Сюита золотого лягушонка / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

На сочном зелёном листке сидел золотистый лягушонок с блестящими любопытными глазками и смотрел вниз. Внизу было пасмурно. Над улицей, в сизой мгле от выхлопов бесконечных машин, нависали серые коробки домов. По дороге, выписывая кренделя, двигался пьяный. Перехватив смешливые взгляды двух девушек возле мороженого киоска, кивнул понимающе, сорвал с головы норковую кепку и отшвырнул её в сторону. Девушки так и покатились со смеху. Старик под козырьком хлебного магазина, тоже наблюдавший за пьяницей, крякнул, поднял, догнал, нахлобучил её обратно на бедолагу. Тот воткнулся в него осоловелыми глазами:

– Шиш! – (Чуть не упал от своего возгласа). И уже тише, доверительно: – Не нравится мне, батя, современный дизайн.

Лягушонок пожал плечами и прыгнул в синюю траву до небес, подёрнутую таинственной зеленоватой дымкой. Из самой травяной чащи, из-за обнявшихся переплетённых стволов-стеблей выпорхнуло переливающееся разноцветное облачко, зазвенело, завьюжилось сияющим ветерком, взмыло ввысь, превратилось в белый шар, шар лопнул, осветил яркой вспышкой салон солнечного троллейбуса, и молодая женщина, зажмурившись от света, почему-то взглянула недовольно на сидящую рядышком дочку, белокурую девочку лет пяти-шести. А здоровенный детина в кожанке, на противоположном сиденье, улыбнулся и умильно спросил:

– Как тебя зовут?

Девочка подумала и важно ответила:

– Меня зовут на букву ж. А ты кто?

– А я дядя Робик.

– А-а… Ты – татара?

Детинушка обрадовано закивал:

– Да-да, я татара. Хочешь, я спою тебе песенку?... «Хэппи бёфдей ту ю, Хэппи бёфдей ту ю»…

Все в салоне заулыбались, и даже рыкающий в микрофон водитель ни с того ни с сего повеселел:

– Товарищи, не забывайте про талончики. Садовники могут расплачиваться ягодами и грибами.

Но лягушонку было не до смеха. Он продирался в травяных зарослях и проклинал себя за то, что не слушал старших: «Когда увидишь сверкающие серебристые вихри, несущиеся по воде, прячься, прячься немедленно, ибо захватят они тебя и унесут в неизвестные миры»… Не спрятался… Где теперь искать его чудный голубой пруд, в котором отражаются дневные звёзды? Внезапно травяные дебри закончились, и лягушонок замер прямо на краю обрыва. Внизу расстилались во все стороны огромные цветущие леса, десятки золотистых веретён, дисков, волчков кружились в синем воздухе. «Зацепиться и улететь в свой пруд». И лягушонок попытался поймать слюдяную спицу, пролетающую рядом, но промахнулся и упал вниз… Мягкий густой мох, чёрно-зелёным ковром устилающий землю, смягчил падение. Фу-у… Лягушонок встал, отряхнулся… Какой странный лес. Рядом с цветками на ветвях румяные наливные яблочки, тут же – чудные длинные макаронины, правда-правда, – повисли до самой земли. Слева тускло поблёскивала большая сизая лужа, а справа, между деревьями, растянулась огромная серебристая паутина, только вот дела, – вместо гадких пауков по ней ползали крохотные жёлтые собачки с висячими ушками. Одна из них уставилась на лягушонка тёмными булавочными глазёнками и забавно, тоненько тявкнула. Лягушонок отскочил от неожиданности и угодил – ай! – провалился – помогите! – прямо в сизую лужу.

Шлёп! Он сидел уже, вот – на обшарпанном белом пианино в тесной комнатке, заваленной нотами и книгами, и всяким хламом. Щупленький взъерошенный человечек, музыкант, композитор Оладушкин вздрогнул от неожиданного странного звука, но лягушонка, конечно, не увидел. «Совсем нервы расстроились», – подумал Оладушкин. Настроение у него было прескверное. На днях он случайно подслушал разговор двух коллег-преподавателей на Музфаке, где сам вёл сольфеджио: «Никто у нас в институте ничего не делает, – сокрушался один, – разве что Оладушкин работает, – хоть музыку дерьмовую пишет»… Комплимент был уничтожающий. Оладушкин хотел сначала идти бить коллеге морду, потом расплакаться, а потом написать нечто гениальное, чтоб всем доказать, чтоб все, все поняли… Беда заключалась в том, что гениально писать-то Оладушкин похоже и не умел.

– Хлоп, шлёп, топ! – в сердцах воскликнул Оладушкин, ударяя по клавишам. Лягушонок аж подпрыгнул.

– А что? Возьму и напишу что-нибудь детское…

Он снова взял несколько аккордов.

– Эдакое изящное, тонкое… Никто для детей у нас писать не может, а я возьму и напишу. Гм… Оладушкин зажмурился. – И назову, например… Ну, к примеру, – «Сюита лягушонка». А?

«Неплохо задумано», – хотел было ответить лягушонок, но вдруг откуда ни возьмись сверкающий вихрь налетел, закружился вокруг Оладушкина, и композитор услышал в сердце волшебную мелодию… А лягушонок сиганул в окно, – ведь это был смерч, подобный тому, который вырвал его из родного озера, ещё и этот неведомо куда занесёт, – хватит, и чего имеем вполне достаточно. Извиваясь в воздухе, словно летучая ящерица, лягушонок опустился на арбузный холм. Смуглый человек в чёрной вязаной шапочке покривился:

– Бабушка, я тэбэ всэ арбуз показал.

Бабуська затрясла тряпичной авоськой:

– Нет, не этот. Найди другой, самый маленький.

– Самый малэнький это я! – закричал продавец.

«А вот и врёшь» – пробормотал лягушонок и скакнул на спину кудлатому дворовому псу, пробегающему мимо. «Отвяжись», – буркнул тот. «Ну надо же мне как-то добраться домой» – возразил лягушонок. «Отвяжись, говорю!» – лязгнул зубами пёс и бросился навстречу какому-то парню: «Дай, дай поесть!»

Парень испуганно подался назад, схватил валявшуюся на дороге пустую бутылку из-под пива и запустил в пса. Тот взвизгнул и понёсся прочь. В этот же момент в кармане у парня истошно запиликал мобильник.

– Да. Кто? Альберт, это ты, баран?!

«Загадчивый человек, – подумал лягушонок, – собак не понимает, а баранов понимает… Однако надо поразмыслить, как домой доехать». Лягушонок устроился на поребрике тротуара и некоторое время наблюдал за снующими во все стороны машинами. «А на какую сесть? Одни туда, другие сюда»…

И тут раздался вой сирены. По дороге мчался белый автомобиль с красным крестом, все остальные притормаживали, пропускали его…

«Должно быть, эта машина самая главная», – предположил лягушонок, – на ней и доеду».

Он ловко запрыгнул на крышу, прямо возле синего мигающего маячка, однако карета Скорой помощи, а это, понятно, была именно она, вскоре остановилась. Из неё выскочили две женщины в бело-голубой форме…

– Ну и где тут плохо с сердцем? Кто вызвал? Алкаш самый натуральный.

Блондинка сунула под нос лежащему какую-то склянку. Тот замычал, открыл глаза, сел, обалдело уставившись на врачей. Затем мутным взором обвёл столпившихся вокруг ротозеев и остановился на уборщице парка, поодаль с мешком мусора выдёргивающую из газона редкие полуувядшие стебельки полыни и лебеды. Нахмурился. Поднял глубокомысленно палец к небу:

– Вот почему у нас в городе ёлок нет!

Лягушонок вздохнул. «Нет, мне с ними до дома не доехать». Соскочил с автомобиля и один попрыгал по бульвару, огибая хмурых, озабоченных прохожих. Неожиданно дорога сорвалась ступеньками вниз. Что это за грохот из-под земли? Лягушонок спустился чуть-чуть… Плохо освещённое грязное подземелье, толпы людей, стеклянные ларьки вдоль стен – ножи, цепочки, какие-то непонятные фигурные бутылочки с разноцветной жидкостью… И ревущая тяжёлая ритмичная музыка – бьёт, рвёт, втаптывает, вплющивает в ледяные бетонные плиты… «Вот он, ад», – с ужасом подумал лягушонок и брызнул, взвился – прочь! высоко! Прямо на ветку дерева рядом с мокрой ссутулившейся галкой.

– Я сейчас ад видел, – выдохнул лягушонок.

Галка покосилась на него и ничего не ответила.

– А вот скажи, – продолжал лягушонок, подвигаясь к ней ближе, – почему ты меня видишь и слышишь, и пёс меня видел и слышал, а люди – нет?

– Потому что они считают себя очень умными, пояснила галка.

– А разве это не так?

Галка мотнула головой.

– Сильные – это да. Сильней нас. А умные – вряд ли.

«Какую мудрую особу я, кажется, повстречал», – обрадовался лягушонок и тут же рассказал ей о всех своих злоключениях. Галка слушала его молча и угрюмо. Когда он закончил, она минуты две что-то обдумывала.

– К композитору тебе надо возвращаться. Он тебе поможет. А я полетела. Мне надо ещё свалку в овраге проверить.

– Подожди, почему именно к нему?

Но птица уже сорвалась с ветки вглубь тёмной аллеи парка.

«К композитору… А как я теперь его найду? Тут все дома, все окна одинаковые»… Лягушонок долго плутал среди унылых каменных коробок – соты пчелиные, а не дома! И, кажется, наконец отыскал нужный адресат… Нет! Это оказалась другая квартира. Круглолицый румяный карапуз в красной рубашке в цветочках теребил мать, накрывающую на стол.

– Сынок, не шали.

Тогда карапуз подкатился к отцу – тот спал на диване лицом вниз. Схватил его за уши и с силой заколотил головой об подушку.

– А? Что?! – вскинулся тот.

– Сынок, – укоризненно протянула женщина, – ну ведь папе больно…

Карапуз озадаченно глянул на неё, потом погладил мужчину по голове и проговорил басом:

– Ляля…

«Хорошее имя», – отметил лягушонок и спросил, на всякий случай:

– Уважаемый Ляля, вы не подскажете, как мне добраться домой или к композитору Оладушкину?

Разумеется, мужчина проигнорировал его вопрос. Щурясь, посмотрел на настенные часы:

– Ого, вон уже сколько время…

Лягушонок изумился – время? Прыгнул на висящую на стене штуковину и долго, пока не остановил маятник, изучал, трогал колёсики затейливого механизма. «Ну, если люди считают, что этот забавный ящик и есть время, то они действительно ничего не понимают в жизни», – печально проконстатировал про себя лягушонок, – и уж, конечно, ничем не смогут помочь ему.

Он опять выбрался на улицу, сел на кучу опавшей листвы и загрустил. Сыро, серо, тоскливо! Неужели и вправду он останется навсегда в этом ужасном, холодном и глухом мире? Впервые в жизни лягушонок готов был заплакать. И уже первые слезинки блеснули в его чёрных блестящих глазках, как – о чудо! – далёкий гордый звон колоколов донёсся до его слуха, да, он слышал уже: эти прекрасные величественные звуки плыли, разносились не раз по сверкающему небу над его родным озером! И не лягушонок – золотая молния зачертила зигзаги по улицам города… И вот – это, он – величавый белокаменный храм с сияющим звёздным куполом. Не мешкая, лягушонок скользнул в щёлку двери… Внутри храма пахло ладаном. Тихо звучал хор. И лягушонку вдруг стало хорошо-хорошо… Вот тут-то ему наверняка помогут. Подскажут. Он запрыгнул на столик церковной лавки и спросил прихожанку, торгующую иконами и свечками: «Вы не могли бы помочь мне вернуться домой?» Увы, она не услышала его. Лягушонок замельтешил, засуетился между молящимися: «не подскажете?», «вы не подскажете?»… Всё было тщетно. Лягушонок обречённо рухнул возле толстого серого кота, дремавшего лениво у батареи, и ткнул ему лапкой в бок:

– Подвинься, что ли.

Кот фыркнул и пошёл жаловаться какому-то молоденькому священнику перед иконостасом. Зацарапал, затрепал краешек его ризы. Тот не сразу понял, что происходит, затем нагнулся, легонько шлёпнул, толкнул разбойника в сторону. Обиженно помахивая хвостом и бросая на лягушонка косые взгляды, кот поплутал в ногах прихожан к противоположной батарее. Лягушонку стало смешно. И вдруг недалеко тоже кто-то рассмеялся. Лягушонок обернулся и увидел девушку. Она одна не молилась и смотрела на него. И он понял – она видит, слышит! Лягушонок вскочил, вытянулся стрункой:

– Прекрасная девушка! Я потерялся. Вы не подскажете, как мне вернуться домой, в моё голубое озеро с изумрудной осокой?

Девушка хотела ответить, она знала, знала! Но – у-у-у-х-х-х! – сияющий серебристый вихрь налетел внезапно на лягушонка, закрутил, поднял, и он услышал удивительную музыку, и это действительно была музыка – та, которую услышал и записал композитор Оладушкин и которая полетела вслед за лягушонком, и обняла его, и повлекла, и скрыла, и растворилась в воздухе вместе с ним.

Девушка ещё долго смотрела, задрав голову, под купол, где исчез сверкающий ветерок, унёсший лягушонка. А к концу службы перед ней грозно предстал один сердитый батюшка, он всегда делал ей замечания, и сурово объявил, чтоб она даже не думала вставать на помазание. Девушка вздохнула и отошла в сторонку. Что ж, возможно, он прав: вместо того, чтобы думать о Боге и молитве, она наблюдала за смешным золотистым лягушонком, которого вдобавок и не видел больше никто.

А лягушонок летел между тем в поющем серебряном вихре и смеялся, и радовался, и знал – что летит домой. Он уже забыл и про девушку, и про церковь, и про своё путешествие, вот оно – блистающее золотыми огнями, голубое озеро, в котором отражаются дневные звёзды, вот он – звенящий лес изумрудной осоки…

– Дома! Дома! – закричал лягушонок.

«Дома», – повторила девушка, услышав его далёкий голос, и, не выдержав, опять улыбнулась. Если б она сейчас обратила внимание на батюшку, отстранившего её от помазания, и продолжавшего исподтишка наблюдать за ней, то к удивлению своему обнаружила б, что на её улыбку улыбнулся и он. Впрочем, батюшка, как уже говорилось, был человеком весьма серьёзным и даже суровым, и всё-таки успел вовремя спрятать улыбку в своей густой бороде.

А вот то, чего не видели ни батюшка, ни девушка, ни наш лягушонок, было то, что всем им в этот момент улыбнулся Сам Господь Бог. Автор, записавший всю эту забавную историю, уверен в этом наверняка. И, кто знает? – наверное, не без Божественного умысла спустя некоторое время девушка и священник улыбнулись друг другу вновь. И улыбнулись открыто, встретившись случайно в концертном зале Музфака. Она была студенткой, а батюшку затащила сюда супруга, меломанка, поклонница классики, не пропускавшая ни один, даже самый захудалый концерт, проходивший в их городе. Среди прочих произведений они слушали в тот вечер и прелестную фантазию для скрипки и фортепиано местного композитора Оладушкина, вещь совершенно непохожую на его прежние невыразительные сочинения. Называлась она – «Сюита золотого лягушонка».

На сайте https://respiratory3m.ru/respiratory/9101.php вы найдёте такие средства защиты, как респираторы, маски и полумаски, фильтры и предфильтры, беруши, очки, наушники, одноразовую одежду. Заказать товар можно на сайте. Заказ будет доставлен в любой город России, Доставку осуществляет компания «Деловые Линии». Подробно об условиях заказа и доставки можно узнать на сайте.