№19 Александр ДОБРОДОМОВ (Украина, Донецк) Мытарства пассионариев. Продолжение. Начало см. в № 17-18

Александр Добродомов - русский, православный, женат, имеет сына. Образование высшее техническое. Учился в Одесском Высшем Морском Училище. Служил в армии в Ростове-на-Дону. С 1996 года журналист, член Международной Федерации Журналистов. В 1997 году написал и издал роман "Исход или Терминатор-3" (г. Донецк, издательство "Донеччина").

Мытарства пассионариев

(роман)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО СМ. В №17-18

Диспут

- Как вам трапеза? – поинтересовалась матушка-официант после благодарственной молитвы по завершении трапезы.

- Если я скажу, что никогда не ел ничего настолько вкусного, вы поверите? Да и где можно найти столько натуральной свежей еды в одном месте? Ни тебе консервантов, ни тебе канцерогенов с ГМО. Я прямо чувствую, как мой живот приятно удивлен. Посмотрим, чем закончится эта встреча моего нутра со столь качественными продуктами.

- Не беспокойтесь, все будет хорошо. – матушка зарделась от удовольствия за похвалу гостя, но дала знак другим женщинам, и с ловкостью фокусников те начали уборку посуды со столов. Люди, чтобы не мешать наводить порядок, потянулись из трапезной подышать свежим воздухом.

Когда столы были чисты, пол быстро подметен, а стулья расставлены, отец Василий пригласил всех прихожан вернуться внутрь. На свежих белоснежных скатертях дымились самовары, из-под заварных чайников, аккуратно укутанных тяжелыми махровыми салфетками, пробивался сногсшибательный чайно-травяной аромат, в плетеных корзинках румянились баранки, бублики и сдобное печенье.

- Дорогие братья и сестры! Как вы уже все знаете, Московская Патриархия прислала к нам диакона Андрея Марченкова. В недавнем прошлом военно-морской офицер, он, я верю, поможет нам в наших проблемах. Но об этом потом. Сейчас же мы с вами собрались здесь, чтобы поговорить о вопросах веры. Отец Андрей кроме Военно-Морской Академии окончил богословский факультет Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Прошу задавать ему свои вопросы.

Андрей встал и попросил у отца Василия благословения, после чего оба они сели на свои места. Так как столы стояли буквой «П», необходимости стоять, превращая разговор в лекцию, не было, поэтому Андрей решил провести беседу в непринужденной обстановке, сидя за чашкой чая.

- Разливайте чаек и спрашивайте, – обратился он к сидевшим прихожанам Нового Фавора.

Румяная женщина с конца стола задорно выкрикнула:

- А любые вопросы можно задавать?

По трапезной прошлась волна легкого смеха, на лицах засветились улыбки.

- Абсолютно любые! Даже «про это».

Смех еще раз пробежал по столам. Румяную женщину укоризненно толкнул в бок сосед по столу, вероятно, муж, отчего та покраснела и замахала руками, мол, «я не это имела в виду». Как бы то ни было, строгая настороженная обстановка разрядилась. Пользуясь общим оживлением, кто-то выкрикнул первый вопрос:

- А зачем Бог сотворил человека?

Это был первый вопрос, и если в ответ по инерции раздались пара-тройка смешков, то вскоре зал заинтересованно притих и обратил свой взор на столичного гостя. Вопрос был простым, но вместе с тем фундаментальным, задающим как бы общий вектор всей встрече.

- Зачем Бог создал человека, говорите? Ваш вопрос подразумевает ответ в рамках деловых, контрактно-выгодных отношений. Мы так привыкли мыслить, но Бог неизмеримо выше этого. Он создал нас во времени с целью подарить нам Свою Вечность. Это чистый Дар без нашего приземленного смысла. А еще Он дал нам свободу, чтобы этот Дар мы смогли принять свободно. Бог хочет не поглотить нас Собой, Своим величием, но подарить Себя нам. Это и называется любовью. А со времен первородного греха Бог отпустил нас от Себя в надежде, что мы вернемся.

Удивленные и заинтересованные ответом, люди начали задавать вопросы более активно.

- Что говорит Церковь о последних днях? Правда ли, что они уже наступили?

- Последние две тысячи лет – сплошные последние времена. И люди на протяжении всех этих двух тысяч лет постоянно сгущали краски. Видимо, такая уж человеческая натура. Причем чем дальше, тем более настырнее и изощреннее любители «ужастиков» ищут совпадения с пророчествами. Однако, как видите, небо пока не «свернулось в свиток». Возникает вопрос: чего мы добиваемся, зачем себя накручиваем? Если мы действительно веруем, и не просто веруем, а веруем православно, то есть истинно, зачем пытаемся вникнуть в сокровенный замысел Творца? Ведь все равно ничего не получится, а веру потеряем, силу души и ума разменяем на всякую чепуху, от Бога отдалимся. Или кто-то возразит, мол, «стучите, и откроется», «просите, и дано будет», «ищите, и обрящете»? Многие уже достучались до голосов в голове и «дара» «прозорливости» в кавычках. И если посмотреть на все эти «дары» трезвенным взглядом, то станет очевидным, что на настойчивый стук ответили обыкновенные бесы со всеми вытекающими из этого страшными последствиями.

- Но разве все эти ужасные природные катаклизмы, которые все больше терзают нашу планету – не знак того, что Земля и люди в своем грехопадении дошли уже до края?

- А кто сказал, что катаклизмы терзают нашу планету больше и чаще, чем раньше? Просто развитие техники и коммуникаций позволяют говорить и слышать об этом чаще, чем это было возможно раньше. Страшнейшее извержение вулкана в Исландии в позапрошлом веке, падение Тунгусского метеорита в Сибири в 1908-м – об этих природных катастрофах знали тогда немногие, но представляете, какую общепланетарную шумиху подняли бы современные средства массовой информации, случись такое сегодня? А всемирный потоп? А ледниковый период? Было? Было! Но Земля живет. Люди плодятся и размножаются, зарабатывая в поте лица хлеб свой насущный.

Хотя с другой стороны вы правы. Деградация духовной жизни общества доходит до критической отметки, а потому деятельность человечества становится все более безнравственной и агрессивной по отношению к природе. Еще в начале седьмого века преподобный авва Дорофей говорил: «Мир, как на трех китах, стоит на трех «С»: сластолюбие, сребролюбие, славолюбие». Так если авва Дорофей говорил это тогда, то что можно сказать об обществе сейчас? Но что является одной из основных причин такого состояния? Святые отцы сравнивали общество с тестом, закваска которого – церковь. Какова закваска – таково и тесто, то есть какое нынешнее состояние церкви – такое состояние общества. А каково состояние церкви? Святые отцы, особенно подвижники последних веков, с сожалением констатировали: «Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный, яко умалишася истины от сынов человеческих».* Но в грех уныния все-таки не следует впадать: «Уныл дух твой и смятеся сердце твое»**, ибо Господь есть Любовь, и «Буди, Господи, милость Твоя на нас, якоже уповахом на Тя».***

- А что Вы думаете о пришествии на Землю антихриста? Он уже среди нас?

- Ну при чем здесь антихрист! Мы православные христиане или сатанисты? Нам вообще нужно, наконец, определиться, кого мы ждем. Знаете, всюду говорят почему-то исключительно о пришествии антихриста, ни слова не говоря об ожидании пришествия Христа, поэтому совершенно непроизвольно и логично возникает вопрос: а кто мы такие, кого боимся, в кого веруем, кого ждем? Когда придет антихрист, мы все узнаем, но ведь тогда и радость же будет великая, ибо в скорости во всей славе придет и сам Господь Иисус Христос! Вот Его и давайте ждать достойно, без страха перед всякими антихристами.

- Значит, конец света снова отменяется?

- А разве сбылись главные пророчества? Например, объявлена всеобщая безопасность? Наоборот: практически по всему миру идут войны и везде твердят о глобальной террористической угрозе. Или уже создано единое государство без границ? Попробуйте сегодня получить визу в США, Японию, Англию или страны Шенгенского соглашения. Или Евангелие проповедовано уже по всему миру? Так о каком «уже наступающем» конце света идет речь? Безусловно, глупо отрицать, что существует сатанинская мировая закулиса, которая прикладывает максимум усилий к скорейшему приведению к власти над миром антихриста. Более того, мы наверняка знаем, что у них это, увы, в конце концов получится. Но разве это для нас повод унывать? Разве мы также не знаем наверняка, что когда это произойдет и на земном троне воцарится антихрист, вскорости во всей своей власти и красоте явится Сам Иисус Христос и навсегда положит конец власти сатаны? Когда это будет – не знает НИКТО. Но явно не сейчас.

- Но именно сейчас все чаще встречается число «666», которое упоминается в Апокалипсисе. Что Вы думаете об этом числе?

- Вот именно: о числе 666. Что же я могу думать о числе? Скажу так: думаю то же самое, что и о числе 333.

- Но ведь это же «число зверя»!

- Да что вы говорите. Тогда по этой логике выходит, что число 333 – число Святой Троицы?

- Нет, конечно, но ведь Иоанн Богослов в своем «Откровении» четко указывает…

- В тринадцатой главе «Откровения» Святой Иоанн Богослов указывает: «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его – шестьсот шестьдесят шесть». Что это значит? Это значит, что государство Израиль в ветхозаветные времена царя Соломона было настолько богатым и могущественным, что поступления в царскую казну учитывались в основном в виде золота. Были, конечно, и медные деньги, и серебро, но точно считали только золото. Мерилом же золотого веса был талант – круглый золотой слиток весом примерно пятьдесят килограммов! Собиралось в год этих талантов ровно шестьсот шестьдесят шесть, то есть тридцать две тонны семьсот семь килограмм золота! Почему именно столько? Потому что иудеи предавали (и предают) большое символическое, даже магическое значение цифрам, а в этой цифре на древнееврейском языке был зашифрован титул царя Соломона – «ха-мелек ле-исраель», то есть «царь Израилев». Именно поэтому у древних евреев придавалось очень большое значение собирать золото в количестве, символизирующем могущество израильского владыки и самого иудейского государства. Затем, после смерти царя Соломона, священно-сокровенный вес золота постепенно трансформировался в символ мамоны и человеческой власти. В то время, когда апостол Иоанн Богослов писал «Откровение» (после распятия Христа), само упоминание словосочетания «царь Израиля» было строжайше запрещено Римом. У него и так были неприятности с властями: за апостольское свидетельство об Иисусе Христе Иоанн был сослан Домицианом на остров Патму. Там ему явился в видении Иисус Христос и, повелевая написать для семи Малоазийских церквей представляющиеся видения, открыл ему будущую судьбу Христианской Церкви в различных символических образах. Гонимый и преследуемый Иоанн Богослов не мог написать прямо о том, что земным «царем Израиля» стала золотой телец, мамона, «666», что именно золоту-мамоне «поклонятся… все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира»*. Вот кто, или, точнее, что является настоящим зверем для христиан, и число ему именно человеческое, шестьсот шестьдесят шесть. Так что, «кто имеет ухо, да слышит», а кто имеет мудрость, тот сочтет это число. Это, вообще-то, первое. А второе – негоже нам, православным христианам, уподобляться иудейским каббалистам и заниматься магией чисел. Или мы цифрам приписываем силу большую, чем силе Иисуса Христа? Мы во что верим: в магию и могущество цифр или в силу любви Бога Живого?

