Казус Капецкого / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Экономический обозреватель городской газеты «Зубровский вестник» Пётр Иванович Капецкий редко писал в редакции. Так, если что-то надо срочное. А обычно он садился поздно вечером дома за свой старенький компьютер, когда все обитатели его трёхкомнатной панельки уже укладывались спать, и выплёскивал за пару часов на светящийся монитор всё, что собирал за день по телефону, во время личных встреч, уже в виде статей, корреспонденций, обзоров.

И всё у него до последнего времени получалось. Конечно, звёзд с неба этот немолодой уже журналист не хватал. Но он уже много лет очень добротно и профессионально писал, как работает в городе транспорт, освещал проблемы в коммунальном хозяйстве, был частым гостем на местной галошной фабрике и горячо ратовал за расширение её ассортимента. Материалы Капецкого читали, иногда даже хвалили. А как-то одну его статью обсудили в городской администрации и вынесли решение «исправить описанную ситуацию».

Но когда на прошлой неделе Пётр Иванович, также дождавшись, пока его жена, тёща и две дочери-перестарки разбредутся по своим спальным местам, привычно угнездился после одиннадцати вечера за компьютером, его вдруг «заклинило». Он не смог выдавить из себя ни строчки! Пётр Иванович и кофе заваривал неоднократно, и раза три выбегал покурить на балкон, но хоть ты тресни – ни-че-го!

«Творческий кризис, – решил Капецкий. – Ничего, бывает. Попробую поменять тактику. Буду теперь не поздно ложиться, а рано вставать. Авось, поможет».

Капецкому до пенсии было ещё долгих шесть лет. Но разве на пенсию проживёшь? Потому Пётр Иванович рассчитывал поработать ещё и после выхода на заслуженный отдых, как у нас издевательски называют отправку человека на нищенское пособие.

С руководством газеты у него были хорошие отношения. Но этого было мало, следовало оставаться в форме, чтобы тебя, в конце концов, не выдавили из редакции. Повздыхав, Капецкий заснул тут же на кушетке, у таинственно мерцавшего выключенным монитором своего старенького «пентюха».

Но как только он провалился в сон, с ним произошло вот что. Петр Иванович, не открывая глаз, встал с кушетки, включил компьютер и «слепым» методом затрещал клавиатурой. Писал Капецкий, не приходя в сознание, часа четыре подряд. Потом выключил компьютер и рухнул на кушетку.

Проспал Пётр Иванович как убитый до полудня. Его и тёща с дочерьми всячески пытались разбудить, и жена с подозрением принюхивалась к глубокому и ровному дыханию – не употребил ли чего тайком. Но Капецкий только лягался и сдавленно мычал на все попытки домочадцев привести его в чувство. Так что пришлось им оставить его в покое. Проснувшись, Пётр Иванович подскочил как ужаленный и посмотрел на часы.

– Вот чёрт, – пробормотал он. – Мало того, что проспал, так ещё и ничего не успел сделать. Редактор, конечно, найдёт, что поставить взамен моего обзора. Но выводы сделает. Впрочем, что-то ещё можно успеть…

Капецкий позвонил в редакцию и, страдальчески морщась, наврал редактору, что на кухне сорвало кран, а у него дома одно бестолковое бабьё, которое ничего, кроме как переедать ему плешь и проживать его зарплату и жидкие гонорары, не умеет. Так что вот пришлось дожидаться сантехников и грудью лежать на фонтанирующем кране. Пётр Иванович обещал быть в редакции с готовым обзором через час. Редактор на том конце провода недовольно попыхтел, но сказал, что подождёт.

Капецкий тут же уселся за компьютер, включил его и нетерпеливо забарабанил натруженными подушечками пальцев по столу, ожидая, пока загрузится натужно гудевший «пентюх». Когда наконец монитор засветился ровным голубым светом и открылся «рабочий стол», у Капецкого отвисла челюсть. Он обнаружил пять или шесть новых файлов, не известных ему. А назывались они убойно: «фельетон», «критическим пером», «памфлет»…

Пётр Иванович открыл фельетон под лаконичным названием «Фланцев и К.», стал вчитываться в его строчки и побледнел.

Материал разоблачал одного из заместителей главы администрации города, курирующего коммунальное хозяйство – Фланцева И.К. Там были такие факты – приписки, присвоение, искажение отчётности, подлог, – с такими точными цифрами, датами и именами соучастников, что сомнения не оставалось: всё достоверно. Но откуда всё это, кто засунул такой убийственный материал в компьютер Капецкого?

