В статье речь пойдёт о книге Адель Алексеевой, выпущенной издательством «Алгоритм» в 2017 году. А почему я так называю мой опус, станет ясно из текста, и, хотя упоминаемый автор на самом деле монархистом, может быть, не является, но некоторые высказанные ею мысли иначе как монархическими назвать трудно.

Автор рассматриваемой нами книги писатель, который позиционирует себя историком, публикуя такие книги о России как «Кольцо графини Шереметьевой», «Боярское царство. Тайна смерти Петра II», «Фельдмаршал и царь» и др. Вот и данная книга «Болеро по-русски, или мой ХХ век», первая часть которой (книга на самом деле, а не как написано в аннотации «словно бы», состоит из трёх частей) посвящена в какой-то степени историческим событиям России ХХ века. Почему я пишу «в какой-то степени»?

Дело в том, что эта часть книги, озаглавленная «Татьяна, царевич и фрейлина», и обозначенная в качестве документального романа, представляет из себя сочетание художественного вымысла с некоторыми вкраплениями документалистики в виде выдержек из писем исторических личностей. Текст романа подаётся от лица автора, но в основном по воспоминаниям её мачехи Татьяны Степановны, которая в молодые годы воспитывалась в детском доме посёлка Малой Вишеры, где девочка Таня познакомилась с бывшей царской фрейлиной Марией Петровной Мясоедовой.

 

Кстати о самой железнодорожной станции писатель вспоминает, как о чём-то значительном в истории России, восторженно говоря:

«Малая Вишера, ах, Малая Вишера! Какие великие события разразились там в те бурные годы!

На карте расстояние до Петрограда короче большого пальца. Чуть дальше – до Могилёва, где располагалась военная Ставка. Тут сосредоточились, казалось, все и всяческие жаждущие власти, и теряющие её.

Россия – страна медлительная, но в 1917 году события разворачивались самым скорым образом. Кто писал тот сценарий? Что за жестокая рука?», стр. 71

А какие «великие события» коснулись, по мнению автора, именно Малой Вишеры? Их было два. Прибытие проездом из Могилёва в Царское Село литерного поезда с царём. 28 февраля (в книге ошибочно пишется 13 марта, хотя новый календарь тогда ещё не был принят) поезд был остановлен мятежниками и не пропущен в сторону Петрограда, в связи с чем ему пришлось повернуть на Бологое, а затем в Псков, куда добирались с большими трудностями и переживаниями, о чём в книге тоже не пишется. Сообщается лишь, что царь был остановлен в Малой Вишере, добавляя в скобках о другом событии «(Скоро тем же путём из-за границы поедет Ульянов и его собратья по партии. Очевидно, по согласованию с ними матросы не пропускали поезда в сторону Петрограда)», стр. 73. После этой информации в книге говорится, что монарх понял, что власть ему уже не принадлежит «И он подписал отречение», и цитируются некоторые строки из этого отречения.

 

На самом же деле Отречение подписывалось царём в Пскове 2 марта после длительных переговоров с Председателем временного комитета Государственной думы Родзянко и генералом Рузским при бомбардировке указующими телеграммами начальника штаба верховного главнокомандующего генерала Алексеева (по иронии судьбы однофамильца автора книги).

Воспоминания фрейлины о жизни царской семьи в пересказе мачехи автора послужили толчком и материалом для написания исторического документального романа, который дополняется некоторыми документами, найденными писателем. Поэтому историческая часть, касающаяся жизни царя Николая II и его семьи, даётся весьма фрагментарно, переплетаясь со страницами биографии то будущей мачехи автора, то царской фрейлины, и политическими характеристиками событий того периода.

Знаменательны самые первые строки романа, то есть его преамбула:

«Начинался ХХ век. Уже создана «Группа освобождения труда» под руководством Плеханова. Уже выходит газета «Искра», созданная Лениным. Между ними не первый год идут споры о будущем социализме.

Пока они были теоретики социализма, великие мечтатели, Плеханов то и дело заговаривал о «пышном каравае социализма»: время ещё не пришло, потому что нет той муки, из которой можно печь «пышный каравай социализма», стр. 13.

 

И такие политические фрагменты появляются время от времени в книге, как бы характеризуя эпоху. Так, на стр. 63 в главе «Через годы и годы» мы читаем:

«Пока Липовка (село на берегу Волги, где родилась будущая мачеха Таня) вынимала остатки прошлогодних запасов, скребла по сусекам, очищая погреба и амбары, пока хоронила тифозных – тем временем в столице Российской империи происходили исторические события. Вновь случилось «странное сближение». Два молодых человека, жившие в Симбирске и учившиеся в тамошней гимназии, вступили в единоборство. Один был Керенский, другой – Ульянов. Оба мечтали о свержении самодержавия.

