«Никто не знает наперёд...»

Сретение. Предтеча

Когда-то давно довелось раз собраться

В Египте большому количеству старцев.

Немало почтенных учёных мужей

Всех вместе созвал здешний царь Птолемей.

Их было, напомню вам, семьдесят два,

По-гречески, как уверяет молва,

Писавших старинный Библейский Закон,

Был с ними и праведный муж Симеон.

Который, зарывшись в Священном Писанье,

Найдя в нём по книге Пророка Исайи,

Что «Дева во чреве приимет и Сына

Родит», рассуждая, раз Дева невинна,

То значит и фраза сия неверна,

И в ней вместо «Дева» поставил «Жена».

Вернее хотел, но явившийся Ангел

Вдруг руку отвёл здесь и фразу оставил.

И молвил, что жить Симеону, покуда

Не станет свидетелем данного чуда,

Которое в древности мудрый Пророк

Исайя предвидел и миру предрёк.

Когда Преподобная Дева Святая

Спасителя мира от края до края

Во чреве приимет от Духа Святого

И сына родит, и исполнится Слово.

Но, видно, и самые мудрые старцы

Имеют привычку порой сомневаться.

Вот также и праведный муж Симеон,

Домой возвращаясь, задумавшись, он,

По берегу моря бесшумно ступая,

Вдруг вспомнил про фразу Пророка Исайи

И перстень свой бросил в пучину потока,

Подумав: «Вернётся, поверю Пророку».

А утром, проснувшись в каком-то селенье

И рыбу на завтрак купив, в изумленье,

Ей брюхо вспоров аккуратно ножом,

В желудке у рыбы свой перстень нашёл.

И двинулся в путь, укрепившись в сознанье,

Что выполнит высшее предначертанье,

Навстречу всему, что предвидел Пророк,

Как Богоприимец в назначенный срок.

***

(По мотивам стихотворения В. Урюпина)

«Никто не знает наперёд»

Куда судьба его ведёт?

К какому славному венцу?

К какому горькому концу?

Ведь даже царственный венец

Горчит и давит под конец.

«Никто не знает наперёд»,

Что нас хотя бы завтра ждёт?

Ни сослуживец, ни сосед,

Ни умудрённый «вечный дед».

Ни чародей, ни «конь в пальто»,

И слава Богу, что никто.

«Никто не знает наперёд»

Куда нас ВСЕХ судьба ведёт?

Где ясновидец, где пророк,

Чтоб ВЕСЬ наш мир предостерёг

От войн, несчастий, катастроф

И разрушения основ?

«Никто не знает наперёд»,

А нужно ли идти вперёд?

А может, стоит бросить взгляд

В другую сторону – назад?

И, выбрав правильный момент,

Всем взять и резко сбросить темп?

Зачем спешить, зачем бежать,

Бояться вечно опоздать,

Расталкивать локтями всех,

Брать на душу какой-то грех,

Борясь за славу и венец,

Когда у ВСЕХ один конец?

Зачем шагаем сотни лет

Кровавый оставляя след,

Повсюду простираем длань,

Забыв про тоненькую грань?

«Никто не знает наперёд»,

Что нас за гранью этой ждёт.

На войне, как на войне

А «на войне, как на войне»,

То убивают и дерутся,

То байки травят и смеются

И видят дом родной во сне.

То письма пишут второпях,

То жадно перед боем курят,

То молча кланяются пулям,

То водкой заглушают страх

То оставляют города,

Когда нет сил не оставлять их,

И слышат горькие проклятья

И в землю смотрят от стыда.

То всё тесней смыкают строй,

То Днепр форсируют и знают,

Что каждый третий погибает,

А первый, кто доплыл, – Герой.

Что «на войне, как на войне»,

Что «a la guerre comme a la guerre»,

И множество других примеров

Уже на ум спешат ко мне.

Не стану вам их приводить,

Хоть привести не так уж сложно,

Сложней понять, как было можно

Всё выдержать и победить.

«Заблудившийся трамвай»

Не дадут уже кредит, ипотеку мне.

Жизнь такая, что идти дальше некуда.

Руку к сердцу приложив, не до смеху мне,

Но твердят все, надо жить. (Как у Чехова).

Шёл со всеми вместе в рай, как на привязи.

Нам ведь только обещай, разом ринемся.

Как один. И колобком прямо катимся

В пасть лисице, лишь потом вдруг спохватимся.

