Волшебное зеркало  

 

 

Движенья рифм и танцовщиц крылатых

Есть в шахматной задаче. Посмотри:

Тут белых семь, а чёрных только три

На световых и сумрачных квадратах.

 

Чернеет ферзь между коней горбатых,

И пешки в ночь впились, как янтари.

Решенья ждут и слуги и цари

В резных венцах и высеченных латах…

 

Владимир Набоков

 

 

Волшебная игра!

Тускло освещённая комната. Книжные шкафы до потолка. В синих сумеречных окнах падают мягко разлапистые хлопья снега. Окна отражаются в огромном старинном трюмо из красного дерева. В зеркале отражаются книжные шкафы, коричневый щербатый пол, белый потолок, мелькающие фиолетовые тени прохожих на улице, широкая кровать, застеленная кружевным покрывалом, важные подбоченившиеся подушки – мять их ни-ни! И мальчику с большими выразительными тёмными глазами, приникшему к сказочному стеклу, казалось, что там – другой, необычный мир, только внешне похожий на этот. И что он когда-нибудь обязательно попадёт в него. Однажды дома никого не будет, он пододвинет вон ту зелёную трёхногую табуретку в углу, заберётся на неё, и – шагнёт.  Шагнёт! – в зеркало.

Волшебная игра!

Мальчик неожиданно оказывался в смежной комнате. Там, за столом, над деревянной  четырёхугольной доской в клетку, уставленную причудливыми чёрными и белыми фигурками, склонились задумчиво друг против друга отец с тёткой. Прислонясь к дверному косяку, мальчик заворожено наблюдал, даже не вникая в саму суть игры, за затейливыми перемещениями и танцами всех этих слонов (тётка звала их – офицеры, правильно – какие ж это слоны?), коней и ферзей, и чувствовал тут какую-то тайну. Шахматы – а именно так называлась игра, непостижимым образом была продолжением того, зазеркального мира… Сейчас – вспыхнут фосфорическим огнём колдовские фигурки, комната озарится сиянием… Свет ударит из всех окон и зеркал… Шагай же, ну? Иди, иди, иди же в него!..

Волшебная игра!

Лет до шести отец почему-то не хотел обучать меня шахматам. А когда обучил и разрешил играть, волшебство сразу ушло. А пришли досада и боль. Меня обыгрывали все. Тётка жалела, пыталась поддаваться. «Не надо», – цедил я сквозь слёзы. Отец сердился: «Не умеешь проигрывать – не играй!» И был прав. Я нашёл выход из положения. Научил игре мать, единственной из всех родных и знакомых всегда равнодушной и далёкой от шахмат. И начал у неё выигрывать. В конце концов произошло то, что рано или поздно должно было произойти. Сама даже толком не понимая – как, мать влепила мне в один прекрасный момент – мат... У отца был самоучитель  по шахматам. Книжка с яркими фантастичными иллюстрациями. На одной, на фоне крепостных башен, разъярённых, осыпаемых стрелами боевых слонов, отчаянно сражались белые и фиолетовые рыцари. Я уже умел читать, и запомнил четверостишие под картинкой: «Ладьи всё время сыплют стрелы с башен, удар слонов безжалостен и страшен».

Лет в восемь меня отдали в шахматный кружок. Дела явно начали налаживаться. Уже через пару месяцев занятий всех своих шахматных обидчиков, включая отца, я щёлкал, как орехи. Увы, дальнейшей моей шахматной карьере состояться было не суждено. В конце 70-х на телевидении появилась замечательная передача «В гостях у сказки» с ведущей Валентиной Леонтьевой. Про компьютеры в то время слышать никто не слыхивал.  Так же, как в принципе, и про видеомагнитофоны. В субботу вечером  я сказку посмотреть не мог: учился в школе во вторую смену. В день повторения шёл в шахматный кружок. Противоречие оказалось невыносимым. И решилось не в пользу шахмат. Кружок я бросил. И никогда об этом не пожалел.

Вторая волна увлечения шахматами нахлынула на меня лет в пятнадцать. Я заболел гриппом. Потом воспалением лёгких. Сидючи дома, открыл, от нечего делать, одну из шахматных книг, – отец в пору моих официальных занятий шахматами накупил их порядочно. И начал разбирать партии известных мастеров. Вот тут произошло. Передо мной раскрылась бездна – таинственная и завораживающая. То, во что я играл раньше, – к шахматам никакого отношения не имело. Настоящие шахматы были здесь – в столбиках цифр и латинских букв – зашифрованные произведения великих шахматных маэстро. Месяца полтора я ходил в эдаком стукнутом состоянии. А потом на нашей лестничной площадке появился неожиданно новый сосед, в далёком прошлом второразрядник.  Заядлый игрок. Вечера напролёт мы просиживали с ним за доской. Партии складывались напряжёнными, трудными для обоих, но переигрывал он меня с завидным постоянством.