А где же знаменитые ясновидящие, почему не предупредили народ, и, наконец, чем так опасна монархия, которая позволила двум ученикам одной гимназии устроить состязание революций? Была бы одна революция, а то ведь две?!

Если первый (Керенский) почувствовал общее недовольство народа, воспользовался этим и стал главой Временного правительства, то второй, выпускник симбирской гимназии (Ульянов), узнав о революции, сразу отправился в Россию. Он был гениальный тактик, пренебрегавший всем ради достижения цели. «Пусть Россия потерпит поражение в мировой войне – это поможет нашей революции», – говорил он.

Газета «Искра», немецкие банкиры, агитаторы-большевики, братание русских и немцев – дорога прямая, ясная, как два плюс два. Высшая математика, расчёт будущего России Ленину не требовались. Главное – выдвинуть великую идею (а социальное переустройство мира разве не великая идея?). Надо, чтобы она овладела массами (для этого газета «Искра»), и, не задумываясь о последствиях, можно начинать.

А последствия были тяжкие, не передать. Социальные потрясения сопровождают природные катаклизмы.

Вскоре в стране начался голод. То, что происходило на Волге, где жила Таня, пострашнее русских и немецких сказок и даже современного триллера…»

 

Вот такой исторический пассаж преподносит читателю любитель истории. Тут и два симбирских гимназиста, будто бы играющих в революции, у каждого своя для удовлетворения своих амбиций, тут и обвинения ясновидящим – почему не предупредили народ о готовящихся катаклизмах? – тут и похвала монархии, которая позволяет своим воспитанникам всё, даже революции. Написавшему столь странные для взрослого человека мысли, видимо, даже в голову не приходит, что революции – это не играв карты или шахматы за столом двух или нескольких партнёров. Это как буря в океане, когда кипящая гневом народная волна подобно девятому валу постепенно набирает силу и скорость,  сметая всё на своём пути, и хорошо, если на судне, попавшем на эту волну, окажется смелый и умный кормщик, умело ведущий корабль к невидимому берегу.

Только абсолютно безграмотный в политическом отношении человек может заявлять, что Ленину не требовался расчёт будущего, словно он действовал необдуманно, на ура. Ещё в 1894 году Ленин, в то время ещё Ульянов, сформулировал своё кредо: «русский рабочий, поднявшись во главе всех демократических элементов, свалит абсолютизм и поведёт русский пролетариат (рядом с пролетариатом всех стран) прямой дорогой открытой политической борьбы к победоносной коммунистической революции», В.И. Ленин, полн. собр. соч. т. 1, стр. 312). А до начала революции он уже написал знаменитые работы: «Наша программа» (1899), «С чего начать?» (1901), «Что делать?» (1901 — 1902), «Проект программы Российской социал-демократической рабочей партии» (1902). В книге «Две тактики социал-демократии в демократической революции» (1905), других работах этого периода В. И. Ленин, разоблачив оппортунизм меньшевиков, обосновал необходимость союза рабочего класса с крестьянством, разработал теорию перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, нашедшую своё первое практическое воплощение в победе Великого Октября.

 

В этих работах, как и в сотнях других, а им написано пятьдесят пять томов, великий теоретик и практик революции как раз и рассчитывал, и обосновывал социализм и коммунизм, о чём не могла не знать изобретатель сего романа. Однако и во второй части книги, озаглавленной «Рассказы и очерки о 90-х годах» мы встречаем в рассказе «Жёсткий плацкарт» высказывания о Ленине и его политике, которые, хоть и произносятся кем-то в плацкартном вагоне и якобы подслушанными автором, но фактически звучат в унисон упомянутой мною цитате:

«- Что ж ты баешь, дядя Тимофей, Неужто Ленин для того страну и церковь загубил, что мстил за своего брата? Да это ж не по-божески», стр. 154

То есть имеется в виду знаменитая фраза Володи Ульянова «Мы пойдём другим путём», сказанная им в 1887 году, когда он узнал о казни своего старшего брата, революционера-народовольца Александра Ульянова. И подразумевается, что в отместку за казнь брата Ленин совершил революцию, погубив тем самым страну и церковь. Трудно представить себе, чтобы в наше время, а книга написана в 2017 году, когда ну уж азы-то революции всем известны, кто-то мог сказать такую белиберду. Скорее всего, поддаваясь перестроечной пропаганде, когда чем хуже ты скажешь об Октябрьской революции, тем лучше, автор книги решила излить свою желчь словами неграмотного мужика, словно он пришёл в этот мир из далёкого прошлого.

