Виссарионово перо

Рассвет...

Луна  с агатовых небес

Скатилась на макушку ели,

Под зимний полонез метели

Танцует опустевший лес.

Опять снег. И когда же зима кончится! Конца-краю не видать…

Лиза смотрела, как в сером рассвете кисеёй стелился бесконечный поток снежинок.

– Мать, ты чего ворчишь ни свет ни заря?

Павел приподнялся в кровати и подсунул подушку повыше, отчего яснее разглядел жену, стоящую возле окна.

– Не знаю, тревожно и зябко мне… Весны хочу, капели и тепла.

– А с ней вопли котов, бессонница и мигрень.

– Ну и пусть. А чем сейчас лучше? – в голосе звучали слёзы.

– Лизунь, смотри, как сказочно красиво. Серебряная луна сквозь ветви липы освещает кусты сирени и жасмина... Представь, мы в замке, а там – деревня хоббитов. Их миниатюрные жилища, укрытые снегом, выступают тут и там, соединённые узкой тропинкой.

– Выдумщик! Нет никаких домиков. Куча машин под снегом…

– Шшшшш… Тихо. Подданные ещё спят. Их сон охраняет стайка ворон на тополе. Вон видишь, все птицы спрятали клювы под крыло и только одна несёт вахту. Это молодой, но мудрый птиц по имени Виссарион. Ты же его знаешь, и я с ним дружу. О, закрутил башкой, услышал, что о нём говорю. Видишь?

– Нет, не вижу. Где?

– Да во-о-о-он! Голову повыше подними…

Павел указывал куда-то вверх. Лиза потянулась в том направлении, но встретилась с губами мужа. И время – уже не счётчик на платной стоянке, а неисчислимость снежинок и неизбывность нашей любви.

Что день грядущий нам готовит...

– Эх, снег-снежок, белая метелица, говорит, что любит, только мне не верится, – напевала Лиза, крутясь перед зеркалом, примеряя новый джемпер.

– Ах, не верится?! Сейчас докажу!

– Вот неугомонный! Седина в бороду, а бес в… яблочко.

– Кто из нас неугомонный, это ещё вопрос.

– Нам года не беда, коль душа молода.

– Люблю на завтрак я кусочек лани или ланиты обл… – Павла перебил телефонный звонок.

– Я возьму, ты лежи. Алло! Машенька, что случилось? Да, хорошо. Сейчас приеду. Нет, нет. Я быстро. Так я уже одета, в булочную собиралась.

– Доча?

– Ага. Павлуш, Катюшка заболела, школа отменяется, надо с ней посидеть. Завтракай без меня. Когда вернусь, не знаю. Обед в холодильнике. Разберёшься. Всё, я полетела.

– Давай и я с тобой, – Павел вскочил.

– Ну, хочешь, потом подходи. Ждать не могу, у Машки какое-то совещание. Опаздывает. Вот ведь моя интуиция...

– Скорее всего, обычная простуда, чего ты переполошилась, приедешь, позвони.    

– Обязательно. Пока.

Щелчок замка, хлопок двери, и каблучки застучали вниз по лестнице.

Павел быстро побрился, принял душ и теперь неспешно завтракал, ожидая звонка от Лизы. В нём ещё теплились угольки утренней страсти. Лиза, Лизонька… В ней сочеталась зрелая красота и задорное озорство.

Засвистел чайник. Павел заварил зелёный чай и глянул по привычке в окно. На месте большого газона и платной стоянки, где Павел, выйдя на пенсию, работал охранником, шла стройка. Огромная площадь обнесена забором и горами снега, а внутри жизнь. Своя, особенная... А как раньше было хорошо. Он – на дежурстве, а Лизонька ему – горячий обед, ужин, и дом рядом, и окна их квартиры видно. Летом места свободные есть, а на них можно и подзаработать, пустив на ночь «левые» машины. Зимой – снег убирал, за отдельную плату машины откапывал. А сейчас – куда силу пристроить…

Чай крепкий получился, с горчинкой, а, вот, и звонок.

