Рассказы / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Невероятное ограбление

– Наверное вы мне не поверите, но началось все с того, что мой верный пес Тибо заговорил со мной! – Прохор Свиридович Коваленко, известный на весь Крым миллионщик, вытер капельки пота, выступившие на его лысине, большим шелковым платком. Уголок рта мужчины нервно дернулся. Руки владельца многочисленных заводов и фабрик дрожали. Миллионщик с опаской огляделся по сторонам, убедившись, что кроме частного детектива его больше никто не слышит, продолжил свой рассказ:

– Пес вначале кивнул мне головой, затем раскрыл рот и на чистейшем русском языке сказал... – Прохор Свиридович запнулся на полуслове. Увидя в глазах собеседника недоверие, промышленник произнес твердым голосом, – я не сумасшедший!

Сыщик, не зная как реагировать на странное заявление, чтобы ни дай Бог не обидеть важного барина, попытался изобразить на своем лице понимание. Николай Иванович молча закивал. По долгу службы ему не раз приходилось выслушивать самые невероятные истории, но ни с чем подобным сталкиваться детективу еще не доводилось. Да и как браться за это сомнительное дело Николай Иванович Корнилов не имел ни малейшего представления. Он с интересом заглянул в маленькие серые глаза миллионщика, пытаясь увидеть в них признаки безумия, но ничего кроме тревоги в глазах Прохора не было. Сыщик поудобнее устроился в большом кожаном кресле:

– Продолжайте пожалуйста... – медленно протянул Николай Иванович. Мужчине и в самом деле хотелось услышать весь рассказ до конца. – Так что вам сказала собака? – детектив взял со стола блокнот и приготовился подробно записывать показания потерпевшего, которые больше походили на бред.

Коваленко нервно заламывая руки произнес:

– Тибо сказал, что я должен вытащить из сейфа все деньги и золото, сложить в мешок, чтобы перепрятать, потому как меня хотят ограбить, – миллионщик перешел на шепот.

Николай Иванович отложил блокнот в сторону:

– Уважаемый, Прохор Свиридович, – неуверенно начал он, – не поймите меня превратно, но я все же должен поставит вам этот вопрос, – детектив замялся. Немного помолчав, он все же продолжил, – сколько вы выпили в тот вечер?

Прохор Свиридович в негодовании стукнул по столу тяжелым кулаком.

– Я нанял вас, милейший, для того, чтобы вы не придавая делу огласки вернули мои деньги, а не ставили мои слова под сомнение! – миллионщик резко встал со стула и быстрым шагом прошелся по кабинету. – Да и кроме травяного чая, который мне Глашка заварила, я ничего не употреблял! – отчеканивая каждое слово заключил Прохор Свиридович.

– Хм... Понятно! – сыщик задумался. Он посмотрел на мечущегося по кабинету крупного заводчика. – Да вы присаживайтесь, господин Коваленко, в ногах правды нет.

Промышленник, немного успокоившись, послушно вернулся к дубовому столу и сел на деревянный табурет. Частный детектив вновь взял в руки блокнот и стал внимательно вчитываться в свои записи:

– А Глаша – это кто? – небрежно спросил он.

Прохор махнул рукой, давая понять, что к делу эта особа не имеет никакого отношения:

– Прислуга, – коротко отрезал он.

Корнилов задумчиво подпер жилистой рукой острый подбородок и немигающим взглядом больших карих глаз воззрился на собеседника:

– Значит собака посоветовала вам перепрятать деньги? – не веря в то, что он произносит подобную нелепицу сыщик насупил светлые брови.

– Да, – на лице крупного промышленника, впервые за время разговора, заиграла улыбка. – Тибо – очень преданный и умный пес. Видать хотел, лохматый, предотвратить несчастье, – Прохор тяжело вздохнул, – да поздно. Ах да... – встрепенулся Коваленко, – я же его с собой привел.

– Кого? – в недоумении Корнилов глядел на миллионщика.

Тот резко вскочил со стула и ринулся к двери. Уже через мгновенье мужчина вернулся в кабинет Николая Ивановича, ведя на поводке большую лохматую собаку. Тибо послушно сел у ног хозяина. Детектив ошарашено смотрел то на Прохора, то на пса.

– Я подумал а вдруг это поможет дело раскрыть, – пояснил Прохор Свиридович, потрепав по косматой голове своего питомца. Корнилов озадачено уставился на четвероногого свидетеля, тщетно пытаясь понять чем Тибо может помочь. Да и что скрывать, детективу стало интересно на говорящую собаку посмотреть. Раньше с такой небывальщиной Николаю Ивановичу сталкиваться не доводилось. «А вдруг и впрямь заговорит?» В воздухе повисло затянувшееся молчание. Пес не издал ни звука.

– А больше ничего вам Тибо не говорил? – полюбопытствовал детектив, поочередно переводя взгляд с собаки на хозяина.

– Нет! – сокрушенно покачал головой потерпевший, – я и так и этак пытался разговорить его, но после той ночи Тибо ни слова не произнес.

Как и предполагал Корнилов чуда не произошло. Сыщик скептично улыбнулся своим мыслям. Глупо было надеяться, что собака не просто заговорит, а назовет имена грабителей.

– Да, с такого свидетеля проку мало! – заметил Николай Иванович. Он почесал светлый затылок. – Вы, Прохор Свиридович, продолжайте. Что дальше было? – сыщик приготовился слушать продолжение истории.

Миллионщик вновь вытер вспотевшую лысину платком:

– Так вот, – уже более уверенным голосом Прохор Свиридович повел свой рассказ. – Я вначале ошалел. Не мог поверить в происходящее! – промышленник округлил маленькие хитрые глазки, – но Тибо послушался, – простодушно улыбнулся Прохор. – А как же, ведь эта псинушка – мой лучший друг!

Миллионщик почесал собаку за ухом. В подтверждение слов своего хозяина Тибо лизнул ему руку.

– В-о-о-о-т, значит я, не теряя времени даром, вытащил из сейфа все ценности и сложил их в холщовую сумку. Тут-то все и началось. Завертелось, закрутилось! – Прохор на мгновение замолчал, словно собираясь с мыслями.

– С этого места поподробнее! – детектив, как прилежный ученик, записывал каждое слово потерпевшего в свой блокнот.

– Как раз то, что было дальше я помню плохо, – признался миллионщик, – все как в тумане происходило.

Прохор Свиридович заметно разнервничался. Он все больше потел и все чаще промакивал взмокревшую лысину белым платком.

– Вначале за окном была яркая вспышка, словно молния озарила все вокруг, – перешел на зловещий шепот миллионщик, – хотя на небе не было ни тучки, – поднял вверх указательный палец Коваленко. – Потом послышался хлопок и запертая дверь распахнулась. Я бросился к своему саквояжу, чтобы достать из него револьвер, но ноги стали словно ватные. Не хотели слушаться.

Николай Иванович оторвался от своих записей и внимал каждому слову потерпевшего, серьезно сдвинув брови. Наконец-то показания миллионщика дошли до самой сути.

– С огромным трудом я все же добрался до оружия, – Коваленко горько усмехнулся в густые, подкрученные кверху, усы, – да что толку? – покачал головой Прохор Свиридович.

На его лысине заплясали яркие огоньки от солнечных лучей, попадавших в помещение через распахнутое окошко. Мимоволи Корнилов залюбовался этой игрой света. Коваленко тряхнул головой:

– В дверном проеме, на пороге, появился он, – голос мужчины предательски дрогнул. Прохор потянулся рукой к стакану с водой и стал жадно пить живительную влагу.