Он, конечно, за долгие годы освещения этой сферы городского хозяйства много чего слышал о махинациях Фланцева И.К., но даже и не помышлял что-то написать про это. Не было серьёзных доказательств, да и не тянул его скромный талант на фельетон. А тут – вот он, красавчик, за его подписью!

Капецкий торопливо раскрывал невесть откуда появившиеся в его компьютере файлы один за другим. Памфлет со звучным названием «В Думе завелись крысы» в язвительной форме рассказывал о деятельности председателя городской Думы и ряда его коллег-депутатов, в руках которых были основные комитеты, через которые они протаскивали лоббируемые местными воротилами решения.

«Ни фига себе! – присвистнул Пётр Иванович, пробежавшись по материалу. – Если его напечатать, то тут такое начнётся!» Под памфлетом тоже красовалась подпись: «Пётр Капецкий», хотя Пётр Иванович никак не мог вспомнить, как ни морщил мозг, когда же он всё это успел написать. Но ведь написал! Значит, пришло долгожданное озарение, проснулся десятилетиями дремавший талант. Вон даже рядовой экономический обзор как лихо подан! И назван под стать: «Сели в галошу».

– Пришло наконец и моё время, – ликовал Пётр Иванович, загружая эти шедевры во «флэшку» – электронке он сегодня побоялся довериться, в его материалах ведь такой убойный компромат! – Капецкий вам ещё покажет!

Не став ни бриться, ни даже умываться, он помчался в редакцию.

– Наконец-то! – раздражённо сказал ему редактор Иван Григорьевич Пикселев, нервно расхаживающий по кабинету. – Ну, давай, чего ты там опять накарябал.

– Да уж «накарябал», – хвастливо ответил Капецкий, устремляясь к своему компьютеру. – Сейчас распечатаю и покажу.

– Некогда, так перегоняй секретарю, – распорядился редактор. – В полосе посмотрю.

Капецкий подумал, и загнал в секретариат памфлет про городскую Думу. Он сидел за столом с торжествующим видом, представляя, как возрадуется редактор Пикселев убойному материалу.

Минут через пятнадцать Пётр Иванович услышал страшный рёв редактора:

– Где этот идиот? Он что, моей смерти хочет?

В кабинет к Капецкому влетел всклокоченный Пикселев, размахивая свежим оттиском газетной полосы.

– Откуда ты это взял?

– Сам написал, – пожал плечами Петр Иванович. – Пора, думаю, наводить порядок в нашем городе. И мы с вами это сделаем!

– Нет, вы только поглядите на него! – зашипел Пикселев и даже затрясся от негодования. – Да ты хоть понимаешь, на что ты замахнулся? Меня совершенно не интересует, что будет с тобой после выхода газеты. Но я, понимаешь, очень беспокоюсь за судьбу редактора этой газеты. То есть за себя. А не будет в газете меня, не будет в ней и тебя, без работы останутся и остальные. Потому что газету нашу прихлопнут как муху.

– Да за что? – пролепетал Капецкий.

– И он ещё спрашивает? Да за что угодно: за неуплату налогов, за долги типографии, за нарушение санитарных, противопожарных норм…

– Нет, ну если так, то я, конечно, не настаиваю, – вздохнул Пётр Иванович.

– Не настаивает он, – отходчиво передразнил Капецкого редактор. – Давай другое, что там у тебя ещё есть…

– Фельетон «Фланцев и К», экономический обзор «Сели в галошу», – начал было перечислять Капецкий.

– Ты опять за своё? – подскочил на стуле Пикселев. – Что, не с той ноги сегодня встал? Или вчера переборщил?

– Да я уже давно не пью, вы же знаете.

– Ладно, иди домой и приходи в себя, я тебя на сегодня отпускаю, – подумав, хлопнул ладонью по столу редактор. – А сам попробую привести в порядок то, что ты состряпал сегодня. Или ты мне не доверяешь?

– Да ну, вы скажете тоже, – обескуражено пробормотал Пётр Иванович и поднялся со стула. – Ну, я тогда пошёл? А то действительно, что-то со мной, похоже, не то происходит. Прямо казус какой-то. Пойду, посплю, может, пройдёт.

…Утром Капецкий развернул родную газету «Зубровский вестник» и увидел, что она вышла сразу с тремя его материалами. Они назывались так: «Фланцев И.К. – руководитель новой формации», «Городская Дума на страже интересов избирателей» и «Наши галоши – самые непромокаемые»...