А дальше на следующей 155 странице тема критики революции развивается в разговоре пассажиров следующим образом:

«- Эхма! Не везёт нашей России. В семнадцатом сбросили царя, замахнулись построить аж коммунизм, а что получилось? Зачем-то взяли Маркса, который не бывал у нас и не знал ничего о русской жизни. Хм! «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма!» Где, кому тот призрак явственно привиделся? Не во Франции, не в Италии, не в какой-нибудь Голландии, а именно у нас! Ленин, видите ли уверовал в тот призрак и первым решил его сделать явью. Наплевать ему на войну, Первую мировую, пусть, мол, победят Россию – зато легче устроить революцию, и мы первые покажем миру путь, куда надо идти…

(На стр. 74 романа мы встречаем почти такие же строки в ответ на вопрос, кто виноват в отречении царя: «А может быть, большевики, развернувшие буржуазную агитацию за свержение самодержавия? Пусть Россия погибнет (говорили они), но зато революция восторжествует!»)

Его перебил молодой голос:

- Батя, зачем вы кипятитесь? Поберегите нервы!

- Господи, сколько людей погибло в гражданскую, сколько самых лучших! – не умолкал тот. – А ведь господа прежние прощали, ещё как прощали гонителей – почему? Да потому, что верили в Бога. А твой Ленин на всё пошёл, лишь бы добиться своей цели. В стратегии он был одержим, а тактику не желал знать… Ну а уж Сталину ничего не оставалось, кроме как идти по его следам».

 

В сущности, здесь повторяется постулат авторского исторического пассажа, данного в романе. Автор оставляет слова старика, критикующего Ленина и Маркса без возражений. И в этом всё дело. А ведь можно было объяснить, что и правда, 26 июля 1915 года в нелегальной газете «Социал-демократ», которая печаталась в Женеве и представляла собой печатный орган РСДРП, вышла статья Владимира Ленина «О поражении своего правительства в империалистской войне», которая начиналась словами: «Революционный класс в реакционной войне не может не желать поражения своему правительству. Это — аксиома». Но почему лидер большевиков желал этого поражения? И Ленин отвечал в этой статье: «Революция во время войны есть гражданская война, а превращение войны правительств в войну гражданскую, с одной стороны, облегчается военными неудачами («поражением») правительств, а с другой стороны — невозможно на деле стремиться к такому превращению, не содействуя тем самым поражению». 

Но не станем спорить с писателем Алексеевой, имеющей такие примитивные взгляды на историю, поскольку у нас другая задача. Нас интересует, что же противопоставляет автор столь не нравящейся ей социалистической идее? Ну, конечно, монархию, самодержавие. Отношение к царям фрейлины Мясоедовой, да и автора романа, напоминает восторженную любовь Николая Ростова к Императору России, готового умереть за императора, если бы только он приказал. Адель Алексеева плохо знакома, или вообще не знает настоящей жизни при царском дворе, а потому описывает её скупо, но в определённом настроении жены Александра III, датчанки Дагмары:

«Любовь, любовь… Дагмара никогда не давила на своего мужа, он оставался повелителем, он старался о благе России, о её мирном существовании. При нём России было так же хорошо, как при её отце в Дании. Всю зиму она ждала лета, что бы с мужем и детьми провести каникулы в Дании. На улицах Копенгагена было тихо, не то что в России, там не бросали бомбы, не устраивали митингов, и муж там отдыхал душой.

Россия сразу покорила Дагмару: торжества, пышные балы, кавалергарды… Но вскоре на смену весёлым балам пришли беды (что делать – у великой страны великие беды). А у неё были дурные предчувствия, ещё после той, первой, поездки в Ливадию: их поезд сошёл с рельсов, и её повелитель, император, как простой солдат, пользуясь своей силой, спасал людей», стр. 25.