«Вот ты неплохо соображаешь, – сказал он мне однажды, – но ты играешь пассивно. Всё сводится к разгадыванию моих ходов. В шахматах этого мало. Надо бороться за инициативу, рисковать, навязывать свою волю».

Ценный совет!

У меня как раз появился сборник избранных партий Пауля Кереса – гроссмейстера с острой атакующей манерой игры. Анализ его партий в соединении с замечаниями моего шахматного учителя дали хороший результат. Соседа я стал обыгрывать. Не потому, что превзошёл его в мастерстве. Приспособился к его стилю. А он, начиная играть с одним игроком, как-то незаметно играл уже с другим, кое-чему у него обучившемуся и применяющему против него его же собственные приёмы. Психологически это некомфортно – трудно перестроиться.

Потом была армия. Карты, даже домино конечно же запрещались. А вот шахматы имелись в любой, даже самой захудалой военной точке на краю света. За два года я сыграл с огромным количеством игроков, сильных и слабых. Окончательно сложился мой любительский стиль игры. В армии состоялась и одна из самых памятных для меня партий. Так её и назовём:

 

 

Памятная партия № 1

 

В части, где заканчивалась моя служба, был в нашей роте старшина. Хороший хозяйственник.  Заботился  о солдатах. Но вот как раз солдаты его и не любили. Старшина редко кричал, не любил материться, – и первое и второе вещи естественные, как правило, у военного начальства всех званий и должностей. Но он умел так сказать, вроде – и ничего особенного, но ты чувствовал себя после его слов облитым грязью с ног до головы. Меня он, кстати, почему-то терпеть не мог.

Однажды в субботу вечером я по обыкновению сидел в ленинской комнате (были такие!) и играл с другом в шахматы. Вошёл старшина. Улыбнулся, ничего хорошего эта улыбка не сулила, и поинтересовался у меня с деланным удивлением:

– Ты в шахматы играть умеешь? 

– Да он лучше всех играет, – вступился мой товарищ, – я вот у него ещё ни разу не выиграл. 

Всё так же улыбаясь, старшина начал наблюдать за нашей игрой. Друг мой играл слабо, я ему немного поддавался.

– Что слона не взял? – спросил старшина у меня.

– Не видел, – промямлил я.

– Тоже спишь на ходу.

Презрительно ухмыльнулся и вышел из комнаты. Он сейчас точно вернётся! Мой приятель специально подставил ферзя и тут же сдался. И снова вошёл старшина.

– Уже всё?

– Всё.

И без всякой улыбки, холодно, не скрывая неприязни:

– Ну, давай, сыграем с тобой.

Сел, развернул к себе белые фигуры. Партия началась. Соперник у меня на сей раз оказался крепкий. Это сразу чувствуется. Мы быстро разыграли дебют, и я задумался. Мерещился вариант, атакующий, перспективный, однако просчитать до конца я его не мог, а рисковать в данной партии не следовало. Теперь в сложной позиции требовалось поискать другой приемлемый план. Но играли мы без часов, как бы негласный лимит времени на раздумья я исчерпал – и сходил, чтоб просто сходить.

– Просьба по часу не думать, – процедил сквозь зубы старшина.

Сильные игроки ошибок не прощают, а именно ошибкой был мой последний ход. Вскоре дела для меня на доске приняли весьма серьёзный оборот. Я видел за моего противника выигрывающее продолжение. Он прошёл мимо него! Я, не медля, прикрыл роковую клеточку и облегчённо вздохнул: партия выровнялась. Шахматы такая вещь. Играешь ровно, и вдруг ошибся. Происходит какой-то логический сбой – за первой оплошностью часто сразу же следует вторая. Так случилось в этот раз. Старшина вновь изобразил на доске что-то невнятное. Мы поменялись ролями. Теперь моему оппоненту требовалось хорошенько подумать, чтоб найти защитный ход. Но ведь он только что делал мне замечания! Старшина занервничал. Заиграл хуже. Лицо у него сделалось растерянным и тревожным. Все, кто был в ленинской комнате, столпились вокруг нас… Партию мне удалось завершить красивой атакой на короля. До мата старшина играть не стал, но не пожелал и сдаваться. Уже взяв себя в руки, с прежней ироничной улыбкой, неторопливо поднялся из-за стола:

– Не стареют душой ветераны.