Что в обещанный нам рай всех из кризиса

«Заблудившийся трамвай» вновь не вывезет.

«Гайдар шагает впереди»

Когда-то пели под гитару

У пионерского костра

Все вместе песню про Гайдара

Почти до самого утра.

Голубоглазые Тимуры

С наивной верою в груди

В незыблемость любой натуры:

«Гайдар шагает впереди».

Ведь кто-то же обязан первым,

Под пули подставляя грудь,

Прокладывать, пускай неверный,

Но кажущийся верным путь.

От власти и от крови пьяный,

Лететь, командуя полком

В пятнадцать лет, и также рьяно

Всё перестраивать потом.

И пусть расставлены фигуры,

И пешки движутся вперёд

В ферзи, со сменою натуры

Придётся дать обратный ход.

Вновь жизнь покажется кошмаром,

Вновь те же грабли на пути,

Лишь одержимые Гайдары

Шагают бодро впереди.

***

Россию до сих пор немало

Лечило разных лекарей.

Хотя больному не легчало

По-прежнему, а жить, пожалуй,

В ней становилось всё трудней.

Такое царство-государство,

Хоть плачь, хоть вой, хоть так молчи.

А может быть, не те лекарства

Давали полные коварства

Ей хитромудрые врачи?

Да нет, лекарства вроде те же,

Что принимали и не раз

Другие страны, правда реже,

Да и лечили не невежды.

Так что ж выходит, дело в нас?

Выходит так, в нас всё лишь дело,

Раз где-то уж социализм,

Там капитал рулит умело,

Лишь к нам, что в частности, что в целом

Любой не прилипает «изм».

Выходит так, раз вечный кризис

И хаос в деловых кругах

И в наших, с верха и до низа,

Непредсказуемых мозгах.

***

Товарищи по счастью лишь спросят: «Как живёшь?»

Товарищ по несчастью отдаст последний грош.

Товарищ не оставит товарища в беде,

Товарищи по славе присвоят всю себе.

Товарищи по бизнесу доходы от продаж

Зажмут и мозг весь вынесут: «Когда долги отдашь?»

Товарищи по творчеству, устав от всех забот,

Не вспомнят имя, отчество, вас встретив через год.

Товарищи по партии не станут всем подряд

Выкладывать все карты, им Уставы не велят.

Мы были все товарищи в недавние года,

Сегодня обращаются к нам с вами: «Господа!»

А если так, то прошлое пора давно забыть

И, господа хорошие, всем вместе дальше жить.

***

Сегодня жизнь, как КВН,

Кругом одни смешные страсти,

И каждый третий шоумен,

А кэвээнщики у власти.

Весь мир летит в тартарары,

Но, что в Нью-Йорке, что в Якутске,

Все всем довольны до поры,

И все до той поры смеются.

Войдя в нешуточный экстаз,

И только шутят, как болваны,

Шутить способные за час

До извержения вулкана.

И смех и грех один. Кругом

Все шутят и смеются, как бы,

И в каждой шутке с каждым днём

И часом меньше доли правды.

***

Сижу и делаю лишь вид,

Что разрабатываю прайсы.

А на столе моём лежит

Большое интервью с Чубайсом.

Как Ленин мудр и также прост,

Он заявляет через прессу,

Что ценам нужен вечный рост,

И это – движитель прогресса.

Но я Чубайсу не под стать.

Пусть конкуренты смотрят косо,

Я вновь решил демпинговать,

На мой товар немного спроса.

И сам я, словно банный лист,

Прилипший к телу Капитала.

Чубайсу что, – монополист,

А я торгую, чем попало.

Но в трудный для страны момент

Я буду действовать, как Сталин,

Сниженья при котором цен

Все с нетерпеньем ожидали.

Обрыдла эта канитель,

Что так, что этак разориться,

Продам, на парочку недель

Сорвусь на отдых заграницу.

По-некрасовски

«– Ну, пошёл же, ради бога!

Небо, ельник и песок –»

Это всех теперь дорога,

Все в Москву спешат, дружок.

«Ноги босы, грязно тело,

И едва прикрыта грудь»,

Не стесняйся, что за дело, –

Это многих нынче путь.

Не лежат в котомке книжки,

Не учиться ты идёшь,

Будешь матери, братишке

Отсылать последний грош.

Бросив край родной и поле,

Не во сне, а наяву

По своей (не Божьей) воле

Снарядился ты в Москву.

«Не без добрых душ на свете»,

Кто-то сможет подсобить

Подхалтурить на объекте,

Просто пиццу разносить.

Раздавать в толпе открытки,

Ну а если повезёт,

То менять в столице плитку

И бордюры круглый год.

«Там уж поприще широко:

Знай, работай, да не трусь...»

И вздыхает одиноко

Остальная наша Русь.

«Не бездарна от природы»,

Но погиб, как видно, край,

«Что выводит из народа

Столько славных». Так и знай, –

Нет уж больше «благородных,

Сильных, любящих душой,

Посреди тупых, холодных

И напыщенных собой».

***

Приятно знать, что ты живёшь,

Свободно открываешь двери,

В которые ты не был вхож

Ещё вчера, по крайней мере.

Приятно выбраться наверх,

Прославиться подобно Бруту,

Когда, казалось, мир отверг

Тебя в суровую минуту.

Приятно вырваться из пут,

И стать других ничем не ниже.....

Но я, по счастию, не Брут,

И Цезарей вокруг не вижу.

А вижу кучки наглецов

Одной и той же серой масти,

Дорвавшихся в конце концов

И обезумевших от власти.

***

Запомнив отдельные даты,

Украдкой считая года,

Мы едем все вместе куда-то,

Хотелось бы знать лишь куда?

Но это – военная тайна,

Похоже. А может быть гос.

И, если узнаешь случайно

Её, не высовывай нос.

Не все нам секреты с тобою

Положено знать. Наперёд

Сиди себе тихо, не ноя,

Надеясь, авось пронесёт.

Что, может быть, вырвемся всё же

Куда-то все вместе и врозь,

Надеясь на Промысел Божий,

А больше на русский «авось».

***

Я страшусь, как огня, этих новых людей,

Их безграмотных фраз, их поверхностных знаний,

Их безумных по сути и смыслу затей,

Их стандартов и норм, их проектов и зданий.

Я страшусь их красивых и гладких речей,

И того, что в них скрыто за этой личиной.

Адвокатов страшусь их, юристов, врачей,

Их бесплатной и платной страшусь медицины.

Я страшусь их забытых, пустых деревень,

Я страшусь переполненных их стадионов.

Повышения ставок, «снижения» цен,

Их жестоких реформ и бездушных законов.

Я страшусь их открытых, казалось бы, лиц,

И закрытых для глаз посторонних поместий.

Их тарифов с названием «Мир без границ»,

Их опасных шагов и возможных последствий.

И хотя мне в их будущем вроде не жить,

Я страшусь и молюсь, причитая негромко,

Что ещё они смогут успеть натворить?

Что оставят в «наследство» несчастным потомкам?

***

Нынче спорят долго и с пристрастьем,

(Многим и поныне невдомёк?)

Можно ли вести сегодня с властью

Нашей хоть какой-то диалог?

Нужно ли активное участье

В этом диалоге принимать

Всем нам? А общественности власти

Что-то вновь пытаться предлагать?

Мы за демократию и гласность,

Только помнить не мешает впрок,

Чем чреват бывает в одночасье

Столь неравноправный диалог.

Он, друзья, отнюдь не безопасен

Может быть, особенно с тех пор,

Если диалог с российской властью

Ненароком переходит в спор.

***

«В России создаётся большая политическая машина»

Из статьи в журнале

Не надо политической машины,

Друзья мои, ни малой, ни большой.

Когда все люди гнут послушно спину

И вновь кривят и сердцем, и душой.

Не надо политической машины,

Не надо ни сегодня, ни потом.

А вдруг, по лишь понятным ей причинам,

Она по нас проедется катком?

Мне нравятся машины, как и многим,

Но вряд ли я открою здесь секрет,

Что все они ломаются в дороге

И могут, не дай бог, слететь в кювет.

Ещё нам, как известно, то и дело

Присуще сокрушаться и вздыхать:

«Машина эта слишком устарела,

Неплохо бы машину поменять».

И ищем мы на сайтах и витринах

Другую, поновее. Только вот

Для нашей политической машины

Такой пример, боюсь, не подойдёт.

***

Я ещё прохожу по отчётам,

Ну, а если смотреть по уму,

Государству не нужен, да что там

Государству – вообще никому.

Но давайте, друзья, без истерик.

Бесполезно. Завис интернет.

Не включаю неделями «телек»,

Месяцами не вижу газет.

Я такой не один, – нас немало,

Очень древних физических лиц,

Чьи фамилии встретишь в анналах

Статистических сводных таблиц.

Те, которые медленно тонут,

Кто немногим сейчас по нутру,

От которых чиновники стонут

И компьютеры виснут в жару.

Нам сегодня похвастаться нечем,

К сожаленью, хоть хвастаться – грех.

В нашем возрасте время не лечит,

А болезни почти что у всех.

На старуху бывает проруха,

Но стандарты всегда тут как тут:

На приём старика со старухой

По стандарту тринадцать минут.

***

Живу совсем в другом формате,

Похожем на кошмарный сон.

Вокруг меня мои собратья,

Как призраки, со всех сторон.

Мужик небритый и поддатый,

Бомжи, что на траве сидят,

И старец древний, бородатый,

Уже не впишутся в формат.

Ищу работу, а когда-то

Такого не могло и быть.

И роботы и автоматы

Уже готовы нас сменить.

По всей стране идут дебаты,

Жить тяжелей из года в год,

Но по оценкам Роскомстата

Всё вроде бы наоборот.

В семье моей растут ребята,

Два сына: Пётр и Илья.

Как мне образованье дать им,

Порой в недоуменье я?

Жена надеется на льготы,

Намерена ещё рожать,

Но Роском хрен поймёшь чего там

Грозится льготы урезать.

***

Зажала старушка газету в руке:

«Коктейль из петрушки» и «лук в молоке».

Читает, и радость видна на лице,

Ведь это не гадость, – народный рецепт.

Вздыхает старушка, а вдруг повезёт,

Вдруг эта петрушка возьмёт и спасёт

От разных болезней, от хворей и мук,

И будет полезен на старости лук.

Различные мнения слышу подчас:

Со здравоохранением плохо у нас,

Что деньги расходятся в грязных руках,

Что мало заботятся о стариках.

Которые только читают

Про репу, петрушку и лук

На старости лет и не знают

Других медицинских услуг.

Баллада об уставших

Идём походным маршем, внушительная рать,

И кто-то из шагавших, уж начал уставать,

Никто ещё так раньше из нас не уставал,

Тут, слава Богу, старший скомандовал – привал.

Он жилистый, бродяга, обходит каждый взвод.

Уставшие, два шага, командует, вперёд.

«Нормальные герои», мы сдаться не могли,

Отстали двое-трое, а мы вперёд пошли.

И вот мы вновь на марше шагаем всей гурьбой,

Теперь поход вчерашний нам кажется ходьбой,

Прогулкой пешим строем, иные времена,

Конец разведке боем, кругом идёт война.

Из вражьих бастионов в нас бьют средь бела дня

Шрапнелями законов и залпами вранья.

Команде похоронной на выход, всех добьют

Реформой пенсионной и курсами валют.

И каждый третий «в ящик» тем временем сыграл,

Тут жилистый начальник опять нас всех собрал,

И громко, словно в зале, сказал начальник, пусть,

Я знаю, вы устали, и сам едва держусь,

Но надо продержаться ещё, ведь всё равно

Другого здесь нам, братцы, поверьте, не дано.

Ведь, как во время оно, что раньше, что сейчас,

Реформы и законы в России против нас.

***

Что б мне сегодня хотелось?

Трудно сказать наперёд.

Бросить свою оголтелость?

Старость отсрочить на год?

Лучше на два. А на десять?

Хватит, дружище, наглеть.

Старость, как ржа и как плесень,

Вон и душа плесневеть

Стала. И кто-то, кто даже,

Знал тебя с прежних времён,

Встретив на улице, скажет:

«Что вы, да это не он.

Двух здесь не может быть мнений,

Этот согнутый дугой,

Старый, больной шизофреник,

Видимо, кто-то другой».

Правильно, время на каждом

Ставит клеймо и печать,

Часто такие, что даже

Лучше о них не кричать.

***

Мучительных терзаний,

Ошибок тяжких груз,

Комок воспоминаний

И целый ворох чувств,

Когда-то пережитых

Не раз, не два, не три...

Не до конца забытых,

Живущих там, внутри.

Слова скороговоркой,

А «дальше – тишина»,

Задвинутые створки

Знакомого окна.

Вновь на дорогах слякоть,

На водоёмах – зыбь,

И хочется не плакать,

А по-собачьи выть.

Всего, когда был молод,

Хотелось, а теперь

Лишь взять себя за ворот

И выставить за дверь.