– Кто он? – Николай Иванович в нетерпении заерзал на месте. Карие глаза сыщика так и впились взглядом в потерпевшего.

Отставив в сторону стакан, Прохор Свиридович вытер рукавом усы:

– Это был демон! – нервно сглотнул слюну рассказчик. Он явился ко мне прямо из преисподней, – зубы миллионщика стали выбивать мелкую дробь. Прохор размашисто перекрестился.

– А с чего вы взяли, что это был именно демон? – спокойным голосом спросил Корнилов.

После рассказа про говорящую собаку детектива уже было сложно чем-нибудь удивить.

– Может, это был все-таки человек? – скептически заметил сыщик, все же склоняясь к более приземленной версии. «Ну, просто напился вчера барин, а признаться в этом стесняется. Вот и померещилось ему все это! – хмыкнул своим мыслям Корнилов. – А что касательно похищенных ценностей, так поди сам промышленник сумку куда-нибудь засунул, да запамятовал». Дело представлялось простым. Только высказывать свои предположения барину детектив не спешил. Корнилов рассудил так – «Раз верит человек в то, что рассказывает, вон даже пса за собой привел в подтверждение своих слов, то огорчать уважаемого в городе господина не стоит!»

– Да что ж я по вашему, милейший, – Коваленко обиженно выпятил нижнюю губу, – человека от беса отличить не могу?! – немного помолчав промышленник все же отбросил все обиды, – у демона этого рога на голове были, да налитые кровью огромные глазищи, – Прохор Свиридович выпучил глаза, пытаясь наочно показать как выглядел его вчерашний гость. – Просто жуть, – скривился Коваленко, а еще у него был пятачок вместо носа и острые клыки.

«Ну точно! – подумалось Николаю Ивановичу – допился барин до чертиков». – Корнилов тяжело вздохнул, но перебивать рассказчика не стал.

– Так вот, я револьвер поднял и бац! – неожиданно Прохор Свиридович стукнул большим кулачищем по столу, – выстрелил.

– Убили? – детектив немного подался вперед всем телом, подыгрывая потерпевшему.

– Куда там, – махнул рукой заводчик, – это ж бес! Его убить нельзя. Я же с двух шагов промазать не мог.

Действительно, Коваленко славился еще и тем, что был опытным охотником. С двух метров миллионщик точно бы не промахнулся, ну если только стрелял по не существующей цели.

– Значится, схватил рогатый сумку с деньгами и тут же исчез, – закончил свою историю Прохор Свиридович, – прямо на глазах в воздухе растворился, только столб дыма остался! – миллионщик замолчал.

Корнилов удивленно развел руками:

– Помилуйте, господин Коваленко, чего же от меня вы хотите? – детектив пожал плечами. – Неужто вы ждете, что я беса поймаю?! – Николай Иванович был скорее материалистом и в подобные вещи не верил. Мужчина никак не мог взять в толк чего от него хочет ограбленный. Прохор Свиридович медленно протянул:

– Я своим глазам верю и рассказал вам все как было. Да только... – миллионщик хитро прищурился. Теперь, закончив свой рассказ, мужчина окончательно успокоился. Стало видно, что это очень умный и здравомыслящий человек. Он почесал волевой подбородок. – Здается мне, что в этой истории без человека все же не обошлось.

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался Корнилов.

– А вот что, – Коваленко медленно вытащил из-за пояса свой револьвер и положил его на стол, перед детективом.

Николай Иванович взял в руки оружие и стал внимательно разглядывать ствол. Заглянул в самое дуло. Там виднелись следы воска. Дело приобретало совсем другой оборот. Лицо Корнилова стало серьезным. Теперь уже сыщику не казалось, что эта история всего лишь плод больного воображения чудаковатого промышленника. Нужно было ехать на место преступления и уже там разбираться в произошедшем. Николай Иванович поднялся с кресла и надел шляпу.

– Поехали! – коротко произнес он.

Оказавшись возле дома потерпевшего, Корнилов, первым делом, стал внимательно осматривать дверной проем. Сыщик наклонился к порогу и провел рукой по пыльной ступени. На белоснежной перчатке остались черные следы копоти. Такие же следы обнаружил детектив и на самой двери. К тому же с внешней стороны дверь была повреждена. Вывод напрашивался сам собой – дверной замок взорвали. К тому же, взорвали очень аккуратно, не наделав много шума. Ведь и сам потерпевший утверждал, что слышал хлопок. Николай Иванович быстрым шагом вышел во двор и стал всматриваться в следы на траве. От середины двора, вдоль всего аккуратно подстриженного газона, к дверному проему, словно ядовитая змея, тянулась длинная черная полоса. Теперь все встало на свои места. Яркая вспышка, которую миллионщик принял за молнию, была вспышкой пороха. «Кто-то уж очень сильно хотел попасть в дом промышленника! – покачал головой сыщик. – Но для чего злоумышленнику потребовалось устраивать весь этот маскарад?» Скорее всего грабитель рассчитывал на то, что Коваленко не пойдет в жандармерию. Побоится, что по городу поползут слухи о его сумасшествии. Да только вор просчитался. Не такой человек Прохор Свиридович, чтобы просто так, за здорово живешь, кому-то свои кровные отдавать. Хотя, конечно, в жандармское управление миллионщик действительно не пошел. Но здравого смысла у промышленника хватило, чтобы заподозрить не ладное и нанять лучшего в городе частного детектива. Николай Иванович вернулся обратно в дом. Там, тщательно осматривая каждый сантиметр комнаты, в которой произошло ограбление, сыщик провел около часа. После осмотра места происшествия, он приблизился к крупному промышленнику, который все это время скромно стоял в стороне и наблюдал за не понятными манипуляциями Николая Ивановича.

– Да, господин Коваленко, – медленно начал Корнилов, – вы действительно были правы, без человека здесь не обошлось! – детектив наморщил гладкий высокий лоб. – Мне нужно будет провести опрос свидетелей, – закрутил головой он, оглядываясь по сторонам.

Дом крупного заводчика находился в самом конце улицы. К тому же со всех сторон имение было окружено высоким забором. Так что врядтли соседи могли много увидеть, но опросить их было необходимо. Только делать это следовало осторожно, не поднимая излишней шумихи.

– Для начала я хотел бы поговорить со всей прислугой!

«Они-то точно должны были стать очевидцами данного происшествия».

– Да, конечно, – понимающе закивал головой Прохор Свиридович, – вот только вряд ли это вам поможет! – миллионщик почесал лысый затылок, – я вчера как назло всю прислугу по домам отправил! – развел руками мужчина, – захотелось, понимаете ли, дураку старому одному побыть!

– И часто вы так остаетесь наедине с самим собой? – заинтересовался Корнилов этим странным обстоятельством.

– Каждую пятницу, – простодушно ответил Коваленко.

– Так значит злоумышленник был осведомлен об этой вашей привычке, – скорее самому себе пробормотал под нос Николай Иванович. – А как же Глашка? – встрепенулся он. – Вы ведь сказали, что она вам чай заварила?!

– Да, – утвердительно кивнул головой потерпевший, – девка мне чай подала и сразу же ушла.

– А когда все началось? – большие карие глаза сыщика хитро сощурились.

