Вдоль Вишеры дул ледяной ветер. Недавно ударившие морозы окончательно сковали реку. Над крышами разбросанных по косогору изб вились дымы. Мышиного цвета тучи сеяли снег. Пара воронов кружилась в сером поднебесье. Чёрные птицы весело курлыкали и совершали синхронные пируэты. Они как будто наслаждались своим соответствием доминирующей в природе унылой цветовой гамме и радовались наступающей зиме. Диссонанс в эту монохромную картину вносили рябины: пунцовые примороженные гроздья гнули ветви к земле, и дремлющие деревья, казалось, мечтали поскорее избавиться от их тяжести.

Я возвращался из очередной экскурсии по пойме Вишеры, где высматривал прилетающих из Арктики снежных овсянок – пуночек. Поход можно было считать удачным, чуть севернее камня Ветлан мне встретилась стайка снежных подорожников – так их ещё называют. Птицы торопливо срывали семена с торчащих из снега травяных метёлок. Нежными колокольчиками звенели их голоса. Иногда мне удавалось поймать кого-то из них в объектив фотоаппарата. Но пасмурная погода не позволяла рассчитывать на особенно удачные кадры. Пуночки какое-то время кормились поблизости, но потом разом поднялись и улетели вверх по реке.

Теперь, преодолевая последние километры до дома, я чувствовал изрядную усталость. Набитый фотоаппаратурой рюкзак налился тяжестью, болело натруженное колено. Но вдруг знакомый флейтовый голос разрушил мою апатию. На придорожной рябине сидели несколько щуров. Птицы тихо переговаривались и лузгали ягоды. Щуры, как и снегири, не ценят рябиновую мякоть, поэтому они не проглатывают ягоды целиком, как дрозды или свиристели, а долго пережёвывают их в клюве, пока не выудят семена.

Вечерняя снежная хмарь не располагала к фотосъёмке, в тусклом свете даже малиново-красные щуры виделись только серыми силуэтами. Но тот факт, что они прилетели и кормятся на рябине, радовал душу. Уральский писатель – Николай Никонов в одном из своих рассказов приводит слова старого птицелова о том, что щуры прилетают в окрестности Свердловска «через семь лет на восьмой» [1]. Конечно, этой красивой байке нельзя верить. На Вишерском Урале щуры живут постоянно, в горных редколесьях гнездятся, и зимой в тайге их слышишь нередко. Но в пределах нашего небольшого городка они мне встретились впервые.

У щуров звучная, флейтовая песня. Отдельные фрагменты её можно передать как «тюли», «фиули». В русском названии этой спокойной птицы чувствуется что-то древнее, созвучное чуру, к которому обращались наши пращуры, спасаясь от лиха. Это самый крупный представитель вьюрковых птиц в нашем регионе. Щуры очень красивы – самец почти весь малиново-красный, лишь бока у него пепельные, да хвост и крылья буровато-серые. Самка окрашена сходным образом, но в жёлтый цвет разных оттенков. Молодые птицы буровато-серые с желтоватым налётом на груди [2].

Во время экспедиций птицы встречаются нечасто. Каждое лето я мечтаю овстрече с ними, но увидеть птиц удаётся редко. Часто бывает, что откуда-то с вершины донесётся меланхоличная флейта их голосов, но сами щуры останутся невидимыми.

Щуры – удивительно флегматичные птицы. В литературе нередко описывалось, что их можно поймать волосяной петлей [3, 4]. Я с недоверием относился к подобным утверждениям, пока сам не поймал самца щура рыбацким сачком на Дальнем Востоке. Щур нисколько не волновался, и когда я, не найдя для него свободной клетки, посадил его на жердочку между двумя цветочными горшками, спокойно на ней посиживал и сразу начал есть предложенный корм. Ни с одной дикой птицей, может быть, только за исключением нахала-поползня, такое не пройдёт. Потом, когда я поселил этого щура в большой садок с другими птицами, он никогда не обижал мелкоту, а когда кто-то из домашних проходил близко, то придвигался к прутьям и как бы предлагал пообщаться. Весной следующего года я его выпустил, там же, где поймал.

Однако на Урале таких доверчивых птиц мне не встречалось.

 

Вернувшись домой, я решил, что непременно отправлюсь к рябинам на Морчанской улице, как только выдастся погожий денёк.

