

Слов бы – воспеть!

В час сей прожить готов жизни не-Буддой,

Пить твою медь.

Все имена наши – грани рубина.

Молви одно!

За руку вёл, думал: дева ранима,

Не божество.

Сердце моё как тростник у потока,

Плачущий лес,

Как пред прыжком с оловянного рога

Из-под небес.

Я как Таммуз, обречённый на гибель!

Ты – не Иштар.

Мира владетель вложил в пальцы грифель

Свидетеля кар.

Я позабуду о вкусе Свободы –

Имя скажи!

Буду поить землю кровью народов,

Я стану жить!

Ты – всё, что сущее, что станет сущим,

Джет и нехех,

Стали эпохи и райские кущи,

Вечность и грех, –

Дар мой узри – по плодам видеть корни!

К зову приди!

Имя твоё, фиолетово-чёрно,

Бьётся в груди.

Зелёное

Снова здесь хлестали градины по листьям,

Твои слёзы-соли ливни омывали,

Было небо гневно на нечистых,

Мы с тобой грозою уважались.

И пичуги улыбали твои губы,

И вино шептало, чтоб остался,

Книги падали в ладони, ветер в клумбы

Семенами остролиста осыпался.

Буйной зеленью кровь радовал Осирис,

Полумёртвым Сет жёг зазеркалья.

Я на Пушкина привёз увядший ирис,

Опьяненьем отвратив тебя от стали.

Я твердил «Господь нас уважает».

Ты плутала в смыслах, словно в соснах,

Проклиная встреченное в мае,

Не отмытое в июне шквалом грозным.

Небо продолжало свои речи,

Заплетая судьбы в твои косы,

И пророчеством горела чья-то печень:

Беспощадно-ярки эти розы.

Вновь хлестали всех наотмашь ливни,

Вновь укрыл руками твои плечи –

Этим летом, огненным и дивным,

Вечный странник переставил свечи.

Льдистое

Лето на убыль, туманы плотнее…

Чайки кричат над голодной судьбой.

Солнце на севере медленно тлеет,

Только шторма обещают покой.

Полночь. Вода в облаках серебрится,

Воздуха рыба коснулась хребтом.

Снятся кому-то вдали мои лица.

Шепчут сирены волной за бортом…

Пачка на сутки. Дожди хлещут гулко

Градом по пальцам и дробью в стекло.

Воздух хрипит в леерах инфразвуком.

С гребней ревущих пургой замело.

(Слово тяну тетивою сквозь лоно –

Тихим молчаньем не выразить суть.)

Шквал: надо мной – глубина халцедоном,

Чистой водою дышу во всю грудь.

Стальное

Если однажды в закате карминовом путник

в часе восьмом, или в двадцать один по старинному счёту,

встретит тебя, сам китайского имени сутью,

на чёрном ковре меж мирами живых и ушедших,

на тёплом асфальте беззнойного сизого неба –

последняя дверь, его улица, дом пять и восемь,

(счёт здесь неведом, счёт здесь неведом, счёт здесь неведом) –

странствуя годы и тысячу с тысячей с тысячей лет

(Может быть, звали когда-то его Агасфером?

Сколько раз кожу меняет змея, человек – свои души?),

услышит вопрос от тебя, ввитый в локоны смоли,

ознобом горящий во взгляде дрожащей Вселенной,

с рукой, обещающей чашу иных наслаждений

(пред ними все женщины меркнут, как пред Иштар – шлюхи),

с призывом к страстям, что испить не дано и за тридцать столетий,

с намёком на долг, что тебя проведёт сквозь стальные эпохи

(где даже не кровью платить, и неведом лик смерти):

Обнять твои плечи, рискнув позабыть всё в себе человечье,

рискнув потерять саму память о Доме богов, песни пьющих,

глазами шахида заставив сам Космос рожать вечно звёзды.

Иль всё же уйти за пределы миров всеживых и немёртвых,

в царство холодной, безумной, слепящей Свободы,

и ветром нестись по-над тёмными водами жизни,

тебе улыбаясь с молчащего Синего Неба –

что выберет он? Выберет он, выберет кто?

И кто будет молвить устами твоими и телом?

Бисер

Так что же, коль весеннею порой

Примстится мне, что золото печально,

Что в горклом воздухе закатен отблеск твой,

Что вороны, как осенью, нахальны,

Что серебра не ведать, не извыть,

И Неба синего синее эти реки,

Не сдался бег, осталось только жить

И править будущего сломанные вехи,

И что туман стекает меж холмов,

Что степь горит, и воздух мглисто-ярок,

И бисер тех далёких городов,

И где-то ты – мне боль и мне подарок,

И ноги, путами истёрты до кости,

Ручьи, те что синее неба, мне остудят.

Должно быть, стремена стучат «прости»,

Наверное, молва мне казнь присудит.

Как будто так. Но строками туман

Стёк к берегам почти безвестной речки:

Здесь волчье лыко и Луны аркан

И цвет черёмухи, что все болезни лечит,

Да не печаль.

Разговорник туарегского

Пустыня снилась. Дежа-вю.
И башню… я ли здесь воздвиг?
В который раз себя ловлю,
Что говорю на тамазигт.
Барханы золотом… Рассвет?
Я странником? Или навек?
Мне не услышать Ваш ответ –
Вам ни к чему мой тамашек.

Слоновой кости – башня-склеп,
Предчувствие: вновь всё не так,
Иссохли губы, сон нелеп –
Пора молчать на тамахак.

Недомолитвы несонет

Какая гадость эта ваша vita belle.
И ламма – в сотый раз – савахфани...
Сижу в каком-то опустевшем теле,
Под глотку нож приставив: не стони!

Я презираю примитивного сплетенья,
Трусливого молчания расчёт.
Я ненавижу быстро, без сомнений,
Моих прощений хватит на весь род.

Лежу без сна и снова спорю с Богом,
К оплате требуя за идеал счета.
С чего взбрело мне, что Он должен что-то,
Когда моя – и только – маета?

Нда, настроение к осиновому суку...
(Брат Каин, ты верёвку мне закинь!)
Или уснуть, и слышать в снах, что в руку
«Какая, в общем-то, смешная вышла жизнь».

Мне 33 – знать, быть недораспятым.
Я брежу, я безумен, я умён...
Есть души – три из них, пожалуй, святы,
И чую пальцами узоры всех времён...
Да в топку все слова! – они нелепы.
Ушёл курить, смотреть стрижей и небо.

Купить набор чая можно в интернет-магазине shop-teacafe.ru. Самый разный чай в разнообразных упаковках. Рассыпной чай в картоне, пакетированный чай в картоне, чай в фольгированных пакетах, чай в металлических банках, чай в деревянной упаковке, чай в холщовых мешочках, чай в плетеных изделиях, чай в шкатулках, чай в элитной упаковке, чай в керамике и чайной посуде, чай в стеклянных банках… А ещё разные сорта и разные фасовки кофе. А также подарки в новому году.