И  удалился из комнаты. И уже за дверью не выдержал, сорвался, наорал на кого-то. И ушёл домой раньше, до отбоя, что обычно не делал.

В роте я после ходил героем: так уесть ненавистного прапора! Но как теперь прапор поведёт себя по отношению к обидчику? К моему удивлению, отношение старшины ко мне даже улучшилось. А ведь он слыл человеком злопамятным. Когда я увольнялся, сам предложил мне со склада почти новую шинель – вместо моей старой, изрядно пострадавшей ещё в химической учебке в Белоруссии. Такого за ним не водилось. Изменил к нему своё отношение и я. Старшина оказался человеком, умеющим проигрывать достойно, не опускаясь до какой-то мелкой мстительности тому, кто, в определённой степени, выставил его дураком. Редкое качество.

 

После армии я много играл в университете. Участвовал в любительских турнирах, командных соревнованиях… С перворазрядниками сражался на равных, неплохую статистику имел во встречах с кандидатами. Две партии сыграл с мастером. И хотя очень старался – это был уже совсем иной уровень игры. Для всего лишь только возможного достижения которого требовалось очень много работать. Чего я никогда не делал и делать не собирался. Шахматы сыграли в моей жизни заметную роль, но никогда не являлись её смыслом.

 

 

Сергей Рублевский: человек из племени инопланетян

 

Один мой знакомый зовёт шахматистов инопланетянами. Он даже такой тест для них придумал: «Пусть Каспаров сколько угодно острит на политические темы, а Карпов бесконечно улыбается и косит под своего парня. Но подойди к ним и попроси: «Расскажи анекдот. Вот прямо сейчас, не задумываясь…» Ни один не расскажет.

Но вот закавыка. Мой собеседник – международный гроссмейстер Сергей Рублевский, которого я собирался тестировать на предмет неземного происхождения, был земным. Слишком земным для инопланетянина.

– Сергей, Роберт Фишер однажды сказал: «Я большая рыба, которая поедает маленькую».  Я слышал про тебя, что ты – шахматист убойный. Если попался тебе соперник послабее – пощады не жди! Вот эта жёсткость, даже жестокость, – в твоём характере?

– Я бы не сказал, что являюсь жестоким человеком. Хотя жёстким, наверное, иногда бываю. Современные шахматы – это прежде всего спорт, со всеми вытекающими последствиями. Это, безусловно, жёсткое занятие. Насчёт большой рыбы… У меня нет таких амбиций, как у Фишера, и его слова для меня не являются жизненным девизом.

–  Президент ФИДЕ Кирсан Илюмжинов  – оккультист. С инопланетянами общается… По многочисленным интервью он производит впечатление человека простого, даже наивного… Но кажется  это совсем даже не так…

– Это неоднозначный человек. Тяжело с ним. Я его неплохо знаю. Так вот, он всегда о чём-то своём думает, все его планы так аморфны. Думаешь: хорошо это будет или плохо? Но, безусловно, Кирсан Николаевич – человек умный, талантливый. Прекрасный организатор. Мало кто верил, что он сумеет провести такое грандиозное мероприятие, как чемпионат мира. Но после нескольких чемпионатов его авторитет неизмеримо вырос. Если б он договорился с МОК, чтобы включить шахматы в программу олимпиад, это было бы здорово. Тогда шахматисты были бы при деньгах, у них появилось бы бюджетное финансирование. Ведь шахматисты получают мало. По сравнению с теннисистами, боксёрами, пловцами – просто мизер.

– А какие, если не секрет, у вас гонорары?

– Их в России получают только три человека – Каспаров, Карпов и Крамник. Остальные – небольшие призы. Турниров-то, где идёт игра на гонорары, можно по пальцам пересчитать. И выступает в них один и тот же десяток супергроссмейстеров.  Единственный демократический турнир, где платили гонорары, – это чемпионат мира.

– Сергей, ты всё время говоришь, что шахматы – это спорт. А «старики» – Смыслов, Тайманов – называют его искусством. Так и Таль считал.

– Тогда шахматы, наверное, были искусством. Тогда и люди-то другие играли. Мы ведь, признаться, от них сильно отличаемся. Мне, например, задали вопрос: «Какую музыку ты слушаешь?» Отвечаю – слушаю альтернативную, экстремальную. Раньше – металл, теперь – панк. Мне говорят: «А мы шахматистов совсем по-другому представляли». Ну, я понимаю, что надо и классику слушать, но мне рок ближе. Я шахматист-профессионал, что отнимает много времени. И если я буду выкраивать время для классической музыки, шахматы от этого не изменятся.

