Венецианская трагедия

Венеция почти опустела. Ни один прохожий не пересекал площади Пьяцца Сан-Марко, ни одного туриста нельзя было увидеть у Дворца дожей, никто не перебегал по мосту Вздохов, да и на других многочисленных мостах города лишь изредка появлялись сгорбленные тусклые фигурки одиноких прохожих.

Туристы вообще исчезли из Венеции. Вот уже несколько лет подряд городские мостовые не ощущали над собой бесконечной поступи праздных зевак, каналы не наполнялись всплесками весел гондол и звуками песен гондольеров. Никто не глазел удивленно на знаменитые дворцы и не высказывал своего восхищения. Пустовали соборы и церкви, узкие улочки и каналы, закрылись магазины. Многотысячные стаи голубей тоже давно покинули город, их просто некому стало кормить. Город тихо умирал. И причиной его медленной смерти была не чума, не атакующее море, не падение астероида и даже не вселенская катастрофа. Причиной стал огромный трехсотэтажный монстр в виде нефтяной вышки – новый дворец, построенный нефтяным магнатом мультимиллиардером Паоло Понти прямо в лагуне в двухстах метрах от площади Пьяццетта. Сам дворец состоял из многотысячных стальных конструкций и стекол черного цвета. Но кроме этого гиганта по всей Венеции ежемесячно, как грибы, возникали всё новые и новые здания-близнецы, копирующие нефтевышки. Эти конструкции вырастали на месте исторических кварталов старого города, проданных под слом.

Блажь Понти, эксцентричного богача, и продажность местных чиновников изуродовали облик Венеции до неузнаваемости и изгнали из нее всех туристов. За туристами потянулись и горожане, потерявшие своих щедрых клиентов и работу.

Черный железостеклянный монстр нависал над городом и давил его. Он насиловал хрупкую изящную Венецию, наваливаясь на нее своей огромной безобразной тушей.

– Какой прекрасный вид, не правда ли, Джованни? – обратился к своему секретарю молодящийся старик Паоло Понти, указывая на город маленьким пухлым кулачком с загнутым книзу большим пальцем.

– О да, монсеньер, – подобострастно склонил лысеющую голову немолодой двухметровый гигант.

– Глупцы, – брезгливо поморщился богач, рассматривая в тонированное окно на двести девяносто девятом этаже Венецию, – тупицы, ничего не понимают в искусстве. Архитектура должна быть точечной. Точечной и великой! Великой и мощной! Мощной и огромной! Огромной и вечной, как мой палаццо! На все времена! Не так ли, Джованни?

Коротышка повернул кулачок пальцем кверху.

– О да, монсеньер, – еще ниже склонил свою голову секретарь и осторожно добавил: – Разрешите, монсеньер?

– Говори, – надменно кивнул всесильный магнат.

– Монсеньер, вы сейчас как великий цезарь.

– Почему? – удивленно вскинул свои крашеные черные брови Понти, поворачиваясь к секретарю.

– Монсеньер, вы как великий римлянин стоите над тысячелетним городом, то склоняя свой палец вниз, то поднимая его вверх.

– Ха-ха – рассмеялся фальцетом коротышка – Молодец, Джованни, тонкое сравнение. Я и повергнутый у моих ног город. И только мне решать, казнить или миловать. Джованни, я по достоинству оценю твое сравнение, а теперь иди.

Джованни повернулся к выходу.

– Постой, – остановил его Понти – Мэр здесь?

– Да, монсеньер, уже час как ждет.

– Я приму его через двадцать минут. Иди.

– Слушаюсь, монсеньер, – почтительно склонил голову секретарь и вышел из кабинета.

– Цезарь, я цезарь, – выпятил вперед нижнюю челюсть богатей. –  Я казню, и я милую!

Коротышка подошел к огромному, во всю стену, зеркалу, поправил алую бумажную розу,  приколотую на желтом фраке, выставил вперед правый зеленый сапожек с серебряной шпорой, вскинул вверх свою маленькую круглую головку, покрытую каштановым париком, вытянул к своему отображению сразу две руки, сжав при этом кулачки и оставив на виду только большие пальцы, и стал крутить ими вверх-вниз, приговаривая при этом: « Казню-милую, казню-милую, казню-милую». Это представление продолжалось минут пять, после чего богач вернулся к окну и стал тыкать пальцами то в город, то в небо: «Казню-милую, казню-милую, казню-милую».

Через десять минут коротышка вновь оказался у зеркала и, самодовольно улыбаясь, обратился к своему отображению:

– Ну так что, о великий цезарь, казним мы этот город или помилуем?

Через секунду отображение лукаво подмигнуло Паоло в ответ.

В назначенное время дверь в кабинет отворилась, и секретарь громко произнес:

– Мэр Венеции Луиджи Вентури, монсеньер.