- Но ведь начертания на чело и руку…

- Ага, и штрих-коды, и электронные паспорта, и чипы. Что еще? Какие еще механические штучки, какие вещи пугают вас? Если бы Христа можно было бы предать простым механическим нанесением штрихов, то сатанисты уже давно каждого из нас сперва вырубали бы в бессознательное состояние, ну, скажем дубиной по голове из-за угла, а потом спокойно, без нашего ведома чик-чирик – и мы уже предали Христа! Но ведь так не происходит! Почему? Очень просто: от Христа нужно добровольно, сознательно отречься в пользу антихриста, и только после этого печати будут «работать». В противном случае будет так, как рассказывал Иоанн Крестьянкин: в концлагере, куда он попал, у людей не было ни фамилий, ни имен, только цифры на правой руке, но никто Христа не предал и антихристу не поклонился. И вообще, мы опять уходим в буквальную примитивную трактовку слов Писания, а по мнению святых отцов «печать на чело» – это когда греховные страсти, не встречая в нас сопротивления, так разрастутся в нас, так затуманят наш разум, что мы уже не будем способны отличить добра от зла, Христа от антихриста, и, затуманенные, добровольно примем его. Вот чего нужно опасаться, а мы всё говорим о каких-то механических штрихах, цифрах и микросхемах.

- И все-таки, что такое «индивидуальный налоговый номер»?

- Именно то, что вы сейчас сказали: индивидуальный налоговый номер. Отдайте кесарю кесарево, а Богу Богово. Иначе уничтожьте все паспорта, свидетельства о рождении, свидетельства о браке, аттестаты, дипломы, трудовые книжки и пенсионные удостоверения, а вместе с ними и все нотариальные договора и акты. Потому что на всех них стоят номера! Представьте, если в порядковом номере бланка какого-нибудь из этих документов, скажем, завещания, встретятся три шестерки?? Это значит кому вы завещали свое имущество? Сатане? Вы же понимаете, какая это чушь! Чушь, не имеющая ничего общего с верой православной. А теперь подумайте, куда она может завести. Всякие ИНН-ны и другие страшилки нам подсовывают для того, чтобы искусить, проверить нашу веру. И что же? Мы не выдерживаем испытания! Вместо веры в Христа, упования на Него, у нас побеждает страх перед цифрами. Но нужно помнить: по мере отступления от Христа мы принимаем антихриста.

При этих словах Андрей многозначительно развел руками и добавил:

- Послушайте, назовите хоть один случай, когда, приступая во время причастия к Чаше, кто-то вместо своего имени назвал ИНН. Апостол Петр сказал нам, сомневающимся: «Идол в мире – ничто!»

В зале оживленно закивали и начали переговариваться. Но такое конструктивное оживление все же перебил голос кого-то сомневающегося.

- Почему Патриарх и другие церковные иерархи предали нас?

- Вот как? Именно «предали», ни больше, ни меньше? А может, современные епископы, рукоположенные и имеющие четкое преемство до апостолов христовых и через них до самого Христа, занимаясь церковным устроением, просто не потакают вашим страстям? Может, они не соответствуют вашим требованиям, вашему уровню, не соглашаются с вашим непогрешимым мнением? Короче говоря, может, они вас просто не устраивают, не соответствуют вашей святости, не достойны вас? Допускаю, что среди сегодняшних иерархов могут быть нечистоплотные люди и даже отступники. Но они же люди, а потому не безгрешны! Церковь земная – живой организм, и в этом организме бывают всякие нестроения. Но вместе с тем Церковь – организм единый, где, учитывая мнение каждого, окончательно принимается всё же мнение соборное. Церковная полнота и единство – вот главное в устроении Церкви земной. Некоторые же, не обладая даже элементарными знаниями, не имея опыта духовной жизни, дерзновенно противопоставляют себя церковной полноте, отказываются прислушаться к соборному голосу, и через некоторое время оказываются попросту вне Церкви, причем без каких-либо действий со стороны Церкви. Господь даровал нам свободу выбора – вот мы и пользуемся этой свободой, как заблагорассудится. А потом, когда оказывается, что ошибались, все равно не признаем свои ошибки и ищем виноватых. Гордыня – мать грехов! Тут под «горячую руку» не в меру активных «ревнителей Православия» и подворачиваются епископы во главе с Патриархом.

- Это, надо полагать, камень в наш огород? – вопрос задал явно доктор каких-то наук, потому что имел на носу толстенные «бинокли» и лоб во всю голову.

- А вы хотите, чтобы я вас утешал и подбадривал? Я не баптист и не Петросян. Более того, я считаю, что в утешениях вы не нуждаетесь. Вам           нужна только правда, какой бы она ни была.

- Тогда скажите просто и ясно, почему с нами все так случилось?

- Святой Марк Подвижник говорил: «Не хочешь скорбей – не греши». Из Москвы вы уехали потому, что духовной жизни и духу Церкви предпочли внешние церковные формы. Враг рода человеческого, который, как известно, не дремлет, ухватился за эту ниточку и подсунул вам такого пастыря, который, выделяясь из привычной массы священников, смог говорить каждому из вас то, что вы хотели слушать. Вы, всё далее отпадая от духа Церкви, постепенно отдалились от нее, а значит стали беззащитными. Вы стали легковерными и восприимчивыми ко всякого рода лжи и, спасаясь от внушенной угрозы, попытались переселиться в выдуманную сказку. Тайга, молитвенная пустынь, суровая, но возвышенная жизнь общины отшельников-богомольцев. Вы поверили, что Страшный Суд наступит со дня на день, а вы в это время будете далеко, в тайге, неоскверненные цивилизацией и готовые к достойной встрече с Богом.

- Да нет же! Просто в Москве, в этом новом Вавилоне, духовно спасаться стало практически невозможно. Можно было, конечно, и дальше притворяться, что ничего не происходит, но почему проблему не решить кардинально? Я считаю, что мы поступили правильно. Только вот не повезло с нынешними соседями.

Тут не выдержал настоятель прихода отец Василий:

- Алексей, ну что ты говоришь! «Не повезло». Ты еще о предопределении скажи, про судьбу-злодейку, про тяжкий рок. Мы и только мы сами виновны во всех наших злоключениях. На всех нас лежит тяжкий крест, а на мне – сугубая вина. Я безоглядно верил отцу Ипатию и завел вас именно сюда. Откуда я знал, что это логово бандитов?.. И как я вообще мог так довериться отцу Ипатию? Думал, духовник – и всё! А получилось по слову Иоанна Кассиана Римлянина: «Как много пострадал я от неопытных наставников!» Забыл я слова преподобного Иоанна Лествичника: «Прежде, чем ввериться духовному наставнику, проверь его, испытай, искуси сего кормчего, чтобы под его водительством вместо тихой гавани не упасть на камни». А что говорил святой Марк Подвижник? «Духоносный наставник – это тот, кто достиг бесстрастия и имеет дар рассуждения». Это отец Ипатий был бесстрастным? Это он-то имел дар рассуждения? Сейчас-то всё видно отчетливо, а тогда словно пелена застилала глаза. Я, как приходской священник, должен был стоять на страже духовного здоровья своих прихожан, и рассмотреть, как отец Ипатий из батюшки стремительно превращается в непогрешимого оракула и тирана. Помню: он не давал советы, он приказывал и требовал беспрекословного подчинения! Что же это за духовный отец, если даже Господь Бог наш Иисус Христос, обращаясь к своим ученикам-апостолам, говорил: «Не называю вас рабами, но называю вас друзьями». Одним словом, простите меня, братья и сестры, недостойного вашего настоятеля!

С этими словами и полными слез глазами отец Василий встал и положил земной поклон всем присутствующим. Во внезапно наступившей полной тишине все с готовностью встали и искренне поклонились в ответ со словами: «Бог простит, и мы прощаем, батюшка, прости и ты нас, грешных».

Шли минуты. Люди, растроганные покаянием батюшки, коротко и тихо переговаривались между собой. Диакон Андрей Марченков по-новому взглянул на прихожан. Он вдруг понял, что перед ним не просто приход, а настоящая семья, прошедшая такие тяготы и лишения, которые другим и не снились. Да, они заблуждались, из-за своей гордыни отвергли наставления святых отцов и здравый смысл, но они достаточно настрадались и если не понимают всего сейчас, то однозначно уже стоят на пороге понимания, смирения и искреннего покаяния – главных, так сказать, достижений православного христианина.

Но хватит выступать тут с поучениями и обличениями! Люди в беде, и он должен, он просто обязан им помочь! И первый шаг…

Андрей встал. Десятки глаз смотрели на него.

- Дорогие жители Нового Фавора! Я тоже должен попросить у вас прощения. Кто я такой, чтобы поучать вас? Не устоял перед искушением. Простите меня за мою самонадеянность. Простите и вы меня, отец настоятель.

Новый диакон прихода Андрей Марченков поклонился в пояс сначала прихожанам, затем отцу Василию.

Народ тоже по-новому взглянул на столичного диакона. С добрым изумлением и каким-то облегчением все вдруг увидели близкого им человека, не только богословски ученого, но сильного духом и способного к критическому восприятию самого себя. В этот раз нестройный, но не менее искренний хор голосов простил диакона Андрея и попросил простить их, грешных, а отец Василий, опять со слезами на глазах, благословил склоненную по-военному коротко остриженную голову диакона.

Похоже, между приезжим посланником Патриархии и жителями Нового Фавора начали устанавливаться не просто доверительные отношения.

Диспут дальше не продолжался. В установившейся непринужденной обстановке все пили чай, расспрашивали о Москве, о Питере, рассказывали истории из своей жизни «там» и «тут». Отец настоятель с удовлетворением наблюдал, как помирились две соседские семьи, которые он безуспешно пытался образумить вот уже больше полугода. Из-за чего они поссорились, не помнили даже они, но сегодня в них что-то вдруг прорвалось, души освободились от наваждения, и добрососедство было восстановлено.

Собрание прихожан, которое задумывалось как диспут или беседа с дипломированным богословом, переросло в дружеское чаепитие.

Но вдруг все рухнуло. Мир, воцарившийся в этом трапезном зале, разорвал душераздирающий женский вопль где-то с окраины городка. Благостная атмосфера в одночасье сменилась тревогой. И буквально через полминуты, когда все начали испуганно смотреть друг на друга и задавать вопрос «что случилось!?», тяжелая дубовая дверь в трапезную чуть не слетела с петель. На пороге стоял бледный мужик в костюме охранника с «винторезом» в руке и, показывая пальцем в сторону крика, хрипло орал:

- У Степанковой нападение! Опять волосатый! Я его, кажись, ранил! Он крушит все на своем пути! Быстрее! Там Михалыч пока пытается его сдерживать! Ну чего сидите, быстрее!

И скрылся за дверью.

Замешательство было недолгим. Вот оно, попался! Мужчины рванули к выходу. Отец Василий и диакон Андрей обогнали всех и увидели, как из-за живой изгороди одного из домов метров на пять вверх взлетают кусты с комьями земли на корнях, фонари на солнечных батареях, скамейки-качалки, какие-то доски, камни. Все это в сопровождении злобного звериного рыка. Люди застыли в ужасе, загипнотизированные действиями неведомой разрушительной силы.

- Сюда он, гад, движется. Михалыч, как только покажется – бей его в голову! Или что там у него вместо нее.

Это говорил тот самый охранник, чуть не высадивший дверь в трапезную. Оба – и он, и второй охранник Михалыч – были вооружены винтовками спецназа «винторезами» со стволами-глушителями и мощной оптикой. «Ни фига себе!» – в который раз за недолгое время пребывания в Новом Фаворе подумал Андрей Марченков.

