Рапира и заветы Ильича (II) / Новости / ВЕЛИКОРОССЪ

Рапира и заветы Ильича (II) 13/10/2017 Каким был вождь Октября

От «Апрельских тезисов» до Октября

В начале апреля 1917 года в Питере царила революционная эйфория. Но Ленин понимал, в чьи руки перешла власть и к чему это ведёт. Объявив в «Апрельских тезисах»: «Никакой поддержки Временному правительству» и «Вся власть – Советам», он провозгласил курс на перерастание революции в пролетарскую, выдвинув целью свержение буржуазии. Даже близким соратникам эти идеи показались чрезмерно радикальными. Но Ленин развернул такую гигантскую разъяснительную работу, что вскоре переубедил многих оппонентов. На VII Всероссийской конференции РСДРП (24–29 апреля) его «Тезисы» получили поддержку большинства делегатов и стали основой для практических действий.

3–4 июля в столице стихийно начались антиправительственные акции, события переросли в перестрелку с войсками, и сторонников Ленина обвинили в организации «вооружённого выступления против государственной власти». Временное правительство распространило информацию о якобы связях большевиков с Германией и отдало приказ об аресте Ленина и его соратников. Ему пришлось уйти в подполье.

А ситуация в стране и на фронтах ухудшалась. Кризис был очевиден. Правые силы предприняли попытку установления военной диктатуры. При подавлении мятежа Корнилова Керенский вынужденно обратился за помощью и к левым силам. Авторитет большевиков в Советах неуклонно возрастал.

В период скитаний Ленин создаёт одну из своих фундаментальных работ – «Государство и революция». 10 октября на тайном заседании Центрального комитета добивается принятия решения о подготовке вооружённого восстания. Оно приурочивается к открытию II Всероссийского съезда Советов.

Вечером 24 октября в Смольном Ленин приступает к руководству восстанием. Организационные функции исполнялись председателем Петроградского Совета Львом Троцким. Предлагается действовать жёстко и быстро: взять Зимний и арестовать министров, не оставляя власти в руках Керенского, что и случилось. 25 октября Ленин произнёс знаменитые слова: «Рабоче-крестьянская революция, о которой так долго говорили большевики, свершилась». Наступила новая эра российской да и мировой истории.

На открывшемся тогда II Всероссийском съезде Советов были приняты написанные предыдущей ночью Лениным Декреты о мире и о земле, образовано во главе с ним правительство – Совет народных комиссаров. Все воюющие стороны призывались немедленно сесть за стол переговоров «о справедливом демократическом мире». Земля передавалась в пользу тех, кто её обрабатывал. Революция стала быстро распространяться по всей стране.

Ленинские идеи победили, так как били прямо в точку: измученные и искалеченные непонятной для них войной солдаты жаждали вернуться с опостылевших фронтов домой; крестьяне мечтали получить в свои руки главное средство производства; рабочие хотели освободиться от жестокой эксплуатации; немалая часть интеллигенции устала от царящего хаоса и опасалась сползания страны в полную анархию; национальным меньшинствам предлагались различные виды культурно-национальных автономий, даже государственная независимость.

Во главе государства

26 октября Ленин сказал Троцкому: «Знаете, сразу после преследований и подполья к власти… Голова кругом идёт». Ни у кого из большевиков не имелось опыта хозяйствования даже в небольшой деревне, не говоря уже о гигантской стране.

Ленину приписывают утверждение, что «каждая кухарка может управлять государством». Нет, он так не считал. Но полагал, что надо порвать с тем предрассудком, что такую работу в состоянии вести «только богатые или из богатых семей взятые чиновники». Переходной формой к искусству управлять ему мыслился рабочий контроль: в частные предприятия направлялись представители комиссаров.

Наступление на капитал, экспроприация крупной частной собственности в промышленности, финансах и земледелии не могло не вызывать сопротивления имущих. Уполномоченных от большевиков встречал саботаж, делались попытки быстро распродать предприятия, чтобы получить кэш и эмигрировать.

Начались Гражданская война и интервенция. Для обеспечения средств на противостояние пришлось изымать их у крестьян посредством продразвёрстки, что вызывало протесты. Голод и разруха угрожали новой власти, но и поддержка была значительной.

Вопрос кто кого решался с переменным успехом. И всё же новая власть выстояла, хотя пролилось немало крови с обеих сторон. Однако проводимая политика «военного коммунизма» усугубляла кризис в экономике. Неготовые к обобществлению производительные силы упрямились. От большевиков требовалось пойти на уступки капитализму. Спустя три года – с окончанием Гражданской войны – это и произошло.

НЭП

В мае 1921 года на Х съезде партии Ленин объявил курс на НЭП. Командные высоты в экономике оставались за государством, но продразвёрстка заменялась продналогом, допускались торговля и частная собственность. В том же году случилась тяжелейшая засуха, а за ней – голод.

В своё время, штудируя Гегеля, Ленин записал: «Не голое отрицание... характерно и существенно в диалектике... а отрицание как момент связи, как момент развития, с удержанием положительного». Отсюда вытекала напрашивающаяся теперь мысль – а надо ли отбрасывать всё положительное, что было создано прежде, в том числе при капитализме? Не надо ли включить и его в новое общественное устройство?

Ленин считал, что всякий, кто участвует в развитии производительных сил, «больше пользы принесёт делу всероссийского социалистического строительства, чем тот, кто будет «думать» о чистоте коммунизма». Ленин призывал «быть культурным торгашом», «зарубить себе на носу» и запомнить, что НЭП – это «всерьёз и надолго», и даже высказал загадочную фразу: «Надо поменять коренным образом всю точку зрения на социализм».

НЭП придал импульс экономическому развитию, помог пополнению казны, но обострил идеологическую борьбу. В новых условиях возникло множество частных газет и журналов, в том числе и ведущих борьбу с советской властью, что угрожало революции. Осенью 1922 года по инициативе Ленина на «философском пароходе» из страны было выслано 160 наиболее активных противников советской власти, в их числе и несколько ставших затем всемирно известными учёных. Многие и тогда, и после не без оснований расценили эти действия антидемократическими, первыми ласточками тоталитаризма.

Бюрократический планктон

Уже в первые годы советской власти появилась опасность, что к партии примажутся люди случайные, ищущие личные выгоды. «Соблазн вступления в правительственную партию… гигантский», – предупреждал Ленин. Он не скрывал, что «наш аппарат» «из рук вон плох», «он у нас, в сущности, унаследован от старого режима, ибо переделать его в такой короткий срок, особенно при войне, при голоде и т. п., было совершенно невозможно...» Отсюда – постоянная необходимость прибегать к «ручному управлению» со стороны верхов, в том числе самого Ленина. Десятки его писем направлялись в различные организации, чтобы решить вопросы об отправке семян для сева, ликвидации задержки зарплаты рабочим и т.д.

Среди бюрократов и саботажников было немало старых чиновников, делавших, по его выражению, «нам гадости». Но нередко во главе замеченных в волоките учреждений находились и коммунисты, герои Гражданской войны «с пышным советским титулом, ни черта не понимающие, не знающие дела, лишь подписывающие бумажки…». Проблемы адаптации к новым условиям были у многих ведомств, в том числе Рабоче-крестьянской инспекции, руководимой Сталиным, и Всероссийской Чрезвычайной комиссии, возглавляемой Дзержинским.

Одной из важнейших, по Ленину, задач было повышение культуры. «То обстоятельство, что пришлось создать Чрезвычайную комиссию по ликвидации безграмотности, доказывает, что мы – люди (как бы полудикие), потому что в стране, где не полудикие люди, там стыдно было бы создавать чрезвычайную комиссию по ликвидации безграмотности, – там в школах ликвидируют безграмотность».

По вопросам национального строительства Ленин выступал за право наций на самоопределение и свободный выход из состава СССР, образованного в конце 1922 года. «Ни к чему так не чутки «обиженные» националы, – писал он, – как к чувству равенства и нарушению этого равенства своими товарищами пролетариями. Вот почему в данном случае лучше пересолить в сторону уступчивости и мягкости к национальным меньшинствам, чем недосолить». И тот, кто «пренебрежительно относится к этой стороне дела… сам является настоящим и истинным не только «социал-националом», но и грубым великорусским держимордой»…».