Миллионщик задумался:

– Стало быть, она ушла, я чай выпил. Тогда все и завертелось! – Коваленко задумчиво потер волевой подбородок. – А вы, господин Корнилов, считаете, что девка замешана в этой истории? – удивленно приподнял густые брови Прохор Свиридович.

– Пока я знаю только то, что с этой особой нужно будет обязательно поговорить! – твердым голосом произнес детектив. – Могу ли я ее увидеть?

При этих словах Прохор Свиридович заметно занервничал:

– Она сегодня с утра не пришла, – пояснил барин. – Я сильно удивился, ведь Глаша очень расторопная и исполнительная.

– А как давно эта девушка прислуживает вам? – не обратив внимания на положительную характеристику служанки продолжил свои расспросы детектив.

Промышленник закатил глаза под лоб, пытаясь вспомнить точную дату:

– Да в общем-то недавно. Может, месяц.

– Ясно! – коротко отрезал Николай Иванович. – А как она к вам в дом попала? – сыщик вытащил из внутреннего кармана сюртука свою записную книжку и ловко зашуршал страницами.

– Так сама пришла! Прознала, что мне служанка нужна и пришла.

При мысли, что его смогла одурачить простая девка миллионщик покраснел как рак.

– Выходит, – нараспев протянул Прохор Свиридович, – Глашка с самим нечистым знается?

Этот вопрос Корнилов оставил без ответа. То, что служанка сама пришла наниматься к барину, заводило дело в тупик. «Где ж ее теперь сыщешь?»

Как и предполагал Корнилов опрос соседей практически ничего не дал. Все в один голос твердили, что ничего не видели. Что правда, некоторые из соседей слышали приглушенный хлопок. Да что проку от этих показаний. Очевидно, грабитель рассчитал силу заряда так, чтобы взрыв не привлек не нужного внимания. «Хорошо, что в доме у барина удалось обнаружить кое-какие улики!» – обдумывал ход своих дальнейших действий детектив, как вдруг его окликнул коренастый мужичек с косматой бородой.

– Ваше благородие! – приблизился к Николаю Ивановичу бородач. – Мне сказывали, что вы вчерашним вечером интересуетесь.

Сыщик утвердительно кивнул и воззрился на подошедшего мужика:

– А вы кто? – поинтересовался Корнилов, вытаскивая свой блокнот.

– Я, ваше благородие, Порфирий – сторож! – мужичек махнул крепкой рукой, указывая на роскошный особняк, находящийся аккурат напротив дома потерпевшего.

Николай Иванович принялся записывать:

– Расскажите подробно, что вы вчера видели? – сыщик с любопытством разглядывал собеседника.

Сторож выглядел немного сконфуженным. Мужчина замялся:

– Я, барин, вчера обходил имение, – неуверенно повел свой рассказ он, обдав собеседника сивушным перегаром.

Корнилов наморщился, но прерывать рассказчика не стал.

– Проходя мимо ворот, я заметил на улице незнакомца! – сторож немного покачнулся.

– Незнакомца? – переспросил детектив.

– Ага, – кивнул головой свидетель. – В свете ночного фонаря я заметил как какой-то человек проскользнул за ворота господина Коваленка. Ну мало ли! Подумал я, гость к барину пришел. – Сторож запнулся на полуслове.

– А в котором часу это было? – Корнилов внимательно смотрел на говорившего.

– В котором часу не знаю. Темно уже было, – почесал густую бороду сторож, – а-а-а, – стукнул себя по лбу свидетель, будто что-то важное вспомнил, – сразу же после этого Глашка, хозяйская служанка, со двора вышла.

– Ушла? – следователь быстро водил карандашом по белому блокнотному листу.

– Нет, – сторож так резко замотал головой, что картуз чуть не слетел с его головы, – так и стояла, будто выжидала чего.

– А что дальше было? – заинтересовался частный детектив, наконец-то ему удалось найти ценного свидетеля.

– Дальше... А дальше, я вглубь хозяйского сада пошел. Так что, чем там девка занималась не видал! – Порфирий пригладил обветренной рукой растрепавшуюся бороду. – А как хлопок услыхал, так сразу к воротам обратно кинулся, – свидетель потупил взор и уставился на свои стоптанные грязные сапоги, – не знаю как вам и сказать... – голос сторожа дрогнул. – Я увидал, как со двора господина Коваленка чертяка выскочил! – Порфирий мелко закрестился. – Рога, копыта, длинный хвостище... – начал подробно описывать увиденное сторож, – а за плечами – большая торба. Я уж было подумал чудится мне! – Порфирий простодушно улыбнулся.

– И что же дальше было? – уже второй раз за день сыщик про чертей слушал.

– Так, ничего, – пожал плечами свидетель, – схватил чертяка Глашку за руку и побег в-о-о-о-н туды! – Порфирий указал коротким толстым пальцем на широкую дорогу.

Николай Иванович еще раз внимательно оглядел свидетеля. Опухшие глаза, красный кончик мясистого носа, выдавали в стороже любителя выпить. Раньше, Корнилов бы поставил под сомнение показания Порфирия. Но теперь, слова мужчины проливали свет на это запутанное дело.

– А как выглядел человек, который вечером к Прохору Свиридовичу пришел? – поставил последний и очень важный вопрос сыщик.

– Так, обыкновенно, – Порфирий задумчиво почесал затылок, – росту обычного, волосы светлые, – пытался вспомнить приметы ночного гостя свидетель. – Помилуйте, ваше благородие, – взмолился сторож, – я ж его только со спины и видел. Одет был, как барин: брюки, сюртук, шляпа. Ах да! – воскликнул он, – вспомнил! Уши... У барина того уши лопоухие были.

Получив важные свидетельские показания, Николай Иванович Корнилов сразу же отправился к себе домой. Забежав в квартиру, частный детектив первым же делом вытащил из письменного стола подшивку газет. Была у мужчины такая привычка – не выбрасывать прочитанные газеты, а аккуратно складывать их в ящик стола. Теперь, как никогда, сыщик был рад этому обстоятельству. Николай Иванович зашуршал большими газетными листами, судорожно всматриваясь в заголовки:

– Где же оно было? – бормотал себе под нос Корнилов. – Ах вот же оно!

В самом низу газетной страницы, в рубрике происшествия, виднелся небольшой заголовок «Невероятное ограбление». В статье рассказывалось о том, что пять недель назад был ограблен некий господин Фадеев, заезжий фокусник, который гастролировал по всей стране, вместе со своим помощником. У мага и чародея пропал сундук, в котором находились все принадлежности, необходимые для магических действий. Подозрение пало на ассистента заезжего артиста, потому как тот бесследно исчез. Так же в статье было дано подробное описание подозреваемого: средний рост, светлые волосы, голубые глаза, лопоухие уши.

– Вот оно! – сыщик резко поднялся со стула, отложив газету в сторону и, прошелся быстрым шагом из одного угла помещения в другой. В голове мужчины тут же ясно сложилась вся картина преступления. Корнилов стрелой вылетел из дома.

На следующий день, с самого утра, в кабинете частного детектива, сидел Прохор Свиридович Коваленко. Миллионщик слушал отчет о проведенной работе.

– Значит, началось все с того, – повел свой рассказ Николай Иванович, – что к вам, господин Коваленко, на работу, четыре недели назад, нанялась гражданка Шкуренко Глафира Павловна! – сыщик заглянул в записную книжку. – Так вот, смею вас заверить, что никакой мистики в этом деле нет! – успокоил потерпевшего детектив.

– То есть как это нет? – в негодовании пробасил промышленник, – я же собственными глазами все видел.

