Их проблемы / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Вова внимательно изучал меню. Что выбрать на закуску? Эскарго, устрицы или нежнейшее карпачо из тунца, а может быть, салат из свежайших морепродуктов, содержащий в себе мидии, осьминоги и всякие там гребешки? Одним словом – выбор. Выбор, выбор, выбор.

«Вернее будет сказать, проблема выбора», подумал Вова.

Сколько Вова себя помнил, у него всегда было много проблем. В школе, дома. Да мало ли мест, где они могут возникнуть? Время шло, Володя взрослел, но проблем в его жизни не убывало. Они тяготили Володю. Вот и сейчас он столкнулся с проблемой выбора.

Вова нерешительно посмотрел на сидящую напротив жену Олесю.

– Что ты выберешь? – спросил он её.

– Не знаю, скажи ты первый, – ответила Олеся.

Вова посмотрел в меню ещё раз и сказал официанту:

– Давайте начнем с основного блюда.

– Как вам будет угодно, – отвечал официант.

– Омар «Термидор», скажите, как вы его подаёте? И, кстати, какого он размера?

– Омары у нас свежие, можете выбрать сами, если пожелаете, вот аквариум, – и официант показал рукой на стоявший в отдалении аквариум.

– Нет, это будет излишне, так как вы их подаёте?

– Сначала омар отваривается или готовится на гриле – по вашему желанию, разумеется. Разрезается пополам. Добавляется рис, и блюдо поливается растопленным сыром. Всё как обычно.

– Ммм, – одобрительно промычал Вова. – А они большие? Мне бы поменьше, не хочу объедаться.

– Омарчики у нас от семисот грамм, – говорил официант, всё больше расплываясь в слащавой улыбке.

– А цены-то у них за сто граммов, – думал Вова. – Недешёвое удовольствие. Но как надоело думать о деньгах! Что за жизнь.

Помолчав немного, Вова сказал:

– Хорошо, я возьму «Термидор» на основное блюдо и… – он снова задумался. – С чего бы мне начать? Разве что с устриц?

– Сегодня у нас «Белон» и «Фин де Клер».

– Давайте полдюжины «Фин де Клер», что ли.

– Хочешь опять отравиться? – вступила в беседу Олеся.

– У нас устрицы наисвежайшие, – с достоинством сообщил официант.

– Ну, конечно, свежайшие, это в Москве-то!

– Ежедневные доставки по воздуху, – упорствовал официант.

– Вот именно. Вова, мы же не в Марселе. И даже не в Париже. Отравят и всё. В Москве не бывает свежих устриц.

– Оставь, – махнул рукой Вова, – сделай свой заказ, а то мы так никогда не поедим.

– Я начну с фуа-гра, а на основное… – без консультаций с официантом сказала Олеся. Было очевидно, что она не придаёт гастрономическим вопросам столь высокой значимости, как её муж, – а на основное – перепёлочку.

– Что будете пить? – осведомился официант.

– Бокал сотерна для моей супруги и бутылочку «Мускаде».

– Какого года сотерн?

– Позвольте винную карту.

Цены на сотерн неприятно удивили Вову, и он ткнул пальцем в год урожая, соответствующий самой приемлемой из них.

Они остались вдвоём.

– Мы сегодня шикуем? – несколько язвительно спросила Олеся.

– Да, иногда можем себе позволить, – самодовольно ответил Вова. – Я же всё-таки трейдер по ценным бумагам, а не кто-нибудь.

– Лучше бы трейдер по ценным бумагам позаботился о покупке новой квартиры. А то деньги на ветер в ресторанах бросаем, а на главное не остаётся.

– Это всё равно представительские, на квартиру их при всём желании не потратишь, – ответил Вова, поморщившись при напоминании о квартирном вопросе. Они проживали в двухкомнатной квартире Олеси, доставшейся ей по наследству. Квартира была в хорошем доме недалеко от Тверской. Всё бы ничего, но месяц назад выяснилось, что у них будет ребёнок и в двухкомнатной квартире им станет тесно. Так возникла ещё одна проблема в жизни: покупка новой квартиры. Им, конечно же, хотелось, чтобы «всё как у людей»: тихий центр, в охраняемом доме с подземной парковкой. Наличие тренажёрного зала также представлялось совершенно необходимым. Вова и Олеся придавали большое значение своей физической форме. Оба были румяные, хорошо сложенные и подтянутые.

Но, несмотря на относительно высокие доходы молодого трейдера – Вове не было и тридцати лет – денег на всё не хватало. Надо было чем-то жертвовать. Либо центром, либо охраной, либо площадью. Они ежедневно обсуждали этот вопрос и никак не могли придти к согласию. Олеся была готова пожертвовать центром во имя большей площади, с чем никак не мог согласиться Вова, который не желал проводить в ежедневных пробках в дороге на работу по нескольку часов в день.

– Раз это представительские, почему бы нам не заказать бутылочку «Дон Переньона»?

– У представительских тоже есть свои лимиты, – ответил Вова и подумал: «Ох уж мне эти вечные лимиты! Во всём! Опять приходится себя ограничивать. И вообще, свинтить бы сейчас в Марсель буябес похлебать».

– Ну, хорошо, тогда скажи, может быть, бог с ней, с квартирой? Купим лучше небольшой домик метров двести пятьдесят?

– Только не это: не наездишься на работу. Как это ты не понимаешь простых вещей?

– Как знаешь, я хотела как лучше, – сказала Олеся, пожав плечами. Она не работала уже года три: с момента их свадьбы, и, по всей видимости, забыла, что означает простаивать в пробке по два-три часа в день.

«Не понимает она меня, вот проблема!», подумал Вова. «Её саму бы на работу отправить, посмотрел бы я тогда».

Подошёл официант, поставил бокал сотерна. Открыл бутылочку «Мускаде». Вова пригубил «Мускаде» и подумал, что надо было брать «Шабли». Когда подали первые блюда, Олеся, глядя на устрицы, опять заметила:

– Не ел бы ты их. Вот поедем на Средиземное море, тогда и поешь. Отравишься опять. Вспомни, как тебе было плохо две недели назад!

– Когда это, интересно знать, мы поедем на Средиземное море? – сердито спросил Вова, и сам себе ответил: – Не раньше, чем через полгода. Мне же надо работать, между прочим. И что мне теперь, устриц полгода не есть совсем?

– Хоть бы и так.

– Ну, уж нет. На это я пойти не могу. Всё что хочешь, но только не это, – заулыбался Вова, глядя на устрицы.

И он неторопливо взял одну из них, почмокав, выпил устричный сок, полил уксусом с луком саму устрицу и, смакуя, отправил её себе в рот, не забыв при этом сделать два добрых глотка «Мускаде».

«Привязался к этим устрицам, жизни себе без них не представляет, потом лечи его», раздражённо думала Олеся, «только устрицы и деньги в голове. Может быть, ещё ценные бумаги. В театр совсем перестали ходить. Надо было замуж за Геру выходить.

Олеся когда-то была заядлой театралкой. А Гера был её первой любовью. В настоящее время он подавал большие надежды в качестве молодого актёра. Но в то далёкое время, года три назад, когда он за ней ухаживал, перспективы его были более, чем туманные. И Олеся предпочла ему Вову. Гера тяжело переживал разрыв. А год назад они случайно встретились в магазине, и с тех пор он ей звонил по телефону с завидной регулярностью раз в неделю, предлагая встретиться. Олеся не была уверенна, стоит ей встречаться с Герой или нет, особенно теперь, когда она забеременела. Пусть пока ничего не было заметно, но всё же в этом была какая-то несуразность. Беременная любовница!

Вова прикончил устрицы и сказал:

– Надо бы нам на Новый Год куда-нибудь съездить отдохнуть. Как думаешь?

– Можно, а куда?

– Петровы едут на Гаити. Поедем с ними?

– На Гаити далеко лететь, вредно для маленького будет, – и Олеся погладила себя по животу. Она не любила Петровых.

– Тебе просто с Петровыми не хочется лететь, – сердито сказал Вова.

Подали основные блюда.

– Какой ты сегодня раздражительный, у тебя случилось что-нибудь на работе?

– При чём тут работа, – с досадой сказал Вова, – обсуждаем поездку на Новый Год.

– Вот видишь, как ты сердишься, значит, что-то на работе произошло, – констатировала Олеся.

– Я про Фому, а ты про Ерёму.

Но на работе у Вовы действительно не всё было в порядке. Неделю назад на плохих новостях из США рынок ценных бумаг изрядно просел, и портфель, находящийся в управлении Вовы, здорово обесценился. А это ставило получение годового бонуса под вопрос.

«И надо же такому случиться именно в конце года?» – думал Вова. На бонус он рассчитывал, определяя возможную цену на квартиру. Теперь аппетиты придётся изрядно поубавить. К тому же, ввиду изменившейся ситуации на мировых финансовых рынках, отечественные банки начали поднимать ставки по ипотечным кредитам. И что со всем этим, спрашивается, делать. Сплошные проблемы!

Вова тоскливо поглядел в окно. Был самый конец ноября. Лужи затянуло корочкой льда. Небо было ясное. Подмораживало. Какая-то старуха шла мимо окна ресторана. Она была вся сгорбленная и передвигалась со скоростью черепахи. Олеся тоже обратила внимание на старушку, и сострадание отразилось в её красивых глазах.

Они неторопливо прикончили основные блюда.

– Десерт здесь же поедим? – спросил Вова.

– В том же месте? Нет! Это же какая скука будет.

– Куда бы поехать? Куда поехать? – напряжённо думал Вова.

Они расплатились и, живо обсуждая эту тему, вышли из ресторана.

На улице их внимание привлекла странная сцена. Какая-то женщина пыталась помочь встать другой.

– Что-то случилось. Я сейчас, – сказала сердобольная Олеся и пошла по направлению к двум женщинам. Вова тоже был вынужден идти за ней, хотя больше всего на свете ему в тот момент хотелось усесться в свой небольшой «мерседесик», припаркованный напротив.

Когда он подошёл поближе, то увидел, что эта была та самая старуха, которую он видел из окна ресторана минут пятнадцать назад. Только теперь она не шла, скрючившись, а лежала на холодном и грязном асфальте. Его жена и какая-то женщина, по всей видимости, случайная прохожая, пытались помочь ей подняться на ноги.

«Недалеко же она ушла, однако, за пятнадцать-то минут. Наверное, бродяга какая-нибудь. Так зачем ей помогать, раз так? Всем бродягам всё равно не поможешь. Может быть, она пьяна вдобавок? Они все всегда пьяные», – подумал Вова и без особого рвения подключился к процессу оказания помощи.

– Не надо, что вы, не надо, я сама, – говорила старуха.

– Что вы, что вы, сами вы не справитесь, – ворковали женщины, поднимая её на ноги.

Наконец старушка поднялась. Но без чужой помощи стоять ей было сложно. Незнакомая женщина, посмотрев на двух хорошо одетых розовощёких молодых людей и решив, что оставляет бабушку в надёжных руках, сказала:

– Ну, я пойду, – и была такова.

«Вот так, так!», подумал Вова. – «А нам что с бабкой делать?»

– Где вы живёте? – спросила Олеся старушку.

– Буквально за углом.

– Мы вас проводим.

– Ну что вы, я не хотела бы вас утруждать. Со мной всё в порядке будет.

– Но как же вы дойдёте, вы же не можете самостоятельно стоять на ногах? Мы не можем вас так оставить, – настаивала Олеся.

– Как-нибудь уж. Отдохну и пойду. А вы идите. Спасибо вам большое, – отвечала старушка.

Вова присмотрелся к ней.

«Старушка одета, конечно, без художественных изысков, но явно не бомж», – думал он. – Речь правильная, и не пьяна она вовсе. Денег не просит. Ничего ей от нас не надо, вроде. Деликатность даже проявляет. Это в её-то положении!»

– Пойдёмте, пойдёмте, – сказала Олеся. – Обопритесь на мою руку. Вот так.

– Ох, уж и не знаю, как вас благодарить, – забормотала старушка, и небольшая процессия двинулась вперёд.

– Вы, наверное, ушиблись при падении? – спросила Олеся.

– Нет. Совсем не ушиблась.

– А почему же вы тогда идти не можете?

– Это у меня болезнь такая артритного происхождения. Но и с этим жить ещё можно было. Если бы не постигшее меня пять лет назад несчастье. Дочь моя единственная погибла. Тогда со мной это первый раз и случилось. Прямо на улице ноги отказали. С тех пор такое бывает иногда.

– А вы лечились?

– Да, неоднократно, но без большого результата. Сейчас, говорят, появились новые методы. Но очень дорого всё это. Не по карману мне. Я видно уже так и доживу.

Вова слушал краткую историю о жуткой жизни старушки с великим удивлением. Причём, наибольшее воздействие оказывал на него совершенно будничный тон, которым она вела свое трагическое повествование.

– А если бы нас не было рядом, что бы вы делали? – спросил Вова.

– Полежала бы немного. Может быть, и поднялась потом, – отвечала старушка.

– А если бы не поднялись?

– Ну что ж? И такое со мной бывает. Тогда ползу до дома. Мне не в первый раз.

– А вам кто-нибудь помогает вообще?

– Нет у меня никого. Сестра только осталась в Иркутске. Ей самой кто помог бы. Так что я всё сама. Пенсию, слава богу, пока ещё платят. Вот я за ней и хожу. Как-нибудь уж. Как-нибудь.

Они подошли к её подъезду.

– Ну, всё, спасибо вам большое, молодые люди. Дай вам бог здоровья, – сказала старушка, и дверь за ней закрылась.

До машины молодые люди шли молча. Потом Вова сказал:

– Так что мы говорили по поводу десерта?