«С чего завершается Родина?..» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Опять лето

Сегодня опять ожидается жаркий день,

И воздух нагреется до сорока

градусов. Хочется спрятаться в тень,

Но солнце еще не зашло пока.

И лень сдавила тело свинцом,

Не хочется двигаться – даже курить!

К стеклу прижимаешься мокрым лицом,

И думаешь, как же мне дальше быть?

Но есть у лета добрая сторона:

К концу недели обещан дождь,

Девушку в шортах встретишь – оба на!

И с рынка ведро черешни несёшь.

Скорей бы октябрь: Ветер листья сдул,

И дышится весело и легко!

Пока же лето палит изо всех дул,

А до заветной осени ещё так далеко…

***

Небо как кастрюля укрыто крышкой пара

Облаков, заткнувших все входы в атмосферу,

Давит на людей как рука на гриф гитары,

Застужая душу, истощая нервы.

Влажный климат не сулит простой свободы,

Уступаю вяло и в больших делах и в малых.

Хочется лишь холода поступков, мыслей,

Да чего угодно!

Или просто спрятаться с головой под одеялом.

***

…с вечера и до утра

в маленьком городишке

сводит с ума жара

тихо страдают людишки

скоро придёт июнь

и проштампует визу

падающему лету

вечно седой как лунь

мой сосед снизу

в тапочках

купленных где-то

в комнате 123

двигает стол

запершись изнутри

а за субботним окном

начала выть собака

в комнате 126

собаке жарко

у неё шерсть

однако

сверху ещё толпа

в комнате 122

из Мексики или откуда

там где всегда жара

им только повод дай

празднуют sinco de mayo

с вечера и до утра

хоть и кончается май

те ещё господа

ваш покорный слуга

в комнате 125

может быть от тоски

мокрый от пива и пота

одетый лишь в носки

жарко

хоть и суббота

сломан кондиционер

пить уже неохота

хочется в СССР…

***

С чего завершается Родина?

Со справочников и словарей,

Смешной фотографии в паспорте,

ОВИРовских очередей.

А, может, она завершается

С такси в Шереметьево-2,

Где долго с родными прощаешься,

Но выбрать не можешь слова?

С чего начинается Родина?

С гостиницы, что по пути,

Зелёных погон пограничника,

Работы, что трудно найти.

А, может, она начинается

С ночных телефонных звонков

И долгих расспросов родительских,

Ненужных теперь адресов?

С чего начинается Родина…

Иммигрант

По гнилой и скользкой трубе,

Из далёких и диких стран.

Проложив дорогу в борьбе,

Мне на кухню заполз таракан.

Зацепившись, на край стола

Перелез и, лишившись сил,

Как Колумб когда-то: «Земля!»

Он отчаянно завопил.

«Я приполз сюда издалека,

А за мною, жена и мать,

Нас пытались давить свысока,

Нас хотели судить и сажать.

Мы ползли сюда ночью и днём,

Как не каждый бы смог таракан,

Но теперь мы друг друга зовём

Гордым именем: Иммигрант!»

Иммигрантов не любит никто

Кто ж из дома родного бежит?

Вот и кутаюсь в чьё-то пальто

Сам себе Моисей – Вечный жид.

Сам пустыню выбрал свою,

И горит под ногами земля.

Как баркас у причала молю:

Якоря! Якоря! Якоря!

Где-то люди сидят за столом

Близко так, только в дверь постучи:

«Если нам хорошо, мы поём,

Ну а если нам плохо – молчим.

Хорошо или плохо – плевать!

Завтра утро начнём без войны

И не нужно куда-то бежать,

Никому ничего не должны».

Вот и смотрят они свысока,

Охраняя покой и уют,

Ждут пока нас разлука-тоска

Замордуют опять, заклюют.

– Понаехали – скажет один.

– Да пусть катятся! – крикнет другой.

Вроде бы сам себе господин,

А для Родины – вечный изгой.

Тех, кто сдуру задумал спастись

От родной, но постылой семьи,

Будут вечно в изгнании пастись

За чужие грехи и свои.

Будут жизнью своей рисковать,

Чтоб отведать свободы глоток,

Будут громко о правде кричать,

Только их не услышит никто.

...Где посуды немытой стан,

Завершая речи свои,

Притаился в ночи таракан

В ожидании членов семьи...

Бродскому

В пиджаке, обсыпанном перхотью и табаком,

Ты сидишь в полумраке, вещая о том,

Что, пожалуй, не все мосты удаётся сжечь

И как лечит людей в зарубежье родная речь.

Ты почти не глядишь на меня, ведь со мной Она,

То ей спичку зажжёшь, то нальёшь вина

Молодой подруге моей. Я, всего лишь поэт.

Для тебя двух поэтов в Нью-Йорке и в мире нет.

В полумраке бара висит сигаретный туман…

Понимаю я, что слова лишь сплошной обман.

Но под утро я расстаюсь с тобой без обид,

Всё что ты уже пережил, мне ещё предстоит.

Служебный роман

Вроде бы взрослые люди,

Дети, семья – всё такое.

Поверили вдруг, что-то будет,

Не совладав с собою.

Знали же ведь, что соседи

Будут смотреть и шептаться,

А все истории эти.

Будут так же кончаться.

Дружественною удавкой

Стиснут ряды коллеги,

Чтобы с повинною явка

Предотвратила побеги

Будущие…

Было и будет,

Знаем истории эти.

Вроде бы взрослые люди –

А плачут и верят, как дети.