– Да, Лизунь. Доктора вызвала? Сейчас буду. Поел, поел. Чай пью. Вам чего прихватить? Хорошо. Я запомнил. Куплю, не забуду. Я понял, курицу парную для бульона.

Внученька

– Деда, а деда, расскажи сказку.

– А бульон будешь пить?

– Уууу…ну, его. И вообще, я все сказки знаю.

– Паш, Виссариона видел? – подмигнула, вошедшая с чашкой жена.

– А как же! Он тебе пёрышко и привет передал. Перо я дома оставил, а привет получи и распишись.

Катюша с удивлением наблюдала, как дедушка и бабушка потёрлись носами.

– Ба, а кто такой Виссарион?

– Это дедушкин знакомец. Ты попроси, он тебе расскажет.

– Деда, давай бульон, только и я хочу привет от Вискариона получить.

– Как ты его обозвала смешно, Вискарион! Ну, слушай. Пять лет назад ранней весной устроился я на новую работу вахтёром-охранником на автостоянке, следил за порядком, машины охранял…

– Деда, это что рядом с вашим домом?

– Да. Тружусь, а когда скучно, мусор метлой убираю. И, вот, однажды рано утром слышу, вороны кричат в дальнем углу. Летают над машинами, того и гляди, стёкла попортят. Я туда. Метлу как ружьё наставил. Кричу: «Выходи, а то стрелять буду!» А из-под машины кот каааак выскочит и бежать. Вороны за ним. Шум отдалился, а я слышу, что кто-то шуршит под машиной, заглянул, а там воронёнок, взъерошенный, общипанный и крылышко опущено. Вытащил я его, а он и на ножках не стоит. Или испугался, или кот всё же помял. Глазки жмурит. Жалко мне его, оставить тут нельзя и деть некуда. Засунул  к себе под куртку, он там пригрелся, затих. Сдал я смену и домой пришёл, да не один. Посадил воронёнка в коробку, и стал он там жить. Сначала водичкой напоил, потом хлеб с творожком и яйцом смешивал, кормил, как маленького, с уговорами.

– Как меня сейчас?

– Да. Но ты же – умница, понимаешь, что бульон лечит. А он – птица.

Клюётся иногда. Сердится. А клюв такой острый. Вот, видишь, шрамик остался.

– Больно? – Катюша сложила губки бантиком и подула.

– Уже не больно. Через неделю воронёнок понимать стал, что его никто тут не обидит, и пищу научился сам брать. Нарежу мясо мелкими кусочками и держу перед его носом пинцетом. Он подпрыгнет и схватит. Да как ловко! Раз от разу всё лучше у него выходит. Растёт, крыльями машет, и звук тогда идёт такой «вис-вис» – наподобие свиста. Так и стал  звать – Виссарион. Он не возражал. Бежал на имя, откликался. Только одно плохо, места для него в коробке мало стало, и сделал я ему на работе вольер из сетки. Переселил Виссариона. А он и рад. Скачет по веткам, летать пробует. Ест сам. Когда еда кончится, гремит плошкой. Поднимет и бросит. Это он так внимание к себе привлекал. Днём выпускать его стал, а однажды он мне фантик принёс, яркий такой. Подлетел и ходит с ним в клюве передо мной. Я руку протянул, и получил в ладонь подарок. Почесал ему шейку, похвалил: «Говорю, спасибо, дружище. Красивый! Ты мне ещё принеси». А он голову наклонил, слушает, и, вдруг, кивает. И что ты думаешь, приносит вскоре ещё. Так и стал мусор с площадки собирать. Смешно со стороны: я с метлой, а Виссарион рядом, как паж при короле. Всё шло хорошо, но к осени Виссарион стал чаще отлучаться, пропадать с воронами. Прилетал он на стоянку, только когда я дежурил. Повзрослел, и началась у него настоящая птичья жизнь.

– Деда, а сейчас он где?

– Живёт, как и положено ворону. Спит на деревьях в окружении сородичей. Виссарион у них там главный. Он учит других крылом снег сметать. Метёт им, как я когда-то метлой. Распустит крыло и махнёт, распустит и опять махнёт...

– Ой, а вы с ним дружите?

– А как же! Зимой подкармливаю. Вынесу еду и позову. Виссарион как тут и был. По-прежнему берёт кусочки из рук, а иногда провожает меня до подъезда.

– А мне Виссариона покажешь?

– Конечно, но только когда поправишься.

– А вот и доктор, – представила Лиза вошедшую женщину.

Вечерний звон и озарение

Округа огласилась колокольным трезвоном. Добрых двадцать минут трудился звонарь, искусно вплетая бас главного колокола в серебряные голоса зазвонных и средних колоколов.

– Смотри-ка, вороны сидят по ветру, все как одна клювами к собору.

– Лиз, так они не глупее людей. Тоже знают, что животворящая колокольная мелодия может излечивать болезни.

– Вот бы Катюше послушать. Корь – коварная штука. Завтра снова к ней поеду. Да и Маше будет спокойнее. Вот опять телефон звонит, наверняка, она.

– Да, Машунь! Какая красная ткань? Для чего? Не выдумывай. Не надо окно закрывать ею. Кто сказал? Ну, брось ты слушать глупости средневековые. Температура у Кати какая? Тридцать семь и восемь это нормально при такой болезни. Главное, постельный режим, лёгкое питание и лекарства. Мяса просит? Ну, и пусть поест. Морс давай. Я приеду завтра и подменю тебя. Да, конечно!

– Может, и мне с тобой поехать?

– Не надо, чего толпиться. Лучше перо найди.

– Правильно мыслишь. Пойду я к Виссариону. Там под деревом наверняка перья есть. Где моя большая ложка? – Павел достал из кладовки лопату. – Импортная вещь лёгкая и удобная. Не думал, что пригодится, оставлять на стоянке жалко было.

– Крестьянская жилка...

– Угу. Хомячковая. Всё в дом, всё в дом...

– Держи пакет, я батон Виссариону нарезала.

– Спасибо, Лизок, я пошёл.

– Не закопайся там!

Павел вернулся с добычей. Два чёрных пёрышка переливались синим блеском.

– Держи находки! Только надо их паром обдать.

– Обязательно. Паш, а ты хорошо копаешь. Ловко так... Я из окна наблюдала.

– Это что, мне поступило одно выгодное предложение, и я его принял. Мало того, сейчас объявления напишу, развешу по подъездам и увеличу свою клиентуру.

– Загадками говоришь...

– Какие загадки! Вот за 10 минут полста заработал. Машину откопал. Мужик из соседнего дома попросил. Мы с ним телефонами обменялись. Он накануне звонит, я откапываю утром. Расчёт утром или вечером. И мне разминка, и им удобства, а тебе денюжки лишние.

– Давай на компьютере сделаю. Чего писать?

– Полная очистка вашего авто от снега. Первичная – 150 руб. Последующая разовая – 70 руб. Ежедневная – 10 руб. Аккуратность гарантирую. Павел.

– Телефон сотовый забивать?

– Да.

– Прейскурант готов, можно расклеивать, а с тебя причитается.

– Смотри, не отобьёшься...

Не успел Павел вернуться, как пошли звонки-заявки. Пришлось несколько раз возвращаться для встречи с заказчиками. Хозяева показывали места стоянок, Павел записывал номера машин. Наутро их набралось с десяток. Павел накинул цену, уж слишком много снега было вокруг. Десять машин: на каждую 20 минут, и того три машины за час. Пожалуй, стоит сейчас почистить, чтобы завтра поменьше работы было.

– Лизонька, я покидаю снежок пару часиков. Пригодились навыки, приобретённые на платной стоянке.

– Ты хочешь сказать, что снег уже нам во благо?

– Конечно! Так что преставай его ругать, и пусть он идёт регулярно.

– Ага, пойду в интернете изучать заклинания по вызову снегопада. И оба будем при деле. Только про блинчики по утрам забудь, некогда мне…

– На это я пойтить не могу. И голодать не согласный. Пусть сама матушка-зима и регулирует снегоподачу. Если всё сложится, то мой «тренажёрный зал» принесёт неплохой улов. Пошёл лопатой деньги загребать!.. Эх, снег-снежок, белое сияние. Для кого-то ты порог, для меня – вливания...

