 |
          |
|
 | ||
Проныра |
Иван Степанович сватью терпеть не мог. – Вот же проныра, – говорил он супруге, Клавдии Дормидонтовне, женщине положительной во всех отношениях и из-за этого недалёкой умом. – «А я на рынок ходила и решила к вам по пути зайтить! Ой, вы завтрикать собралися? А я тоже сегодня как раз не успела ничего позавтрикать!». Нет, ты чуешь, как заходит? – и Иван Степанович поднимал вверх указательный палец. – Издалека! С подходцем! «Как раз не успела»! Специально, а не как раз! Так всё точно и рассчитала, чтобы у нас пожрать! – Тебе чего, куска хлеба человеку жалко? – пыталась усовестить его Клавдия Дормидонтовна (Говорю же – недалёкая! Простая как кирзовый сапог! Даже проще! Как сибирский валенок!), но желаемого эффекта, конечно, не достигала. У Ивана Степановича, как она сам любил говорить, хрен возьмёшь с тарелки деньги, хоть и рядышком лежат! Он разных прохвостов за версту чует! Зря, что ли, бригадиром охранной смены цемзавода работает уже одиннадцатый год!
– Опять двадцать пять! – всплескивал он руками. – При чём тут кусок? Мне не куска жалко. Мне противно её сюсюканье слушать. Скажи честно: ребята, дайте пожрать! Чтоб по-честному! По-людски! Нет, эта проныра так не может! Ей обязательно надо комедию ломать! На рынок она ходила! Ну и купила бы там, на рынке, чего-нить к завтраку-то! Колбасы какой. Или пряников. – Угу, – соглашалась Клавдия Дормидонтовна. – И тебе бутылку. – На это я уже и не надеюсь! – не возражал Иван Степанович. – Бутылка для неё, это уже вообще… за пределами ей жлобской жадности! – Угу, – опять угукала супруга. (Любила она это дело – угукать. Прямо как филин какой. Филинуха). – Сколько ты вместе с её Сергеем Израильичем их выпил-то? Считать – не пересчитать!
– И опять не отказываюсь! (Сергей Израильич был им сватом. Супругом, стало быть, «проныры». Помер в прошлом году. Инфаркт. Только на пенсию вышел.) – Вот Израильич был мужик! – продолжил Иван Степанович уважительно. – Хоть и еврейской национальности. И эту… хитровы… (он не сдержался, произнёс матерное слово)… нную в руках во как держал! – Вань! – рявкала Клавдия Дормидонтовна (рявканье было для неё нехарактерно, но, как известно, и ангела можно вывести из его ангельского терпения). – Щас вот тряпкой по губищам! Развоевался! Матерщинник! – …А она вот на такую дуру, как ты, и рассчитывает, – словно не слыша угрозы, продолжал Иван Степанович. – Знает, что Кланя всегда накормит и чаем напоит! С пряникими! Всё правильно! Чего к такой Клане не ходить? Обязательно надо! Одно слово – Кланя! Простая как вся моя жизнь!
– …Чего-то проныры пятый день не видно, – сказал Иван Степанович. Он только что пришёл с ночной смены и сейчас сидел на кухне, ждал, пока Клавдия Дормидонтовна разогреет ему щи. Он, придя с работы, уважал горяченьких щец похлебать. Горяченькие его душевно успокаивали и настраивали на домашний лад и мирное сосуществование. – Дела, небось, какие, – ответила супруга, снимая с пластмассового крючка поварёшку. – Какие у неё могут быть дела! – фыркнул Иван Степанович. – Целыми днями по городу шлындать – вот и все дела! Ума-то нету! Ты бы сходила к ней, что ли? Может, случилось чего? Клавдия Дормидонтовна суеверно трижды сплюнула. – Сходишь? – Схожу. – И пивка мне купи! Большую. Пивка чего-то хочется…
– Радикулит, – сказала Клавдия Дормидонтовна, доставая из сумки буханку, пачку пельменей и полуторалитровую бутыль «Жигулёвского». – Говорит: залезла на табуретку, хотела полку прибить. Только размахнулась – и как вступило! Еле, говорит, слезла. Лежит третий день. – А трудно было мне сказать, чтобы пришёл и прибил? – опять понесло Ивана Степановича. – Как всегда, самой умной хочет быть! Ну, будь! Лежи вот теперь! Завтрикай! – Она и лежит. – И чего? – подозрительно сощурился Иван Степанович. – Совсем, что ли, не поднимается? – Ну, как… Поднимается. По большому, по маленькому. Под себя-то не будешь. – Да, дела… – он поджал губы. – Ты бы ей сготовила чего… Или постирать… – И сготовила, и покормила! А стирать, она сказала, пока нечего. Всё постирато. Завтра опять пойду. Чего уж, если болеет. Полку-то приколотишь? – Щас, что ль? – Ну, не щас… Приколотишь? – Куда ж деваться! А то ведь эта проныра сдуру пальцы себе молотком расшибёт! Или башку! Ума-то нету!
Иван Степанович вышел во двор, неспешно закурил. Погода – загляденье! Ни ветра, ни облачка! Пойти покемарить пару часиков и сходить к этой хитрой колбасе… Кто ж поможет-то... Какая-никакая, а живой человек… Не бросишь… Русские же люди. Не бусурманы какие…
Комментарии
Добавить комментарий:
|
|||||||||||||||||||||||
Московская |
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