Рябина на Вишере обильно плодоносит далеко не каждый год. Обычно в конце ноября, после налётов свиристелей, лишь редкие ягоды остаются на деревьях. Можно только поблагодарить русских людей за любовь к тонкому и щедрому дереву, которое традиционно высаживается возле дома, а к бесценным ягодам проявляется восхитительное равнодушие. Сколько пернатых пользуется этой красно-оранжевой скатертью-самобранкой!

Через день после встречи со щурами ударил мороз, и выглянуло солнце. Надо ли говорить, что как только светило приблизилось к зениту, я пришёл к знакомым рябинам. Щуры были уже там. Несколько самцов кормились на спелых гроздьях. На их физиономии и клювы налипли кусочки рябиновой мякоти, но птиц такие пустяки не беспокоили. Они самозабвенно предавались трапезе, изредка кося на меня глазом. А я ходил поблизости с фотоаппаратом наперевес, выбирал место, где бы ветки поменьше заслоняли щуров и солнце не сильно било в объектив. Редкие прохожие подозрительно оглядывали меня, не понимая, зачем это я торчу с аппаратурой возле покосившегося забора.

Вскоре я уже и сам начал задумываться, зачем мне столько кадров жующих рябину щуров. Тем более что сюжет не менялся, самок не было. Нынче летом я встретился с парочкой щуров в горной тундре, где застукал их на месте преступления. Оказывается, эти как бы простаки вычислили кладовку кедровки и лакомились свежими, молочной спелости кедровыми орешками. А потом ещё с полными клювами летели кормить этим витаминно-калорийным деликатесом своих птенцов.

 

Однако я отвлёкся. Пора было сменить объект съёмки. На рябинках, помимо щуров, кормились снегири, которые осторожничали и близко не подпускали. С этими традиционными символами зимы мне постоянно не везёт. В тайге и в Красновишерске они как-то не попадают в кадр, но стоит появиться в Перми или в Екатеринбурге, как сразу взгляд упирается в заросли рябины или боярышника и снегири на них сидят, как приклеенные, а фотоаппаратуры с собой нет!

Обыкновенный снегирь, наверное, самый популярный представитель вьюрковых птиц. Он стал символом зимы, неизменно изображается на открытках и новогодних плакатах. Снегири живут на Вишерском Урале круглый год и гораздо более многочисленны, чем щуры. Летом достаточно некоторое время побродить по лесу и почти наверняка откуда-то донесётся знакомая позывка снегиря «фью…фью». Снегирь – единственная птица, которую можно легко подманить обычным свистом. Птицеловы в прошлом веке звали его жуланом, хотя он, конечно, никакого отношения не имеет к настоящему жулану – хищному сорокопуту.

В моём детстве половина мальчишек городских окраин с сельскими домиками ловила птиц. Многие при случае продавали свою добычу. Помню, что когда я начал увлекаться птицами, снегирь был моей розовой мечтой, знакомые «пацаны» продавали их по рубль пятьдесят. Однажды мечта моя сбылась, и я стал счастливым обладателем красной птицы. Снегирь у меня быстро приручился, начал брать семечки из рук, а когда я выпускал его полетать по комнате, усаживался на гардину и душевно скрипел что-то себе под нос. Этот снегирь жил у нас долго, однажды летом даже вылетел на улицу, и вероятно совсем затерялся бы, но я выбежал за ним с семечками, и «Сёмка», такое имя закрепилось за ним, снова слетел ко мне на руку.

Снегирь по красоте не особо уступает своему более крупному родственнику – щуру: у самца розовато-красные щёки, грудь и живот, серая спина, чёрная шапочка на голове, чёрные хвост и крылья. В полёте и у самцов, и у самок бросается в глаза белое надхвостье. У самок низ тела розовато-серый. Птицы обладают мощным клювом, но попадая в руки, они даже не пытаются щипаться.

У снегирей нет громкой песни, часто получается, что когда подманишь пернатого вокалиста свистом, он усаживается где-то на вершине и начинает скрипеть себе что-то под нос, то ли для души, то ли для налаживания контакта. Такую тихую песню поют как самцы, так и самки. Самки у снегирей отличаются скверным характером, даже в природе они нередко третируют своих красногрудых кавалеров, а уж если держать в клетке пару, то самец часто живёт впроголодь, настолько часто самка не подпускает его к кормушке.