Корнилов утвердительно кивнул:

– Конечно, видели! Разыгранный перед вами спектакль, продуманный злоумышленниками до мелочей.

Коваленко ахнул. Спорить с Николаем Ивановичем он не стал.

– Нанялась к вам госпожа Шкуренко, чтобы, так сказать, изнутри провести подготовку к представлению.

– Но зачем? – перебил говорящего миллионщик. – Зачем понадобился весь этот балаган?

– Ну, это совсем просто, – развел руками Корнилов, – преступники прекрасно понимали, что добраться к ценностям, которые хранились в сейфе, они не смогут! – сыщик выразительно посмотрел на собеседника.

По городу про миллионщика Коваленка шла слава жесткого и волевого человека. Все знали, что не таков промышленник, чтобы богатством своим делиться. Поговаривали, что барин скорее пулю в лоб получит, чем копейку кому-то отдаст. Это в городе знали все. Помнили люди историю, как пару лет назад на Прохора Свиридовича напали грабители, прямо на улице. Так барин, вместо того, чтобы кошелек отдать, на нож пошел.

– Вот именно для того, – сыщик прервал затянувшееся молчание, – чтобы до ваших денег добраться, мошенники и придумали весь этот план с говорящей собакой.

– Но я же собственными ушами слышал, что Тибо заговорил! – насупил густые брови обокраденный.

– Конечно, слышали, – подтвердил Корнилов, – злоумышленники знали, что Тибо – это единственное существо, которое вы любите.

Коваленко был одинок. Из-за скверного характера не имел ни семьи, ни детей. Собака стала его самым близким и верным другом.

– Расчет мошенников был верен. Единственный, кого бы вы послушали – это Тибо! – заключил сыщик. – Для того, чтобы заставить Тибо говорить, – детектив выразительно посмотрел на промышленника, – похитители воспользовались нехитрым приспособлением, украденным из волшебного сундука господина Фадеева.

Брови промышленника удивленно взлетели вверх:

– Какого такого приспособления? – глаза миллионщика ошарашено уставились на Корнилова.

Прохор Свиридович все еще не хотел верить в то, что его просто одурачили.

– Акустической трубки! – коротко ответил Николай Иванович. – Я связался по телеграфу с ограбленным фокусником, – Корнилов вытащил из стола телеграмму, – тут, подробно описывается работа этого нехитрого аппарата! – детектив передал листок собеседнику, а сам продолжил пояснения. – Акустическая трубка была подведена через отверстие в стене, прямо к месту, где спит Тибо... – Николай Иванович поудобнее устроился в кресле, разговор предстоял долгий. – Похититель, со двора, через это приспособление, говорил за собаку.

– Но откуда мошенник мог знать, что Тибо находится именно на своем месте? – медленно задал свой вопрос Коваленко.

Корнилов ничуть не смутился, казалось, сыщик этого ждал:

– Глашка, – коротко бросил детектив, – служанка дала знать своему подельнику, когда вышла из дома. Она и впустила злоумышленника, – резюмировал Николай Иванович. – Перед тем, как уйти, она вам чай подала. Уверен, что в напиток был подмешан некий неизвестный препарат, который и вызвал слабость в вашем теле и немного затуманил рассудок, – заключил говорящий, – для того, чтобы вы поверили в происходящее и не смогли дать отпор грабителю.

Прохор Свиридович нервно вытащил из кармана трубку. «Неужто его, самого Коваленка, могли так ловко одурачить какие-то проходимцы?!» – не укладывалось в голове крупного заводчика. Мужчина нервно закурил, выпустив в воздух колечко терпкого табачного дыма.

– Признаться, я не сразу поверил в ваш рассказ, – продолжил все тем же спокойным голосом сыщик, глядя на сконфуженное лицо промышленника, – но как только осмотрел ваш револьвер – сразу понял, что вы говорите правду.

– Да, – подтвердил Коваленко, – я тоже, первым делом, с самого утра, оружие проверил, – закивал головой Похор Свиридович. – Следы воска меня удивили. Сами посудите, ну откуда им взяться? – Коваленко затянул в рот струйку дыма, – я револьвер завсегда в чистоте держу. А тут такое?!. Я на пули поглядел. Их на одну больше! – пожал плечами миллионщик, – но я точно знаю, что револьвер заряжен был. Как тогда пуля в сумке оказалась? – озадаченно глядел потерпевший на сыщика. – Вот тут-то я и заподозрил неладное.

– Правильно! – утвердительно кивнул головой Корнилов. – Кто-то заменил настоящую пулю – вылитой из воска. Вот и весь фокус! – детектив улыбнулся собеседнику, обнажив белые ровные зубы. – Я давно этот трюк знаю, – хмыкнул он, – вот и понял, что кто-то пытался вас одурачить! – сыщик запнулся, глядя как при этих словах лицо Коваленка густо побагровело. «Вот она гордыня и тщеславие!» Такие люди, как Прохор Свиридович, больше всего на свете боятся быть высмеянными. Не обращая внимания на негодование собеседника, Николай Иванович повел рассказ дальше:

– Грабитель заранее приготовился к маскараду. Попав к вам во двор, он быстро переоделся в подготовленный костюм, – сыщик быстрым движением открыл верхний ящик рабочего стола и вытащил оттуда странный предмет. На ладони детектива лежал резиновый свиной пятачок. – Злоумышленник в спешке потерял! – пояснил Корнилов. – Так вот, взорвав входную дверь и проникнув в помещение, мошенник схватил сумку с ценностями, – хмыкнул сыщик, – через окно вор наблюдал, как вы вытаскиваете из сейфа деньги.

Прохор Свиридович ахнул. Со злостью промышленник стукнул кулаком по столу:

– Вот я дурак старый! – схватился за голову миллионщик. – Поверил! Позволил обмануть себя! – сокрушался Коваленко.

– Злоумышленники были абсолютно уверены в своей безнаказанности, – заключил Корнилов, – поэтому и действовали так нагло и самоуверенно.

Мысленно детектив восхищался тщательно продуманным планом ограбления. Мошенники просчитали все до мелочей.

– Вор знал, что вы броситесь к револьверу, поэтому Глашка и подменила пулю, – детектив выразительно поглядел на собеседника.

Злость и негодование сменились растерянностью. Сразу было видно, что миллионщик не знает, как дальше быть. Если грабителей поймают, то вся губерния, от мала до велика, над крупным заводчиком смеяться будет. Словно прочитав мысли потерпевшего, Николай Иванович произнес твердым голосом:

– Наверное, дело лучше будет закрыть, чтобы не навредить вашей репутации!

Миллионщик нехотя кивнул, соглашаясь с детективом.

Сваха

Жила в одном маленьком селе семья Сидорчуков. Жили дружно, что называется душа в душу: муж Василий со своей женой Глафирой и дочерью Анфисой. В одном доме жили – не тужили. Вот наконец-то подошла пора Анфису замуж отдавать. Да только жениха найти ох как трудно оказалось – красотою Анфиса не в мать удалась. Глафира то по молодости лет осень видной девкой была – высокой, статной, пышнотелой. Да и на косу богата была, а дочери от материнской красы ничего не досталось. Нос картошкой, редкие рыжие ресницы, куцая коса и лицо все конопатое. Вот только для своих родителей пригожей девицы не сыскать. Уж очень любил свою единственную дочь Василий да по-всякому баловал, ни в чем ей отказа не было, семья-то зажиточная.