В этот момент перед стоящими часть изгороди не меньше метра длиной рванулась из земли вверх. В проем ввалился тот самый волосатый монстр с вечерней дороги. Теперь, в дневном свете, он казался еще более огромным и страшным. Хотя сейчас Андрей смог оценить его намного лучше. Рост – более двух метров, где-то два десять или даже два пятнадцать, непомерно коренастый, с сильно развитой жилистой мускулатурой, руки и ноги – Шварценеггер отдыхает. Это несомненно был человек, но волосы покрывали почти все его тело, на котором кроме какой-то тряпки в районе срамного места не было ничего. Грязные патлы сосульками болтались над непропорционально высоким лбом, от чего он был похож на черного рэпера. Изо рта с толстыми губами торчали кривые желтые зубы. Глаза бешено бегали, чуть не вылезая из своих орбит. Выше ключицы сквозь шерсть кровоточила огнестрельная рана. Увидев полсотни решительно настроенных людей, он заорал во все горло. Двое охранников судорожно вскинули свои «винторезы». Волосатый великан дернулся к земле, уклоняясь с линии огня, и молнией кинулся прямо на них. Те среагировать не успели: нападавший схватил лапищами размером с лопату оба «винтореза» за стволы, дернул сначала к земле, а потом резко вверх и от себя. Охранники пролетели не менее пяти метров, прежде чем с треском скрылись в зарослях декоративного можжевельника. С одного из них слетела и упала под ноги Андрея плохо закрепленная амуниция с пистолетной кобурой, запасными обоймами для «винтореза», наручниками и ножом «Джон Рэмбо». Тут же, уперев винтовки в землю, великан почти под прямой угол согнул оба ствола, словно они были оловянные, а не из высоколегированной стали.

На небольшой площадке воцарилась тишина. Стояли в оцепенении люди, стоял, тяжело дыша, «волосатый». Что будет дальше?

А дальше произошло нечто странное. Глаза у великана перестали бегать, и он разглядел перед собой двух людей в рясах, одного с крестом на груди, а второго, коротко стриженного, без креста. Он вдруг неестественно аккуратно положил на землю «винторезы», после чего завыл и попятился назад через сделанный им в изгороди проем. Перешагнув границу изгороди, он развернулся и помчался в сторону леса.

Несколько мужчин рванулись было следом, но Андрей решительным окриком остановил их. Вместо преследования он направил мужчин на поиски кричавшей женщины. В это время из кустов вытаскивали обмякших, но целых и невредимых охранников. Вскоре выяснилось, что женщина тоже не пострадала, только от испуга находилась в полуобморочном состоянии.

Диакон Андрей Марченков решил действовать. Он снял подрясник, оставшись в черных кожаных туфлях «Geox» на толстой мягкой рифленой подошве, черной футболке и черных джинсах, препоясанных кожаным ремнем. На ремне отчетливо были видны выдавленные Распятие, девяностый Псалмом и молитва Животворящему Кресту. Небольшой кожаный чехол на поясе скрывал компактный спутниковый телефон. Андрей подошел к одному из сидящих на земле охранников и попросил куртку. Это была армейская ветровка цвета хаки из плотной маскировочной х/б ткани, которая может весьма пригодиться в лесу во время погони. Охранник с готовностью согласился. Надев куртку, взяв флягу с водой и подняв с земли «Джона Рэмбо», Андрей подошел к отцу Василию.

- Как видите, планы меняются. Пора. Благословите.

Настоятель понял все без лишних слов. Пришло время профессионалам взяться за дело.

Командир группы «морских дьяволов», получив благословение и перекрестившись, упруго побежал по следам разрушений.

Погоня

Специализацией боевого подводного пловца-диверсанта Андрея Марченкова было скрытное проникновение к заданному объекту на территории противника, нейтрализация (в случае необходимости) охраны, выведение из строя объекта и настолько же скрытная бесшумная эвакуация. К объекту его учили проникать и с суши, и с воздуха, и с воды. Так же и отход. В основном тренировались в условиях города, поэтому если бы «волосатый» уходил в городских кварталах и даже через подземные коммуникации, его песенка была бы спета в считанные часы – от русских диверсантов еще никто не уходил. Но вот в лесу, в родном лесу этого беглеца, где тот знает каждую травинку, придется попотеть. Ну да ладно, бывало и посложнее. Главное – настроиться на этот лес, слиться с ним, стать частью его, стать с ним одним целым. Тогда услышишь и заметишь то, что другой будет стараться тщательно скрыть.

Тревога Андрея о том, сможет ли он максимально быстро найти направление поисков, рассеялась в самом начале погони – с облегчением он увидел отчетливые следы загадочного беглеца. Тот как будто и не собирался прятаться. Хотя чего ему прятаться, он ведь у себя дома? Кто посмеет гнаться за ним здесь, в его тайге? Андрей надеялся на беспечность преследуемого, поэтому бежал в среднем темпе, размеренно. Дыхание быстро приноровилось к ритму бега, а ноги при каждом шаге поднимались высоко, намного выше, чем при беге по асфальту или грунтовке. При таком способе возможность перецепиться через корягу или подвернуть ногу на камне сводится к минимуму.

Прошло около четырех часов преследования. «Волосатого» пока видно не было, но Андрей по таким же четким, как и раньше, следам знал наверняка, что двигается в правильном направлении. Несколько раз пришлось оббегать маленькие болотистые озерца-лужи, а однажды чуть не влетел в замаскированную кем-то охотничью яму-ловушку. Спас размеренный специальный бег и предельная концентрация внимания.

Еще через полчаса ловушки стали попадаться чаще. Судя по всему, следы беглеца к чему-то приближались. Наверное, скоро будет ясно, к чему или к кому.

О приближающемся конце погони Андрей понял по тому, что «волосатый», не таясь, теперь бежал по едва различимой, но вполне определенной тропе. А тропа эта была буквально напичкана разными ловушками и капканами. Темп погони значительно замедлился. Андрей внимательно смотрел под ноги, аккуратно переступая подозрительные ветки и кучки листьев. Торчащая ветка может быть рычагом для приведения в действие замаскированной петли или висящего бревна, усеянного острыми шипами, а кучка листьев может скрывать… Оп-па, стоп! Именно это и скрывают сухие листья! Андрей застыл на месте. Левой брючиной он уже опасно натянул тонкую струну, висящую поперек дороги и ведущую как раз к одной из неприметных кучек листьев, наверняка скрывающей гранату. Классическая растяжка! Но откуда она здесь, посреди тайги?!

Андрей присел перед струной. Растяжки просто так не ставят. Их ставят либо с целью от кого-то защититься, либо в качестве предупредительного сигнального устройства. Но в любом случае растяжки ставят на подходах к какому-либо объекту, который хотят скрыть от нежелательного вторжения.

Нужно ее обезвредить. Но только Андрей протянул руку к струне, как сзади что-то рассекло воздух. Пригибаться было некуда, поэтому последовал единственно возможный молниеносный кувырок вперед через струну. В следующее мгновение Андрей Марченков стоял лицом к лицу с волосатым беглецом, лапы которого сжимали увесистую дубину из ствола молодой березы. Между прочим, с обломками сучьев, и если бы не кувырок, то вместо головы у диакона было бы кровавое месиво.

Беглец и преследователь стояли на лесной тропинке друг против друга. Их разделяло не более трех метров и струна растяжки.

«Волосатый» гулко порыкивал и, переваливая с руки на руку березу, с угрозой осматривал противника. Он никак не решался напасть, потому что был сбит с толку непривычным поведением стоящего напротив человека: тот не пугался, не кричал и не выкатывал из орбит глаза, а стоял ровно, даже как-то расслабленно, а большой острый нож вообще медленно вынул из ножен и спокойно положил перед собой на траву. Другого оружия не было. Значит, угрозы нет. «Волосатый» заметно успокоился и уже начал опускать березу, как вдруг ветер донес звуки близкого жилья. Великан словно очнулся от наваждения и вскинулся с новой угрозой. Все ясно: там дом, и он считает, что должен защищать его от незваных чужаков.

Тщетно Андрей приветливо улыбался и показывал пустые открытые ладони – великан приготовился к нападению и начал сокращать дистанцию. Сигналом к атаке послужил внезапно раздавшийся сверху гул вертолета. Андрей, конечно, крайне удивился (откуда здесь вертолет?) и даже поднял голову вверх, делая вид, что высматривает в кронах деревьев источник звука. На самом же деле его внимание было сконцентрировано на «волосатом». Боковое зрение зафиксировало атакующий рывок. Со страшным рыком и с занесенной над головой дубиной монстр кинулся на странного незнакомца. Ощущение было такое, будто кто-то с невероятной силой толкнул навстречу двустворчатый шифоньер. Только у этого шифоньера в руках был еще ствол березы, который вот-вот превратит противника в мокрое место. Что бы сделал другой человек на месте Андрея? Максимум – это попробовал бы обмочиться. Но Андрей был хорошо подготовлен, причем подготовлен по системе Кадочникова, а значит, ждал подобной атаки, был готов к ней. Легкий шаг в сторону и назад, руки нежно, почти не касаясь лап чудовища, помогли опускающейся дубине не встретить никакого сопротивления, а ловкая подножка окончательно лишила нападавшего равновесия. Нечеловеческой силы рывок закончился неуклюжим падением такой же нечеловеческой силы: летящий споткнувшийся двустворчатый шифоньер всей своей тушей напоролся на бесполезно грянувшую оземь березу, жестоко оцарапался, перелетел через нее и раненым плечом врубался в ствол стоящего на пути дуба.

Дальше был кошмар. Такой злобы от досады неожиданного поражения, такого всплеска боевых эмоций Андрей еще не видел. «Волосатый» пронзительно заорал, раздирая на себе в клочья шерсть, и грозно, но теперь медленно и настороженно двинулся на невозмутимо стоящего на том же месте врага. Береза теперь готова горизонтально, на уровне груди вместе с воздухом рассечь и туловище. Что же враг? А враг действительно странный: снова не боится, стоит и показывает пустые руки!

Злобной гримасы и крика Андрей не испугался, потому что сам умел корчить такие рожи, от которых белели даже негры-наемники. Но горизонтально перехваченная дубина – это уже серьезнее. Учитывая ее габариты и скорость, с которой ею собираются бить, увернуться или отскочить от нее будет трудно. Трудно, но можно! Андрей, продолжая руками проводить успокаивающие «пассы», начал пятиться к рядом стоящему дереву. Рассчитал он все точно: после мощного замаха на пути дубины вдруг оказался ствол. Удар был настолько сильным, что с кроны дерева полетели листья, а выбитая кора брызнула во все стороны. Сильна была и отдача от дубины. Чудище выронило березу и, тряся лапами, заскулило от боли.

А расслабляться нельзя! В следующий момент из-за ствола возникла огромная волосатая пятерня и схватила Андрея за грудки. Вторая уже шарила с другой стороны дерева. Расчет был на то, что, схватив жертву с обеих сторон дерева, можно резко дернуть на себя и размозжить голову о ствол. И снова выручил Кадочников. Андрей обхватил мизинец схватившей лапы и по кривой рванул от себя, заламывая ее по дуге в сторону и вниз. Вторая лапа сразу перестала шарить, «волосатый» рефлекторно дернулся навстречу и сам ткнулся лбом в дерево. Андрей развил успех: он подошел ближе, продолжая выкручивать палец дальше, рука заламывалась все выше. Наконец, противник «пошел вприсядку», то есть начал садиться на корточки и клониться к земле. Из этой позы неподготовленному бойцу выйти крайне сложно. И все усилия были бесполезны – не помогали ни крики поверженного, ни извивания, ни угрожающие загребания свободной клешней. Главное – захват, который Андрей научился делать безукоризненно.

