1917-й. Судьи и пересуды

17/05/2017  Раскол на красных и белых опасен

Все разоблачительные слова о революции сказаны. И, как правило, неплохо оплачены: ведь речь в конечном счёте идёт о собственности на средства производства, на нефть и золото. И советский порядок хозяевам жизни невыгоден. Ключевой вопрос – не в области трактовок. Тут речь идёт о восприятии будущего, о способе существования, об иерархии ценностей. Манёвров много, эмоций с перебором. Откровенной лжи тоже хватает, а подобающий тон пока не найден…

Нам предлагают отметить 100-летие русской революции примирением между красными и белыми и навсегда забыть о «мировом пожаре». Только вместо единения разгорается «хорошая ссора».

В одной из давних песен Александры Пахмутовой и Николая Добронравова прозвучал постулат: «Наша Родина – революция». Что это – патетическое преувеличение? Или доля истины здесь слишком высока, чтобы от неё отмахиваться? Если принять, что наша революция – это катастрофа, мы останемся в трясине исторического разочарования. Отправить Октябрь «на свалку истории» можно под флагом либерализма или с позиций нашенского хоменеизма. Изоляция, Солженицын, кафтаны, домострой, благолепие. Наверное, комфортно думать, что всякий мятеж против сложившегося порядка вещей преступен, и горе тому, кто замахнётся на сложившийся уклад. Это ретроградный самообман, по логике которого революции всегда катастрофичны, и допустимо только эволюционное развитие. Две буквы отбросили, добавили примирительное «э» – и, кажется, предотвратили кровопролитие.

А вокруг «столетия» заварилась никчёмная война между царским и советским в трактовке исторических мифов, во взаимных обвинениях и провокациях. На ристалище – предрассудки. И вот уже витии, числящие себя по контр­революционной части, воспитали в себе брезгливость ко всему советскому, а красные радикалы ниспровергают всё, что связано с Российской империей. Кому выгодна эта схватка в пятнашки, эта надуманная делёжка на своих и чужих? Тут ведь иногда достаточно спичку поднести – и заполыхает. Отношение к событиям столетней давности, даже столь значительным, – не повод для нового раскола. Зачем же нагнетать страсти? Советское и досоветское давно слились в нас, как слились имперское с допетровским. А нам навязывают чуть ли не новую гражданскую войну…

Чтобы заработать полвиста в тактической борьбе с политическими конкурентами, ораторы готовы перечеркнуть всю нашу историю – и Победу. Нет настоящей веской дискуссии, в которой представители разных течений могли бы друг друга уважительно выслушать, каждый мог бы чему-то научиться. Ведь истина если не посередине, то уж точно не в крайностях. Через сто лет можно было прийти к объективности, но получаются горячка и фарс.

Охранителям бессмысленно бороться с позавчерашними противниками царской системы. В ХХI веке власть ожидают угрозы другого рода, не матросов-балтийцев им нужно бояться… А отказываться от политического капитала революции – опрометчивость. Он на нас ещё поработает! Много лет образы Октября были основой патриотического сознания советских людей. Мы ощущали себя наследниками великих свершений, а не сиротами. Мы и сегодня живём в новом, послереволюционном мире, но сами себя загнали на его периферию. Можно задрапировать слово «Ленин» на стене мавзолея, можно повторить вслед за нобелевским лауреатом, что «ХХ век Россия проиграла», только от самобичевания ещё никто не стал счастливее. В той картине мира, которая получается после перечёркивания Октября, мы остаёмся вечными аутсайдерами.

Трудно спорить с записными ненавистниками 1917 года: слишком сильна экзальтация. Кто-то взращивает фанатичную ненависть к одному из ключевых отрезков нашей истории. Какая уж тут взвешенность, когда господа смахнули паутину с антикварных скрижалей, в которых всё строится на «королевской крови» и мистике денег. У нас появились форменные моджахеды антисоветизма. Тут аргументы бессильны, остается ждать, когда развеется гипноз. Особенно это заметно по Украине. Но и наши не отстают.

У них уже готова для каждой бочки затычка. Оказывается, задолго до революции в России задумывались и о всеобщей грамотности, и об электрификации, и о строительстве метро… Ну, конечно, задумывались. И мечтатели, и правительственные светлые головы, и революционеры. Некрасов, например, грезил о временах, когда «Белинского и Гоголя с базара понесут». Но до ума довели эти замечательные прожекты большевики. С их «американской деловитостью и русским революционным размахом». Без предрассудков и без запасных аэродромов в виде недвижимости за рубежом. Советская власть сделала достоянием миллионов то, что было «элитарного потребления». И даже 1937-й был прежде всего Годом Пушкина и Папанина. Прорыв к золотому веку русской культуры и к Северному полюсу происходил одновременно.

Есть противники, например, и у Петра Великого. И доводы у них не менее серьёзные, чем у антисоветчиков. Может, и не стоило «Россию поднимать на дыбы»? Борис Чичибабин писал яростно: «Будь проклят император Пётр, стеливший душу, как солому». Но если борьба с «Петровщиной» станет пропагандистским проектом, мы сами себя придушим. Возможна ли Россия без «Медного всадника», без ломоносовского восклицания: «Он бог был твой, Россия!» Петровская империя просуществовала двести лет – и это наша почва, а повод для экзальтированного отвращения нетрудно найти в любой эпохе. Дайте волю правдолюбам, которые впишут в учебники свои разоблачения: «Убийца, сыноубийца, антихрист». Даже если всё это – историческая правда, что она нам даст? И что выше – правда или целесообразность?

В Китае революционная эпопея была не менее драматичной, чем у нас, не говоря уж о Франции. Но в этих странах образ революции – в основе народного самосознания. Сильный образ сплачивает поколения. Память о революции как о великом свершении даёт китайцам и французам энергию исторического оптимизма. А если внушить им, что всё было напрасно? Что взятие Бастилии и походы Мао – это постыдный морок, преступление и только. Тяжко бы им пришлось. Но китайцы ружья кирпичом не чистят. К чему же ведут попытки объявить русскую революцию «мёртвой зоной» нашей истории? Следующий шаг – признание, что и за Вторую мировую нам следует каяться… Революцию не удастся ни перечеркнуть, ни проклясть – если вместе с памятью о «красной империи» не пустить под откос всю нашу страну, насквозь пропитанную советским духом.

Для нашей страны социалистическая революция – это не только мечта студентов и бедолаг, не только историософская разработка, не только разрушение буржуазного мира, но и держава, которая за семьдесят лет показала примеры развития, побед, кризиса и распада. Получился сильный сплав революционной мечты и государственной реальности. С тех пор за Октябрь у нас ещё и «сила привычки», с которой Ленину приходилось бороться.

Примирение – дело благое. Но нынешние красные и белые – обыкновенная бутафория, нам бы русских с украинцами примирить, это и впрямь затруднительно и важно. А Врангель с Фрунзе во всём разобрались без нас. Никаких комиссаров и белогвардейцев давным-давно нет, если не иметь в виду разновидность игры в казаков-разбойников. Да и в 1920-м всё обстояло не так, как в фильме «Неуловимые мстители». Раскол и колебания – куда более точное определение той исторической фактуры, чем военно-полевая терминология.

Настоящее примирение состоялось, когда раны Гражданской войны действительно болели. Почему главной книгой сталинской эпохи стал роман «Тихий Дон», в котором нет ни апологии коммунизма, ни дифирамбов Сталину? Когда мы сочувствовали трагедии Григория Мелехова – это и было примирение красных и белых. В 1930–1940-е Русь советская осваивала наследие веков. Давайте пересмотрим самый помпезный пропагандистский фильм сталинского времени – «Клятву». Главный герой скептически отнёсся к революции, он не верит большевикам, в годы Гражданской он – по ту сторону баррикад. Но постепенно понимает, что новая власть, несмотря на ошибки и отступления, несёт в Россию прогресс. И становится воплощением советского человека. Примерно о том же сокровенная для советской традиции пьеса «Кремлёвские куранты», где представитель «старой формации» вдохновляется грандиозным замыслом плана ГОЭЛРО. К чему говорить о необходимости примирения в 2017-м, когда инженер Забелин ещё в 1939-м примирился с советской властью?

Наши деды давным-давно преодолели разрыв 1917-го. Но без буржуазной реставрации. Коммунисты понимали, что неимоверно важно переболеть сектантством, чтобы «народ и партия» действительно стали едиными. И к середине ХХ века вражда между красными и белыми уменьшилась до комариных масштабов.

Если не перечёркивать советский опыт – он не раз нам поможет. Думаю, будущее человечества – не в усугублении индивидуализма, не в развитии спекулятивных финансовых систем и уж, конечно, не в упразднении просвещения. А в СССР несколько поколений попытались жить по-прометеевски, с гордостью за земное предназначение человека. У нас было слово «товарищ», ныне почти забытое. По всей Руси великой звучит неестественное, антикварное, надменное «дамы и господа». Понятие «товарищ» – это, когда чванство постыдно, а братство естественно, когда главное – твой труд, а не происхождение. За последние годы в мире стараются искоренять дискриминацию – подчас неуклюже, с перекосами. А мы уже были товарищами, но отдали это богатство за понюшку табака.

В идеях Октября немало того, в чём мы сегодня остро нуждаемся. Тут речь не о тактике вооружённого восстания, а о стратегии «одной отдельно взятой страны», строившей социализм. В советском обиходе выработалось сочетание сильной личности и коллектива, в котором семеро одного не ждут. Сегодня нам не хватает советского прагматизма. Нацеленности на результат. Не хватает советского отношения к Просвещению. Именно так – с большой буквы. Опасно, что у нас пожухла вера в человека, которую 26 лет назад отменили «сверху», а точнее – подменили обожествлением хозяев жизни.

В советское время мы заглянули в будущее. Строилось новое общество, независимое от диктата ростовщиков. В 1977 году Брежнев сказал: «60 лет назад мы ступили на путь, по которому уже сейчас идут миллионы и по которому суждено пройти всему человечеству». Но прошло 14 лет – и система рухнула. Не раз приходилось слышать: Союзу был необходим «наш Дэн Сяопин». Но «брежневики» и так отодвинули страну от чрезвычайщины, от нашенского аналога «маоизма». Чего им не хватило – так это слаженной смены караула. То есть не Дэн Сяопин нам был необходим в 1982-м, а уж скорее нашенский Цзян Цзэминь. Это – ставка на профессионалов, на новую плеяду квалифицированных управленцев. В нашей стране эту роль могло сыграть поколение Бакланова, Маслюкова, Козловского, министра геологии СССР... Как политические лидеры они, к сожалению, не состоялись. А в перестройку прагматические задачи были подменены песнями сирен и гамаюнов – и мы упустили страну, как ведро в колодец. Система утратила логику развития, её тянули в разные стороны… И нынешние нервные пляски вокруг столетия революции, увы, показывают, что до возвращения к здравому смыслу нам далеко.