Содержится ли в этих словах принижение русских? Думается, нет. Есть мнение, что решение о праве наций на самоопределении заложило под здание СССР бомбу, сработавшую через семь десятилетий. Это представляется спорным. Но, если бы было и так, стоит ли возлагать вину за развал державы главным образом на ленинскую концепцию?

Центр тяжести

«Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем», – писал вскоре после Октября в поэме «Двенадцать» Александр Блок, выражавший революционный порыв, охвативший тогда миллионы людей, сочувствующих социализму и в России, и за рубежом. Однако после революционной волны, прокатившейся по Европе в 1917–1920 годах, наступила полоса стабилизации. Не отказываясь от поддержки коммунистического и национально-освободительного движения, Ленин переносит центр тяжести политики в плоскость успехов в экономике. «Решим мы эту задачу – и тогда мы выиграли в международном масштабе наверняка и окончательно…», – говорил он в мае 1921 года. Ему приходилось умерять «революционный» пыл левых.

Он ратует за мирное сосуществование Советской России с капиталистическим окружением, экономическое сотрудничество с Западом. В апреле 1922-го в Генуе открывается международная конференция, где вместе с Россией представлены 29 стран. На ней советскому правительству удалось заключить с Германией Рапалльский договор – о восстановлении между странами дипломатических отношений и урегулировании спорных вопросов. Такое непредвиденное Западом решение внесло раскол в его ряды и подавалось как «очередные ленинские козни». Нерешённые на Генуэзской конференции вопросы были перенесены на Гаагский форум, состоявшийся летом того же года. Но 25 мая 1922 года у Ленина случился первый инсульт.

Завещание

Болезнь временами отпускала его, но затем брала с новой силой. Предвидя скорый уход, он в ряде продиктованных статей дал оценку ситуации в стране и возможных его наследников. Статьи получили название «Политического завещания».

Главным звеном в цепи проблем, вставших перед страной, стал переход от Гражданской войны к гражданскому миру. Требовалось не только укрепление союза с крестьянством, но и налаживание отношений с интеллигенцией, лояльными нэпманами, церковью, которая претерпела немало реквизиций и других невзгод от большевиков. Без этого нельзя было рассчитывать на подъём производительных сил, культуры, «цивилизованности» страны. Ленин предлагал усилить роль Госплана, ибо он «как совокупность сведущих людей, экспертов, представителей науки и техники обладает в сущности наибольшими данными для правильного суждения о делах».

В высших эшелонах власти зрели противоречия, коренящиеся прежде всего в личных качествах Сталина и Троцкого. «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий... отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

Этим характеристика не ограничивалась. Поскольку генсек «слишком груб», Ленин предложил «товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места». Данные письма, адресованные очередному съезду партии, проходили через руки Сталина. Утверждая, что «это говорит не Ленин, а болезнь», генсек делал всё, чтобы не придать им широкой огласки. Их опубликовали в 1956 году после ХХ съезда партии.

В плену у Маркса

Марксизм оставался идеологической рапирой Ленина до конца его дней. С Марксом всегда сверял он дела и мысли. Но во всём ли был прав Маркс? И стоит ли обожествлять кого-либо? Разве гений не может ошибаться? Если практика – критерий истины, то разве не ею надо руководствоваться в первую очередь?

Ленин не был догматиком. Наоборот, многие предъявляли ему упрёки в ревизионизме, чего он также не заслуживал. Но оставаясь марксистом, он не выходил за «красные флажки» и потому продолжал стоять на антикапиталистическом понимании социализма, составляющем сердцевину марксистского учения. Диалектическую мысль Гегеля об «отрицании с удержанием положительного» он широко применял на практике, но не развил в новую теорию, поскольку марксизм для него всегда оставался не только наукой, но и вероучением.

Что показал мировой опыт? Общественная собственность на средства производства и всеобъемлющие планы тоже не решают задачу создания рая на Земле. Творческие, инновационные и соревновательные моменты при таких обстоятельствах ограничиваются и сковываются приходящей на смену рынку командно-административной системой. Абсолютизированное обобществление оборачивается пышным цветом произвола, субъективизма и бюрократизма. Это ведёт к тоталитаризму, что показала практика всех без исключения стран, пошедших по такому пути.

Жизнь показала и иное: в выигрыше оказываются те, кто умудряется сочетать лучшее из капитализма и социализма. То, что это возможно, наглядно показывает опыт Китая, Вьетнама, скандинавских и ряда других стран. Именно такой синтез стал новой самостоятельной и оптимальной формой общественного устройства.

Ленин с помощью НЭПа вроде как нащупал золотую середину, но, не желая расходиться с Марксом, назвал это «отступлением от социализма». Ленин мыслил об обществе, идущем на смену капитализму как о нерыночной системе, где сотрутся классовые различия и отомрёт государство. Теоретически он разделял взгляды Маркса, но практика показала их утопичность. Возможно, это и мучило его под конец дней. Но, не отрекаясь от Маркса, он всегда оставался у него в плену.

Влияние и актуальность

Воздействие совершённой под руководством Ленина Октябрьской революции на перемены к лучшему в мире не вызывает сомнений. Опасаясь за дальнейшую судьбу своего строя, капитализм социализировался, ограничил рабочий день, пошёл на другие уступки трудящемуся люду, словом, обрёл более или менее человеческое лицо. Так, по крайней мере, произошло во многих странах. Распалась колониальная система империализма.

Многие идеи Ленина не утрачивают значимости, в частности теория империализма. Некоторые из выявленных им пяти его признаков сохраняют актуальность и для понимания нынешнего российского общества.

Так, очерченная Лениным финансово-олигархическая система вскоре после 1991 года была воспроизведена у нас с удивительной точностью. Первый и наиболее талантливый глава русскоязычного издания журнала «Форбс» Павел Хлебников незадолго до его убийства в Москве в 2004 году отмечал: «Горькая ирония судьбы: Россия… выстраивает капиталистическую систему по образцу… основоположника коммунизма… для большинства бизнес-магнатов ельцинской эпохи, как и для многих политиков-реформаторов, такая искажённая версия капитализма казалась вполне нормальной. Ведь все они учили ленинскую теорию в школах и институтах…» (Forbes. 2004, июль)

В написанной в 1915 году статье «Банки и министры» Ленин высветил личную унию с правительством, характерную для эпохи господства финансового капитала: «Сегодня министр – завтра банкир, сегодня банкир – завтра министр». Разве не применима эта формула и для сегодняшней России, где горстка миллионеров непрестанно кочует между крупнейшими банковскими структурами и министерскими креслами? Бюрократическо-олигархический капитализм правит бал. В нём доминируют спекулятивность и отношения «по понятиям», а созидательные тенденции зачастую подмяты монополизмом и чиновничьим произволом, что торпедирует экономический рост и ведёт к всё более частым кризисам и стагнации.

Достойное место

Истекшее со времени Великой русской революции столетие показало, что капитал живуч, а призрак коммунизма перестал бродить по каким-либо континентам. Мир социализировался, и в этом указанная Марксом тенденция действительно просматривается. Но если рынок, деньги и капитал не только прочно пребывают в настоящем, но и вписываются в грядущее, то оно будет представлять собой не что иное, как новое интегральное, но никак не коммунистическое общество.

Комбинированный вариант в значительно большей мере соответствует природе человека, чем капитализм или коммунизм. Он даёт раскрыться и эгоистическому, и социальному началам, заложенным в нём. Какие трансформации произойдут в дальнейшем, мы знать не можем, но то, что действенно и наиболее эффективно сейчас именно это жизнеустройство, более или менее очевидно. План и рынок не непримиримые антиподы, а разные способы экономического регулирования. Коллизии как раз возникают там и тогда, когда действует лишь один из них.

Нам надо вернуть Ленина на достойное место в истории нашего государства, не обожествляя, но и не принижая его. Лишь после этого уместна постановка вопроса о нахождении его останков в мавзолее. Нам не хватает глубины ленинской мысли, его решительности и воли в преодолении глубочайших противоречий, в которых оказалось наше общество из-за опрометчиво совершённых четверть века назад столь же скоропалительных, сколь и ошибочных «реформ». Слова поэта «Ленин и теперь живее всех живых» отнюдь не теряют смысла.