Размышляя о снегирях, я даже не сразу осознал, что успел сделать несколько кадров вполне красного самца-первогодка. Неподалёку вертелась самка. Видимо, щуры их успокаивали своей флегматичностью. Определённо, удача сама шла в руки. Неподалёку от снегирей обнаружилась уж совсем неожиданная птица – самка юрка. До этого момента я пребывал в полной уверенности, что юрки вместе с зябликами давно покинули наши края и кочуют себе где-то в Южной Европе. Но данная индивидуалистка, видимо, считала, что пока есть рябина, можно и не спешить с отлётом. Она проглатывала ягоды целиком и умудрялась подбираться к гроздьям как-то снизу. У меня закрадывалось подозрение, что это единственный юрок на весь город, стайки юрков не отличаются молчаливостью и их трудно не заметить.

 

На дальних деревьях чакали дрозды-рябинники. Они терпеливо ждали, когда я уйду, и придёт их черёд лакомиться пунцовой ягодой. Эти пернатые меня нисколько не удивляли – пока есть рябина, будут и рябинники. Зимовка их в средней полосе России никого не удивляет, и даже в северном Красновишерске это эпизодически случается. А вот большая синица, прилетевшая на всеобщее пиршество и проглотившая, не моргнув глазом, несколько ягод, впечатлила. Удивляться сороке, задумчиво отправляющей в клюв красные плоды, я уже не стал. За «столом» не хватало только ворон. Вероятно, у них был мясной день, и они промышляли по мусорным бакам. Я как-то уже фотографировал ворону, с аппетитом поедающую рябину, дело было в сентябре, когда плоды ещё не набрали морозную сахаристость.

Тем временем щуры насытились и кто-то из них, вероятно, самый авторитетный, сказал неведомое «слово», повинуясь которому малиново-красные птицы сорвались с веток и унеслись невесть куда.

Я уже собрался уходить, когда рябины приманили с дюжину розовато-коричневых хохлатых птиц. Это появились главные истребители рябины – свиристели. Хохлатые «проглоты» были сыты, перехватив по паре ягод, они уселись на провода и неспешно отдыхали, наслаждаясь солнечным днём и сытостью в желудке. Если бы свиристели не собирались к зиме в стаи по 50, а то и 100 особей, и методично не объедали дерево за деревом, всем остальным ценителям терпкой ягоды урожая хватало бы до весны. Причём свиристели часто глотают плоды с такой неистовой жадностью, что некоторые даже погибают от обжорства. В Приамурье я сам был свидетелем того, как одна птица насмерть подавилась диким яблочком.

С другой стороны, свиристели, рябчики и дрозды, проглатывая ягоды целиком, не особо переваривают семена и так в своеобразной форме отдают долг дереву, расселяя по свету его потомство. А щуры и снегири, выбирая из ягод зародыши, немного обманывают рябину. Хотя, тщательность переработки дикоросов им не свойственна, и запачкав физиономию мякотью и семенами на рябине, они летят для чистки и туалета совсем в другое место, и также вносят свою лепту в распространение дерева. Так что в отношениях рябины и поклонников её даров нетрудно найти гармонию. И в том, что свиристели, собираясь в рябиновые орды, ещё осенью отправляются «на разбой» в города и посёлки людей, есть своя правда. Благодаря этому таёжные рябинки, спрятавшиеся среди хвойного леса, и не отличающиеся изобилием ягод, сохраняют свои дары для других пернатых и нередко радуют их даже в марте.

Известными любителями таёжных ягод являются все без исключения тетеревиные птицы. В зимний период, когда наземные ягодники укрывает толща снега, рябина и отчасти шиповник остаются единственными доступными плодами, которыми глухари, тетерева и рябчики могут украсить и обогатить своё скудное хвойно-веточное меню [5]. Пристрастие рябчиков к рябине выражено настолько ярко, что птицы готовы залезть в любой простейший силок, лишь бы добраться до пунцовой ягоды….

Ценят рябину и медведи. В рябиновые годы нередко можно натолкнуться на медвежий помёт, полностью состоящий из едва переваренной рябины.

 

Литература

 

1. Никонов Н.Г. Певчие птицы. Свердловск: Средне-Уральское изд-во, 1973. 421 с.

2. Рябицев В.К. Птицы Урала, Приуралья и Западной Сибири: Справочник-определитель. Екатеринбург: Изд-во Урал. Ун-та, 2008. 634 с.

3. Мензбир М.А. Птицы. С.-Петербургъ: Изд-во Акц. Общ. Брокгауз-Ефронъ, 1904-1909. 1231 с.

4. Кайгородов Д.Н. Из царства пернатыхъ. С.-Петербург, 1908. 334 с.

5. Потапов Р.Л. Тетеревиные птицы Л.: Изд-во ЛГУ, 1990. 240 с.

Комментарии пока отсутствуют ...

© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование