Август Александра Куприна / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

Для Александра Ивановича Куприна месяц август был судьбоносным. 26 августа (по старому стилю) 1870 года он появился на свет, 25 августа (по новому стилю) 1938 года писатель ушел из жизни. Поэтому и купринское творчество ассоциируется у меня с этим месяцем. Это кольцо судьбы писателя заставляет задуматься о многом. Каждый год в конце августа я живу предчувствием новой встречи с городом Наровчатом – малой родиной писателя. Уверен, что детские годы, прожитые здесь, во многом определили характер его будущего творчества. Не случайно он так часто вспоминал о своих пензенских корнях. Чтобы понять и почувствовать самобытный «яблочно-медовый» вкус прозы Куприна, необходимо побывать на его родине – в старинном русском городе Наровчате, овеянном древними легендами, подняться на колокольню Троице-Сканова монастыря, с которой открывается наше трагическое и героическое прошлое.

Для меня Куприн с юности остаётся любимым прозаиком во многом потому, что он был очень поэтичен в своих описаниях любви. Первой купринской повестью, которую я с юношеским волнением прочитал, была «Олеся». Потом настало время возвышенного «Гранатового браслета» и страстной «Суламифи». Потряс своей жестокой правдой жизни «Поединок». Сравнительно недавно я познакомился с автобиографической повестью «Купол Исаакия Долматского». Прочитав её, я понял, почему Куприн вынужден был покинуть Россию и долгие годы прожить в эмиграции. Трагедия писателя, оторванного от России на долгие годы эмиграции и вернувшегося на родину умирать, отражена на картине земляка писателя, художника Павла Аниськина с символическим названием «Возвращение Куприна». Так я назвал одно из своих стихотворений, включённых в купринский цикл.

Куприн – мой любимый русский писатель, поэтому в стихах, включённых в этот цикл, так много лично пережитого. Купринский подтекст в них часто лежит не на поверхности, а скрывается в глубине. Эти стихи, написанные в разные годы, мне хотелось бы собрать в один букет и положить его к подножию памятника Александру Ивановичу Куприну в Наровчате в день его 150-летия.

Валерий Сухов, лауреат премии «Гранатовый браслет» в номинации «Мастер» за 2011 год. Пенза.

На колокольне Троице-Сканова монастыря

Бьётся не сердце, а колокол

В широкой русской груди!

С крестом золотую голову

В грозу нелегко нести.

Синие змеи молний

Вьются кругом клубком.

И среди мрака в полдень

Ударил в колокол гром!

В тучах кровавых Запад.

Туманом покрыт Восток.

Дьявол небо залапал –

Ливнем смыл пятна Бог.

Малиновый благовест солнца

Половодьем залил поля.

Молитвенно отзовётся

Святым перезвоном земля.

И с колокольни Сканова

Седого монастыря

Русь откроется заново

Ясная, как заря.

Каменная баба

Закат, словно раненый сокол,

Над степью раскинул крыла.

Знать, в небе высоко-высоко

Смертельная битва была.

Не воронов чёрная стая –

Ночная спускается тьма.

И баба застыла седая,

Как камень, слепа и нема.

Глядят и не видят зеницы

Сквозь вихрем взметённую пыль.

Как страшно чернеют глазницы!

Как стелется белый ковыль.

Откуда у каменной бабы

Такая живая тоска?

Живот сберегая, спасла бы

Она от безлюдья века.

Но кровью истёк ее сокол,

Раскинув по травам крыла.

Знать, в поле далёко-далёко

Смертельная битва была.

Набег

Обжигает дыханьем сухим суховей.

В нём бескрайняя горечь полынных степей.

Гарь спалённых хлебов и родных пепелищ.

Поминальных курганных высоких кострищ.

Суховей, как орды беспощадный набег.

И из века всё так повторяется в век.

Где крылами махнёт суховей – всё горит

И не ведает он, не поймёт, что творит.

Там где древний когда-то стоял Наровчат,

Только чёрные трубы из пепла торчат…

Дом Куприна

Покорен Божьей воле

Был город Наровчат.

После пожара – горе:

«Лишь колышки торчат».

Овеян тёплой грустью

В плену у тишины.

Дом в пыльном захолустье,

Где жили Куприны.

Здесь в августе родился

Сын младший – Александр.

Здесь в Русь он погрузился,

И Русью стал он сам.

Татарская порода.

Характер! Ох, держись…

Три прожитых здесь года

Он вспоминал всю жизнь

И помнил – есть в России

Родимый уголок…

Разрушить «мир насилья»

Страну сподобил рок.

Пришлось покинуть Гатчину.

С Совдепом воевать.

О Родине утраченной

Над Сеной тосковать

Промозгло за границей.

И мёд горчит, как яд.

И надо же … Приснится

В Париже – Наровчат!

Овеян тихой грустью,

В плену у тишины

Дом в пыльном захолустье,

Где жили Куприны.

С тоски в чужих хоромах

Не мудрено запить…

Тепло родного дома

Куприн не смог забыть.

Родство

Степь проснулась и ожила, и, кажется, будто она дышит

глубокими, ровными и могучими вздохами

А.И. Куприн «В недрах земли»

В родстве с природой я живу.

От злого зноя степью маюсь.

Я ливнем падаю в траву!

И радугою поднимаюсь.

В зенит взлетаю в синеве

В разгар охоты соколиной!

И никну к матери – земле

Повинно головой полынной.

Печаль избыть я не могу.

Вздыхают, высыхая, травы…

Валки на скошенном лугу –

Как строки «Слова о полку» –

Хоругви сгубленной державы.

Воспоминания

Даже цветы на родине пахнут по-иному

А.И. Куприн

Дохнул прохладой августа закат.

Устало стадо возвращается под вечер.

Коровы понимают русский мат

И пастухам покорно не перечат.

Бредут бурёнки тихо, как века.

Глаза полны какой-то грустью древней.

И оживает русская деревня,

Испив с устатку молока…

Звенит вечорошник. Коровы видят сон.

Им снится луговое разноцветье,

Жужжанье пчёл, кузнечиков трезвон,

Густой туман и росы на рассвете.

Вместилась жизнь в коротких три глотка.

И глиняная крынка запотела.

Сдувает ветер пену – облака

И к небу приникает то и дело.

Родным повеяло издалека.

Холмы земные солнышком налиты.

И запахом парного молока

Полны полынной родины молитвы.

Осень – Олеся

Осень – Олеся гадала

Ветру на картах листвы.

Снова ему выпадала

Доля сорвиголовы.

Он же в ответ рассмеялся,

Бросил червонцы в подол,

Свистнул и в поле умчался.

Там свою гибель нашёл...

«Тёмен мой путь или светел?

Осень – Олеся, скажи!

Может, я сгину, как ветер,

Искрою Божьей в глуши?»

Осень – судьба разметала

Листья в полночную тьму.

И Куприну нагадала

Посох, чужбину, суму.

Возвращение Куприна

Меня, великого грешника перед Родиной,

сама Родина простила.

А.И. Куприн

Снисходительно блудного сына

Принимала в объятья страна.

Иссякала былая сила

На чужбине у Куприна.

Скуден быт эмигрантских буден.

Сплетни – мухи в сетях паутин:

«О любви снова пишет Бунин.

И по-прежнему пьёт Куприн».

Колесом судьба переехала.

Не прижился среди парижан.

И всё больше походит на Чехова

Поседевший «татарский хан».

Лик России – на панагии.

В горле – с пашни российской ком.

Волком выл он от ностальгии:

«До Москвы хоть сейчас пешком!»

По кровавому насту с хрустом

Босиком босяком нагим.

Что такое «шестое чувство»?

Любят Родину чувством таким!

Жить надеждой на возвращение.

Даже думать о том не сметь…

Даровали ему прощение,

Дав на Родине умереть.

Даровала грехов отпущение

Благороднейшая страна,

Принимая за укрощение

Возвращение Куприна.

Август Александра Куприна

Дни сочатся мёдом, словно соты.

В слове «август» слышен яблок хруст.

Вновь пришла пора грибной охоты.

Грусть – тоску развеял первый груздь!

Напоследок в росах отразилось

Розовое зарево зари.

Сердце сладкой горечью налилось

И огнём гранатовым горит.

И хотя ещё резвятся грозы,

И сквозь солнце ливень льёт слепой –

Всё печальнее шумят берёзы

Над седой купринской головой…

Холоднее делается лето.

Август – жизни устье и исток…

Сорвана душа порывом ветра.

И антоновкой лежит у ног.

Художник: Павел Аниськин