Человек может выдержать много видов боли, даже зубную, даже от ломающейся кости, даже от пулевого ранения, но против правильно проведенного болевого захвата крайних фаланг пальцев устоять невозможно – тело рефлекторно само будет пытаться ослабить боль и двигаться в ту сторону, в какую его направляет захвативший. Андрей усвоил этот урок на практике, когда ему, еще молодому лейтенанту, пришлось заступиться за девушку, к которой на автобусной остановке пристали два здоровенных хулигана в наколках. Раклы тогда схватили лейтенанта Марченкова за погоны и начали их мять-выкручивать, но в ту же секунду согнулись, взвыв от боли: их большие пальцы оказались вывернутые в болевом захвате. Пока они матерились и орали угрозы, Андрей вытирал ими асфальт остановки, а как выкричались и заскулили о пощаде – отпустил.

То же самое происходило сейчас. Правда, Андрей не знал, что «волосатый» переносит боль не как обычный человек. Снизу, с неудобной позы, выворачивая зажатый палец, он вдруг выпрямился с разворотом и вцепился свободной ручищей в горло Андрею. А чтобы тот не дергался, второй рукой сжал ремень, приподнял его над землей и с размаху прислонил к ближайшему дереву. Прежде чем стукнуться о ствол березы, Андрей услышал жалобный хруст спутникового телефона. Связи больше не было. Не отпуская горла, великан медленно отвел назад больную пятерню величиной с хороший бараний окорок, приготовившись размозжить голову противника. От удара спиной о дерево и пережатого горла у Андрея потемнело в глазах. Нет, сознания он не терял, но тщетно пытался ухватить какой-нибудь из сжимавших пальцев. Он даже два раза хлестко ударил «волосатого» по ушам, но все было без толку. Неудачные попытки освободиться только забавляли лесного бродягу. Он скалил зубы, гыкал и не спешил наносить последний удар. Андрей тоже не спешил прибегать к радикальному средству – он ведь мог пырнуть в глаза растопыренными пальцами и оборвать уши волосатому чудовищу. А кадык? А ноздри? А патлы, которые можно резко дернуть «против шерсти»? А разбить всмятку то, что прикрывает грязная набедренная ветошь? Да мало ли их, последних радикальных средств, крайне болезненных и подлых? Их было в арсенале морского диверсанта очень много, но все они сжигали мосты и переводили драку в разряд смертельных схваток, а Андрей все-таки надеялся, что не ошибся в оценке «волосатого», к тому же не для того он пустился в погоню, чтобы «замочить» подозреваемого при первой же возможности, пусть даже и в целях самообороны.

Или ошибся? Монстр перестал ухмыляться, его взгляд изменился. Всё, сейчас ударит. Что ж, нужно немедленно действовать. Пора!

- Остановись!

Откуда-то с тропы раздался тихий, но властный голос. Похож на старческий или это Андрею показалось?

- Остановись!

После второго окрика «волосатый» резко разжал горло и как-то странно скукожился. Глаза виновато забегали. Видно было, что ему хотелось оглянуться на голос, но он не смел. Андрей упал рядом и, прислонившись к дереву, растирал затекшее горло. За спиной «волосатого» метрах в пяти стоял древний старик, невысокий, с длинной бородой, весь седой, в длинной холщевой рубахе, кирзовых сапогах и котомкой через плечо. На груди на толстой цепи висел внушительных размеров медный православный крест.

- Ну иди, иди сюда, проказник. – тон дедушки сменился с повелительного на очень ласковый. Судя по всему, он знал «волосатого». Тот, не слыша больше строгости, просто просиял. Враз забыв об Андрее и недавней схватке, волосатый великан бросился прямо под ноги старику, обнял их, прижался, как маленький ребенок, и жалобно заскулил.

- Ну-ну, ну-ну, будет тебе. Вон, вишь, человека чуть не заломал. Ай-ай-ай, нехорошо.

В ответ «волосатый» поднял обиженное заплаканное (!) лицо и что-то замычал, с укоризной тыкая в раненое плечо.

- Ах ты, мать честная! Где ж это тебя так, а? Нешто опять кур воровал в дальнем поселении? Так вот сам виноват, да. Ну ладно, давай я тебе помогу. Только чтоб больше ни-ни!

Старик раскрыл котомку, вытащил какую-то траву и начал жевать ее, одновременно раздирая на лоскуты чистую тряпицу. Затем полил на рану водой из деревянной фляги, осторожно вытер кровь вокруг, положил травяную кашицу и туго перевязал.

- Ловко вы, – подал голос Андрей, до этого молча наблюдавший за странной сценой. – Извините, но уж очень похоже на картину «Преподобный Серафим Саровский с медведем».

Старик внимательно посмотрел в глаза незнакомому молодому человеку. Впервые. От этого взгляда Андрей сперва почувствовал себя словно под рентгеном, прямо мурашки поползли по коже, а потом вдруг стало тепло и как-то уютно. Странно, никогда не поддавался гипнозу да и вообще чужому влиянию, а тут сразу будто вывернули наизнанку.

- А ты, мил человек, его не бойся. Это Остапушка убогий. Он хоть и грозен с виду, и силищей обладает неймоверной, а если его не обижать – беззлобен аки младенец. Эй, да ты, я погляжу, вовсе и не боишься его! Вот те на, а я тут утешать тебя собрался. Ты прости меня, старого, не разглядел сразу. Но послушай меня внимательно: ты хоть и из самой столицы сюда явился, да и обучен ты, гляжу, воинскому делу и всяким премудростям весьма крепко, но бережись. Бережись! В тайге много лихих мест, где люди опаснее волков. Горе тебе и всем тем поселенцам, которые ждут от тебя подмоги, если ты без мира и Бога в душе решил править дознание. А дознание править нужно, ой как нужно. Так что ты его правь, правь, мил человек. Бог тебе в помощь.

При упоминании Бога старик перекрестился.

Где-то сбоку в кроне дерева резко застрекотала сорока, и Андрей невольно посмотрел вверх. А когда снова взглянул на тропинку, старца уже не было, словно в воздухе растворился. На коленях, с поникшей головой одиноко стоял всхлипывающий «волосатый» или, как, оказывается, его зовут, «Остапушка». Остап, значит.

Странное имя для этих мест. Украинское. Почему Остап? И как заклинило: вопросов, куда более важных – уйма, одна встреча загадочнее другой, а в голову влезло занозой «почему Остап, почему Остап?» Андрей помотал головой и прошептал Иисусову молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго». И осенил себя крестным знамением. Вроде отпустило.

Наконец, Остап медленно встал с колен и посмотрел на Андрея. Посмотрел теперь уже беззлобно и, можно даже сказать, по-дружески. Оба молчали. Встреча со стариком, пусть и мимолетная, разорвала пелену агрессии, оставив глубокий чистый след. «Волосатый» поднял нож и протянул его Андрею. При этом он что-то пытался сказать, тревожно указывал себе за спину, отрицательно вертя головой, и махал в ту сторону, откуда пришли. Судя по всему, это означало, что там, где раздавались голоса и куда полетел вертолет, очень опасно, и туда ходить не следует, а нужно идти назад, возвращаться. Андрей кивнул, благодаря за нож. Он решил сделать вид, что соглашается с Остапом, и кивнул еще раз, показывая рукой на себя и в обратную сторону, мол, он возвращается. На волосатом лице отразилось облегчение. Тяжелая и твердая, как камень, лапа одобрительно похлопала по плечу.

- Ну ладно, бывай, Остап.

- Гр-гр-гга. Ашшьтап том, том. Ашшьтап том!

- Понял, понял. Остап идет домой, так?

- Тя, тя! Том!

Андрей улыбнулся на прощанье и повернулся идти. Но первый же его шаг стал последним: под лопатку что-то кольнуло, и он начал проваливаться в быстро сгущающийся ватный туман. Последним, что он увидел, была склоненная над ним волосатая рожа предателя (как он, опытный диверсант, смог так глупо легкомысленно довериться!) и голос с сильным кавказским акцентом со стороны деревьев:

- Э-э, Астапчык, маладэц, слушай!

Рядом с волосатой рожей появилась бородатая и Андрей отключился.

Секретная тюрьма

Скрежет механизмов…

Голоса…

Смех и английская речь…

Андрей очнулся, но глаза пока открывать не спешил. Слушал, оценивал ситуацию.

- Ты дывы, очухався, падло!

Дальнейшее притворство было бессмысленным. Но как догадались, ведь Андрею не впервой… А, вот оно что! От руки и головы прикованного к ортопедическому креслу диверсанта тянулись провода к прибору на столе. «Детектор лжи». Оп-па, американский. Что ж, обмануть его сложно, но можно, у него это не раз получалось на специальных занятиях. Увидели по прибору, что он очнулся? Ладно, дальше посмотрим. Андрей спокойно открыл глаза.

Он находился в небольшом помещении, примерно три на три метра, с идеально ровными, вероятно, гипсокартонными, выкрашенными в бежевый цвет стенами, белым потолком с одиноко висящим плафоном в виде матового шара и полом, покрытым серым линолеумом. Окон в комнате не было. Но было две двери. Одна массивная железная, покрашенная в тот же тон, что и стены. Она была закрыта и находилась сбоку, рядом с креслом. Вторая – чуть приоткрыта, за ней находился, по-видимому, транспортный ангар. Скрежет исходил от гусеничного вездехода, а источником смеха и английской речи были… два вооруженных солдата-негра в форме американских морских пехотинцев!! Перед креслом, в котором находился пленник, стоял стандартный черный офисный стол из МДФ с закругленными краями. За столом сидел, судя по вытянутой лошадиной форме черепа, квадратному выпяченному подбородку и стеклянному «покойницкому» выражению глаз, тоже американец. Коротко стриженный и молчаливо-наглый, он всем своим видом показывал, что он здесь босс, а пойманный – человек третьего сорта и должен ему по жизни. Рядом с американцем подобострастно понтовался какой-то хрен в форме «воякив УПА» образца 1944 года с АКСУ на ремне.

- Та навищо вы оцэ, пан офицер, тэхнику мордуетэ. Дайтэ мэни цёго москаля лышэ на одну годыну, та вин роскажэ всэ, що знае и що нэ знае!

Американец жестом руки нервно оборвал подхалимаж ряженого «вояка» и указал на дверь. Прежде, чем помещение загерметизировалось, Андрей успел рассмотреть кусочек дороги перед ангаром и краешек тайги. Было еще светло. «Не понял, – подумал Андрей. – Меня что, никуда не отвозили?»

- Да, вы в сибирской тайге, господин… Кстати, как вас звать-величать?

- Господа все в Париже, – нахамил вместо ответа Андрей голосом Шарикова из «Собачьего сердца».

«Вояк» тут же подскочил и заехал пленнику скользящим ударом кулака в скулу. Голова дернулась синхронно с кулаком и быстро вернулась назад, поэтому никакого урона удар не нанес. Но Андрей на всякий случай с силой провел языком по внутренней стороне щеки, будто скула занемела.

- Да сядь ты! – американец встал и, обойдя стол, подошел к допрашиваемому. – Еще раз ударишь без команды…

Последние слова американец произнес задумчиво, так как внимательно ощупывал в это время лицо пленника. Удар подручного он видел, видел, как дернулась голова, но что-то его насторожило. Так и есть: следов удара не было! А парень, оказывается, не простой. Он забыл про спесь и сел «в демократическую позу», то есть на край стола. Долго и внимательно всматривался в глаза прикованного незнакомца.

