Чеховское Подмосковье

«Чеховское Подмосковье», книга-альбом, посвящена жизни и творчеству великого русского писателя Антона Павловича Чехова. Над книгой, изданной при активной поддержке писателя Панина И.Н., работал большой авторский коллектив.

В возрасте девятнадцати лет Чехов приехал из Таганрога в Москву поступать в Московский университет, и с этого же года началось путешествие будущего писателя по Подмосковью. Сначала по ближнему — Сокольники, Петровско-Разумовское, Останкино — сейчас это Москва. Затем — Воскресенск, Звенигород, Серпухов. Чехова можно, конечно, назвать дачником. Но не в полной мере. Антон Павлович всегда очень много работал. Хотя он был — страстный рыболов, любитель сбора грибов и дивных видов природы, но... Он, будучи сочинителем, постоянно наблюдал окружающую жизнь. Это стало привычкой, ибо для автора юмористических рассказов мелочи и обыкновенный быт — среда обитания его персонажей, где предостаточно смешного. А вот писать так, чтобы читатель не только посмеялся, но и задумался...

Первое время Антон Павлович почти не покидал Москвы. Если и ездил, то на верхней площадке вагона конно-железной дороги за 6 копеек до заставы, чтобы погулять на просеках Сокольников среди ближних дач.

Здесь, среди лавок и столиков с самоварами, можно было увидеть массу колоритных сценок, с «пьянственным недоумением» обывателей, «галантерейностью» манер расфранченных приказчиков и просто живые типажи.

Пили в Сокольниках не только чай и крепкие напитки. Рассказ Чехова «На гулянье в Сокольниках» начинается так: «День 1 мая клонился к вечеру. Шепот сокольницких сосен и пение птиц заглушены шумом экипажей, говором и музыкой. <...> За одним из чайных столов <...> сидит парочка: мужчина в лоснящемся цилиндре и дама в голубой шляпке. Пред ними на столе кипящий самовар, пустая водочная бутылка, чашки, рюмки, порезанная колбаса, апельсинные корки и проч. Мужчина пьян жестоко... Он сосредоточенно глядит на апельсинную корку и бессмысленно улыбается».

Кстати, ближние дачи начала 1880-х годов находились в пределах нынешней МКАД. Это районы Кузьминок, Тропарёва, районы проспекта Вернадского и Ленинского проспекта. Добирались туда на лошадях, хозяева дешево сдавали москвичам обычные крестьянские домики, а то и клетушки, и даже сараи. Дачи богатых людей тогда малочисленны, да и строились дальше...

«…Переезд москвичей на дачи обычно начинался в первых числах мая, — писал историк старого быта Г. В. Андреевский. — В Петровско-Разумовское, Зыково, Петровский парк и другие места тянулись подводы и фуры с мебелью и домашним скарбом». И это правда. Но Чехов в юмореске «Встреча весны» повествовал об этом иначе: «...Погодите немножко, дней через 5-6, много через неделю, коты запоют под окнами громче, жидкая грязь станет густою, почки на деревьях станут пушистыми, травка выглянет повсюду, солнце запечет — и весна установится самая настоящая. Из Москвы потянутся обозы с мебелью, цветами, тюфяками и горничными». В одном ряду — неодушевленные предметы и... живой человек! — вот в чем комизм описания.

Как одну из реалий дачной жизни Антон Павлович выделил тему сватовства. С каким юмором и наблюдательностью отмечено начало летнего сезона: «Каждое лето москвички решаются «еще на один последний шаг» и читают «еще одно последнее сказанье...» Они едут на дачи. На дачах они постятся «для талии», трепещут перед загаром и ждут. Папеньки терпеливо сыплют деньгой, маменьки просят знакомых представить им «этого молодого человека», молодые человеки на правах женихов преисправно съедают даровые обеды и вечернюю простоквашу, дипломатия работает во все лопатки, но... все это тщетно. Женихи себе на уме. Он удит с ней в лужице пескарей, ездит в город с поручениями, невинно амурничает, но не более и не далее. Этак тянется весь май и первую половину июня».

В ранних рассказах упоминается круг для танцев в Сокольниках и Богородском (близ городской заставы), где дачники устраивали балы. Но читаем далее: «...В конце июня и в июле дачницы теряют терпение и делают еще один последний шаг: где-нибудь, в Богородском, примерно, или Сокольничьем кругу, они сообща затевают бал. Женские языки бьют в набат. Загорается подписка. Как из-под земли вырастают распорядители бала (пламенные блондины с цветками в петличках — большею частью братцы невест) с предложением купить билетик. Собирается сумма, нанимается оркестр — и бал готов... Но и это оказывается тщетным... Балы посещаются одними только гимназистами-подростками да младшими чиновниками межевой канцелярии. Гимназисты и межевые чиновники - милые люди, но все-таки обидно».

Шуток Чехова на дачные темы великое множество, наберется на целый том, не меньше...

Но объем публикации не позволяет увлекаться и подробно рассказывать о том, что можно прочитать и увидеть (книга прекрасно иллюстрирована архивными фотографиями) в «Чеховском Подмосковье».

Покупка имения в Мелихове сделала Чехова подмосковным помещиком, причем таким помещиком, который заседал и в земской управе, и в окружном суде, принимал решения о строительстве школ в училищном совете, участвовал в переписи населения. А за работу в уездном Санитарном совете получил от коллег врачей благодарность, так как относился к своим обязанностям крайне серьезно. «Когда холера будет в Серпуховском уезде, то и аз многогрешный буду кричать, прописывать, ездить и дурно спать...» — писал Чехов в письме одному из своих многочисленных адресатов.

Когда по состоянию здоровья Антон Павлович переехал жить в Ялту, он все равно оказывался в дорогих ему местах Подмосковья — то в гостях, то в поисках новой дачи. И так все 25 лет московской и подмосковной жизни.

Издательство постаралось собрать материалы обо всех чеховских уголках, сохранившихся в Московской области; их оказалось немало — более 30. В одних местах уже ничто не напоминает о жизни конца XIX века — остались только воспоминания да старые фотографии, по которым мы можем представить себе, как выглядели дома, улицы или имения, где бывал Чехов. А другие — стали музеями, и поклонники Чехова, посетив их, многое узнают о жизни и творчестве писателя.

Подмосковье раскрывает все стороны жизни Чехова — литератора, врача, земского и общественного деятеля — Чехова-гражданина. Чехов лечит крестьян, строит противохолерные бараки, открывает школы, занимается переписью населения, заседает в окружном суде и попечительских советах, наблюдает, переживает, помогает. Но главное — он пишет, причем пишет так, что, по его же словам, «летят брызги и искры». Его подмосковное наследие — несколько пьес, множество рассказов, тысячи писем. Поэтому хочется сказать словами Ивана Панина из предисловия к книге «Чеховское Подмосковье»: «Читайте! Как можно больше читайте Чехова, других русских классиков, и вы почувствуете, как ваша жизнь наполняется смыслом и счастьем».