– Удачи тебе, Геракл…

Утро, утро начинается с рассвета

Отливом пурпурным блестит снегов сребро;

Иглистым инеем, как будто пухом белым,

Унизана кора по ветвям помертвелым.

Люблю я сквозь стекла блистательный узор

Картиной новою увеселять свой взор...

Аполлон Майков

Лиза стояла у окна спальни. Очищенные машины выделялись яркими пятнами. Ровные тропинки пересекали заброшенный дворниками участок. Картинка праздничная, живая.

Первые пешеходы-собачники удивлённо сбились в кружок, обсуждая перемены. Их питомцы, довольные свободой, носились взад и вперёд. Вороны отряхивались и чистили перья, некоторые дразнили собак, подлетая к тропинке, садясь на отвал снега и взмывая вверх перед самым их носом. Освобождённые машины оживали, парили тёплыми выхлопами. Жизнь пробуждалась в это утро с новыми красками и не пугала тоской запустения.

– Лизонька проснулась... Ну, как тебе моя разминка?

– Впечатляет! И не только меня, ты глянь в окно!

– Потом! Я так соскучился... Да и Виссарион передал тебе привет. Держи! Мммм, сладкая какая…

– Пашка, ты неугомонный…

– Ага,  я ещё и блинчиков хочу!

Маленькое отступление с большими победами

– Бабулечка, а пёрышки мягкие и жёсткие одновременно, – Катюша разглядывала, крутила в пальчиках вороньи перья. — Какие красивые и прохладные!

– Прохладные? – удивилась Лиза и потрогала лоб внучки. Температура всё ещё держалась.

– Катюша, морс будешь?

– Нет! Хочу простой водички.

Лиза напоила девочку, оставила на тумбочке стакан с остатками кипячёной воды и сказала: «А теперь тебе нужно поспать. Во сне хворь быстрее проходит. Ты же хочешь скорее познакомиться с Виссарионом?»

– Очень хочу! А пёрышки со мной... спать...

– Хорошо, мы их под подушку положим.

Можно заняться обедом. Стараясь не греметь, Лиза принялась за работу. Несколько раз подходила и прикасалась губами ко лбу спящей. Девочка дышала ровно, лишь ресницы изредка трепетали. Так прошло три часа.

– Голубушка, ты чего вскочила, кто разрешил, а? – всплеснула руками на вошедшую внучку Елизавета.

– Бабушка, а я Виссариона видела, он тебе привет передал. Давай нос?

Лиза послушно выполнила просьбу внучки, попутно отметив, что её лоб и щёчки прохладные, а глазки ясные и весёлые.

– И как же ты узнала его?

– А он мне живой воды в клюве принёс. Сказал, что летал за ней далеко-далеко. В тридесятое царство за тёмными лесами, высокими горами. Накапал её в стакан и велел выпить и пообещал, что будет со мной дружить, если я его послушаюсь. Я всю воду выпила, а она такая рыжая и не очень вкусная была. Вот смотри! – и протянула пустой стакан.

Лиза с удивлением рассматривала стакан, из которого поила Катю. На дне виднелась тонкая рыжая плёночка. Ржавчина, что ли...

– Катюш, язычок покажи! Горлышко посмотрю...

– Ничего у меня не болит. Я есть хочу, а у тебя борщом вкусно пахнет.

– Руки мой и садись.

– Бабуль, я сейчас, – Катюша быстро вернулась с алой лентой. – Вот, передай Виссариону от меня. Передашь? – и, получив утвердительный ответ, бодро заработала ложкой.

У Павла заказы не убывали. Над «платной стоянкой» на ветке тополя победоносно развивалась алая лента.

Подмосковный завод резервуарных металлоконструкций производит мини АЗС, контейнерные АЗС, модульные АЗС. Вся продукция сертифицирована, специалисты завода оказывают содействие по ремонту и обслуживанию АЗС. Модульная АЗС (заправочный модуль) – это полноценная заправочная станция с самыми широкими возможностями вплоть до автоматического отпуска топлива с отправкой отчётов по GSM каналу в офис.