 |
          |
|
 | ||
Невезучий дрильбор |
– Зуб вполне нормальный, дёргать рано. Я тебе сейчас поставлю временную пломбу с мышьячком, боль должна стихнуть. Если не стихнет, выковыряй пломбу, прополощи рот содой и при первой возможности приезжай ко мне. На том и расстались. Если бы Геннадий знал, что зубные врачи тоже ошибаются, он не раздумывая заставил бы эскулапа выдрать «вполне нормальный» зуб вместе со всей его корневой системой. Но вера в медицину у него в ту пору была сильна, и эта наивная доверчивость вышла ему боком. Пломба не помогла. К ночи зуб разболелся так, что у Геннадия появилось непреодолимое желание залезть на ровную стенку без всякого альпинистского снаряжения. К утру это желание переросло в открытую антипатию к Владимиру, потому как попытка выковырять пломбу полностью провалилась. Расковырял лишь десну, отчего щека распухла и боль утроилась. Геннадий диву давался: ему пломбировали зубы и не раз. Обычно пломба держится хуже, чем застрявшая в зубах косточка от винограда. В этот раз всё получилось наоборот: зуб шатался, десна кровоточила, а пломба сидела намертво. Дождавшись рассвета, Геннадий покатил в больницу с твёрдым намерением: больше никаких пломб, только дёргать! Этот решительный замысел провалился на первом же этапе. В больнице он понял, что на практике означают слова «при первой возможности приезжай». В данном конкретном случае «возможность» откладывалась на двое суток, ибо стоматолога в больнице не было, и дежурная сестра вежливо объяснила причину его отсутствия: – Владимир Иванович уехал на охоту и будет только в понедельник. Так что наберитесь терпения… Терпения осталось совсем мало, и Геннадий взвыл от досады и боли: – Передайте Владимиру Ивановичу: пусть охотится на зверей и с охоты не возвращается, потому что я тоже озверел и здесь его точно зашибу!
О том, как терпел он эти два дня, история умалчивает, известно только, что к понедельнику Геннадий возненавидел свою работу, сослуживцев, телевизор, участковую больницу, а к утру вообще весь белый свет. Зубного врача он теперь не боялся, он его ненавидел. За два мучительных дня и две бессонные ночи Геннадий пришёл к однозначному умозаключению: зубы даны человеку исключительно для того, чтобы тот мучился, и теперь он был согласен на удаление не только больного зуба, но и всех его здоровых родственников. С распухшей щекой, припухшими от горя и страдания глазами, не в добром здравии и не в славном настроении притащился он утром к стоматологу. Как тень, прошёл мимо сидящей очереди и обречённо взобрался в зубоврачебное кресло, которое в этот скорбный день ассоциировалось у него с эшафотом. Владимира уже предупредили, что наступивший понедельник – последний день в его жизни, и он заискивающим и извиняющимся тоном укорил Геннадия: – Что ж ты… как маленький! Я ведь говорил: заболит – вытащи пломбу и прополощи рот с содой. – Выдери её сам! – зло бросил в ответ Геннадий. – Когда не надо, твои пломбы сами вываливаются, а когда приспичит, их можно сковырнуть только вместе с челюстью… – Ты, главное, не нервничай, – успокоил пациента Владимир и принялся за пломбу. – Слушай, точно крепко сидит, наверно, с цементом немножко переборщил. Но мы сейчас всё поправим: высверлим пломбу, залечим нерв, и зуб успокоится… – Смотри, чтобы не получилось, как в прошлый раз! – из последних сил, но вполне ещё грозно предупредил Геннадий. – Вялый ты сегодня, и дух после охоты из тебя идёт тяжёлый. Если и в этот раз напортачишь, помилования не жди! – Ладно, не пугай, мы тоже не лыком шиты! – решил показать характер зубной мастер и принялся настраивать бормашину – своё главное устрашающее оружие. Жёсткое предупреждение Геннадия не подействовало. Получилось не «как в прошлый раз», а гораздо хуже. Владимир что-то долго и нудно высверливал в зубе, после чего натолкал в рот Геннадию ваты и «профессионально» впихнул в зубной канал дрильбор, собираясь канал этот почистить. Геннадий взвыл от боли, поперхнулся и судорожно закашлялся. Владимир бросил инструмент – куда он изо рта денется – и быстро вытащил руку: пациент нервный, не дай бог, укусит. Дал больному прокашляться, снова сунул руку в рот и совершил пренеприятнейшее открытие: инструмента на месте не было. Специалист по зубам ошеломлённо уставился на Геннадия: – Где дрильбор? Ты что… выплюнул его, когда кашлял? Геннадий изумлённо посмотрел на стоматолога и прошепелявил: – Ычего я не ыплёвывал! Ыдишь, вся вата о рту! Владимир торопливо вытащил вату, осмотрел рот, плевательницу, кресло, исследовал в ближайшей округе пол. Дрильбора не было. Брови стоматолога поползли вверх, страшная догадка осенила его похмельную голову: – Ты, случаем, не проглотил его? Геннадию было уже всё равно, лишь бы скорее закончились мучения: – Не знаю… может, и проглотил… Выдери зуб, а! Или отруби мне сразу голову!
