О поэтах и ботаниках

Когда идёт обсуждение текстов в формате литературного семинара или когда мы вообще берёмся судить о тексте того или иного автора, перво-наперво надо помнить о приоритетности художественной правды, правды Образа, от которой, собственно, и идёт литература (живопись тоже) в лучших её проявлениях. Правду жизни, конечно, никто не отменяет, но правда образа, художественная правда, в искусстве, будь то литература или живопись, в приоритете. Без этой чёткой системы приоритетов качественного текста не создать. Для примера, не называя имён авторов, ибо речь в данном случае не о персоналиях, проиллюстрируюсь случаем из собственного опыта. Один известный самарский поэт написал стихотворение, где были строчки

И лютики-цветочки

Небесно голубы,

Как ангельские очи

Неласковой судьбы.

Другой поэт самарский, менее известный и менее талантливый, и вследствие именно этого, видимо, потому особенно пристрастный к тому, что создаёт коллега-земляк, не найдя, видимо, творческих косяков в тексте, начал активно муссировать ботаническую составляющую. Что вообще-то лютики не голубого, а жёлтого цвета. Повременим пока с цветом лютиков соответственно ботанике, но сразу надо отметить, что сразу ощущение, что поэтический текст пытается разбирать отнюдь не поэт, но – ботаник.

По аналогии вспоминается классический пример, когда сапожник, стоя перед шедевром мировой живописи, стал обсуждать, как сшиты сапоги на изображённом на шедевре человеке, неправильно мол сшиты и нарисованы. Мало-помалу сапожник так вошёл во вкус, что, обсудив сапоги, полез, что говорится выше сапожной юрисдикции и принялся критиковать само полотно и попутно художника… Благо этому сапожному обсужданту обрезали пути наверх классической формулой «Суди-ка, брат, не выше сапога!». Художественная правда она именно такая – выше правды «сапожной» и «ботанической»…

Возвращаясь к стихам, обсуждал текст не сапожник, пардон, не ботаник, так с чего для него, вроде бы поэта, ботаническая правда возымела приоритет над поэтической? Весьма, кстати, показательно, как писатель обсуждает тексты литературные. Это некий тест! Может, ботан-поэт и не поэт вовсе, а чисто по случайке забрёл на литературную территорию? И к тому же пытается установить на литературной территории ботанские правила. А на литературной территории прав всегда поэт, а из двух поэтов так: кто талантливее, тот и прав.

Попутно вспомнилось, как много лет назад мне один коллега сказал: «У нас в писательском сообществе, Диана, все равны!». На что я криво усмехнулась: «Все равны, но есть те, которые равнее!». Ну не могут, не могут все авторы быть ровные и равны, как стриженный газон. Есть дубы, есть берёзы, есть лес, есть подлесок, а есть и мхи-лишайники, они тоже нужны лесу. В природе, покуда в неё не вмешиваются люди со своей гордыней, ничто ничему не противоречит. Лишайник мирно уживается с берёзой, не претендуя на статус дуба. И всё пребывает в природной гармонии. Проблемы начинаются с «попутывания» приоритетов. Когда, к примеру, красивая такая и «гарная» рябина вдруг начинает мнить себя и выдавать себя за реликтовый дуб. Вот тут начинаются проблемы и хаос. Потому что и рябиной можно быть замечательной! Важно быть собой, если ты рябина – стань лучшей из рябин в плане цветения и плодоношения, а не трать время на то, чтобы плевать в дуб за то, что он выше тебя…

Раз уж такая ботаническо-литературная тема, продолжимся на стыке ботаники и поэзии. В итоге прав-то оказался, конечно же, не поэт-ботан, а поэт-поэт. Причём, прав и в плане ботаники тоже! Если залезть в тот же интернет с целью уточниться на предмет цвета лютиков, то выяснится, что лютики бывают и голубые, и жёлтые, и оранжевые, и вообще под определение лютики подпадают цветы самого разного вида и оттенка. Так что поэт-ботан даже с учётом ботаники оказался в итоге конкретно не прав! Но этот ботанический случай – лишь один из многих.

Беда, когда у нас в большинстве случаев на семинарах (сама частенько была свидетельницей и про себя похахатывала) начинают обсуждать всё, что угодно, только не художественную правду и не логику конкретного текста. И в итоге те, кто называет себя писателями, говорят, как ботаны, зоологи, анатомы, цирюльники, сапожники и так далее и тому подобное. И лишь в редких случаях обсуждают текст именно как писатели и поэты.

А вот кстати, образ. Понятие образности в русской традиции искусства идёт, ясно дело, от первообраза – иконы. Это отдельная огромная тема, заслуживающая не одного круглого стола не без неизбежных острых углов, но в целом это так. А вот правда первообраза в чём? Кто, собственно, сказал, что матерь Мария с младенцем выглядят именно так? Думаю, что любой анатом найдёт в любой иконе тьму неправильностей. Причём, у разных иконописцев и в разных списках святые выглядят по-разному. Кто сказал, что Господь внешне таков, каков Он на иконах – причём, опять-таки – разные списки икон существуют?.. Но мы, глядя на икону, не сомневаемся в том, что это Господь, а это Николай Угодник или Спиридон Тримифунтский. Это и есть правда художественного образа. Понятно, у этой правды есть свои художественные каноны. Так Спиридона принято изображать (хотя не всегда) с горящим кирпичом и в шапочке, ибо есть поверье, что по вере Спиридона даже кирпич загорелся в его руке, то, что в принципе не горит. Николая Угодника мы тотчас отличим на иконах по крестам на бармах. А Святого Трифона принято изображать с соколом на плече, ибо Трифон – покровитель сокольников. Погрешить против художественного образа – это нарисовать Спиридона с соколом на плече лишь потому, что так взбрендило (иного определения нет!) какому-то художнику от слова «худо», подспудно понимающему, что иначе то, талантом, обратить на себя внимание и выделиться из коллег шансов нет…

Ну и на финал. Творческая зависть – категория неизбежная и – скажу больше! – жизненно необходимая и даже полезная в творческой среде, как бы забавно порой ни смотрелась со стороны. Ведь лучшее – враг хорошего. Хотя при этом хорошее часто – смертельный враг лучшего. Важно в таких реалиях, чтобы творческая конкуренция шла в ракетное топливо вдохновения, а не в брюзжание по поводу того, что кто-то взлетел выше в плане создания конечного качественного «продукта», будь то литературный текст или картина.