- Ты кто?

- А ты кто?

- Нет, так мы не договоримся. Отвечай на вопросы, ты не в том положении!

- В каком положении? Вы меня пугаете! Со мной-то как раз все понятно: я гулял по лесу…

- По какому лесу, это тебе что, городской парк? Ты как вообще прошел через ловушки и растяжки?

- Какие растяжки, дядя, ты чё городишь? И вообще, какого хрена здесь происходит? Ну-ка, развяжите меня и отпустите немедленно!

- А вот теперь давай! – команда была дана молодому бандеровцу, который сразу же подскочил к пленнику и начал мутузить того по чем зря.

- Помедленнее!

- Шо? – не понял «вояка», растерянно озираясь на хозяина.

- Помедленнее, говорю, бей, идиот!

- А-а, цэ мы зараз, – по-своему понял приказ молодой садист и начал бить прицельно, с оттяжкой.

Американец пристально наблюдал за экзекуцией. Он с изумлением видел, как пленник группирует те мышцы, куда приходится удар, и каким податливым вдруг становится это место во время удара. Такое он видел только в спецшколе ЦРУ, когда им, курсантам, показывали секретное видео о методах подготовки элитных диверсантов России. Неужели сейчас один из них сидит, привязанный к этому креслу???

- Стоп!

- Та я навить нэ вспотив!

- Назад, я сказал! И выйди вон.

- Чого? А шо я такого зробыв?

- Па-шол вон!

- Та ладно, чого вы, як скажэтэ.

Когда дверь за ряженым пыточником закрылась, американец резво придвинул стул вплотную к связанному, который за все время мордобоя не проронил ни слова, а теперь сидел, как ни в чем не бывало. После доброй дюжины ударов – только слегка разбитая губа и кровь под носом.

- Спецназ ФСБ? ГРУ? Кто? А?

- Развяжи – узнаешь.

- Не, подожду.

Хозяин кабинета возбужденно зашагал взад-вперед перед носом Андрея. Внезапно дернулся вплотную к его лицу.

- Я же вижу, что ты не простой смертный…

- Ошибаешься, самый простой. Как и ты.

- Ну хорошо. Откровенность – за откровенность: я тебе говорю, куда ты вляпался, ты мне – о себе и зачем ты здесь. Хорошо?

Андрей сделал вид, что задумался.

- Допустим. Что я буду с этого иметь?

ЦРУшник (а кто же это мог быть еще?), выпрямился. Начинался торг – то, в чем он, как все американцы, был докой (по его глубокому наивному заблуждению).

- Ситуация такова: максимум, на что ты можешь рассчитывать – это свобода передвижения по объекту.

- И всё?

- Объект секретный, поэтому всё. Хотя нет. Возможны более комфортные и даже выгодные условия, но их, как ты понимаешь, нужно заслужить.

- Как этот придурок в бандеровской форме? А если мой рассказ тебе не понравится?

Американец пожал плечами:

- Тогда тебя колоть будут другие и не здесь.

- «Колоть»? «Не здесь»? Я не дрова, чтоб меня колоть. И вообще, не слишком ли много внимания моей скромной персоне?

- Не слишком, я уверен.

- Ну тогда давай попробуем. Начинай первым, но сначала расстегни железяки.

- Пока посиди так. Доверие нужно заработать.

- Ладно, потерплю. На какие жертвы не пойдешь ради доверия!

- Начнем. Может, сначала представишься?

- Алексей Марченко.

ЦРУшник зыркнул на ленту «детектора лжи».

- Ты мужчина или женщина?

Андрей загоготал.

- Отвечай быстро!

Видимо, такой неожиданный и нелепый вопрос должен сбить сосредоточенность тестируемого, выбравшего глухую защиту. Андрей и не собирался защищаться. Вместо этого он жеманно вопросил:

- А ты что, гей? У, противный.

- Отвечай, ты мужчина или женщина!!

- Ладно, мужчина, мужчина. Давай дальше.

- Что ты делал в окрестностях объекта?

- Опять рупь-двадцать пять. Какого объекта?

- Хорошо, перефразируем вопрос: что ты делал в тайге недалеко от этого места?

- Я не понял, от какого именно места, но так уж и быть, отвечу. Я, гуляя по тайге, увидел «снежного человека» и погнался за ним.

- Зачем?

- Как это зачем? Разглядеть поближе, конечно!

- Где ты живешь?

- В Москве. 

- Как попал в тайгу и зачем?

- Ты же знаешь нас, москвичей. Бегаешь целыми днями внутри Садового Кольца, как белка в колесе: офисы, бутики, фитнес-клубы, боулинг-центры, корпоратив-пати… Жажда экстрима замучила вконец, захотелось в одиночку побегать по сибирской тайге. А попал сюда на вертолете. Знаешь, вертолет – это такая машина, которая…

- Где служил в армии?

- В секретном элитном подразделении.

- Каком? – у американца заблестели глаза, он еле сдержался, чтобы инстинктивно не податься всем корпусом вперед. – ФСБ или ГРУ? Ну, говори же!

- В… стройбате. Только тс-с, там такие зверюги, что даже оружие не выдают!

Американец сдулся, как надувная игрушка.

- Ты идиот?

- Блин, ты все-таки расколол меня!

Двойные обручи из высоколегированной стали разомкнулись на руках, ногах, поясе и шее.

- Что, всё? Каков вердикт? И как рассказ, понравился?

ЦРУшник внимательно рассматривал ленту детектора. Ничего. Или он ошибся, или перед ним действительно диверсант с железными нервами. То, что он нес чушь собачью – ясно, но почему компьютер ничего не показал? Эти проклятые русские! Неужели обязательно нужно избивать? Неужели это единственный способ общения с ними? А он так надеялся на свои способности психолога, ведь он был лучшим на курсе! Можно, конечно, продолжать пытаться действовать цивилизованными методами, но на это нет времени – послезавтра отправлять транспорт с заключенными. Да, за матерого русского диверсанта начальство испытательный срок ему скостило бы. Дернуло же ему в Гонолулу напиться и назвать педерастом сенатора Мозеса Дюка, партнера в гольф самого начальника объединенных штабов! Теперь, после двух лет «сибирской ссылки», даже Аляска кажется Саймону Блюмкину (именно так звали ЦРУшника) земным раем, только бы скорее выбраться из этой долбаной России! Его прадед, Сруль Блюмкин, еле ноги унес из СССР в 1936 году, когда Сталин начал закручивать гайки, выкашивая старую революционную картавую гвардию. Дедушка Сруль до конца своих дней посыпал проклятиями и Сталина, и русских, и «эту дикую варварскую страну». «Сколько я сделал для революции! Да со мной советовался сам товарищ Троцкий, считая лучшим специалистом по подавлению всевозможных контрреволюционных заговоров!» – со слезами на глазах бил себя в хилую грудку дед и с гордостью рассказывал маленькому Саймону, как морил голодом целые уезды, как сжег двадцать церквей и самолично расстрелял двести человек. Видя круглые, как блюдца, полные ужаса глазенки правнука, Сруль Блюмкин начинал гладить кудрявую головку мальчика своей маленькой холодной и почему-то всегда влажной ладошкой и говорил: «Ну-ну, это же не люди, это всего лишь гои. С ними только так и нужно, только так». Саймон отчетливо помнил, как страшно, до обморока становилось ему находиться рядом с дедом в такие минуты, как не мог спать неделями после таких рассказов. Пламенный революционер Сруль Хаймович Блюмкин умер от острого воспаления чудовищного геморроя. Умирал долго и в страшных муках, с традиционными проклятиями на устах.

Пауза затягивалась. Андрей начал опасаться, что «передурачился» и решил первым нарушить молчание.

- А хочешь, я тебе сам скажу, куда я попал?

Американец заинтересованно приподнял бровь и поощрительно кивнул.

- Так вот. То, что ты американец – к бабке не ходи…

- Что, какой бабке?

- Ну это выражение такое русское, идиома. Оно означает что-то типа «совершенно ясно». Понял? Ну так вот. Американец, довольно молодой, но без акцента говорит по-русски. Странно? Очень. Потому что если ты нормальный средний американец, так чисто говорить по-русски ты не можешь просто физически.

- Почему?

- Потому что у американцев артикулярный аппарат с детства «заточен» не под наш язык. Тут напрашивается два вывода: или ты гений-филолог с русскими корнями, чего не скажешь, извини, по твоему лицу, или ты обыкновенный ЦРУшник, которого под гипнозом нафаршировали русским языком. Вторую версию подтверждает то, что я мельком увидел за этой дверью.

- Что же, по-твоему, ты увидел за этой дверью?

- А то не понятно? Есть такой анекдот. ЦРУ готовит шпионов и засылает их в Россию, а они все «сыпятся» в течение первого же дня. Заряжают данные в компьютер – компьютер не дает ответа. Конгресс США увеличивает ассигнования, ЦРУ усиливают программу подготовки, засылает новых, лучших диверсантов – тот же эффект. Аналитики из Лэнгли и АНБ сломали головы, но так и не смогли найти причины провалов! Конгресс утроил ассигнования, ЦРУ на все деньги основательнейшим образом подготовило одного, но суперагента: русский знает в любом диалекте, а также матюки и блатную феню, психолог – высший класс. Одели его в поношенный ватник, стоптанные кирзовые сапоги, в зубы воткнули газетную самокрутку и высадили в Сибири, на околице глухой деревни. Подходит он к полупьяному мужику и спрашивает: «Дед, скажи, как пройти к сельсовету?» Дед пыхнул махрой и отвечает: «А зачем тебе, американскому шпиону, сельсовет? Тебе сразу в ФСБ надо!» Диверсант в шоке. Кинул по-русски шапку о землю и спрашивает: «Даю тебе любые деньги, только скажи, как, как ты догадался??» Дед еще раз пыхнул самокруткой и, пожав плечами, говорит: «А чё тут мудреного? Вы, негры, – все американские шпионы».

ЦРУшник захохотал. Андрей повысил голос:

- Послушай, я не знаю, что ты там нафантазировал на мой счет, но увидеть солдат-негров в американской форме посреди сибирской тайги, да еще тебя, такого типичного заокеанского офисного червя в этой каморке. Каморке, отделанной гипсокартоном! Гипсокартон в глухой тайге! Вы бы еще «макдональдс» тут замастырили! Ты думаешь, много нужно ума, чтобы догадаться, кто ты и что здесь такое?

- А может, мы обыкновенная фирма по заготовке древесины? Или наркокартель? Или террористы? Солдат он видел в форме! Да кроме афроамериканцев, которых ты видел, здесь хватает и ваших…

- Вот!

- Что «вот»?

- У тебя, как у всякого американца, просто язык не повернется назвать негра «негром». У нас китайца называют китайцем, а не азиатом, еврея – евреем, а не семитом, а негра – негром. Не «грязным ниггером», а просто негром, потому что он родился таким и принадлежит к негроидной расе. И всё, без всякой политики и оскорбительных подтекстов. А у вас, американцев, «съехала крыша» на политкорректности. Впрочем, как и на многом другом.

- Ладно, оставим в покое американский языковой этикет. Так что здесь, по-твоему?