– А что ты читаешь?

– Шахматную литературу, вещи по психологии. На остальное времени нет. Видик чаще смотрю – ужастики, триллеры.

– В народе существует устойчивое мнение, что шахматист – обязательно умный человек. А вот в «Шахматной новелле» Стефана Цвейга утверждается обратное. Его чемпион мира Чентович – почти дегенерат.

– Есть такой гроссмейстер – Василий Иванчук. Замечательный шахматист, отличный парень… Но чемпионом мира он никогда не станет. У него с психикой немного не то. А есть шахматисты, которых умными людьми-то назвать нельзя. Например, Семён Двойрис.  Мне даже жалко таких бывает. Они не от мира сего. Живут в какой-то абстракции. Но в то же время все чемпионы мира были людьми одарёнными, высокоразвитыми. Поэтому доля истины есть и в том, и в другом утверждении.

Кстати, во время партий мы все там живём. Иногда отключаешься от всего окружающего мира полностью. Вот, например, на чемпионате мира я отыграл партию с Шакедом (США), смотрю – на сцене уже никого нет. Один только Алексей Широв сидит, держит во рту ручку и смотрит в потолок. Я к нему подхожу: «Ты что сидишь, Лёха?» Ещё громче: «Ты что, проиграл?» Он не двигается. Я его тронул за плечо. Он вздрогнул, ошалело на меня посмотрел: «А? Что такое?». И вдруг я замечаю – судьи на меня удивлённо смотрят, в зале зашумели. Оказалось, что Широв ещё играет, обдумывает ход, считает варианты, а его соперник просто вышел. Вот такие ситуации для шахматистов характерны, но лишь во время игры. Хотя на самом деле это всего лишь концентрация внимания.

– А тебе не кажется, что лучшие свои годы ты тратишь впустую. На игру, иллюзию. Я слышал, что у Гельфанда была такая проблема: он не мог полностью отдаваться шахматам, потому что чувствовал: это иллюзия.

– Странно слышать такое от Гельфанда, который с детства ничем, кроме шахмат не занимался. А есть ли альтернатива?.. Я с пяти лет начал играть. Ужасно понравилось. Невозможно было оторвать. Дальше – больше. В конце концов понял, что буду заниматься этим всю жизнь. Из-за этого до предела упростил задачу – получить высшее образование. Сменил три факультета Курганского университета, пока не остановился на коммерческом. Шахматы отнимали много времени, силы были на пределе.

– Ты умеешь проигрывать? Такой случай. Арон Нимцович проиграл однажды слабому сопернику, после чего встал и спросил у зала: «Может, кто-нибудь из вас объяснит, как я умудрился проиграть этому бездарному идиоту?».

– У меня с этим проблем нет. Хотя есть среди нас, например, Гуфельд – никуда не годный: может облить с головы до ног.

– Серьёзный ты всё-таки мужик, Сергей. Наверное, в школе девчонкам ужасно нравился.

– Не знаю. В школе-то нет, наверное. Безразлично все к этому относились. Там всё строго было. Это сейчас в школу не войдёшь, а тогда люди скромнее были. И время другое.

– А почему женщины играют в шахматы хуже мужчин?

– По-другому устроены. У них иной склад ума. Керес как-то сказал, что они плохо играют, потому что не могут молчать пять часов подряд. Хотя есть исключения. Вот Юдит Полгар играет сильно. Хоть тресни.

– Я читал одну сладенькую статью в шахматном журнале.  Вот жена Долматова, вот – Полугаевского, вот – Смыслова. Как им всем трудно, но как они с мужьями дружат, им помогают. Две половинки, одним словом.

– А ты не читал, как Смыслов от жены чуть не убежал? Тоже была сладенькая статья. Всё в романтическом свете, любовь платоническая. А дело было так. В советское время в Югославии море турниров проводилось. Ну а для наших шахматистов, так сказать из братской страны, всегда подставляли, ну скажем так, эффектных незакомплексованных переводчиц. Ну и в одну такую Василий Васильевич влюбился. Всё зашло настолько далеко, что ему пригрозили: прекращай, а если вздумаешь в Югославии остаться, то мы тебе такое устроим… В статье же всё было по-другому. Приехал Смыслов домой. Напекла ему жена любимых блинчиков, и так ему хорошо стало, что решил никуда не уезжать.

– Ну вот про других-то ты мастак рассказывать. Может, и про своё эротическое приключение миру поведаешь?