Так и выросла Анфиска белоручкой, ничего по дому не делала, потому что не умела и учиться ничему не хотела. Вот и выходило, что невеста из нее плохая, ну кто такую замуж возьмет? Долго родители своими силами дочку пристроить пытались, да все напрасно. Приходили в дом женихи, на девку смотрели и уходили быстрее, чем пришли. Так и решили родители девки к услугам свахи прибегнуть:

– А что, мать, – пробасил Василий, задумчиво потирая могучей рукой волевой подбородок, - раз своими силами выдать замуж родимую кровинушку не получается, то надобно сваху на помощь звать! – протянул нараспев мужик, тяжело опускаясь на лавку возле жены.

Женщина грустно вздохнула, у нее ведь таких проблем в девичестве не было, женихи за Глафирой в свое время табунами ходили, а тут и калачом даже самого завалящего жениха под венец не заманишь.

– Да ты не грусти, Глашка, – Василий крепко обнял жену за плечи, успокаивая ее. – Выдадим Анфисушку замуж!

– Да скорей бы уж! – Глаша смахнула со щеки скатившуюся слезинку. – Годы-то девичьи идут!

– Ничего, – махнул рукой мужик, стараясь не падать духом, – придет сваха и поможет нам в нашей беде.

– Так эта сваха волшебницей быть должна, чтоб нашу дочку замуж выдать, – отмахнулась от супруга Глафира. – Вон мы уже почитай два года бьемся, что рыба об лед, а по сей день так никто и не просватал Анфиску!

– Ну-у-у-у, – медленно протянул глава семейства, – есть у меня на сей счет мысль одна! – он хитро прищурившись, ущипнул себя за моржовый ус.

– Какая? – вмиг встрепенулась, потерявшая уж всякую надежду мать.

– Слыхал я, что в соседнем селе сваха одна живет, что называется от Бога дар у нее нелепых красой девок замуж отдавать! – Василий резко встал с лавки и большими шагами смерил комнату, будто вспоминая чего. – Помнишь, мать, как конюх Федотыч в том году хвастал, что самую лучшую невесту в округе своему сыну просватал? – мужчина хохотнул, вспомнив этот забавный случай.

– Да, да, да, припоминаю… – Глаша потерла переносицу, чтобы окончательно вспомнить все детали. – Это когда после венчания оказалось, что невеста косая?! – женщина прыснула со смеху.

– Вот именно! – следом за женой зашелся заливистым хохотом и Василий. – А Федотыч, что индюк по селу ходил, да все уши мужикам прожужжал про неписанную красоту невестки. – Сидорчук вытер могучей ладонью выступившие от приступа веселья капельки пота со лба.

– То-то смеху было, когда после венчания с девки покрывало сняли, – припомнила Глафира лицо жениха в тот момент, его будто оторопь взяла, стоял только глазами хлопал. Так до конца свадьбы и слова не обронил.

– Так он теперь по сей день с отцом за это не разговаривает! – подавив очередной смешок, Василий в мгновенье ока снова стал серьезным. – Ну а с косой женкой так по сей день и живет! – заключил он.

– Ну, так что ж ему остается? – покачала головой супруга Сидорчука. – Стерпится – слюбится!

– Вот и я про то, Глашенька, – мужик поучительно поднял вверх мозолистый указательный палец, – раз та сваха косую замуж выдала, то разве нашу Анфиску не пристроит? – на лице мужика расплылась белозубая улыбка.

Долго тянуть с исполнением задуманного не стали. Уже на следующий день чудо-сваха – дородная матрона средних лет, предстала перед семейством Сидорчуков, придирчиво осматривая молодую:

– Уж больно тоща! – констатировала она, окинув опытным взглядом Анфису. – А жених-то что? Он же не волк, что ж ему на кости бросаться? – сделала вывод Аглая, а именно так звали дорогую гостью, на которую возлагали столько надежд.

– Были бы кости, а мясо нарастет! – заступилась за дочку Глафира.

– Оно-то, конечно, так, – крякнула Аглая, да только ждать некогда, – женщина наморщила гладкий высокий лоб.

Заметив в глазах девки недовольство, ну еще бы, никогда Анфиса не позволяла к себе такого отношения, сваха протянула заискивающим голосом:

– Ну-у-у ничего, это дело поправимое! – хохотнула она и продолжила тщательный осмотр невесты, поворачивая ее то одной стороной, то другой. – Волосенки жиденькие, – женщина бесцеремонно вцепилась в косу молодой и так и этак ощупывая девичью красу.

– Ой, больно! – взвизгнула девка.

– А ты как хотела? – Аглая быстрым движением повернула Анфису к себе, – терпи, дорогая, раз замуж невтерпеж! – с этими словами она толстыми пальцами полезла в рот к невесте, чтобы посмотреть на ее зубы. – Да-а-а-а, – грустно протянула она, – тут работы – непочатый край! – вынесла свой вердикт гостья.

– Так даренному коню в зубы не смотрят… – Василий приблизился к свахе и взял ее за пухлую руку, чтобы отвести в сторону. – Если дело за деньгами… – начал издалека мужик, понимая на что намекает Аглая, – то мы на дочкино счастье не поскупимся!

– Да!

– Да! – в один голос поддержали главу семейства женщины.

– Ты, Аглаюшка, не сумлевайся, за этим дело не станет!

Сваха не спешила дать ответ, она взяла выжидательную паузу, чтобы создать интригу и цену себе набить. Молчанка продолжалась недолго, пока в руках у родителей невесты не появилась мошна, полная денег. Дородная матрона еще раз кинула беглый взгляд на Анфису и проворно вырвала из рук Василия кошель:

– Берусь! – дала согласие сваха. – И не таких замуж выдавала! – женщина зашлась заливистым хохотом.

Уже на следующий день, с самого утра, стали готовиться ко встрече с дорогим женихом.

– Нашла я вам одного молодца из соседнего уезда, – стала отчитываться о проделанной работе сваха, – хороший парень, работящий, с таким век жить – не тужить! Молодой, собою пригожий, – нахваливала молодца Аглая, – и жениться на Анфиске хоть сегодня готов! – заключила она, довольная собой, гордо подбоченившись.

– Так сватов что ль пришлет скоро? – встрепенулась Анфиса, ее щеки зардели багряным – Ну, сватов, не сватов, – хмыкнула сваха, – а сам сегодня мимо вашего дома пройдется, чтоб невестой в окошко полюбоваться.

– Так как же это? – всполошилась Глафира. – Он почитай дочку в окно увидит, так и сватов присылать передумает! – развела она в недоумении руками. – Нельзя допустить, чтоб он Анфиску до венчания видел.

– Э-э-э нет, – хитро прищурилась дородная матрона, быстрым шагом приближаясь к родителям молодой, – кто ж кота в мешке покупать будет?

– И то верно! – поддакнул Василий. – Так что ж делать, чтобы молодого раньше времени не спугнуть?

– Я знаю как быть… – перешла сваха на заговорщицкий шепот, – нужно его близко к дому не подпускать, не дать ему невесту хорошо разглядеть! – поучительно подняла вверх толстый указательный палец Аглая. – А издали все девицы пригожи, – довольно хлопнула она в ладоши.

Так и сделали, повязали на голову невесты яркий цветастый платок, глубоко на глаза его надвинули, шаль на плечи накинули да и посадили возле оконца полубоком, так чтобы лица разглядеть нельзя было. А во двор из конюшни лошадей выпустили, чтобы перед домом ходили и окна заслоняли.

Подошло время, вот уж и жених на горизонте появился. Анфиса рот разинула, рассматривая пригожего юношу.

– Что, дурра, рот раззявила? – шикнула на девку из-за угла сваха, ругая ее за такую неосмотрительность. – И лицо, лицо в сторону отвороти, – поучала Аглая молодую. – Ну а вы, Василий, что застыли на месте? – зашипела на главу семейства сваха, – идите будущего зятя отвлекать. И пастуху прикажите поживее скотину по двору гонять!

При этих словах мужик прытко выскочил за порог и направился к калитке, пообщаться с застывшим возле забора юношей. Тот так увлеченно пытался рассмотреть Анфису, но только кроме цветастого платочка на девичьей головке так ничего и не увидел.

– Так стало быть, – подавая руку юноше, пробасил Василий заискивающим тоном, – ты женихом нашим будешь! – мужик довольно улыбнулся в обвислые густые усы.

Молодец явно пришелся ему по душе:

– А что, – подумал он, – дочка точно довольна останется! Еще бы, такого хлопца отхватит. Высокий, белокурый, с ясными синими шлазами. Да и одежа на нем приличная. Сразу видно – не обманула сваха, из порядочной семьи парень и культуре обучен.

Юноша приветливо улыбнулся, протягивая руку хозяину дома:

– Авдей, – представился он, все еще тщетно пытаясь разглядеть девицу. – А что это у вас, хозяин, скотина по двору ходит? – полюбопытствовал он, кося взгляд на окошко, которое то и дело заслоняли лошадиные крупы.

– Так это пастушок наш, шустрый малый, не доглядел! – почесал затылок Василий на ходу придумывая ответ, чтобы заговорить зубы пришедшему. – А дочка-то у меня красавица, – кивнул в сторону дома мужик, – волосы, что чистое золото, прям огнем горят! – выдал он заученную фразу, как Аглая научила.

При этих словах глаза юноши вспыхнули от восторга, предвкушая, что именно ему в жену этакая красотища достанется. Долго глава семейства Сидорчуков дочку свою расхваливал и так, и этак, все как сваха сказала сделал. Разошлись с женихом на том, что на следующий день на смотрины со своей семьей жених придет.

Настало завтра. С самого утра в доме Сидорчуков была суматоха. Все, словно угорелые, носились по дому, в ожидании дорогих гостей. Как-никак решающий день. Родители молодой очень сильно волновались. «А вдруг и в этот раз ничего не получится?» Но Аглая их успокоила, уверила в том, что с ее легкой руки и не такие еще замуж выходили:

– Вот, смотрите, – довольная собой, хвасталась сваха приобретенным вчера на базаре приданным для Анфиски, – скатерка какая, – разложила она на столе белоснежную скатерть дивной красоты, с искусно вышитыми на ней узорами.

В комнате послышались восхищенные возгласы:

– Никогда еще такой красоты не видывал! – Василий провел мозолистой рукой по ярким диковинным цветам, украшавшим принесенную свахой скатерку.

– Это ж какая искусница вышила? – развела от удивления руки в стороны Глафира.

– Кто вышивал – вам знать ни к чему. – Аглая проворно начала доставать из большой тряпичной торбы остальное добро, показывая принесенные вещи окружающим.

Следом за скатертью на столе появились цветастые платочки, сорочки с рушниками.

– А сватам скажете, что это все Анфисушкиных рук дело, – хохотнула дородная матрона, ее пышное тело так и содрогалось от приступа смеха, – пущай диву даются и гордятся тем, что такую рукодельницу себе в невестки берут!

– Хитро придумано! – следом за свахой хохотнул глава семейства.

Пока хозяева дома вместе с молодой разбирали в ее светелке приданое, в большой комнате местные бабы уже на стол накрыли. Расстарались бабоньки на славу, чего только на столе не было и расстегаи с рыбой, и пироги с разными начинками. Вот и Никитишна вошла в комнату, держа в руках поднос с кулебякой. Тут же возле кулебяки появилось и колечко домашней колбаски с луком и чесноком. Аромат в доме стоял такой, что слюной изойдешь.

Подошло время, на пороге появились гости. Как и обещал пришел Авдей со своими родителями на невесту смотреть. А тут их прямо с порога пирогами встречают. Расселись по лавкам.

– Угощайтесь, гости дорогие, – улыбалась пришедшим хлебосольная хозяйка, указывая на вкусные наедки, – дочка сама готовила! – слукавила она. – Все утро не покладая рук у печи провозилась.

– Ох и хорошая же хозяйка ваша Анфиса! – расхваливали, уплетая за обе щеки угощения родственники жениха.

– А колбаса-то какая… – с этими словами отец Авдея потянулся к колечку колбасы, жадно вдыхая мясной аромат.

Гости ели, пили и слушали истории о том, как же Анфисушка готовить любит, вышивать да и вообще все хозяйство на ее хрупких девичьих плечах держится. Все это время, по наущению Аглаи Авдею и его семейству то и дело в кружки хмельного подливали. Это, чтоб добрее они были и чтоб сильно к девке, когда ее выведут, не придирались. Пока за столом сидели, обо всем поговорили, приданым похвастались. Будущие родственники только и успевали, что рты от восторга и восхищения открывать.

В это самое время, в девичьей светелке, шли самые серьезные приготовления. Сваха колдовала над внешностью невесты, чтоб когда время подойдет, смогла предстать она пред ясны очи суженого во всей красе.

– Терпи, девка, – накладывая Анфисе на лицо толстый слой белил, шипела Аглая, – будешь лицом бела, словно та лебедушка.

Следом за белилами на девичьи щеки легли румяна:

– Ну во-о-о-т… – довольно протянула сваха, – совсем другое дело, прям королевишна!

– Правда? – недоверчивое лицо девки расплылось в широкой улыбке.

– А вот рот тебе, дорогуша, лучше без надобности не раскрывать! – Аглая больно щелкнула девицу по носу. – Незачем кривые зубы на показ выставлять.

Девушка недовольно наморщила гладкий высокий лоб:

– А с косой что делать будем? – полюбопытствовала она, теребя свои жидкие волосы. – Нельзя же как есть перед будущим мужем предстать… – следом за словами прозвучал горький вздох.

– Конечно, нельзя, – поддакнула дородная матрона, – а то молодой со своими родителями решит, что раз коса девичья тонкая, то стало быть и невеста хворает чем-то.

– Так что ж тогда делать? – в глазах девки блеснули слезы.

– Ты что, дуреха, – взбеленилась Аглая, видя мокрые девичьи глаза, – рыдать что ль вздумала? – шикнула она на молодую. – Я тут битый час тебе лицо крашу, а ты все старания насмарку пустить хочешь? – женщина сурово сдвинула брови на переносице, ног долго сердиться не умела и тут же сменила гнев на милость. – Будет, будет тебе. Сделаем тебе косу такую, что просто залюбуешься! – с этими словами она вытащила из-за пазухи длинные рыжие локоны.

– Что это? – удивилась Анфиса, округлив от неожиданности глаза.

– Знамо что… - довольно крякнула Аглая, – грива конская. Вплетем ее тебе в волосы и коса твоя вмиг густой и длинной станет.

Девка хохотнула, перебирая руками длинные пряди лошадиной гривы:

– У батькиного любимого мерина, аккурат такая же грива…

– Была! – уточнила сваха. – Была у мерина, а теперь стало быть у тебя будет.