- Это очевидно. Про фирму даже не заикайся. Никаких деревозаготовок вокруг нет, как нет соответствующей техники и складов. Террористической базой вы быть не можете, потому что вас давно бы уже накрыли – не надо недооценивать работу наших спецслужб. И себя не нужно переоценивать. Да, после 11 сентября 2001 года круг лиц, которым дозволено заниматься реальным терроризмом, определяется у вас, в США. Причем на уровне куда выше, чем Конгресс и даже Сенат. А ты на лицо, которому доверили заниматься терроризмом, увы, «не тянешь». Тогда, может, прииск? Тоже нет, потому что разработки драгметаллов наше государство отслеживает даже жестче, чем базы террористов. Остается одно: пресловутая промежуточная тюрьма ЦРУ. Секретная, разумеется. Да ты не делай круглые глаза – по телику в свое время эту тему осветили достаточно популярно.

- Нет, ты точно идиот! Моя страна тратит миллиарды долларов на борьбу с терроризмом, возглавляет эту борьбу во всем мире, а ты говоришь, что именно в США фактически планируются террористические акты и что США «назначает» террористов.

- Это ты идиот, если такой наивный. Впрочем, относительно вас, американцев, это не удивительно. Скажи, какой первый и самый главный вопрос задает следователь, когда начинает расследовать какое-нибудь преступление?

- Ты это к чему?

- Этот вопрос: а кому это выгодно? Террористическую атаку 11 сентября преподнесли всему миру, как некое грандиозное шоу. Помнишь заголовки CNN: «Америка атакована», «Америка в войне» и так далее? Для серьезности и правдоподобности – более трех тысяч погибших! А что на самом деле? Доллар даже не пошатнулся! Биржи, которые всегда ведут себя, как подлые трусливые крысы, эти безнравственные индикаторы стабильности, не только не снизили, как обычно в таких ситуациях, котировки акций американских компаний, но задрали их до небес. В «террористической атаке на демократию» сразу нашли крайнего – Усаму Бен Ладена и по-свойски уговорили его взять ответственность на себя (еще бы: семья Бушей и семья Бен Ладенов являются учредителями одной фирмы!). Кстати, уговаривали целых три дня, не таясь и не стесняясь, в прямом эфире CNN через телеканал «Аль-Джазира»! Потом, когда уговорили «главного злодея», определили и страну, куда можно по-быстрому сбросить накопившиеся на складах снаряды, бомбы и ракеты. Этой страной стал многострадальный Афганистан с целыми провинциями в виде безжизненных каменистых пустынь, словно предназначенных быть военными полигонами. Конгресс США тут же на экстренном заседании дополнительно выделил военно-промышленным компаниям восемьдесят миллиардов долларов на дополнительные расходы, после чего акции этих монстров взлетели еще выше. Вот так. Схему откатали, она понравилась, и теперь вы играете в свои грязные «антитеррористические» бизнес-игры по всему миру. Назначаете террористов для актов, а потом назначаете других террористов (эдаких картинных злодеев, с характерной бородатой внешностью и подходящей легендой), которых нужно поймать и образцово-показательно обвинить. И весь мир обязан вас благодарить, помогать вам, молиться на вас! А если кто не захочет? Тогда несговорчивые правительства вы обольете помоями так, что они никогда не отмоются. Или сделаете какую-нибудь «цветную» революцию, чтобы щекотливых ситуаций в этих странах больше не возникало. Так что, родной, на надо делать такое правильное лицо и ставить из себя борца за справедливость. Тем более, что в подборе подручных вы, американцы, никогда не отличались разборчивостью: визжите о борьбе с терроризмом, а сами нанимаете этих самых террористов даже для охраны таких объектов, как этот, потому что главный критерий отбора слуг для вас – ненависть к России.

Американец угрюмо молчал. Этот русский говорил то, о чем он сам догадывался, но боялся кому-нибудь об этом даже заикаться. И Саймон подавлял эти мысли, справедливо полагая, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь. А теперь здесь, в таежной глуши, какой-то загадочный тип ввалился на вверенный ему секретный объект и нагло разбередил рану. О, как он хотел залететь куда-нибудь на край света, чтобы никто ему больше не промывал мозги!

- Слушай, а ты, случайно, не журналист?

- Случайно нет. Просто я умею трезво анализировать информацию, которой сейчас по любому вопросу – навалом. Вы же настолько обнаглели, что даже не скрываете ничего! 

- О’кей, как скажешь. Для меня это уже не важно.

Пришел конвой – два здоровенных бритоголовых ушастых американских морских пехотинца. Молча указав на дверь, один из них подтолкнул Андрея к выходу дулом М-16. Американец тяжело посмотрел вслед уходящему русскому, а когда шаги за дверью затихли, со всей силы опустил оба кулака на стол: «Будь оно всё трижды проклято!!»…

Как коридор, так и камера, в которую втолкнули Андрея, всё было голо и идеально ровно. Никаких окон, даже зарешеченных. Чисто, холодно и стерильно. Не по-нашему. По-американски. Андрей взглянул в верхний угол камеры и, ухмыльнувшись, покачал головой. Все-таки прав Михаил Задорнов, говоря, какие американцы тупые: к потолку была привинчена большая квадратная решетка вентиляционной шахты! Как и все американские вентиляционные шахты, в ней на четвереньках мог ползать любой желающий. Других вентиляционных шахт в Америке просто не существует. А были бы окна – они обязательно были бы сдвижными снизу вверх.

Но нет, Андрей хоть и мог бы, но не собирался покидать свою тюрьму таким киношным способом, тем более здесь наверняка работают скрытые камеры видеонаблюдения: полезет в шахту, а его, как крысу, дымком. Несолидно как-то. Нужно все обдумать и только тогда действовать. На вопросы, роившиеся в голове русского диверсанта, должны быть найдены четкие ответы, как, кстати, ответ на вопрос о местонахождении отца Арсения. Может быть, он здесь?

Он улегся на единственный предмет мебели – голый, с выщерблинами латексный матрац в углу – и стал анализировать ситуацию.

Во-первых, он действительно попал в одну из засекреченных пересыльных тюрем ЦРУ, это как дважды два. Но тюрьма ЦРУ в глухой сибирской тайге! Хотя чему удивляться? Это на первый взгляд кажется нелепицей. На самом же деле все продумано грамотно, до мелочей. Судя по рассказу новофаворцев, недалеко от них орудует банда китайских контрабандистов. Почему они ни разу не напали на Новый Фавор? Да потому, что им не нужен лишний шум: кроме золотишка, наркотиков, оружия и нелегальных иммигрантов, они наверняка доставляли сюда, американцам, «особо ценных» китайцев, тибетцев и северокорейцев. Транспортировали бы этих похищенных людей в любую другую страну – китайские спецслужбы порвали бы всех на британский флаг, но осуществлять полноценный вооруженный поиск на территории России – это исключено, а официальные обращения по линии российско-китайских спецслужб успеха не приносят по причине громоздкости бюрократических аппаратов обеих стран. Короче, это наверняка и есть та самая «колония прокаженных», о которой говорили Андрею. Точнее, когда-то была колония, а теперь какой-нибудь российский предприниматель Иван Иваныч Иванов купил ее у государства за три копейки, объявил ее частной собственностью и сдал в аренду одной из тысяч мутных коммерческих структур, которая, в свою очередь, сдала ее в субаренду еще более мутному предприятию или религиозной общине. В конце концов у правоохранительных и фискальных органов России интерес к данному объекту пропал, и сюда тихонько вползло ЦРУ. Место – идеальное. Это в Европе подобные тюрьмы – как прыщ на заднице, все время нужно прикрывать и маскироваться, а здесь все шито-крыто. Обслуга (она же внутренняя охрана) – максимум один взвод американских морпехов плюс внешняя охрана из двух десятков наемников из всякого сброда, готового служить за доллары где угодно и против кого угодно (желательно против русских). Вероятно, не обходится здесь и без местных коррумпированных чиновников, также готовых за доллары без лишних вопросов предоставлять российские грузовики и вертолеты для перевозки из пункта «А» в пункт «Б» разные грузы в ящиках с дырками. Думают, что помогают браконьерам, промышляющим редкими дикими животными.

Так или примерно так жила ЦРУшная тюряга, в которую, как кур во щи, попал капитан третьего ранга в отставке Андрей Марченков…

«Однако хватит, погостили – пора и честь знать», – подумал, вставая с матраца, русский «морской дьявол». Примерный план побега созрел уже давно, еще когда его вели сюда по коридорам. Теперь же он точно знал, что нужно делать. Американцы, слушайте Задорнова! Ну чего вы такие тупые – даже глаза не завязали, когда вели, даже не избили, как следует, не усыпили транквилизаторами! Это ж надо быть такими самоуверенными! Теперь получите.

Андрей подошел к двери, громко постучал и сразу отошел к противоположной стене. «Если сейчас работает видеокамера – пусть, все равно никто ничего не поймет».

И действительно, то, что произошло дальше, не укладывалось ни в какие рамки.

Дверь открылась. В нее вошел один тех из ушастых морпехов-бройлеров. Вошел по-хозяйски, привычно, абсолютно спокойно. То, что указательный палец его правой руки лежал на спусковом крючке висевшей на груди стволом вниз М-16, не говорил ни о чем: бройлер просто копировал стандартную киношную позу. Если бы он подозревал опасность, он, во-первых, направил бы ствол в сторону пленного, а во-вторых, он вообще не был бы вооружен М-16, чересчур громоздкой в помещении и, извините, уж чересчур голливудской среди сибирской тайги пукалкой. Если американский морпех – значит обязательно М-16, хоть тресни! Разве нет на вооружении спецподразделений армии США чего-нибудь компактнее, современнее и эффективнее? Конечно, есть, но тот факт, что сейчас здесь, в России, в секретной тюрьме ЦРУ, в дверь вошел именно такой стандартный «шрек» со стандартной полевой винтовкой и в стандартной позе – этот факт говорил о многом. Например, о том, что охраняет тюрьму не матерое спецподразделение, а стандартный взвод юнцов, прошедших лишь учебку. Также о том, что тюрьма эта сроду не видела серьезных узников, способных дать отпор или хотя бы попортить кровь тюремщикам. А еще о том, что американцы в своем репертуаре: даже здесь, в Сибири, чувствуют себя хозяевами и людьми высшего сорта, а всех других – дремучими туземцами.

Вот и хорошо.

Когда охранник раскрыл рот, чтобы задать вопрос, Андрей резко шагнул в сторону морпеха. Тот от неожиданности вздрогнул и смешался. Всего на полсекунды, но их хватило, чтобы Андрей, продолжая движение, по-бычьи мощно и резко наклонился вперед, расставил руки и с силой поддел что-то невидимое высоко вверх. Со стороны выглядело так, как будто арестованный дернулся под невидимый большой тяжелый низкий стол и, схватившись за края, перевернул его вверх тормашками. Вместо стола был морпех. На счет «раз» тот замешкался, на счет «два», не приходя в себя, он замешкался вторично, синхронно вслед за русским дернувшись вниз и растопырив от неожиданности руки с винтовкой, на счет «три» он взбрыкнул ногами и завалился на спину, потеряв сознание от удара головой о пол. Причем Андрей ни разу даже не коснулся американца!

Что это было? Какая-то магия? Совсем нет. Это называется «бесконтактный рукопашный бой» по системе того же Алексея Кадочникова. Никакой «астральной» чуши! Да, это высший пилотаж для любого серьезного бойца спецназа, но основан такой стиль боя на глубочайших знаниях как человеческого тела в качестве единой системы рычагов-противовесов, так и психики, естественных подсознательных рефлексов. Если на вас резко замахнуться – вы обязательно непроизвольно дернитесь. Если же замахнуться не просто так, а как надо, то вы дернитесь не просто так, а как необходимо нападающему, причем в ту сторону и с такой силой, как нужно нападающему. Казалось бы, все просто, но таким искусством владеют немногие.