– Когда я учился в университете, был в студенческом лагере. Жили в палатках. Девчонок – море. Хочешь развлечься – садишься в машину и едешь в лес. Но у меня возник такой вопрос: а как лучше ложиться к рулю – ногами или головой? Решил, что удобней первое. И ошибся. Девчонка, которую я привёз, в самый неподходящий момент задела ногами за сигнал. Машина заорала на весь лес. Я, кажется, никогда такой сирены не слыхал. Вылетел из кабины как ошпаренный. Не то что с этой девчонкой, но и вообще всё желание на неделю пропало. Ужасное было состояние.

– А теперь расскажи самый страшный случай из своей жизни.

– Да не было ничего такого. В аварии попадаю часто, на это уже не реагирую. А вот анекдотичный случай могу вспомнить. Зашёл ночью в поезд. В купе спали мужчина и две женщины. Я тоже лёг на верхнюю полку. На багажную положил дипломат с ноутбуком и сумку. Заснул, а очнулся от того, что кто-то на мою полку опирается. Смотрю – какой-то мужик лезет наверх, причём не тот, который спал. Сразу мысль: компьютер прёт. Гляжу вниз – там два жлоба, у окна и у входа. Думаю – мои вышли куда-то, а эти сейчас стукнут по голове, и компьютер поминай, как звали. Хорошо, думаю, что дверь открыта, а то вообще убили бы. Я говорю мужику: «Ты чё творишь?» Он не понял. А я не вижу компьютера. Сумку вижу, а его нет. Тут как рванул наверх, и задел мужика. Он аж вниз слетел. Кричит: «Ты что, б…?». И вдруг я вижу – дипломат на месте. И проводница в этот момент входит. Оказалось, что пока я спал, попутчики вышли, а сейчас другие зашли, и этот мужик хотел свою сумку на багажную полку закинуть. Стыдно было потом, но я в тот момент серьёзно перетрухнул.

– Есть у меня один вопрос, который я не могу не задать. Расскажи анекдот, с ходу, не задумываясь…

– Возвращается муж домой – пьяный в дупель. Жена: «Ах ты, сволочь, где нажрался? Ты же сказал, что к соседу пошёл в шахматы поиграть. А от тебя водкой несёт!» – «А что, от меня шахматами должно пахнуть?!»

 

Беседовал Андрей Харламов, 2003 год

 

 

Что такое шахматы?

 

Здесь играют в шахматы! Весь этот мир – шахматы (если только, конечно, это можно назвать миром)! Это одна большая-пребольшая шахматная партия…

Льюис Кэролл «Алиса в Зазеркалье»

 

В конце 90-х – начале 2000-х я немного занимался в журналистике шахматной тематикой.  И всем шахматистам, самыми известными из которых были Сергей Рублевский и Алиса Галлямова, обязательно задавал один очень интересующий меня вопрос: Что такое шахматы? Фактически все отвечали – спорт. Чего, откровенно говоря, я никогда понять не мог. Ну как это: спорт – но без физических усилий? Да, конечно, чтобы показывать стабильные результаты, выдерживать плотный турнирный график, сохранять силу и концентрацию на протяжении пяти-шести часов непосредственно во время игры – необходимо находиться в хорошей спортивной форме. Но сие касается любой умственной работы. Мы же не считаем спортом труд журналистов или врачей. А вот дирижёр – вышел и давай махать руками несколько часов подряд. Спортсмен?

Ещё одно определение. Шахматы – это искусство. Ой, странное искусство… Понятное, в отличие от музыки, живописи, литературы, только самим шахматистам (и то не всем). Ну, тогда – пусть просто вид творческой деятельности. Да? Тогда позвольте, какие духовные или материальные ценности, к чему и призвано любое творчество, создают шахматы? Элементы творчества; элементы науки, математики, философии, психологии – имеются. Но всё это не основополагающее. Недаром  Михаил Ботвинник сказал когда-то: «Никто на самом деле не знает, что такое шахматы».

Впрочем, существует ещё одно объяснение, ленинское, или же приписываемое пролетарскому вождю, кстати, большому поклоннику древней игры: «Шахматы – гимнастика для ума». Но и здесь. Гимнастика – как поддержание тонуса, допускаю. А вот как инструмент, способствующий умственному развитию… Тут уместно вспомнить суровый приговор Валерия Салова, в середине 90-х претендента на шахматную корону, третьего шахматиста после Каспарова и Карпова, давно шахматы принципиально оставившего: «Шахматы не учат думать. Шахматы учат считать варианты». Может, поэтому в СССР всегда так масштабно, на государственном уровне поддерживали эту загадочную игру? Думающие люди опасны. Несравненно лучше, если они сидят за доской и считают. И не замечают ничего вокруг.