Вот и приготовления к концу подошли, в косу лошадиные пряди вплели, алой лентой повязали. А чтоб невеста казалась полнее – надели ей под сорочку телогрейку и три юбки одновременно. Полюбовалась сваха своей работой, и так, и этак Анфису крутила и осталась довольна.

– Ну что? – послышался за спиной нетерпеливый женский голос. В светелку вошла Глафира. – Сваты наелись, напились, тепереча на молодую взглянуть хотят.

– А у нас как раз все готово! – подмигнула пришедшей Аглая, и отступила в сторону, демонстрируя проделанную работу. Мать так и ахнула:

– Чудо, как хороша! – всплеснула она руками и поспешила вывести дочку пред светлые очи дорогих гостей.

Никогда еще такой красотищи Авдей не видывал, тут же и просватал девку.

Не долго думая свадьбу отгуляли. А как после венчания обман раскрылся, так поздно уже было. Ничего другого жениху не оставалось, как жить с постылой женой, которая и по дому ничего делать не умела. Хотел уж было Авдей на сваху за обман жаловаться, но ответ получил:

– Видели глаза, что брали!

Стерпится – слюбится! – в народе говорят.

Сумерки года

– Да-а-а, – медленно протянула Глафира, разглядывая незамысловатую обстановку в доме подруги.

Ничего особенного – печь, лавки, стол, сундук кованный у дальней стены, да икона Матери Божьей в красном углу. «И вправду продать нечего!»

– Может из одежи чего найдется?

– Да какая одежа? – махнула рукой Соломия. – Уж седьмой год в одной и той же юбке хожу. Так и сорочка шитая-перешитая, – в подтверждение своих слов женщина продемонстрировала собеседнице ровный шов на рукаве. – Сама ж знаешь каким Федот при жизни был, - Солоха тяжело вздохнула, вспомнив мужа-покойника, – всю жизнь он мне испортил, ирод окаянный! – от досады она стукнула острым кулаком по столу. – Над каждой копейкой трясся.

И вправду, Федот при жизни был очень скупым, лишний раз мошну не открывал. Хотя все на селе знали, что деньги у мужика в заводе имелись. Ну а как же, ведь хорошим работником Федот был. Лучше него печных дел мастера во всей округе не сыщешь. А за хорошую печь и платили исправно. Да только куда он деньги девал? – неведомо.

Глафира грустно покачала головой, слушая сетования соседки. Жаль ей было Соломию, вот только помочь ей женщина никак не могла.

– И что теперь делать? – запричитала Солоха, обхватив руками голову. – Как с долгами быть?

Как жив был Федот – жилось тяжело, а как помер – так еще тяжче стало. Даже перед кончиной не открыл он жене тайну, где деньги прячет. Вот и мыкалась бедная Соломия уже второй год – без мужа, без денег. Еще и долгов нажила. А долг, как известно, платежом красен. А чем отдавать? Уж все, что ценное в доме было – все продала, а долгов меньше не стало.

– А может еще раз в доме поискать? – пожала плечами Глашка, – того глядишь и тайник Федотов найдется!

– Да я уж за два года все перерыла, – горько вздохнула Солоха, – и на чердаке, и под полом, даже в сарае искала, – по-бабьи запричитала Соломия, – нигде нет!

– Вот так дела! – ахнула Глаша. – А ты знаешь что, подруга, ты не грусти. Лучше на стол вечером накрывай. Ведь как-никак Дмитров день грядет – родных поминать нужно!

– Не буду, – отрезала хозяйка дома, – да и кого поминать? Родителей что ли? – хмыкнула она. – Так ведь это они, родненькие, меня за Федота замуж выдали. А знали, что не хочу. Все одно силой отдали. Молодость мою сгубили! – слезы брызнули из темных карих глаз рассказчицы. – Или, может, муженька моего помянуть за то, что он жизнь мне испортил. Во всем отказывал. Я десять лет за ним прожила – недоедала. А теперь, значит, пир горой ему устраивай!? – женщина грозно сдвинула черные, словно смоль брови. – Э-э-э нет! – твердо решила она. – Так и нечего на стол ставить. Во-о-о – последний рубь остался, – Солоха потрясла рублем перед носом гостьи, и тут же бережно припрятала его за пазуху.

– А ты, Солоха, не горячись, а лучше послушай сперва. Сегодня день не простой. Этой ночью за накрытым столом весь твой род соберется, и деды, и прадеды, и родители, и Федот твой, само собой разумеется. Так что ты уж постарайся, – Глафира хитро прищурилась, поучая соседку уму-разуму. – Как соберутся все покойнички с твоего рода, наедятся досыта, напьются допьяна, довольными останутся, вот тут-то ты и поспрашай их, где деньги припрятаны. Уж они-то, покойнички, про все знают! – Глашка довольно крякнула.

– И то дело! – обрадовалась хозяйка дома.

Не мешкая ни минуты, побежала она на базар и скупилась на последний рубль. К вечеру стол ломился от яств. Тут были и сочные кулебяки, и пироги с разными ночинками. В общем, всего, как и положено, поставила Солоха на стол двенадцать блюд из зерен и мяса. Еще и графинчик водки не забыла, ведь отец уж больно охоч до нее при жизни был. «Надо же старика уважить!»

Накрыла на стол Соломия и села во главе. Сидит, значит, гостей поджидает. Ровно в двенадцать послышался тихий стук в дверь.

– Кто там? – удивилась женщина, направляясь к выходу, но на пороге никого не оказалось. Только сильный холодный ветер ворвался в дом, словно смерч, кружа по комнате опавшую рыжую листву, будто в дикой пляске. Солоха еле успела закрыть дверь, чтобы еще больше сора со двора не нанесло.

– Ну и где же они? – хозяйка недовольно насупила брови.

«Зря только рубь последний извела!»

– Что ж ты, дочка, мешкаешь? – услышала она хриплый отцовский голос. Солоха вздрогнула.

– Мы тебя уж заждались! Негоже хозяйке гостей одних за столом держать! – с укором произнсла мать.

Как и при жизни, женщина взялась поучать дочку. Соломия обернулась к столу и застыла от увиденного. Вокруг щедро накрытого стола по лавкам расселись все покойные родственники. Вот и дед Григорий. Совсем как живой, только горло у него разодрано. «Это его волки в лесу загрызли!» А вот и баба Маруся. Все в том же зеленом платочке. «Совсем не изменилась!» Маленькая сухонькая старушка. Вот только при жизни она розовощекая была, а тут кожа у нее синяя, губы, будто инеем покрыты. «Но это и не удивительно, ведь замерзла старушка насмерть!» А вот и батька с мамкой. Сидят за столом, улыбаются. «Угощениям, стало быть, рады!»

Кого тут только не было. Солоха видела знакомые и не знакомые лица. «А это что за мужик, с петлей на шее?» – задумалась женщина, разглядывая здоровяка, сидящего по левую руку от отца. «Наверно это дядька Анфим. Совсем его не помню. Только говаривали, что повесился он, бедный!»

Женщина судорожно переводила взгляд с одного родственника на другого. Кого тут только не было – и тетки, и дядьки, даже прапрадеда у себя в гостях Солоха узрела. А как его не узнать, он ведь один в роду священником был. Одного только Федота Соломия не увидела.

Взяв себя в руки, женщина неуверенной походкой направилась к гостям, все еще не веря в происходящее. Она села на свободное место и стала чествовать родных. Собравшиеся с удовольствием поглощали все, что лежало на тарелках. Ели, пили, а еды меньше не становилось. Вроде и плеснул себе отец в стакан беленькой, а графин все одно полный.