 

Вот ведь как оказывается, хороший был император: «старался о благе России, о её мирном существовании», сам спасал при случае людей, пользуясь своей силой, и в то же время в России бросали бомбы, устраивали митинги. Что так? А не забыла ли автор о том, что при Александре III во второй половине 1880-х годов были введены ограничения в области суда присяжных, в городах введён городской суд, в котором судьи назначались правительством, а не избирались. Восстановлена цензура в печати, отменённая в эпоху либеральных реформ, большого размаха достигли цензурные репрессии. Были ликвидированы те зачатки крестьянского и городского самоуправления, введение которых преследовала земская и городская реформа 1860-х годов. В 1889 году для усиления надзора за крестьянами были введены должности земских начальников с широкими правами. Они назначались из местных дворян-землевладельцев. Избирательного права лишились приказчики и мелкие торговцы, другие малоимущие слои города. Изменению подверглась судебная реформа. В новом положении о земствах 1890 года было усилено сословно-дворянское представительство. Уже в 1882—1884 годах были изданы новые, крайне стеснительные правила о печати, библиотеках и кабинетах для чтения, названные временными, но действовавшие до 1905 года. Затем последовал ряд мер, расширяющих преимущества поместного дворянства — закон о дворянских выморочных имуществах (1883), организация долгосрочного кредита для дворян-землевладельцев, в виде учреждения дворянского земельного банка (1885), вместо проектированного министром финансов всесословного поземельного банка.

Все эти меры были направлены на усиление гнёта крестьян, усиления контроля над ними. О таком благе России старался император? Ещё восторженнее пишет Алексеева о 1913 годе, когда в России отмечалось трёхсотлетие правления династии Романовых. По этому поводу автор пишет:

«Праздники, юбилеи поднимают дух, вызывают прилив верноподданнических чувств, рождают ощущение благополучия. К тому же к 1913 году Россия действительно достигла больших успехов в промышленности, сельском хозяйстве, науке, культуре, и это, естественно, позволяет верить, что настал век процветания».

В книге даже приводятся цифры: «Промышленность увеличила производство в четыре раза (по сравнению с 1884 годом), а протяжённость железных дорог стала на полторы тысячи вёрст длиннее. Урожаи были на треть выше, чем в США. Купечество достигло немалых высот, к тому же отличалось своей образованностью. Начальное обучение стало бесплатным».

 

Одним словом, наступила, по мнению автора, райская жизнь. Одно непонятно, и автор об этом не пишет, почему в январе 1905 года бастовали сто пятьдесят тысяч рабочих Петрограда, почему 9 января они пошли на площадь к Зимнему дворцу с петицией к царю, которая обращала его внимание на то, что за рабочими, как и за всем русским народом, не признают ни одного человеческого права, даже права говорить, думать, собираться, обсуждать свои нужды и принимать меры к улучшению своего положения, и заканчивалась словами: «Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе… Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твоё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим её!»

Император Николай II был уведомлён заранее о готовящемся шествии и о тексте петиции, но, находясь в Царском селе, не счёл нужным приехать для встречи с народом. Зато челобитчиков встретили пули, нагайки и копыта всадников, в результате чего погибли сотни мирных людей, а царь оставил слёзную запись в своём дневнике:

«Тяжёлый день! В Петербурге произошли серьёзные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело!»

 

Однако эта тяжесть не помогла избежать в апреле 1912 года очередного расстрела теперь уже рабочих Ленского золотопромышленного товарищества, когда они организовали мирное шествие в знак протеста против ареста их товарищей, а так же в связи с тем, что помимо тяжёлых климатических условий и 16-часового рабочего дня с одним выходным, им была установлена низкая заработная плата, которая частично выдавалась в виде талонов в приисковые лавки, где качество продуктов было крайне низкое при достаточно высоких ценах. Кроме того, из зарплаты удерживались штрафы за множество нарушений, а также практически отсутствовала техника безопасности: на каждую тысячу человек приходилось свыше семисот травматических случаев в год.

Такова была обстановка в России, которой правили цари, расхваливаемые в своём романе автором Алексеевой. Не упоминая о расстрелах рабочих по велению царя, она много внимания в романе уделила расстрелу царской семьи в Екатеринбурге и её последних днях жизни в Ипатьевском доме. Однако, не смотря на то, что описания этого основываются на рассказе одного из охранников, который, якобы, лично стрелял в царевича, этот рассказ не вполне соответствует опубликованным показаниям других свидетелей этого события во время проведенного следствия. Кстати, автор могла бы упомянуть о том, что приказ на расстрел царской семьи из Москвы не поступал, поскольку Ленин и его сторонники были за проведение открытого судебного процесса над Николаем II, для чего всю семью планировалось перевезти в Москву. А расстрельный приговор был спешно вынесен Исполнительным Комитетом Советов Рабочих, Крестьянских и Солдатских Депутатов Урала, в связи с приближением к Екатеринбургу войск белогвардейцев, которые могли захватить высокопоставленных арестантов, что, несомненно, усложнило бы политическую обстановку в стране. Уж если роман назван документальным произведением, то детали упоминаемого расстрела должны бы отражаться правдивее, как и тот факт, который следует даже из записей самого царя, о существовании белогвардейского заговора для похищения императора и его побега из Ипатьевского дома. Не зря же говорят, что полуправда хуже лжи.