Ещё одну разгадку шахмат предложил во второй половине 80-х 13-й чемпион мира Гарри Каспаров: Шахматы – это отражение нашей действительности. И даже книгу написал: «Шахматы как модель жизни». И вот тут я снова хочу обратиться к Валерию Салову и привести здесь отрывок из интервью, данное им каналу Chess-Nems 15 мая 2015 года:

В. Салов: Дело в том, что связь между жизнью и шахматами не я придумал. Это же Каспаров  выпустил книгу, которая называется «Шахматы как модель жизни».

Ведущий:  И вы согласны с ним?

В. Салов: Название очень удачное. Другое дело, что эта книга не имеет никакого смысла, потому что он ни о чём не рассказывает всерьёз. Но название очень правильно отражает действительное положение дел. А на английском или испанском языках это звучит ещё понятнее. Потому что на английском это звучит «How life imitates chess» – «Как жизнь имитирует шахматы». Это парафраз Оскара Уайльда  «Как жизнь имитирует искусство». И то же самое на испанском языке. И Каспарову надо было только объяснить в книге, как именно жизнь имитирует шахматы, чего он не сделал.

Ведущий:  Тогда, может быть, вы это объясните?

В. Салов: Я объясню, но только приведу лишь несколько примеров, потому что объяснить всё за полчаса, тем более по радио, без демонстрации каких-то визуальных средств, видео, фотографий и так далее, невозможно. Так вот, 11 сентября – это прекрасный и очень убедительный пример. Потому что матч Каспаров – Ананд был начат 11 сентября 1995 года, то есть первая партия игралась ровно за шесть лет до известных событий. Был выпущен в Лондоне рекламный проспект, который был в том же году напечатан в «64» Рошалем. И на нём изображён Каспаров в виде Кинг-Конга на одном из зданий башен-близнецов, а на самолётике – подлетающий к нему Ананд, который, как в известной картине про Кинг-Конга, простреливает его. То есть это уже очень интересная параллель, которая должна была многих заставить задуматься, где кончаются случайности и начинаются закономерности.

Ведущий: Я сейчас задумался, но не могу дальше развить свою мысль, можете считать меня слабоумным. В каком направлении мне нужно сейчас мыслить?

В. Салов: А вы дальше посмотрите на само течение матча. Вы помните, как развивался матч? Первые восемь партий заканчивались довольно скучными ничьими. Потом начались очень интересные события. Сначала Ананд белым цветом в шевенингене очень красиво выиграл партию с жертвой ладьи на поле d5. Понимаете? Девятая партия с жертвой ладьи! В десятой Каспаров тут же отыгрался, и тоже с жертвой ладьи. А в одиннадцатой партии он выиграл чёрным цветом и тоже с жертвой ладьи! То есть три жертвы ладьи подряд в трёх партиях на первенство мира!

Такого почти не бывает. Я не могу припомнить ни одного такого аналога. И не в каких-нибудь партиях, а в 9-й, 10-й и 11-й! Это же дата 09.11! При том, что ладья во многих языках называется  словом «башня» – «тура». Вы понимаете? Была проведена жертва трёх башен, последовательно, с девятой по одиннадцатую партию. У меня даже сделано фото как аналог – шахматная диаграмма и башня-близнец, вторая башня-близнец и третье здание – это торговый центр, так называемое «здание Соломона». Это три башни, которые были снесены двумя самолётами.

Третья башня, как известно, упала сама по себе, через семь часов после авиационной атаки. По официальной версии, она рухнула сама по себе – здание со стальным каркасом, якобы из-за каких-то пожаров внутри. Может быть, там стулья какие-то горели или что-то ещё. Понимаете, это звучит как анекдот. Это к рассуждениям о том, что такое настоящая история и что такое мифология. Это один из самых скандальных фактов недавней истории, который очень обращает на себя внимание. Поэтому сейчас в США очень сильно «Движение за правду об 11 сентября», в которое входит более 2300 архитекторов и инженеров. Они официально поставили свои подписи под тем, что вся эта официальная версия не имеет абсолютно никакого смысла, она противоречит законам физики, законам механики, это просто абсурд. А нас заставляют верить в этот абсурд. И конечно, когда этот абсурд анализируется вкупе с некоторыми шахматными фактами, о которых, конечно, эти инженеры и архитекторы даже не подозревали, то становится более ясная картина того, что произошло на самом деле.

 

Так может, это и есть ответ на вопрос. Шахматы – это магия. Высшая магия. И все мы, играющие, вольно или невольно, в большей или меньшей степени, понимая это отчасти, а, возможно, не понимая это вовсе – принимаем участие в одной великой партии, состоящий из миллионов крошечных партий, играемых каждодневно, и программирующей жизнь целой человеческой цивилизации.  И по нисходящей – конкретно жизнь каждого из нас?

Как сказал однажды известный шахматный журналист Яков Дамский, комментируя неуспех в турнире одного известного гроссмейстера, занимавшегося наряду с шахматами в равной степени наукой и философией: нельзя служить двум богам одновременно…  Шахматный бог… Конечно, это метафора.

 

 

Сон, которого не было

 

Волшебная игра!

Мальчику часто снились необычные цветные сны. Как, например, вот этот. Среди ночи он вышел из дома во двор. Все спали. Бархатно-чёрное беззвёздное небо. Сгрудившиеся вокруг бревенчатые дома светились оранжевым, жёлтым, алым светом – зыбким,  мерцающим… Из двери напротив вдруг вышел сосед, неприятный тип. Дети звали его бабайкой. Бабайка всегда был чем-нибудь недоволен – тем, что дети слишком громко кричат, или слишком много бегают… Но на сей раз он выглядел не букой, всегда готовый наябедничать родителям про какую-нибудь его шалость – улыбнулся приветливо, взял мальчика за руку и повёл на заросший бурьяном пустырь за сараем. Место, к слову, замечательное. Мальчик любил лазить там, наблюдая за жуками, гусеницами и муравьями. Но пустыря теперь – не было! Не было забора, не было домов дальше! Проход к реке оказался свободен, и на берегу её, очерченное квадратом площади, словно на помосте, в каком-то фосфорическом сиянии, стояло огромное здание, похожее на гигантский котёл, – бабушка парила в похожем гречневую кашу. Мальчик уже один, без бабайки, подошёл к этому странному сооружению. В воздухе вспыхивали и тут же пропадали огненные змейки, а небо посветлело и сделалось зелёным, багровым ближе к горизонту, с яркими и большими жёлтыми звёздами. Мальчик почему-то подумал, что начинается рассвет. Он толкнул тёмно-синюю овальную двустворчатую дверь, украшенную затейливой узорной ковкой, и вошёл внутрь. Ступеньки из красного мрамора, полукруглый, тускло освещённый синеватым светом, зал. Колонны. Чёрный и серый камень. За массивным столом, выточенным, кажется, из гранита, с ножками, составленными из чередующихся по очереди шаров и квадратов, немножко боком к нему,   сидел темноволосый, с резкими складками на щеках, человек в какой-то старинной одежде, как из сказок про рыцарей. Странный воротник гребнем уходил за спину,  топорщился под чёрным блестящим плащом. Скрестив руки, незнакомец пристально смотрел на большую чёрную статуэтку на столе, похожую на шахматного ферзя. Обернулся,  взглянул на мальчика пронзительными тёмными глазами.

– Ты зачем сюда пришёл?

– Не знаю, – ответил мальчик, совсем не оробев от взгляда незнакомца. – Посмотреть.

Незнакомец помолчал, поднял голову к потолку. Мальчик проследил за его взором – на потолке, в красном зареве гуляли огненные драконы, один замер и тоже внимательно уставился  на него янтарными пуговицами-гляделками, и опять мальчик почему-то не испугался.

– А ты знаешь, – вновь сказал незнакомец, – что не все, кто приходит ко мне, выходят обратно?

– Нет, я выйду.

«Я выйду», – сказал он, начиная просыпаться. Всё стремительно побледнело, начало пропадать, исчезло. Комнату заливал яркий солнечный свет, врывался, высвечивал комнату в старинном зеркале…

– Я выйду, – почему-то повторил мальчик. – Выйду.

 

 

Памятная партия № 2

 

Лет шесть-семь назад я неожиданно для себя увлёкся компьютерными шахматами. Конечно, в определённой степени это суррогат. Виртуальная доска, не видишь соперника, его реакцию, не чувствуешь пальцами энергию фигур. Мышь – занервничаешь, рука дёрнется – и фигура перескакивает совсем не на то поле, куда ты её собирался поставить. Зато удобно – в любое время, хоть ночью – всегда ожидают тебя игроки со всех концов земли. Тут я сыграл ещё одну партию, которая мне запомнилась.