Владимир ничего не ответил, побледнел только сильно, да лоб его покрылся испариной. Проглотить дрильбор – это ведь не монетку случайно сглотнуть. С другой стороны, в жизни стоматолога появился обнадёживающий момент: если и суждено кому-то сегодня умереть, то точно не ему. Но он усилием воли загасил вылезшее из тёмных закоулков сознания злорадство, представил, что может наделать инструмент с режущей кромкой в желудке у Геннадия, и немедленно остановил приём страждущих. Очередь заволновалась и заворчала. Каждому была известна жизненная истина: чем дольше отсутствует стоматолог, тем сильнее у населения болят зубы. Но Владимир устоял. Не мог он отпустить в опасную дорогу пациента, в желудок которому случайно обронил свой рабочий инструмент. Стоматолог в спешном порядке выдернул пострадавшему зуб, и они поехали в районную больницу на рентген. Поездка стала началом большого пути. Зайдя в рентген-кабинет, Владимир сурово потребовал прекратить плановый приём и немедленно заняться его пациентом. Рентгенолог, отгулявший накануне именины, в этот момент размышлял о том, что в родном государстве, как на проклятом «Острове невезения», пришло время отменить все понедельники. Он с трудом отошёл от флегмы и совсем не грозно, а наоборот устало и буднично охладил пыл Владимира и указал путь, по которому тому вместе с его пациентом нужно было идти. Впрочем, направление это они знали и без рентгенолога. В России под горячую руку туда посылают всех и каждого, причём делают это с завидным постоянством. Однако вникнув в суть дела, «просветитель душ» принялся назидательно ворчать: – Вот ведь что с людьми пьянка делает! Поискали бы сначала, как следует, снаружи, чего сразу внутрь человека-то лезть? Человек ведь не щука-дура, чтобы глотать всё, что блестит… – Да осмотрели весь кабинет! – выходил из себя Владимир Иванович. – Дрильбор как сквозь землю провалился! В желудке только и не посмотрели! Рентгенолог похмыкал, почесал свою тыковку и сказал наконец главное: – Рад бы помочь, ребята, но не могу. Электрики отключили свет до пяти вечера, а в пять я уйду на день рождения к другу, угораздило его в понедельник родиться. Так что не теряйте времени, дуйте прямиком в соседний город, возможно, там вас просветят. Выбора не было. На уазике Геннадия поехали в районную больницу соседнего города. В этой больнице волшебным образом совпали все три случайности: рентгенолог был на месте, вся аппаратура работала, имелось в наличии и электричество. Пока переезжали, боль в десне у пострадавшего поутихла и в его измученной голове зародилась робкая надежда: может, и не глотал ничего, а произошла какая-то нелепая ошибка? Но рентген в пух и прах разбил эту глупую надежду. Дрильбор удобно устроился в желудке, который, судя по всему, пытался его переварить, но справиться с хромированной железкой не смог.