Но не только в этом описании Адель Алексеева проявляет историческую  непоследовательность или неточности. В одной из заключительных глав романа она пишет о том, что, работая в издательстве «Молодая гвардия» в то время, когда Хрущёв принял решение о реабилитации пострадавших в годы репрессий, она часто получала телефонные звонки от выпущенных из тюрем и лагерей  «не только дворян из 20-х годов, но и бывших комсомольских активистов».  И вот однажды «нам с матушкой довелось выслушать такой рассказ.

- Разные были люди в тюрьме, в лагерях, даже очень образованные. Когда мы уже жили на поселении, как-то наш хозяин, агроном, вечером велел читать вслух рассказ Чехова «Чёртово колесо». Там выявлялся характер русского большевизма, как готовы они всё ломать, уничтожать. Мы слушали, приоткрыв рты», стр. 136.

 

Ну, если бывшая заключённая могла быть не достаточно образованной, то заведующей редакцией литературы для подростков крупного молодёжного издательства грех не знать о том, что А.П. Чехов умер в 1904 году ещё до первой русской революции 1905-1907 годов, а потому не мог писать о большевиках, «готовых всё ломать и уничтожать», да и рассказа «Чёртово колесо» у него нет. Скорее всего, речь могла идти о писателе Аркадии Аверченко, у которого действительно есть рассказ «Чёртово колесо» в книге «Дюжина ножей в спину революции». И в нём на самом деле талантливый писатель говорит о большевиках в сатирическом плане. На эту книжку В.И. Ленин написал следующую  рецензию:

«Это — книжка озлобленного почти до умопомрачения белогвардейца Аркадия Аверченко: "Дюжина ножей в спину революции". Париж, 1921. Интересно наблюдать, как до кипения дошедшая ненависть вызвала и замечательно сильные и замечательно слабые места этой высокоталантливой книжки. Когда автор свои рассказы посвящает теме, ему неизвестной, выходит нехудожественно. Например, рассказ, изображающий Ленина и Троцкого в домашней жизни. Уверяю вас, что недостатков у Ленина и Троцкого много во всякой, в том числе, значит, и в домашней жизни. Только, чтобы о них талантливо написать, надо их знать. А вы их не знаете.

Зато большая часть книжки посвящена темам, которые Аркадий Аверченко великолепно знает, пережил, передумал, перечувствовал. И с поразительным талантом изображены впечатления и настроения представителя старой, помещичьей и фабрикантской, богатой, объевшейся и объедавшейся России. Так, именно так должна казаться революция представителям командующих классов. Огнем пышущая ненависть делает рассказы Аверченко иногда — и большей частью — яркими до поразительности. Есть прямо-таки превосходные вещички, например, "Трава, примятая сапогами", о психологии детей, переживших и переживающих гражданскую войну. […]

Некоторые рассказы, по-моему, заслуживают перепечатки. Талант надо поощрять». "Правда" № 263, 22 ноября 1921 г. Ленин п. с. с., т. 44.

 

Завершая разговор о книге Адель Алексеевой, мне хочется сказать почти то же самое, что сказал Ленин о книге Аркадия Аверченко. Когда автор пишет об истории, с которой она мало знакома, да ещё с озлоблением против существующего строя, получается нехудожественно и встречаются даже ляпсусы, искажающие историю а, когда писательница рассказывает то, чему была сама свидетелем, то это страницы достойные чтения, ибо в них правдиво и весьма художественно отражается жизнь, о которой справедливо будут судить наши потомки.

Вторая часть книги напоминает рассказы очевидца и представляют интерес для читателя. Третья часть представлена повестью о времени, в котором мы живём, и завершается она весьма философскими, на мой взгляд, словами:

«И всё же что случилось в этом безумном ХХ веке? Был социализм какой-никакой, была великая империя с вполне положительными действиями. Но отчего опять в дикой спешке (это при нашей-то неторопливой психологии) вдруг взяли да и прыгнули, как кенгуру, в сомнительное царство капитализма с нечеловеческим лицом…»

Автор явно не в состоянии разобраться в политических вопросах, как далёкого прошлого, так и сегодняшнего настоящего. Нужно было просто описывать то, что видят глаза, и книга обрела бы благодарного читателя и, возможно, могла бы претендовать на большее. Но, к сожалению, не случилось.

 

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование