Не писать с бухты-барахты / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

В наши дни, когда разгорается скандал в отношениях между Украиной и Польшей, не желающей признавать Степана Бендеру в качестве героя, а не преступника, весьма показателен выход книг Н.Л. Плиско Разгром Польши и миф об армии Андерса» и «Варшавское восстание и бои за Польшу 1944-1945 гг». Книги не имеют отношения к бендеровцам, но так же, как сегодняшние власти Украины искажают бендеровское движение, с чем справедливо борются поляки, так же искажённо представляет Плиско отношение поляков к русским.

Автор посвятил обе книги описанию борьбы поляков с фашистскими захватчиками. Только в первой книге основные действия происходят на территории Советского Союза, на которой формировалась армия Андерса, отказавшаяся от участия в боях с немцами на советском участке фронта и эвакуированная в конечном счёте в Иран в сентябре 1942 года, а во второй книге всё происходит на территории самой Польши, где польская подпольная организация Армия Крайова в условиях немецкой оккупации, в период наступления советских войск на Варшаву, без согласования с советским командованием, однако с согласия польского правительства, находящегося в Лондоне, в августе 1944 года подняло восстание против немцев с целью захвата власти в Варшаве до прихода туда советской армии, чтобы не позволить Советам устанавливать там свои порядки, а уже 2 октября того же года, не сумев одолеть немцев, подписали с немецкими генералами акт капитуляции.

Вот основная суть этих книг, в которых автор рассказывает о негативном отношении большинства поляков к русским. При этом он пишет:

«Струсить, предать, дезертировать – и потом изображать это как подвиг – как это по-польски!

И когда польские публицисты со слезами на глазах проникновенными голосами начинают заклинать: «У нас есть самая главная черта – мы, поляки, не умеем предавать!» – мне всегда хочется крикнуть этим псевдошляхтичам:

- Врёте, панове! Врёте нагло и привычно! Вы всегда предавали, и предавать будете. Это у вас в крови, в генетике!» (стр. 339. «Разгром Польши…»)

И чуть дальше, на стр. 343, он пишет:

«Как не вспомнить тут слова Черчилля, сказанные о поляках:

«Всегда существовало две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости».

Автор книг делает упор главным образом на вторую часть поляков так, как будто бы в других странах нет тех, кто пресмыкается в подлости, и тех, кто борется за правду. Сегодня многие жители Украины, поддаваясь массированной пропаганде СМИ, ненавидят русских, но ведь мы хорошо помним, какими мы были не просто друзьями, а родными людьми, фактически единым народом в течение многих лет, а, стало быть, не можем сказать, что ненависть к русским у украинцев в крови, в генетике. Точно так же происходит с любой другой нацией.

А на стр. 270 по поводу речи генерала Андерса автор говорит так:

«Это было чисто польское враньё. А исключительная особенность польского национального вранья в том, что поляки врут как Хлестаков в гоголевском «Ревизоре».

То есть врут, естественно и правдоподобно. Они увлечены своим враньём, оно идёт у них легко и свободно. Они знают, что врут – и верят своему вранью; это нечто вроде упоения, наития, сочинительского восторга – это не просто ложь, и не простое хвастовство. Это что-то глубоко национальное, присущее только им и от них неотрывное».

У меня был товарищ украинец по национальности, который рассказывая своим товарищам о каком-то эпизоде, свидетелем которого я был, с такими подробностями, что я не узнавал эпизода и спрашивал его, зачем он выдумывает то, чего не было, и он отвечал со смехом, что так интереснее слушать. Так что нельзя сказать, что враньё национальная черта поляков. Эта черта имеется, наверное, у каждого народа.

Впрочем, обобщать автор любит не только поляков, но, скажем, и англичан. Так в книге «Варшавское восстание…» на стр. 126 мы читаем:

«Позиция англичан очень напоминала давно известное: мы заварили кашу и отходим в сторону. А вы – расхлёбывайте. Это было исключительно по-английски»

Автор называет себя писателем-исследователем. И он прав в том отношении, что обе книги фактически не являются художественными произведениями, а напоминают собой канцелярские отчёты о происходивших событиях. В обеих книгах постоянно цитируются документы и зачастую перечисляются эпизоды, заседания, совещания, иногда разбавляемые художественными отступлениями, описывающими, что именно думали те или иные реальные политические деятели, выполняя свои обязанности, чем накрывали столы во время официальных приёмов, и так далее. Мысли человека обычно подаются в художественном произведении, но не в документальном, каковым являются рассматриваемые книги.

С точки зрения излагаемого фактического материала, представленного большим количеством писем, записей речей, протоколов и других документов, книги представляют большой интерес читателю, не знакомому с реальными событиями, о которых писатель пишет именно как исследователь, пользуясь архивными данными, ранее не публиковавшимися. Это делает повествование очень ценным. Однако часто материал подаётся автором не последовательно, вразброс, время от времени возвращаясь к уже описанным событиям, что неизбежно приводит к многочисленным повторам одних и тех же мыслей, фраз и эпизодов.

Например, на стр. 36 книги «Разгром Польши…» мы читаем о том, как войсковая группа под руководством генерала Андерса, находясь в то время в Польше на оккупированной немцами территории, пытается пробраться в Венгрию, но натыкается на немцев и после короткого боя Андерс решает прекратить сопротивление и через парламентёров просит немцев пропустить его группу, как не опасную для немцев, в Венгрию. Получив их письменное согласие «Генерал Андерс облегчённо вздохнул. И тут же отдал всем своим подчинённым приказ разбиться на мелкие группы и на свой страх и риск пробираться в Венгрию или куда они сами захотят.

Это прозвучало совершенно недвузначно: спасайся, кто может! Сам он с группой в тринадцать человек – как же польскому генералу без охраны – стал двигаться в том же направлении.

В ночь на 28 сентября эту группу окружили вооружённые украинцы, и в возникшей перестрелке Андерс был ранен. Ему с несколькими офицерами удалось ускользнуть и спрятаться в ближайшей деревне. Оттуда он послал гонца к советским властям с просьбой о помощи. Ему тут же её оказали и перевезли в один из львовских госпиталей»

Этот же эпизод, но несколько иначе, даётся в той же книге на стр. 176:

«К польским позициям от Моранец двигалась небольшая группа немцев с белым флагом.

Немецкие парламентёры предложили полякам сложить оружие, поскольку положение их безнадёжно, а пролития крови можно избежать.

Генерал Андерс согласился прекратить сопротивление, если его группе будет гарантирован свободный проход до венгерской границы.

Немцы согласились (район границы был уже надёжно перекрыт ими), и вскоре польский генерал получил справку, подписанную командиром 28-й пехотной дивизии генерал-лейтенантом фон Обстфеллером. Там говорилось, что «28-я пехотная дивизия обеспечивает польской кавалерии свободный проход на юг…». И подпись немецкого генерала.

Хотел бы я видеть советского генерала, получившего от фашистов подобную справку!

Облегчённо вздохнув, генерал Андерс отдал своим подчинённым приказ похожий на старое – «спасайся, кто может»: разбиться на мелкие группы и на свой страх и риск пробираться в Венгрию.

В конце сентября, раненый случайными пулями в стычке с вооружёнными украинцами, он спрятался в ближайшей деревне и через ротмистра Кучинского, дал о себе знать советским военным властям.

Через несколько часов его, уже переодетого в штатское, перевезли в Самбор, где его принял командующий одной из армий генерал Тюленев. Затем, по его просьбе, польского генерала отправили на лечение во Львов. Его поместили в госпиталь с польским персоналом на улице Курковой.

Там к Андерсу относились очень хорошо, врачебная забота была исключительной: как-никак генерал-герой, раненный в боях за свободу Польши. Никаким ограничениям его не подвергали, весь день его могли навещать гости, этим широко пользовались все посетители госпиталя. Приходила и жена со старшим сыном. У неё тоже всё было в порядке – с жильём она устроилась, в деньгах не нуждалась».

Как видно даже из этих приведенных отрывков, язык книги скупой, сухой, казённый, может быть, соответствующий научной работе, каковой по сути является работа автора этих книг.

В заключительной главе «Печальные итоги войны» в книге «Варшавское восстание…» автор на стр. 313-314 резюмирует:

«Судя по польской прессе, по литературе, а особенно – по фильмам, в Польше весь народ оказывал активное сопротивление гитлеровским оккупантам….

Собственные потери оцениваются в количестве около 450 тысяч убитых и раненых солдат, и офицеров.

Только это всё миф. Очередной миф о польском народе – мессии, страдальце и борце. И он в последнее время полностью разоблачён…

До сих пор на польском пропагандистском рынке неизменно присутствует цифра в 6 миллионов погибших поляков. Но это – лукавство. Из этого количества 2 млн. 800 тыс. были евреями, с удовольствием выданными поляками немецким оккупантам. Всего же в Польше проживали тогда 3 млн. 300 тыс. евреев».

Такими в изображении автора предстают поляки. Но нам хорошо известно, что и среди русских, украинцев и других национальностей, оказывавшихся в немецкой оккупации, находились те, кто выдавал с головой коммунистов, партизан, евреев и просто не нравившихся им людей. Но это не давало нам право обвинять весь народ в предательской сущности, являющейся частью менталитета.

Ведь сам же Плиско отмечает в своих книгах, что не все поляки соглашались с политикой генерала Андерса или руководства Армии Крайовой. Упоминается в книге «Варшавское восстание…» и подпольная просоветски настроенная Армия Людова, объединившаяся впоследствии с 1-й Польской армией в Войско Польское. Были поляки и у генерала Андерса, желавшие воевать на советско-германском фронте.

Польская, а потом и советская писательница Ванда Василевская 11 августа 1941 года выступила с воззванием к польскому народу, в котором призвала поляков к совместной с СССР борьбе против гитлеровской Германии. Это она в 1939 году ушла с территории Польши пешком во Львов, где приняла советское гражданство и стала активным борцом с фашистской Германией.

Так что называть мифом сообщения о польском сопротивлении немцам, по меньшей мере, неверно. Так искажать историю, подгоняя отдельные факты под обязательную теорию, мне кажется, кощунством. В советское время я заочно познакомился с польской девушкой из Познани, и мы долго с нею переписывались на английском языке, так как я не знал польского, а она русского. Мы были большими друзьями по переписке. А что делать со мной, если в моих жилах течёт толика польской крови вместе с русской? Значит ли это, что я должен сам себя генетически ненавидеть? Нет, конечно. Описывая исторические события, следует относиться к ним бережно, а не рубить сплеча или с бухты-барахты.