О книге Юрия Нечипоренко «Плыви, силач!» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Рассуждая об этой книге, нужно начать с названия.

Оно на редкость удачное, правильное. Эта цитата из обращения к Пушкину его друга в устах современного писателя совершает настоящую временную петлю: получается, что литературный потомок Пушкина (а всех нас, пишущих людей, давно уже объявили пушкинскими потомками) обращается к своему литературному предку с призывом начать творческое движение. И выходит, что не только близкие и современники призывали Пушкина к упорной работе, но и будущее (то есть наше настоящее) призывает к тому же. Ведь чтобы мы явились, Пушкин должен был начать «плыть», дабы в конце концов «выплыть» в литературное бессмертие.

Но в то же время это обращение касается и каждого из читателей книги, посвящённой детству и юности Александра Сергеевича. Каждому человеку, вступающему во взрослую жизнь, приходится изо всех сил барахтаться. Но выплыть с экзистенциальных глубин, а зачастую и просто физически выжить будет невозможно, пока не поверишь в то, что ты – силач, примерно такой же, как Пушкин. Ведь, как рассказывает Юрий Нечипоренко, никаких явных, заведомых причин, чтобы и сам Пушкин столь удачно «выплыл», поначалу в его биографии не обнаруживается. Толстый увалень, лентяй и проказник, каким Александр Сергеевич был в детстве и отрочестве, не имел каких-то особых шансов не то что прославиться, а вообще состояться. Да и в юности, ранней молодости Пушкин, как рассказывает автор, совершил столько глупостей, что вполне мог запросто пропасть – в многолетней ссылке в Кишинёв и на Кавказ (где, между прочим, постреливали) или в сельской глуши Михайловского. Да ведь и сослали поэта так надолго вовсе не по злобе или несправедливому оговору – вполне за дело.

Но Пушкин всё-таки боролся и победил. И боролся не на баррикадах, подобно своим менее толковым (как сейчас уже очевидно) товарищам-декабристам, а боролся внутри себя: с ленью и косноязычием, с шалостями и литературным хулиганством, чтобы создать бессмертного «Евгения Онегина», «Маленькие трагедии» и «Бориса Годунова» (испорченного, всё же, некритичным восприятием Карамзинской истории). Его литературная работа стала и главной целью жизни, и единственной опорой, которая позволила поэту «вытащить себя за волосы» из светского или же дендистско-арзамасского болота.

Впрочем, нет, литература была не единственной опорой молодого Пушкина. Была и другая, и её ярко и выпукло демонстрирует Юрий Нечипоренко в первых главах своей книги. Она открывается широкой картиной нормальной, полноценной русской жизни, не изуродованной ещё капитализмом и революциями. Родственники Пушкина, его деды и бабки жили на своей земле, не в смысле капиталистической собственности (не для прибыли или перепродажи), а на родной, которую никто не может отнять, и это нормально. Это рождает уверенность человека в жизни, в своём положении, его непоколебимость в жизненных бурях. Все мужские предки Пушкина служили и воевали, и это тоже нормально для мужчин. Наконец, бабушка любила и баловала внука, занималась с ним, и это тоже нормально. Нормальными были пиры и праздники, масленичные гулянья и посты, церковные службы и светские знакомства, поэзия и изучение родной и мировой истории, которым занимались в семье и в дружеском кругу Пушкиных. Нормальность тогдашней русской жизни особенно остро воспринималась именно в конце восемнадцатого и в начале девятнадцатого века, по сравнению с охватившей Европу революцией и надвигавшейся на нашу страну с двух сторон опасностью – наполеоновской угрозой и угрозой революционных идей. Непорушенная ещё русская жизнь как бы оттенялась бушующими на западе сатанинскими бурями.

В эту нормальную жизнь был погружён с рождения Саша Пушкин, и вся его счастливая (несмотря ни на что) биография доказывает невероятную важность для формирования будущей личности самого раннего, детского и младенческого знакомства с нормой. Изображение всех главных качеств детской жизни Пушкина, целого детского мира, мне кажутся несомненными удачами автора и достоинством книги.

Есть в книге и другие удачи, новые авторские достижения. Например, в ней показан процесс формирования сознания молодого Пушкина (и вообще любого подростка) через механизм нарастания и усложнения ассоциаций («культура – школа быстрейших ассоциаций», писал Осип Мандельштам). Нечипоренко открывает читателю свою (исходно - пушкинскую) формулу отношения к человеку, которое исчерпывается вполне тремя пушкинскими вопросами: «Как тебя любят? Насколько ты смешон? Жалеют ли тебя?». Узнал я из этой небольшой книги и кое-что совсем новое для себя. В частности, такой факт: оказывается, при Екатерине Великой молодых людей, которые не слушались родителей, ссылали… на Соловки!

В целом же, с выходом очередной книги Юрия Нечипоренко, посвящённой русским писателям (до этого были «Ярмарочный мальчик» о Гоголе и «Помощник царям» о Ломоносове) укрепилось и оформилось в сознании его читателей представление о новой по сути авторской разновидности научно-художественной литературы, который Юрий Нечипоренко создаёт на наших глазах. Даже если речь идёт не о таком энциклопедисте-ученом, как Ломоносов, а о Пушкине, явном «гуманитарии», Нечипоренко тем не менее видит и показывает читателю не только гуманитарный аспект своей темы, но рисует гораздо более широкую картину. Тут действует история, русская и мировая, работает география, физика, даже, как в примере об образовании ассоциативных связей – физиология мозга. Такая вполне доступная детям научность и придаёт биографическим книгам Юрия Нечипоренко особую полноту и, само собой, позволяет автору и читателям приходить к новым, не затёртым, не банальным выводам о жизни и творчестве великих русских поэтов.