– А где же муженек мой? – наконец-то решила заговорить с покойниками женщина. – Где ж он, мой соколик? – вымучено улыбнулась она.

– Так, не захотел идти! – уплетая куриную ножку, прошамкал беззубым ртом дед Григорий.

– Отчего же? – удивилась хозяйка застолья. – Я ж так старалась всем угодить!

– Да ты ж сама, дочка, знаешь, – встряла в разговор мать, – у муженька твоего и при жизни нрав скверный был, – хохотнула покойница, – а после смерти лучше не стал.

Комната тут же наполнилась заливистым смехом. У Солохи по коже мурашки побежали.

– Ну так что, Соломия, – утерев кулаком пышные усы, пробасил отец, – ты нас уважила, а теперь спрашивай чего хотела?

– Я, – неуверенно начала хозяйка дома, – я спросить хотела. Помощь нужна ваша. Мочи больше нет… – разрыдалась женщина, всхлипывая и причитая. – Вы ж знаете, что Федот помер и ничего мне не оставил, – заголосила она, – если ведомо вам, где он, окаянный, деньги припрятал, ведь были они у него, точно знаю, – Соломия шмыгнула носом, утирая слезы, – так скажите, где искать. Подскажите, где его тайник? – с мольбой смотрела Солоха в лица собравшихся.

– Этого, дочка, мы не ведаем! – словно гром среди ясного неба прозвучал ответ.

Солоха тяжело вздохнула, уронив голову на руки. «Все было зря!» Ее плечи содрогались от рыданий.

– Но-о-о, – медленно нараспев протянул отец, – можем подсказать, где найти того, кто тебе поможет.

– Где? – встрепенулась Солоха, в нетерпении заерзав на лавке.

– Это тебе, милая, – неторопливо продолжил дух, – нужно этой ночью пойти к церкви, да на церковной паперти сесть, глядя на дорогу! – тяжелая отеческая рука легла дочери на плечо, но Соломия не почувствовала этого прикосновения, только легкое дуновение коснулось ее кожи.

– И что? – хозяйка дома удивленно захлопала ресницами.

– А то, – перебила говорившего мать, поучительно подняв вверх указательный палец, – тот, кого на дороге увидишь – знает, как тебе деньги мужа отыскать.

Оказавшись возле небольшой сельской церквушки, Солоха осторожно заозиралась по сторонам. Ночь-полночь на дворе, вокруг ни души. Только звезды ярко светят в морозном ноябрьском небе. Женщина зябко обхватила себя руками за плечи, посильнее кутаясь в шерстяной платок и, уселась на паперти лицом к дороге. Соломия напряженно всматривалась в непроглядную мглу.

В какой-то момент ей показалось, что она видит вдали черную точку. Солоха тряхнула головой, чтобы отогнать непонятное видение, но точка не пропала. Она стремительно разрасталась, превращаясь в темный силуэт, приближаясь все быстрее и быстрее к оторопевшей женщине. Незнакомец совсем близко подошел к ожидающей. Лунный свет скользнул по его лицу.

– Архип, – ахнула Соломия, пытаясь схватить друга своего покойного мужа за руки, – неужто ты? – она не могла поверить своим глазам.

Ведь ожидала духа встретить, или нечисть какую. А тут – живой человек. Но как только Солоха взяла за руки пришедшего, вмиг отшатнулась. От Архипа веяло ледяным холодом, будто мертвец перед ней предстал. Подняла она на Архипа глаза, а у него кровь из головы сочится.

– Чего хотела? – грубый голос мужика вывел ее из оцепенения.

– Я, – неуверенно начала Солоха, еле сдерживая крик ужаса, – я узнать хотела, где Федот деньги спрятал? – она отвела взгляд в сторону, чтобы не видеть окровавленной головы собеседника. – Говорят, ты знаешь!

– Деньги! – повторил за Соломией Архип. – Деньги! – его глаза хищно блеснули и мужик зашелся диким хохотом. – С собой в могилу твой муженек денежки забрал.

У Солохи от неожиданности, что называется, глаза на лоб вылезли:

– То есть как в могилу? – непонимающе пробормотала она.

– А так, – Архип вплотную приблизился к супруге своего покойного приятеля. В лицо женщины ударил затхлый могильный дух. – Зашиты деньги в кафтане. В том, что на покойничке одет!

«И правда!» – вспомнила Солоха, как муж ее постоянно в одном и том же кафтане ходил. Сам стирал его, сам заштопывал. Никому к нему дотронуться не давал. В том кафтане и схоронен был.

– Ах ты ж, сволочь! – топнула ногой рассвирепевшая бабенка, ругая на чем свет стоит муженька-покойника.

Она яростно сжала кулаки и стремглав бросилась на кладбище. Пробегая по селу, словно буря снося все на своем пути, услыхала Соломия голос Архипа:

– Куда спешишь, кума?

Женщина на мгновенье остановилась, завидя мужика. Никакой разбитой головы, никакого могильного холода. Она в недоумении захлопала глазами:

– Живой! – только и смогла вымолвить.

Ничего не понимая, Солоха мелко перекрестилась и со всех ног кинулась прочь. Бежала, спотыкалась, хватая ртом воздух. Остановилась только возле могилы Федота.

– Ах ты, сволочь! – взревела она, обращаясь к покойнику. – С собой решил деньги забрать, а меня ни с чем оставил?! – Соломия рухнула на колени и руками стала разгребать могильный холм. – Э-э-э нет, ирод ты окаянный, не выйдет! – женщина зло отшвыривала подальше от себя пригоршни сырой земли, – я этого так не оставлю, – злобно шипела она, зарываясь все глубже в могилу. – Ах вот, значит, почему ты сегодня ко мне в гости не пришел! – приговаривало Солоха, выясняя отношения с мужем.

Шло время, яма становилась все глубже, а горы земли вокруг могилы все выше. Вот еще несколько жменей земли и женщина наткнулась на дощатую крышку:

– Теперь ты от меня никуда не уйдешь! – размазывая по лицу грязь, расплылась она в радостной ухмылке.

Но как только ее ногти подцепили первую доску, сверху, над самым ухом, прогремел голос Федота:

– Что, женушка, денег моих захотела?

Солоха от неожиданности вздрогнула, подняв наверх взгляд. Над разрытой могилой, в воздухе, парил потревоженный дух:

– Оставь меня в покое! – прорычал он, свирепо сдвинув брови. – А не то хуже будет!

Но Солоха даже и не подумала останавливаться. Она покрепче вцепилась в гробовую доску и с треском потянула ее на себя. В это самое мгновение все вокруг задрожало, разрытая земля лавиной обрушилась в могилу, скрыв в своих недрах разбушевавшуюся женщину.

Прошло полгода. Следом за Соломией не стало и Архипа. Ведь правду в народе говорят – кого в ночь на Дмитров день на церковной паперти встретишь, того скоро не станет.

Киевская компания «Радера» radera.org.ua/dvieri_mezhkomnatnye – производитель деревянных дверей авторского дизайна. Продукцию компании отличает высокое качество, оформление и назначение – разнообразие, а географию заказов – широкий охват. Двери «Радера» можно найти в Киеве и Черновцах, в Москве и Ханты-Мансийске, в Крыму и на Северном Кавказе. Цены на всю продукцию ниже, чем у конкурентов.