Андрей, убедившись, что охранник только потерял сознание и «жить будет», перешагнул через мускулистую американскую тушу и вышел в коридор. Перед этим он разрядил М-16 и рассыпал по камере патроны. То, что в этот момент его, возможно, снимают на видео, волновало сейчас меньше всего.

Небольшой коридор и – вот она, незакрытая дверь главного тюремщика. Сделать кабинет «начальника тюрьмы» проходным, скрывающим коридор и собственно камеры заключенных – с одной стороны умно, но с другой...

Саймон Блюмкин стоял попой к двери, склонившись над столом вместе с морпехом-офицером (видимо, командиром взвода охраны). На звук вошедшего сначала никто не отреагировал, потому что в нее мог войти только охранник. Но уже через секунду офицер-морпех начал подниматься из-за стола, с округленными глазами шаря рукой в кобуре в поисках пистолета. Но этой секунды хватило, чтобы Андрей с силой толкнул согнутого Саймона на офицера. Оба неуклюже повалились на пол, и Андрею не оставалось ничего другого, как оглушить обоих ребром массивного армейского ноутбука-«внедорожника» «Панасоник», прихваченного по пути со стола.

Ноутбук дважды сочно хрустнул, но не разлетелся. Андрей был готов к тому, что на шум кто-то отреагирует. Так и вышло: стоявший снаружи часовой-негр распахнул дверь и всунулся в кабинет босса с ружьем наперевес. Пока его взгляд фиксировал непонятную картину лежащих друг на друге командиров, некая неведомая сила справа за шиворот втащила его в комнату, подставила подножку и со всего маху направила кудряву буйну голову прямехонько в закругленный край стола.

Андрей, уложив часа на два двух охранников, офицера и главаря-ЦРУшника, старался быть предельно аккуратным, тем не менее немного нашумел, поэтому снова затаился справа от приоткрытой двери, ожидая следующих нападавших. Но их почему-то не было. В конце короткого коридора в ангаре виднелся все тот же гусеничный вездеход, рядом с которым – никого. Что ж, вперед!

Сначала диакон-диверсант хотел было пробежать мимо вездехода, но не столько заметил, сколько почувствовал, что в середине машины кто-то есть. Чего ждут, почему не нападают? Что-то тут не так. Андрей быстро вернулся, сдернул с лежащего офицера пятнистую форменную кепку, куртку и, не нарушая окружающую обстановку резкими движениями, спокойно-деловой походкой подошел к машине. Заглянул через боковое стекло и сразу присел, оценивая увиденное: на переднем сиденье, обнявшись, спали двое американских солдат. «Фу, – подумал русский морской офицер, воспитанный на традиционных ценностях. – Неужели и до морской пехоты США докатилось ЭТО? Что поделаешь – демократия, блин. Ладно, голубки, спите дальше». Марченков бесшумно появился в салоне вездехода позади спящих, лбы «продвинутых» солдат разошлись в стороны и с силой бумкнулись друг о друга. Затем он снял со своей головы кепку офицера и с брезгливостью отер руки: волосы обоих горе-солдат оказались напомаженными гламурно пахнущим бриолином.

Итого шесть! Что дальше? Выкинуть «голубков» и рвануть напролом на вездеходе? А если у тех, кто находится сейчас за ангаром, кроме М-16, «калашей», «мух» и ДШК есть что-нибудь покруче? Хотя и этот арсенал сводит к нулю все надежды. Нет, план беглого диакона состоял в том, чтобы смыться с базы как можно более незаметно и раствориться в тайге без такой громоздкой обузы, как вездеход.

Он соскочил с подножки машины и направился к единственному выходу из ангара – к небольшой двери в одной из створок больших ворот.

Почти впритык к малому коридору, ведущему к кабинету ЦРУшника, стояли тот самый вездеход и один УАЗик. Больше техники в ангаре не было, поэтому идти к воротам пришлось не менее двадцати метров по пустому голому пространству. И конечно же, когда до ворот оставалось метров пять-шесть, когда беглец был как муха на белой стене – как раз тогда дверь строго по закону подлости открылась, и в ангар начали входить американские солдаты и наемники. Андрею не оставалось ничего другого, как стоять и считать. Всего пятнадцать человек: четыре солдата, восемь наемников, среди которых был и тот гнусный ОУНовец, и трое…

Оп-па, а эти откуда здесь взялись!? Процессию возглавлял… бритолобый скопец из поезда (ага, одна клешня примотана бандажом к туловищу, а подбородком будто кирпичи кололи!) с двумя своими кудлатыми бандерлогами (на переносицу каждого из них был наклеен пластырь, а под глазами сияли сине-зеленые бланши)!!! Такой встречи Андрей никак не ожидал. Не то, чтобы он сильно занервничал, нет – шнобели этим бандерлогам он сможет подрихтовать снова – но тот факт, что с ними не было видно главного охранника с кагэбэшно-рыбьим взглядом, это, ну, напрягало, что ли.

Скопец узнал вагонного обидчика и среагировал раньше американцев. Не сводя налитых кровью глаз с Андрея, он молча подтолкнул в его сторону своих верных псов. Те с опаской, но набычившись, пошли на сближение.

- Стийтэ! – все вздрогнули от неожиданности. Это взвизгнул ряженый бандеровец. – Вин мий! Мий, я кажу!! Я цёго москаля зараз… Що, курво, обдрыстався?

- Стоять! – бритолобый, не отрывая глаз от Андрея, сделал шаг вперед и за волосы отдернул назад украинского наемника. – Еще раз станешь у меня на пути – убью. Взять его! И помните, он мне нужен живым. Пусть не совсем здоровым, но живым!

Про «не совсем здоровым» бандерлоги поняли правильно и с облегчением на ходу вытащили из своих кирзовых сапог огромные охотничьи ножи.

Выпад вперед. Нож должен был воткнуться между правым плечом и ключицей. Вместо этого завис в пустоте, потому что Андрей сделал полшага назад и влево, уходя с траектории удара. Одновременно правой рукой он захватил кулак напавшего бандерлога, а левой с размаху двинул в локоть в том направлении, в котором сустав не сгибался. Точнее, не сгибался до сих пор, потому что отныне у руки нападавшего появился новый красивый изгиб.

Четырнадцать!

Пока первый корчился на полу от нестерпимой суставной боли, второй решил быть более осторожным. Он перекидывал нож из руки в руку, жонглировал им, готовясь застать противника врасплох. А противник стоял с таким видом, будто перед ним кругами ходил не вооруженный бандит со смертельными намерениями, а уличный доморощенный артист, выпрашивающий своими нехитрыми безобидными потугами подаяние у прохожих. В тот момент, когда бандерлог замедлил свои «фокусы», определившись с ударом, Андрей снова повторил свой трюк с бесконтактным нападением. Добрых два метра разделяло противников, а посему никто не понял, как и почему огромный патлатый мужик сначала дернулся книзу, растопырив лапы с ножом, а в следующую секунду, взмахнув ногами, смачно приложился затылком о бетонный пол ангара.

Тринадцать!

Андрей, не давая никому опомниться от шока, быстро и решительно начал сокращать дистанцию с оставшимися тринадцатью врагами.

- А-а-а, курво! – бандеровец выпрыгнул из общего «строя» и, забыв, что автомат может стрелять, попытался со всей силы ткнуть ненавистного «москаля» дулом в пузо.

Пуза на линии поражения не оказалось. Вместо этого дуло почему-то пошло все выше, выше, и начало разворачиваться в сторону, одновременно с чем автомат стал неумолимо покидать руки бандеровца. И ничего с этим невозможно было поделать. В следующую секунду приклад «калаша» сначала сотряс мозг горе-наемника (если он был в этом узком, словно сплющенном с боков черепе), а затем решил сделать «пластику» огромного галицкого «руля», чтобы он хоть как-то соответствовал добрым украинским стандартам носа-картошки. Закрылись близко посаженные злобные карие глазки-бусинки, а рот, наконец, перестал изрыгать ругательства и проклятия. Надолго ли? Горбатого, как говорится, могила исправит: даже с откорректированной внешностью бандеровец, когда придет в себя, останется бандеровцем. Но сегодня рыть могилу кому бы то ни было у Марченкова не входило в планы.

Двенадцать!

Бритолобый ретировался за спины американцев, которые начали приходить в себя.

Поздно. Стволы двух М-16 Андрей «сплел» между собой, тем самым тесно прижав друг к другу держащих их солдат. Затем эти прижатые солдаты, инстинктивно продолжающие сжимать бесполезные заплетенные винтовки, ведомые русским диверсантом, послушно вышли из строя на нужную позицию. Вдруг, синхронно сделав сальто назад, они тяжелыми морпеховскими берцами вырубили еще двоих солдат, стоящих сзади.

Восемь!

Оставшиеся наемники целились в Андрея, решив больше не испытывать судьбу и стрелять на поражение, но тот все время менял позицию, прикрываясь их товарищами. Нападавшие образовали с «жертвой» нечто вроде постоянно изменяющегося кубла, причем странный русский тягал и переставлял вооруженных мужиков так, как хотел.

Вот, словно подрубленный, упал в самой гуще чеченец Аслан.

Семь!

Вот, взлетев над толпой, влип головой в ближайшую стену ангара эстонец Хейки.

Шесть!

Вот двое братьев Габаидзе вдруг наотмашь треснули друг друга по башке прикладами и синхронно рухнули на пол.

Четыре!

Внезапно, когда двое других наемников группировались для атаки, из-под ширинки третьего (на вид эдакого деревенского мужикастого мужика без определенных признаков возраста и национальности) высунулся ствол квадратного пластикового «Глока»! Это бритоголовый прятался за широкой спиной наемника и таким способом пытался покончить с Андреем. Ага, не тут-то было: Андрей сначала заехал ногой в пах мужику-щиту прямо под пистолет, а затем, схватив руку с пистолетом, дернул ее вперед и налево-вверх. Что получилось: мужикастый согнулся и взвыл от боли, не в силах сделать ни одного движения, а сзади, между его ног, стоя на коленях лицом вплотную к грязным штанам, кряхтел в неудобной позе бритолобый. Марченков, не отпуская единственной здоровой руки бритолобого, также присел на корточки, заслоняясь от двух оставшихся наемников нагнутым мужиком с пистолетом между ногами. Причем пистолет держал не он – он лишь направлял вывернутую руку скопца.

Видать, согнутый мужик был каким-то авторитетом, потому что двое оставшихся наемников целили в интересную людскую композицию, но стрелять не решались.

Андрей решил взять инициативу в свои руки.

- Стволы на пол, руки за голову, мордой в пол! Ну, быстро!

Для большей строгости он рукой бритолобого снизу вверх придавил мужику его воспаленное хозяйство.

- А-а!! У-у! М-м!

Наемники медленно присели на корточки на пол.

- Мордой в пол, я же сказал. Да не боись, убивать не буду. Если б хотел – давно бы замочил. Ну, живо! И не забудьте задние ноги враскоряку!

Андрей мелкими шажками передвинул всю живую «конструкцию» к лежащим. Два удара по головам – и неоглушенными в ангаре остались только трое: тоненько подвывающий от боли мужикастый, задыхающийся от брючной вони бритолобый с вывернутой рукой и сидящий на корточках, окончательно контролирующий всю ситуацию Андрей Марченков. Подсечка – и мужикастый, перевернувшись в воздухе вбок через голову, наконец-то надолго успокоился на полу. Что дальше?