***

Нет, я не знаю, куда я бегу,

Детство осталось на том берегу.

Больше не встретит меня Крошка Ру

И не продолжит со мною игру.

Тигр и Кролик, Медведь и Сова

Больше не скажут простые слова,

И не усядутся все на кровать.

Чтобы со мною книжки читать.

Детство умчалось, а я не успел.

В Швецию Карлсон давно улетел.

Вырос и стал знаменитым Малыш.

И посреди одиночества крыш,

Тонкою корочкой первого льда,

Будто забытая в луже вода,

Детство уйдёт без следа,

Навсегда…

***

Проснуться рано,

Смотреть в окно.

Ночного плана

Чернит пятно.

Неслышных теней,

Заснувших птиц,

В переплетеньи

Чужих границ.

Слепая ветка,

Молчит сирень,

Остался где-то

Вчерашний день.

Лица коснувшись,

Со всех сторон.

Ушёл пригнувшись

Последний сон…

Космическая кошка

Космическая кошка мне села на колени,

Постукивая мерно космическим хвостом.

И стала умываться без устали и лени,

Облизывая ногу шершавым языком.

В ушах её играли космические марши,

Свернулась на коленях клубочком, как змея.

Космическая кошка меня намного старше

И знает она тайны, каких не знаю я.

Хранительница многих ушедших поколений,

Что жили близ двуногих десятки тысяч лет.

Космическая кошка уснула на коленях,

Чтоб превратиться в призрак, когда погаснет свет.

Электронный Почтальон

Спит животное Собака…

Н.Заболоцкий

Тусклый голос саксофона,

Еле слышен барабан.

Ты в Москве. Я в Вашингтоне.

Между нами океан.

Виски, лёд и сигареты.

Я не сплю, и ты не спишь.

И на двух краях планеты

Я молчу, и ты молчишь.

Тихо вечер наступает,

Над столом кружится дым.

Я послать письмо пытаюсь

Электронным Почтовым.

Донесёт – не заблудилось

В две-три строчки письмецо!

Где бы ты ни находилась,

Помню я твоё лицо.

Дремлют Знаки Зодиака

В моей пьяной голове,

Только ты не спишь, однако,

В тихом городе Москве.

Ну а если ты устанешь,

И сморит глубокий сон.

Всё равно тебя достанет

Электронный Почтальон.

Он найдёт тебя, расскажет,

Нагадает в ворожбе:

Пусть весь мир меж нами ляжет,

Но я помню о тебе.

Долетит быстрее птицы,

Когда город ещё спит,

И послушно растворится

Под командою «Delete».

Тусклый голос саксофона

Навевает поздний сон,

Где-то там за Вашингтоном

Потерялся Почтальон.

Разговор русских в Америке

В субботний вечер мы с женой гостями

Проведали приятелей своих.

Мы не друзья, но дружим мы домами,

Там собралась компания у них.

Мы с Алма-Аты, они из Ленинграда,

Ещё пришли две пары из Москвы.

Хозяин рад, хозяйка очень рада.

С одними я на «ты», другим лишь «Вы».

Стоял прекрасный тёплый летний вечер,

То тут, то там веселье, шутки, спор,

И под вино и дружеские речи

Мы все вели житейский разговор:

– А как у вас насчёт, там, бенефитов,

Нельзя ли нам заполучить фудстэмп?

– Не помню я названья этих стритов.

– А мой Серёжка щас на саммер кемп.

– Нет, в Балтиморе паркинг просто ужас,

А вот в Ди Си хорошее метро!

Нам переводчик был совсем не нужен,

(А вот от водки быстро развезло).

Хозяин тут позвал жену: Маринка!

Хоть ты меня не называешь Сэр,

Но раз у нас пошёл такой вот дринкинг,

Порежь-ка нам последний кьюкумбер!

И под стаканов перезвон

Я слышу вдруг со всех сторон:

– А у Наташки бойфренд просто лузер!

– А он мне говорит: Так Вы не юзер?

– А я ей: Что ты делаешь на уикенд?

– А ты на ОРТ назад покликай…

– И тут он говорит: Айм ливинг

– Так и сказал?

– Ну да!

– Какой мужлан!

– А мы, как селебрэйтуем Сэнксгивин:

Поели турку и имели много фан!

…Пришла пора домой нам собираться.

Хоть хорошо, что рано не вставать!

Как здорово с друзьями пообщаться

И славно так по-русски поболтать!

80-е

Мы выросли не так как сорняки,

Засохшие недалеко от дома,

А как общественно-полезные цветы

На клумбе, что напротив исполкома.

Росли в неполных семьях. Без отца.

В ватагах пацанов, наивных, грубых

Папаша в ранге пьяни-подлеца

По воскресеньям выдавал нам рубль.

Который мы, не знавшие войны,

Не на конфеты тратили – на водку.

Оттарабанив пионерскую речёвку,

Мы жили не идеей, а футболом.

Хоть в старших классах и задрав штаны

Бежали дружно вслед за комсомолом,

Поддавшись барабанам и речам,

Парткомам и райкомам угождая.

А после в парках собирались по ночам

От передозировки угорая.

Мы ветеранов чтили как святых,

И клали на учителей с «прибором»,

Жалея вдруг родителей своих,

Стыдясь их непонятных разговоров.

Мы выросли не так как сорняки,

Забытое, лихое поколение,

80-ых вечные сынки,

Вдруг вышедшие из повиновения.