Противником моим был любитель из Армении, единичек на сто с лишним выше меня по рейтингу. Надо отметить, что представители Кавказа, вероятно в силу своего темперамента, часто играют очень жёстко, рискованно, агрессивно. Подавить, разгромить, уничтожить! И порой явно недооценивают соперника, что приводит к плачевному результату. Так получилось в этой партии. При выходе из дебюта (у меня были белые), я зевнул простой тактический удар и потерял пешку. Через три хода форсировано – вторую. Но если первое взятие являлось правильным, то второе – ошибкой. Я с темпом активизировал фигуры, а мой противник отстал в развитии, король чёрных застрял в центре доски… Пожалуй, в данной позиции следовало негласно признать свою ошибку, уйти в глухую оборону и терпеть. Но только не для нас, нет! Атака, атака, атака! Надо отдать должное армянскому игроку: играл очень изобретательно. После острой борьбы сложилась ситуация: если б ходил он –  побеждал. Но очередь хода была моя. Два самых сложных выигрывающих варианта за меня он предусмотрел и принял защитные меры, третий, самый простой – не увидел. Я пожертвовал качество (сильная фигура за слабую), ворвавшись за пешечный частокол, разменял вторую ладью и поставил своему визави нелепейший мат ферзём. Вокруг вражеского короля столпились и слон, и ферзь, и ладья, но все они не только не могли защитить своего государя,  наоборот – мешали убежать ему на свободную клеточку. Кажется, мой оппонент так и не понял, что произошло. Это было тяжёлое поражение. Через неделю-полторы я послал ему предложение о реванше. Но ранее активно, почти каждый день, игравший армянский любитель пропал. Я периодически заглядывал на его страничку. Он не появился и через месяц, и через два. Спустя полгода зашёл на сайт, сыграл пару блиц партий и снова исчез.

Именно тогда я вдруг подумал. А нужен мне такой выигрыш, если я психологически пробил человека, если даже – не сломал?

 

 

Как я бросил играть в шахматы

 

Звездообразны каверзы ферзя.

Дразнящая узорная стезя

Уводит мысль, – и снова мысль во мраке.

 

Но фея рифм – на шахматной доске

Является, отблёскивая в лаке,

И – лёгкая – взлетает на носке.

 

Владимир Набоков

 

 

Виктор Корчной как-то высказался в сердцах в одном из интервью, что шахматы – это зараза, (вот ещё одно определение). Да, болезнь. Я играл в шахматы уже всё свободное время. Часто до глубокой ночи. Приходил домой, бежал за компьютер. Тактические удары, комбинации, маневры, проигрыши и выигрыши, рейтинг растущий и падающий, борьба, борьба!.. Я стал ловить себя на мысли, что думаю только о шахматах. А если о другом – тоже каким-то затейливым образом через призму шахматной игры. Это стало мешать.

То была памятная ночь. В первом часу, весь опустошённый, я вдруг бросил играть, отстранился, выключил компьютер, хотя в плане стояли ещё несколько коротких партий. Возникло ощущение, как будто я исцелился от какого-то недуга, избавился от бреда, мучившего меня столько времени… Я тихонько пробрался на балкон и открыл окно.

«Открыть окно – что жилы отворить».

Была зима. Морозный воздух обжёг лицо, грудь и лёгкие… Я глубоко дышал и не мог надышаться. Город спал. Чёрное небо в мерцающих россыпях звёзд. Медведица, Цефей,  Лира …

Что дали мне в жизни шахматы? Безусловно, что-то дали. В плане характера – воля, выдержка, а как человеку пишущему – чувство формы… А сейчас? Сейчас – стоит ли тратить время и силы на занятие, на самом деле мне уже ненужное и превратившееся в обузу? Может, энергия, уходящая на игру, требует лучшего применения?..

Это был мой последний шахматный вечер. Я бросил играть. И как сказал Джером К.  Джером, правда, по другому поводу:

«Я изучал немецкий язык в школе, но забыл всё до последнего слова через два года после её окончания. И с тех пор чувствую себя значительно лучше».

А волшебное трюмо из детства давно стоит у меня на старенькой даче. Иногда летом я зачем-то приезжаю туда. Пробираюсь сквозь заросли травы, под ветками одичавших яблонь в домик, который мы строили ещё с отцом… И вспоминаю сразу старую квартиру, давно ушедших родных, шахматы… Многое из того, о чём я здесь рассказал.

 

 

 

 

Все девочки любят наряжаться. А уж если есть законный повод надеть красивое платье, приходится серьёзно думать о выборе наряда. Один из самых важных поводов принарядиться является выпускной вечер или утренник. Ведь выпускные бывают и в детском саду, и мамы стараются нарядить дочек в лучшие платья. Выпускные платья для девочек всех возрастов вы найдёте в интернет-магазине «Космобутик». Бесплатная доставка и примерка перед покупкой гарантируются. 

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование