«Герой сегодняшний – не воин…» / Архив номеров / ВЕЛИКОРОССЪ

***

Печорины, как и Онегины,

(И кто там ещё им под стать?)

Героями нашего времени

Вдруг стали невольно опять.

Боясь что-то в жизни попробовать,

Не ведая, будет ли прок?

Лежат на диванах Обломовы

И смотрят весь день в потолок.

Лаврецкие, Бельтовы, Рудины,

Опять никому не нужны,

И снова все «лишние люди»

Уехать спешат из страны.

Базарова, как и Рахметова,

Берёт ФСБ в оборот,

И власти перечить поэтому

Не станет ни тот и ни тот.

«И скучно и грустно» без прений

И споров, но ты не жалей,

Что в век, в коем жили Тургенев

И Гоголь, жилось веселей.

Сиди себе тихо, не трогая

Лежащее всюду дерьмо.

И грустно и скучно, и Гоголю

Белинский не пишет письмо.

***

Колдун зомбирует людей,

Политики-кривляки

Всё врут им, авторы статей

Держать привыкли в страхе.

Богатые весь век живут,

Имея в хвост и в гриву,

Эксплуатируя их труд

И получая прибыль.

Кричит продажный журналист,

Умело строя фразы.

Сухой педант-экономист

Подводит ловко базу.

Бог наблюдает свысока

За этой круговертью

И, как ни странно, но пока

Всё почему-то терпит.

***

Дай мне, бабка, народного снадобья.

Видишь, снова пошла кутерьма.

На судьбу обижаться не надо бы,

Если только судьба не тюрьма.

Выйду утром туманным и сереньким

В поле чистое. (Если найду?)

Хоть теперь выходить и не велено,

Всё равно, попытаю судьбу.

Может, скажет родимое полюшко,

Как-никак тоже вроде бы сын,

О судьбе нашей общей и долюшке.

По секрету, один на один?

Посоветует, брось всё и посуху

В монастырь (а по мне так уж в скит)…

Только как: без опоры, без посоха,

Да и толком не зная молитв?

***

Все мы русские и дома,

Только разные весьма,

Одного зовут Ерёма,

А другого звать Фома.

У кого-то нет забот, а

У кого-то о-го-го!

От кого-то ждут чего-то,

От кого-то – ничего.

Кто-то просит, кто-то давит,

Подминает всех и вся.

Кто-то ждёт, когда похвалят,

Кто-то хвалит сам себя.

Кто вперёд летит с вопросом,

Кто открыть боится рот.

Кто-то лезет к вам без спроса,

Кто-то тихо, скромно ждёт.

Кто-то строгий, кто-то важный,

Кто-то глуп и простоват,

И выходит то, что каждый

Кто во что у нас горазд.

И никто не застрахован

От тюрьмы и от сумы,

Так как все мы перед Богом

Одинаково равны.

***

Всё в жизни делал на бегу я.

Всю жизнь куда-нибудь спешил.

Там не поставил запятую,

Здесь букву в слове пропустил.

Всю жизнь пытался сдвинуть сроки,

Опаздывал, но всё равно,

Как прежде, пропускал уроки,

Чтоб лишний раз сходить в кино.

Всю жизнь листал, как дилетанты,

Я каталоги, словари,

Но сочинения, диктанты

Почти всегда писал на «три».

Всю жизнь пытался суетливо

Во что-то вникнуть и понять,

Но, что читал – не пригодилось,

Что написал – не разобрать.

***

Нас затянула круговерть,

И существует точка зренья,

Жизнь – нескончаемая цепь

Одних и тех же повторений.

Порой пугающих иных,

В других вселяющих надежду,

Нелепых, странных и смешных,

Трагических и неизбежных.

Всё сходится почти точь-в-точь,

И опыт прежних поколений

Нам должен, вроде бы, помочь,

Раз повторенье – мать ученья.

И коль расхожие пути

Для нас удобнее, то каждый

Из нас пытается войти

В одну и ту же реку дважды.

А то и боле, и живёт,

Ведь жизнь сама в каком-то роде

Один сплошной круговорот

Воды, накопленной в природе.

Опыт

Что опыт важен, каждый знает.

Но юность испокон веков

Скептически воспринимает

Советы мудрых стариков.

Что, вроде бы, «собаку съели»

В делах житейских, и не прочь

Почти всегда на самом деле

Ей искренне во всём помочь.

Но каждый человек, похоже,

Живёт по собственным часам,

И потому все сделать должен

Ошибки непременно сам.

Вбирая опыт по крупицам,

Который, судя по всему,

Потом опять не пригодится,

Как ни печально, никому.

***

Бог милосерден. К робким. К смелым.

Ко всем из нас, до одного.

И к тем, кто что-то в жизни сделал,

И кто не сделал ничего.

К тем, кто по жизненной дороге

Своей безропотно шагал.

И к тем из нас, довольно многим,

Кто про себя и вслух роптал.

Ко всем из нас. К большим и к малым,

Живущим с горем пополам.

И к тем, кто на вершине славы,

И кто ютится по углам.

Кто пёр всю жизнь свою, как трактор,

Лез напролом, как вездеход,

И к тем, кто действовал украдкой,

Продумывал свой каждый ход.

Кто не искал ключей от рая,

Чьим духом управляла плоть.

И к тем, кто шёл, не выбирая

Путей, куда их вёл Господь.

К тем, кто по сущности безгрешен,

На ком пророчества печать,

И к тем, кто в горе безутешен,

Кто смог и кто не смог понять:

На всех, кто шёл земною твердью,

Груз общей и своей вины.

И, коль Господь к нам милосерден,

Мы все тем более должны.

***

В реальной жизни, как в кино,

Порой доподлинно не знаем,

Кто режиссёр, но всё равно

Всё к сердцу близко принимаем.

Не спим, теряем аппетит,

Находим веские резоны,

А жизнь вокруг нас всех бурлит

По лишь понятным ей законам.

Шагаем каждый наугад,

Сбиваемся, как звери, в стаи,

И то, чему был раньше рад,

Назавтра дружно отвергаем.

И я, как все. Впадаю в грусть.

Меняю взгляды, убежденья.

И почему-то отношусь

Со всё растущим подозреньем

К настроенным на позитив

Слепым сторонникам прогресса,

Что нас ведут, не изучив

Природу каждого процесса.

***

Угрюмый, больной и растерянный,

Не ведая, что впереди,

Шагал я не в ногу со временем,

Всё время сбиваясь с пути.

Часы не сверял по хронометру,

И каждый меня обгонял,

Кто, нос свой держа строго по ветру,

Со временем в ногу шагал.

Не зная и тени сомнения,

Малейшего, даже тогда,

Когда, устремляясь за временем,

Со всеми шагал не туда.

Кого угрызения совести

Ещё не терзали вовсю,

Кто мог ко всему приспособиться

И влиться в любую струю.

Но время – учитель и лекарь.

И я научился, под стать

Соседям, друзьям и коллегам,

С ним в ногу со всеми шагать.

Сумев на какое-то время

С ним слиться и горя не знать,

Чтоб позже, опять же со всеми,

Его от души поливать.

***

Ты снова чем-то опечаленный,

Мой друг-товарищ дорогой.

Сидишь один, как неприкаянный,

Совсем какой-то не такой,

Как остальные. Не смеёшься и

Не смотришь с ними КВН,

Весь в прошлой жизни остаёшься и

Не принимаешь перемен.

Устав от глупого и пошлого,

Наивный, странный человек,

Мечтаешь на «карете прошлого»

Всё въехать в двадцать первый век.

***

Цель творчества – самоотдача

Б. Пастернак

Быть в образе, сживаться с ролью,

Лишь по течению гребя.

С волненьем, дрожью и любовью

Цитировать самих себя.

Жить в соответствии с программой,

Неукоснительной для всех:

Цель творчества – самореклама,

Шумиха, почести, успех.

А основная сверхзадача:

Пусть хоть в маразме, хоть в бреду,

Быть, ничего собой не знача,

Всенепременно на виду.

***

Герой сегодняшний – не воин.

Внимает чутко новостям.

И подозрительно настроен

По отношению к властям.

Так научился строить фразы,

Что сложно что-нибудь понять.

Не верит в здравый смысл и разум,

Но любит всё вокруг менять.

Он подозрителен, он скрытен.

Необычайно деловит.

В нём столько резвости и прыти,

Что это иногда страшит.

То проявляет состраданье,

Усердствует и там, и тут,

Но пользы все его деянья

И счастья людям не несут.

Но мир уже его глазами

На всё взирает. Вот такой,

У нас, друзья, сегодня с вами

Типичный, так сказать, герой.

***

Долго жить на земле нашей грешной нельзя,

Как ни грустно такое признание.

Человек-долгожитель сегодня не зря

Вызывает у всех сострадание.

От числа новостей, от потока проблем,

Пребывает порою в прострации.

И не может понять, для чего и зачем

Столько разной ему информации.

Кто-то помнит войну. Кто-то голод застал.

Кто-то Сталина видел и Берию.

Кто-то верил, хотя и не всё понимал,

Кто-то всё понимал, но не верил.

Пусть семь-восемь десятков каких-нибудь лет

Для истории капелька в море.

Сколько в них поражений и ярких побед,

Сколько страха, надежды и горя.

Свой порядок вещей, непонятный другим,

Мир, в котором свои ощущения.

Между ним, как ни больно, и всем остальным

Всё растёт полоса отчуждения.

***

В России, признаемся честно,

Жизнь стала тоскливой и пресной.

Отныне и повсеместно

Ирония в ней неуместна.

Не то, чтоб в стране узаконили

Запрет на смешки и иронию,

А просто сегодня, ребята,

Она никому не понятна.

Тупые, бездушные фразы

Вконец помутили наш разум.

Реформы образования

Внесли коррективы в сознание.

Поэтому, право, не стоит

Смеяться, друзья, над собою,

И Гоголи, Щедрины

Уже никому не нужны.

***

Под громогласное молчанье

Покинем мы земную твердь.

М. Лосев

Не беспокойся о наградах.

Забудь про призрачный уют.

Не будет нам с тобой пощады,

Хоть дальше фронта не пошлют.

Да, могут вычеркнуть из списков.

Без доказательства вины

Сослать без права переписки,

На время выслать из страны.

Забыть фамилию и имя.

Не пропускать труды в печать.

И (с миллионами другими)

Заставить весь свой век молчать

И чем страшней заболеванье,

Тем глубже внутренний наркоз.

Чем «громогласнее молчанье»,

Тем пафосней официоз.

***

Когда-то давно на заре демократии

В бой рвался Собчак, закусив удила,

Уставшая вдрызг от забот партократия,

Пускай неохотно, сдавала дела.

Советский народ, причитая и охая,

В экран телевизора вперив свой взгляд,

Усталый и пристальный, думал, неплохо бы

Проверить, с чем эту свободу едят.

Бурить Капитала глубокую скважину

В итоге решился советский народ,

И вот уже пущено всё на продажу,

Вам ваучер в зубы, и полный вперёд!

Очнись, россиянин. Игра в перестройку

Давно завершилась. Ты видишь, земляк,

Как всё изменилось вокруг, да настолько,

Что жизнь человека, лишь сущий пустяк.

Тебя ожидают суровая участь

И множество тяжких, безрадостных дней.

Уже Капитала жестокая сущность

Проникла в сердца и рассудок людей.

Что будут давать и менять показания,

И каждый свою будет линию гнуть.

И множество лиц с извращённым сознанием

Лишь только и думать, как всех обмануть.

***

В России могут запретить

Всё, что угодно. На балконах

Курить. Стебаться и язвить,

Когда воруют миллионы.

Роптать, вздыхать, критиковать

Любые должностные лица.

Крутиться, чтобы выживать

И чтоб, хоть как-то прокормиться.

Историкам из раза в раз

Искать в истории примеры.

СтартАперам давить на газ,

И газы выпускать старпЕрам.

В России могут запретить

Всё, что угодно. На балконах

Курить, но только не плодить

Указы, акты и законы.

***

Когда заглядываешь в сети,

То видно даже без очков,

Как велико на белом свете

Число больных и дураков.

И возникает впечатленье,

Что современный интернет

Помог их всех без исключенья

Из тени вывести на свет.

Теперь у них полно соблазна

Активной глупостью своей,

Которая весьма заразна,

Побольше заразить людей.

***

Провалы во времени всё изнурительней,

И шансы к спасению всё умозрительней,

Но вот зазвучало andante cantabile,

И в жизни всё стало опять комфортабельно.

Вновь нет сластолюбцев и чревоугодников,

Повсюду присутствует стройность и логика.

И мир наш пока ещё не опрокинулся,

И весь апокалипсис – сказки и вымысел.

Ведь в мире тогда всё устроено правильно,

Когда всем всегда и во всём комфортабельно,

И жизнь наша с вами, друзья, современная

Звучит, пусть местами, певуче и медленно.

***

Что-то вновь целый день сочиняю,

Как получится, право, не знаю.

Сочиняю обычно в уме,

Ни блокнота, ни ручки при мне,

Сам себя повторять наизусть

Научился, без них обхожусь.

На моей поэтической кухне

В основном только старая рухлядь,

Что стоит с незапамятных лет:

Самодельный простой табурет,

(Он скрипит подо мной), а в сторонке

Та же газовая колонка.

Но на бедность ссылаться не буду,

Утварь – утварью, главное – блюдо.

И из старой порой при умении

Получается объедение,

А из новой наоборот,

Что и брать не захочется в рот.

Не открою чего-то тут нового,

Всё, как видно, зависит от повара,

От таланта его, при условии,

Что готовится блюдо с любовью,

И не только, чтоб всем угодить,

А чтоб вкусно всех нас накормить.

***

Исписавшийся писака,

Как кусачая собака,

Вечно чем-то недовольный,

Всех кусает, но не больно.

Исписавшийся писака

Исписался, но, однако,

Как отпетый забияка,

Снова с кем-то лезет в драку.

Исписавшийся писака

Пишет много и со смаком,

И словам и мыслям тесно,

Жаль читать неинтересно.

Исписавшийся писака,

Пожалеть его бы, так он

Тратит много, бедолага,

Денег только на бумагу.

Исписавшийся писака

Не пророк и не оракул,

Как (порой и так бывает),

Он всерьёз себя считает.

Исписавшийся писака,

Но берётся он, собака,

За такие темы снова,

Что под силу лишь Толстому.

Исписавшийся писака

И читателей затрахал,

И жену. Та просит: «Тише!

Муж опять чего-то пишет».

Художник: Валентин Губарев