– Пусть войдет, – ответил коротышка, не отрывая взгляда от массивного дубового стола десятиметровой длины.

В просторный кабинет, больше похожий на тронный зал, выпятив вперед огромный живот, вошел очень толстый человек и, тяжело дыша, направился к Понти.

– Луиджи, вы прямо как римский консул, – ехидно усмехнулся нефтяной магнат, не вставая из-за стола.

– Вы мне льстите, господин Понти, – довольно улыбнулся в ответ Вентури, протягивая навстречу свою потную ладонь.

– Ничуть, ничуть, дорогой Луиджи, – коротко пожал его руку Понти и тут же вытер свою носовым платком – вы многое делаете для процветания Венеции, а для этого нужны, по меньшей мере, консульские способности.

– Ну что ж, я польщен вашей похвалой, господин Понти, – еще больше расплылся лицом Вентури. – Но мои способности ничто по сравнению с вашими. И если я консул, то кто же тогда вы?

– Я цезарь! – с посуровевшим взглядом поднялся из-за стола коротышка.

– Ну что ж, ну что ж, – согласно закивал головой толстяк, – это очень, очень хорошая мысль…

– Вы, как я полагаю, по делу, дорогой Луиджи, – прервал его Понти.

– Да, да, конечно, – перестал улыбаться Вентури.

– Тогда прошу,– указал коротышка на кресло в противоположном конце стола.

Вентури тяжело вздохнул и, ссутулившись, последовал к предложенному месту. Кресло Луиджи хоть и возвышалось своей спинкой на два метра от пола, из-за низкого сидения совершенно скрыло за столом рыхлое тело мэра, оставив на виду только большую голову. Коротышка тоже сел, и его небольшая округлая грудь полностью выглядывала из-за стола благодаря высокому сидению, что придавало маленькому человечку значительность.

– Ну, выкладывайте, дорогой Луиджи, что привело вас ко мне и постарайтесь покороче, у меня очень мало времени.

– Господин Понти, – волнуясь, обратился к коротышке Вентури – Венеция умирает, нужны решительные меры.

– А вы не преувеличиваете, дорогой? Я каждый день смотрю из своего окна на город, он обворожителен.  Каждый месяц в городе появляются всё новые и новые дворцы, дворцы, которые устремляются в вечность. Да вы взгляните сами, – Понти поднялся из-за стола и направился к окну.

За ним со вздохом облегчения последовал Вентури, очень неудобно чувствовавший себя в низком кресле.

– По-моему, вы паникер, дорогой Луиджи, – вытянул руку в направлении города Понти. – Посмотрите на это великолепие, посмотрите на эти чудесные произведения искусства, на эту новую эклектику. Сочетание черного стекла и старых венецианских соборов, что может быть божественнее. Все это блестит и играет в лучах золотого итальянского солнца.

– Да, но…

– Что «но», Луиджи? Вы хотите испортить мне настроение? – нахмурил брови нефтяной магнат.

– Нет, нет, господин Понти, – испуганно замахал руками Вентури и в отчаянии продолжил, – но город почти опустел.

– Что значит – почти опустел? – резко повернулся к мэру коротышка. – Разрушаются мосты или прибывает вода?

– Нет, нет, дело не в этом, господин Понти, – загородился ладонью толстяк.

– А в чем же тогда?

– Люди покидают город. Уже несколько лет к нам не приезжают туристы, и жители массово бегут из Венеции, а без них она умрет, – скороговоркой выпалил Вентури.

– Венеция жила тысячу лет и еще тысячи проживет, и нечего тут паниковать, – жестко осадил собеседника Понти. – А люди, тьфу, люди что мусор, выкидываешь его, а он вновь накапливается.

– Но ведь без них не пополняется казна, а при пустой казне город не сохранишь, – попытался возразить Вентури.

– А что тебе мешает удержать людей?

– Новые дворцы, господин Понти, они крадут солнце, – тихо произнес Вентури и закрыл глаза от страха. – А еще говорят, что каждый день город оплевывается сверху и что…

– Заткнись, заткнись, Луиджи, заткнись и слушай, – с ненавистью в голосе прервал мэра коротышка – Ты, Луиджи, жирная тупая свинья, и ты, Луиджи, видно, забыл, сколько поимел со строительства моего дворца и его братьев. Ты, наверное, совсем протух мозгами, если обвиняешь меня, своего благодетеля. У тебя, видимо крыша сдвинулась, если ты не помнишь, из чьих рук питаешься сам и вся твоя чиновничья свора.

– Простите, господин Понти, простите, ради бога, я не подумал, – заплакал смертельно перепуганный Вентури.

– Заткнись, заткнись, заткнись!– коротышка зажал покрасневшие от злости ушки ладонями и зашипел: – Ты продажная шлюха, ты нечего не смыслишь в прекрасном, тебе бы только жрать. Мой дворец убивает город. Чушь! Глупец! Разве убила Париж Эйфелева башня, а Москву – великолепный памятник царю Петру, разве умер Лондон от колеса обозрения? Дурак! Мой дом станет символом, символом новой Венеции, новым Сан-Марко. А люди, люди, что муравьи, придут новые и полюбят эти шедевры новой архитектуры так же, как полюбили египетские пирамиды. А еще я построю современные маркеты вместо прогнивших от старости домишек. Какой прок от этого исторического хлама! Я построю много маркетов! Сотни маркетов! И эти жалкие людишки прибегут, прискачут, приползут обратно.

– Простите, господин Понти, простите великодушно, – попытался поцеловать руку магната Вентури, почувствовав, что гроза проходит стороной. – Я глупец, я тупой бегемот. Я не мог даже и подумать, что венецианцы – просто мусор, и мы заменим их новым мусором, который будет молиться на вас и ваш великолепный дворец, будет целовать стекла новых дворцов и восторгаться современными маркетами.

– Ну ты и дурак, Луиджи, – от души рассмеялся коротышка и снисходительно похлопал толстяка по щеке. – И кто тебя только в мэры выбрал?

– Мусор, господин Понти, мусор, – заискивающе улыбнулся Вентури.

– Свободен, – повернулся к нему спиной Паоло Понти, давая понять, что аудиенция завершена.

Сразу после ухода мэра раздался требовательный стук в дверь.

– Входи, Юлия.

Дверь резко распахнулась, и в кабинет вошла дородная женщина лет пятидесяти. Она твердой походкой проследовала в сторону мужа.

– Паоло, дорогой, что этому борову от тебя надо? Ты так кричал, так кричал, я уже хотела вмешаться!

– А, как всегда, приходил клянчить деньги. Ныл, что упали доходы. Будто в город никто не едет из-за нашего дворца, а жители бегут, как крысы, потому что их оплевывают сверху, – недовольно отмахнулся коротышка.

– Не переживай, Паоло, – прижала голову мужа к своей пышной груди Юлия. – Они просто все тебе завидуют. Пойдем лучше наверх и полюбуемся на наш город.

Поднявшись на крышу, супруги подошли к краю смотровой площадки.

– Разве он не прекрасен, Паоло, – восторженно повела над городом рукой Юлия, – разве он не совершенен, наш город?

– Да, Юлия, он стал прекрасен и совершенен благодаря нашему дворцу, он стал великолепен благодаря другим дворцам-близнецам, но он еще не наш, – с грустью посмотрел на супругу коротышка. – Еще есть внизу людишки, которые думают, что это их город.

– Ничего, родной, скоро он окончательно станет нашим, – погладила мужа по голове Юлия и, набрав во рту побольше слюны, смачно плюнула вниз в направлении церкви Санта-Мария.

Паоло с любовью посмотрел на жену и тоже плюнул в сторону церкви Сан-Джорджо…

– Опять весь пол вокруг своими соплями исхаркал, – зло ударила по лицу Пашки  Понтихина мокрой тряпкой толстая уборщица Лизавета. – И кажный день, кажный день все исхаркано да исхаркано. Мочи уже нет убираться за им! Хоть бы рот, чего ли, заклеили пластырем.

– Не положено, – равнодушно ответил Иван, дежурный санитар буйного отделения питерской психбольницы.

– Так чего он все харкается да харкается? – Лизавета пнула ногой накрепко привязанного ремнями к больничной койке сумасшедшего.

– А шут его знает, чего, – зевнул санитар. – Возомнил себя всесильным богатеем, живущим где-то на небесах, вот и плюется сверху на мелких и никчемных людишек.

– Это на нас, что ли? – удивленно посмотрела на Пашку уборщица.

– Ага, – потер покрасневшие от бессонной ночи глаза Иван.

– Ну, тогда получи, олигарх сопливый, – с силой еще трижды огрела Понтихина по лицу половой тряпкой Лизавета.

В ответ Пашка  прицельно плюнул в толстую уборщицу и счастливо заулыбался.

– Мой город, мой! Точечно попал! Прямо в центр!

Красивый город – это красивые здания. А красивые здания – это качественные строительные материалы, а также краска и грунтовка. К выбору грунтовки необходимо подходить ответственно, важно учитывать, какова влажность помещения, на какое основание будет наноситься грунт, а также какой вид финишной отделки будет использоваться. Для различных поверхностей и условий компания Кнауф предлагает разные грунтовочные продукты, одной из популярных и часто используемых является грунтовка Кнауф Тифенгрунд.