В ожидании чуда / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Мы над своими судьбами не властны,

но в области земного естества

слова – любые! – менее опасны,

чем непроизнесённые слова.

У жизни примитивная основа

и малоутешительный прогноз -ё

наверное, вначале было Слово,

которое Господь не произнёс.

***

По одной из ближних траекторий,

как и все, через немного лет,

уходя, без лишних аллегорий,

погашу невыгоревший свет.

Там, где оседает позолота

на мемориальные холмы,

сколько и кому платить по счёту

самоутверждающейся тьмы?

Если время ходит по спирали,

а спираль раскручена во мгле,

то выходишь к свету.

Но, едва ли,

по пути, ведущему к Земле.

Сирень

Ночные запахи сирени

весь день гуляли по судьбе.

От мандельштамовской мигрени

ты опротивел сам себе.

По счастью, самосуд не вечен

и можно что-то наверстать,

особенно, когда под вечер

приходит женщина, под стать.

Наутро в загородном доме

сиреневатая тоска

и хочется чего-то, кроме

цветка

в четыре лепестка…

Ночь на реке

Внимательно высматривая мели,

мы плыли по течению реки.

Разбитые уключины скрипели,

терпению природы вопреки.

А тишина вокруг была такая,

что в ней тонули наши голоса,

и, тишину во сне пересекая,

росли колониальные леса.

Река несла их души к океану,

пока в тени – от неба до земли –

по облакам, как жёлтые тюльпаны,

зарницы одичалые цвели.

И я увидел, как на дно речное

упала догоревшая звезда,

но этой жизни облако ночное

не отразила чёрная вода.

***

Мои друзья – мои враги.

В пределах замкнутого круга,

о Господи, не помоги

мне отличить врага от друга.

Я даже, с некоторых пор,

уже иллюзий не питаю

и потому предпочитаю

друзей,

стреляющих в упор.

***

Я протрезвел, поскольку умер.

На остальное наплевать.

Услышав телефонный зуммер,

глаза не стану открывать.

Бывают в жизни огорченья,

но это не из их числа.

Меня от века по теченью

река Забвения несла.

Мои подруги уезжают,

мосты и письма сожжены,

а зеркала не отражают

ни трезвости, ни тишины…

Иллюзия

Когда не вдруг откажут тормоза

и одолеет головокруженье,

твою натуру выдают глаза –

отчаянные, до изнеможенья.

Ты замужем. Но, как ни назови,

не станешь ублажать и унижаться,

ведь женщина, в отсутствии любви,

вольна своей судьбой распоряжаться.

И, ежели сегодня мой черёд

унять твою тоску по совершенству,

то – на пути к минутному блаженству –

ещё одна иллюзия умрёт.

Полёт

Тишину и покой

посылая к чертям,

от любви и печали сгорая,

я летел по земным

и воздушным путям

в направлении мнимого рая.

От любви до любви,

от огня до огня –

не душа оболочку меняла,

но шальная судьба

догоняла меня

и последняя боль догоняла.

Продолжается мой

бесконечный полёт;

жизнь пройдёт – от неё не убудет.

Улетаю туда,

где любовь не живёт,

и поэтому больно не будет.

В ожидании чуда

По ночам,

когда Синяя птица

принимает обличье совы,

и копытами в сердце стучится

лошадь Всадника без головы,

я лежу

в ожидании чуда,

но, покуда планета во мгле, –

громыхает пустая посуда

и летает жена на метле.

Осенний этюд

Снова осень берёт на поруки

нашу память и нашу вину,

заметая аллеи разлуки,

листья падают сквозь тишину.

Уходя по осенней аллее

за своей непутёвой судьбой,

я сегодня почти не жалею

о вчерашней разлуке с тобой.

***

Вопреки февралю,

до подснежников – самая малость;

по сюжету весны,

может статься, не свидимся мы,

но твоя нелюбовь

и твоя торопливая жалость

остаются во мне

напоследок судьбы и зимы.

А когда, наконец,

устаканятся вешние воды,

мы вернёмся на круг

и тогда – через тысячу лет –

оглянусь и пойму

неизбывную муку природы:

на могилах любви

ни крестов, ни подснежников нет.

***

…и понял вдруг, что я умру:

сегодня, завтра – суть не в этом –

уйду из мира на миру

и стану тенью или светом.

Тепло родного очага

и боль мою забуду вскоре,

как забывает берега

река, впадающая в море…