О необычном больном доложили главврачу Георгию Ивановичу. Тот лично знал Геннадия и не преминул попенять пострадавшему: – Дорогой мой, нельзя глотать что ни попадя, особенно острые медицинские инструменты... От этого можно стать совсем мёртвым. Пострадавшего немедленно госпитализировали. Лечащим врачом назначили Галину Ивановну, женщину, которой по манере разговора с больными очень подходила фамилия Крикунова. Крикунова голосисто и назидательно принялась инструктировать Геннадия: – Значит так, будем вас наблюдать и готовить к операции! Лежать тихо, как мышка в норке! Из палаты не выходить, с постели не вставать, резко с бока на бок не переворачиваться, ничего тяжелее ложки не поднимать! Хотя ложка вам тоже ни к чему! Будем голодать, чтобы к операции очистить желудок и кишечник! Геннадий тут же задал вопрос, который в данный момент его сильно волновал: – А в туалет?! – В туалет можно! Для туалета сестра принесёт всё необходимое. Оправляться только в горшок и по большому, и по малому! Три дня Геннадий выполнял указания лечащего врача: ежедневные анализы, рентген, «оздоравливающее» голодание и неподвижный образ жизни. Силы больного таяли, но чувствовал он себя удовлетворительно, потому как зубоврачебный инструмент в желудке вёл себя неагрессивно, а зуб, от которого столько натерпелся, остался в участковой больнице. На четвёртый день привезли двух здоровенных мужиков, сильно покалечившихся на мотоцикле. Одного, а потом второго нужно было везти в операционную. Увидав, как мучается хиленький женский медперсонал, Геннадий искренне пожалел женщин, нарушил данное лечащему врачу обещание и помог погрузить мужиков на каталку. Мужики оказались гораздо тяжелее ложки. Во время погрузки в животе у него сильно кольнуло: зловредная железка отправилась в путешествие и перекочевала из желудка в кишечник. Медперсонал с новой силой заговорил об операции. Но на вопрос больного «каковы шансы?», все старались отмолчаться и отводили глаза в сторону. Понять медиков было можно. До сих пор дрильборы никто не глотал, и в больнице отсутствовала не только статистика, но и какой-либо опыт по их извлечению из кишечника, поэтому вариант Георгия Ивановича «стать от этого совсем мёртвым» никому не казался фантастическим.
Вечером Геннадия навестил работавший в военкомате друг. Друзья обсудили ситуацию, вдвоём пошли к главврачу и уговорили того отпустить больного помыться и подстричься перед грядущей операцией, итог которой был не совсем ясен. Скучна жизнь русского человека без приключений. Видимо, потому и ищут их наши люди в любой обстановке, причём не только на то место, что у всех на слуху, но и на места прочие... Как только вышли за ворота больницы, у Геннадия возник естественный вопрос: зачем напрягать друга и его семью, если до дома совсем чуть-чуть, каких-нибудь семьдесят километров. Он взял у друга уазик и поехал в родной Гожан. Чувствовал себя неплохо, однако панические мысли нет-нет да и посещали голову. «Подстричься и помыться в бане обязательно надо… – оправдывал он свой поступок. – Неизвестно, как закончится операция, не приведи господь, придётся лежать в гробу небритым и нестриженым…» Стригся обычно у соседа, потому отдал распоряжение жене, чтобы истопила баню, и направился к цирюльнику. Во время стрижки рассказал соседу о своих злоключениях. Тот был слегка под хмельком и пребывал в философском настроении. Парикмахер уловил волнение клиента, проявил сочувствие и вытащил бутылку спирта «Рояль»: – Не волнуйся, сейчас тебя успокою. Спирт качественный, даже немцы его пьют, а нам тяпнуть по стаканчику сам бог велел! Кто знает, доведётся ли выпить ещё? От такого предсказания Геннадий сильно встревожился: – Вот, успокоил, так успокоил… намекаешь, что во время операции концы отдам?! – Ну почему сразу концы? Можно ведь и ласты склеить, коньки отбросить или дуба дать… Мало ли вариантов!.. Геннадий поёжился и пробурчал: – Негативная у тебя перспектива… Лучше сразу застрелиться… – Не доверяю я медикам. Сколько уже народу зарезали, и всё законно! – гнул своё сосед. – Давай выпьем! Говорю тебе: хуже не будет! На операцию весело поедешь, как на праздник, а если не повезёт, легче с белым светом будет расставаться! – А-а-а, давай! – сдался Геннадий. – Какая уже теперь разница, от чего коньки отбрасывать: от твоего спирта или от скальпеля хирурга…
Спирт оказался забористым и крепким. Геннадий помнил, как самостоятельно пришёл от соседа, как в сопровождении жены направился в баню, а дальше – как отрезало. Проснулся только утром от надрывного звона будильника, поторапливающего загостившегося дома пациента: «Пора… пора на операционный стол!» Жена знала: пока инструмент не достанут, принимать мужу твёрдую пищу противопоказано – и перед отъездом накормила его куриным бульоном. При этом она, как и супруг накануне, тоже переборщила с объёмом. Кроме того, бульон из жирной домашней курицы – это вам не постный супчик из фабричных окорочков. Оголодавший в больнице Геннадий понял это, когда проехал половину пути. Дальше всё было, как в той рекламе о чудодейственном средстве «эспумизан», которого, как на грех, под рукой не оказалось. Живот раздуло, урчание в животе переросло в рычание, потом в шум и гам, и нашего страдальца непреодолимо потянуло в сортир. Горшка, который прописала Галина Ивановна, рядом тоже не было, зато вдоль дороги ровными рядами выстроилась красивая лесопосадка из молодых, чуть выше человеческого роста сосёнок. Едва он успел забраться поглубже в посадку и сдёрнуть штаны, как жирный бульончик с оглушительным треском и свистом вылетел из его организма. Оставшийся путь Геннадий проехал без приключений. Вовремя успел на утренний рентген, после чего тихонько проник в палату и затаился. Галина Ивановна пришла на обход со свежим снимком в руках совершенно обескураженная: тщательно готовившаяся операция провалилась с треском. Крикунова начала допрос с пристрастием: – Больной, мы три дня готовили вас к операции! И вот теперь, перед операцией, этот злосчастный дрильбор исчез! Может, подскажете, куда он пропал? Геннадий изобразил удивлённое лицо, а в самой глубине души, чтоб сверху не было видно, возликовал: «Ура! Инструмент вылетел вместе с куриным бульоном!» Однако рассказать лечащему врачу о своих приключениях Геннадий не мог. Искренность могла притянуть за уши грандиозный скандал. На его простоватой физиономии появилось глуповатое выражение дилетанта от медицины, и он высказал дурацкое предположение: – Галина Ивановна, а не могла эта железка перевариться? В желудке у меня полно соляной кислоты, изжога непрерывно мучает, может, кислота её разъела? Еды вы совсем не даёте, а переваривать желудку что-то надо… Провести на мякине опытную Галину Ивановну было нельзя. Строгим взглядом и начальственным тоном она пригвоздила распоясавшегося больного и не позволила перевести разговор в область юмора. – Больной, если в школе у вас была двойка по химии, то даже не пытайтесь хохмить! На вчерашнем снимке дрильбор есть, сегодня его нет! Куда он за ночь делся?! Докладывайте, что и в какой последовательности делали?! Иначе продержу вас на обследовании ещё месяц!
Угроза была инквизиторской и вполне реальной. В то время ещё не был принят либеральный закон, запрещающий держать пациента в стационаре более десяти дней. Не проведена была ещё и «оптимизация», потому коек в больнице на всех хватало. Геннадий смалодушничал и… сознался во всех грехах. Рассказал и про поездку домой, и про спирт, и про куриный бульончик… Крикунову его рассказ сильно взбодрил, женщина немедленно перешла с крика на ор: – Я же вам велела лежать тихо как мышка! Из палаты никуда не выходить! Оправляться только в горшок! Вы игнорировали все инструкции, вы грубо нарушили режим! Я буду писать на вас докладную! Если дрильбор пропорол стенки кишечника, у вас может начаться перитонит! На ор прибежал главврач. Георгий Иванович укоризненно покачал головой: – Ай-яй-яй, я тебе поверил, Геннадий Андреевич, а ты меня подвёл. Обещал сходить на часок к другу, а поехал домой! Нехорошо. Перитонит и в самом деле может приключиться, потому с сегодняшнего дня ежедневные анализы, рентген и голодание, пока не убедимся, что всё обошлось. В последующие дни было всё так, как описал главврач, плюс клизмы, уколы и горькие пилюли, которые назначила Галина Ивановна. Голодание и уколы бесили Геннадия, но хуже всего он переносил забор крови из пальца. Как только заходил к сестре, видел её пробирки и железку, которой она колола палец, кровь отливала от лица, внутри срабатывал рвотный рефлекс, непреодолимо, на грани обморока, кружилась голова. Он перестал нормально спать по ночам. Снились кошмары: Галина Ивановна с огромным шприцем в руках надвигалась на него и грозно ревела: – Где дрильбор?! Куда вы дели вещественное доказательство? Найдите его и представьте! Геннадий не запомнил место, где он расстался с куриным бульоном и несчастливым стоматологическим инструментом, но найти его в принципе было возможно. Делов-то: тщательно прочесать лесопосадку, сосёнка за сосёнкой, километр за километром… Но есть ли в этом смысл? На четвёртый день экзекуций он пришёл к выводу, что смысл есть. Голодание и процедуры истощили нервную систему до предела, он начал всерьёз подумывать о том, где взять верёвку и мыло, а во время очередного обхода бухнулся перед лечащим врачом на колени и взмолился: – Галина Ивановна, отпустите меня на два часа, я найду эту проклятую хромированную железку! Крикунова изумлённо подняла строгие брови. – Зачем?! – Готов проглотить ее снова и лечь на операцию, только избавьте меня от анализов и исследований моего организма… И разрешите съесть хоть маленькую корочку хлеба!
Мстительную Галину Ивановну тяжело было разжалобить. Она оценивающе оглядела пациента и жёстко забила последний гвоздь: – За всё в этой жизни нужно платить, больной! А за грубое нарушение инструкции и режима – особо! Тем не менее ей стало понятно: больной прочувствовал, осознал и раскаялся. Можно снимать санкции. Во второй половине дня в палату зашёл главврач. Сказал, что Геннадию крупно повезло, что он родился в рубашке и спирт «Рояль» и баня совместно с жирным куриным бульоном провели операцию по удалению дрильбора лучше, чем высококлассные хирурги. Геннадия выписали. Дома он с бутылкой коньяка направился к Владимиру Ивановичу, который жил в эти дни как на иголках, ждал из больницы худых вестей и подобно молоденьким девушкам гадал на ромашке: посадят, не посадят. По закону всемирной подлости всё время выпадало: посадят. Когда Геннадий заверил доктора, что у него и в мыслях не было обращаться в суд, Владимир на радостях тоже достал бутылку, и они отпраздновали. Один пил за день, в который заново родился. Второй – за то, что избежал суда и тюрьмы. Потом пили за доверие к медицине, за дружбу между врачами и больными. В конце – просто за везение: проглотил не шпагу и не вилку, а всего лишь небольшой стоматологический инструмент…
Комментарии Комментарии пока отсутствуют ...
Добавить комментарий:
|
||||||||||||||||||||||
В пятницу, в самый разгар рабочего дня, у Геннадия страшно разболелся зуб. Какое-то время терпел, мучился и надеялся, что «само пройдёт». Сказать по правде, зубных врачей он побаивался, потому на чудо и понадеялся. «Само» не прошло, и пришлось ехать в соседнее село, в участковую больницу. Здесь зубных дел мастером работал участковый доктор Владимир Иванович. Стоматолог внимательнейшим образом осмотрел зуб и выдал заключение:
Интернет-магазин «SaleFlowers» |
СЕТЕВАЯ ВЕРСИЯ
/ АРХИВ НОМЕРОВ
/ АВТОРЫ
/ РУБРИКИ
/ ПЕЧАТНАЯ ВЕРСИЯ
/ О ЖУРНАЛЕ
/ КНИГИ
/ ПАРТНЁРЫ
/ АКТУАЛЬНО
/ КАРТА САЙТА
|
|