Неожиданный щелчок! В самое последнее мгновение Андрей перекувыркнулся через бритолобого и застыл, прикрываясь им от появившейся со стороны коридора опасности. Вззинь! Два электрода на стальных пружинных проводках впились скопцу в грудь. Разряд в пятнадцать тысяч вольт затряс тело сектанта в конвульсиях. Секунды три подергавшись и выгнувшись напоследок дугой, он затих.

Андрей встал. В пяти метрах лицом к лицу с ним стоял очухавшийся раньше времени офицер-морпех. В руках у него был здоровенный «Магнум Рисёч Хром». Андрей усмехнулся.

Клац! Клац-клац!

- Не это ли ищешь, ковбой? – Андрей вытащил из кармана и показал насупившемуся от злости офицеру обойму, предусмотрительно вынутую из пистолета во время погрома в кабинете ЦРУшника.

Морпех на всякий случай клацнул еще раз и запустил бесполезным, но тяжелым пистолетом в голову русскому. Затем, сняв с ремня короткий нож «Мисшн Найвз» с черным закругленным лезвием, пошел на Андрея. «Вот рисовщики, блин!» – подумал Марченков. – Все дорого, добротно, круто. И глупо. Ладно, «рэйнджер», посмотрим, чего стоит твоя рисовка».

Конечно же, Андрей не собирался недооценивать противника. В отличие от своих подчиненных солдат, этот офицер, вероятно, понюхал пороху. Шрамы, выражение глаз, уверенная поза – все говорило в пользу этого предположения. А потому следовало быть осторожным.

Дважды безрезультатно взмахнув ножом слева направо и справа налево перед горлом русского, офицер сделал выпад в то же горло, но штыковым колющим ударом. Русский одновременно с разворотом отступил с линии поражения, дал руке пройти мимо как можно дальше, и когда американец потерял равновесие, ухватил кисть с ножом правой рукой, а левой повел того вокруг себя «в хоровод». Нелепейшая поза, когда один практически стоит на месте, а второй, спотыкаясь, послушно неуклюже бегает вокруг. В тот момент, когда спотыкающийся бег вот-вот должен был перейти в падение, Андрей внезапно оставил кисть с ножом и изгибом локтя резко двинул американца в горло в противоположное направление. Морпех сделал в воздухе через себя красивое полное сальто прогнувшись и шлепнулся лицом на бетон.

Но сразу вскочил. Молодец, крепкий парень. Следующую ножевую атаку он попытался провести снизу в живот. Но больно приложился о пол пятой точкой после того, как рука, чуть не вывернутая в плечевом суставе вверх, натянула тело, изогнув его дугой назад, а подсечка подбросила вверх.

Третий раз американец уже не сдержался и зарычал от ярости. Его вывело из себя то, что, пытаясь провести удар ножом сверху, он провалился в пустоту, невольно нагнулся и подтолкнутый взашей, засеменил на полусогнутых ногах до самой стены ангара, не в силах ни выровняться, ни прекратить дурацкий бег. Хоть успел в последний момент выставить руку, чтоб не треснуться позорно лбом.

Разъяренный, взбешенный, он вскочил, готовый порвать весь мир в клочья. Его, лейтенанта морской пехоты США, ветерана Ирака, валял, словно плюшевую куклу, какой-то русский тип с… да, щщщит!, с приветливой улыбочкой на устах! Ну, салага, держись!

Однако вместо реванша последнее, что он услышал, было: «Ладно, достаточно». А последнее, что он увидел, в очередной раз проваливаясь вместо удара в пустоту, был кулак русского, стремительно приближающийся к его лбу.

В ангаре наступила тишина. Двадцать один человек лежал в отключке. И ничего фантастического здесь не было. Если бы Андрей махал руками-ногами, как это делают киношные каратисты-тхэквондисты, его бы уже давно завалили, как мамонта. Но против русской системы рукопашного боя Кадочникова с элементами айкидо и джиу-джитсу, в которых нужно прежде всего думать головой, не попрешь.

Так, теперь пора выходить из ангара. Наверняка перед воротами полукругом уже стоят остальные бандюки, направив все виды имеющегося вооружения на двери. И Андрей решил соорудить «живой щит».

Подтащив друг к другу бессознательные тела офицера-морпеха и бритолобого, и, перевернув их лицом вниз, он сначала снял со скопца бандаж, а затем на каждого сзади надел «калаш», стянув ремнем задранные кверху «ласточкой» руки с запрокинутой назад головой. Ремни автоматов надежно удерживались на глазах и под мышками, в то время, как сами автоматы, прижатые сзади к спине, были готовы к стрельбе, а тела важных «перцев» служили хорошим щитом.

Теперь привести в чувство заложников и на выход.

Не будем описывать, как офицер и сектант приходили в себя, как пытались сопротивляться, как выл от боли в вывернутой руке сектант и как пыхтел, пытаясь освободиться, морпех. Наконец, после умело дозированных болевых ощущений, вызванных натянутыми автоматными ремнями, живой щит стал полностью управляемым. Скажем просто: троица вышла из ангара.

Предположения Андрея Марченкова оказались, увы, верными: ровно двадцать разнокалиберных стволов были направлены в сторону вышедших. Получается, всего тюрьму ЦРУ охраняло сорок-сорок пять вооруженных вояк. Андрей прятался за спинами VIP-заложников, оценивал ситуацию и напряженно искал среди окруживших бандитов КГБэшного заместителя скопца. Его не было. Значит, жди сюрпризов.

И сюрприз не заставил себя долго ждать. Это оказалась петля-удавка, ловко наброшенная на шею Марченкова кем-то с крыши ангара. Андрея поймали и подсекли, как рыбешку. Не помог даже резкий рывок веревки вниз. Тот, кто накинул петлю, должен был или выпустить веревку или свалиться вместе с ней вниз. Но кто-то хитрый после того, как петля натянулась, замотал веревку вокруг пустого кронштейна, приваренного к крыше. Интересно, почему Андрей не сомневался в личности этого хитрого?

Да, можно считать, что капитан третьего ранга Марченков проиграл этот раунд. Но кто сказал, что проиграна вся битва? Сейчас главное – не перестараться, не набить себе цену, иначе тюремщики создадут такие условия, из которых будет уже не выбраться. И вскоре окажется неудавшийся диакон Андрей где-нибудь в «Гуантанамо» или на Аляске, где мастера допросов будут медленно, методически портить ему здоровье в поисках ответов на свои подлые ЦРУшные вопросы. Да еще эти скопцы с их личной жаждой мести! Ну да ладно, рыбоглазый КГБэшный заместитель бритолобого не вздернул на виселице – и то хорошо.

Андрей выпустил заложников и поднял руки вверх, балансируя с натянутой на шее веревкой на самых кончиках носков ботинок.

Офицера освободили первым. Сняв с себя автомат, он подошел к висящему русскому и долго смотрел тому в глаза, пытаясь увидеть или понять что-то свое. Видимо, ничего не увидев, он молча ткнул пленника под ложечку, мстя за унижения во время схватки.

- Полегчало? – спросил Андрей после того, как усилием воли подавил болевой шок и восстановил дыхание.

Офицер, ничего не ответив, сделал знак своим подчиненным двигаться за ним в ангар.

Через час в своем кабинете оклемавшийся ЦРУшник спорил с бритолобым.

- Не отдам я тебе его! Понял? Не отдам! Этот русский не простой!

- Конечно, не простой! Только и не тот, за кого ты его принимаешь!

- Не тот? Расшвырять и послать в глубокий нокаут более двадцати подготовленных вооруженных солдат! Это как понимать, а?

- Понимай, как хочешь, но если бы это был засланный диверсант, то он не нокаутировал бы твоих морских пехотинцев, а просто поубивал бы всех. Да и мы б с тобой сейчас тут не разговаривали. А потом он узнал бы спокойно все, что ему нужно, и с помощью твоего же средства связи доложил бы куда следует. И сейчас бы мы в худшем случае либо жмурились все, либо в лучшем случае лежали лицами вниз, глотая пыль под дулами автоматов местного спецназа. Подумай, разве может быть для русских что-то более заманчивое, чем разгромить «по горячему» секретную тюрьму ЦРУ, да еще по-домашнему, на своей территории? Какой резон нашим спецслужбам в игрушки играть, затягивая процесс? Ты ведь в случае чего в течение часа сможешь свернуться и исчезнуть в неизвестном направлении, предварительно взорвав здесь все к такой-то бабушке. Ну сам подумай!

Саймон думал. Ой, как думал. С одной стороны, здесь явно было что-то не так, и в версию московского туриста он, конечно же, не верил. Но и версия диверсанта тоже не выдерживает критики, потому как где она, эта самая диверсия? Да, «московский гость» вел себя более, чем странно. Но по большому счету, что он сделал такого экстраординарного, кроме того, что набил всем морду? Эти проклятые странные русские! ЦРУшник нажал кнопку пульта селекторной связи:

- Всем внимание! Тщательно проверить каждый угол базы, периметр, территорию за периметром в радиусе километра и пеленг воздушного пространства в радиусе тридцати километров! Ищем всё, повторяю, всё подозрительное!

Через несколько минут напряженного ожидания последовали многочисленные доклады результатов проверок. Все они сводились к одному слову: «ничего». ЦРУшник устало опустился на стул.

- Ничего не понимаю.

Бритолобый усмехнулся:

- Умом Россию не понять…

- Вот только не надо этих дешевых поговорочек!

- Саймон, ай-ай-ай, чему вас только в Лэнгли учили. Это же классика…

- Ой, да пошли вы все со своей классикой!

- …

- Ладно, если докажешь, что тебе он нужнее, чем мне – заберешь.

- Договорились. Начну с вопроса. Как тебе работалось с нами, Саймон?

- А что?

- Людьми мы тебе помогали?

- Помогали.

- Проблемы с местной властью успешно решали?

- Решали.

- Транспортный канал наладили?

- Наладили, наладили, только не пойму, зачем это ты начал перечислять свои заслуги – работаем ведь на одного дядюшку Сэма! А ты лично, к тому же, далеко не бесплатно.

- Да не к тому я это все говорю, не к тому! У меня мощная организация. Не спорю, богатая благодаря вам. Но вес и влияние не всегда определяются деньгами, особенно в России. Власть – вот, что главное! Под нами милиция, прокуроры, судьи, управление транспортом, даже внутренние войска! Кого мы купили, кого запугали, кого шантажировали, а кому и просто запудрили мозги. Саймон, у меня одна из самых мощных религиозных общин Сибири! Причем, заметь, традиционных религиозных общин!

- Это что, отрезать себе гениталии – такая русская традиция?

- Ну это как посмотреть. Скажем, не отрезать, а «страдать за веру».

- Да лузеры они все, твои страдальцы. Неудачники! Вот и занимаются… как это по-русски?.. членовредительством, кажется.

- Дурак ты, Саймон (извини, конечно). Это у вас, американцев, прослыть неудачником – самое страшное, что может произойти в жизни. У нас же испокон веков любят тех, кто страдает, а у меня, можно сказать, все пострадавшие, поэтому все любят всех и все любят себя. И беззаветно преданы мне, своему духовному лидеру, давшему им силу, надежду и новую жизнь.

- Ну и? И при чем здесь этот проклятый русский турист-диверсант?

- А при том, что когда я ехал из Москвы сюда, он в поезде публично оскорбил меня, нанеся тем самым урон моей репутации! Представляешь, передо мной генералы в штаны накладывают, на меня сотни людей молятся, как на бога, а тут появляется какой-то шибздик, молокосос, и… Короче, меня и моих охранников с его помощью повязала транспортная милиция.

- За что?

- Неважно. Важно то, что всю волну я загасить не смог, не успел, и шум дошел до моих людей при власти и до моей паствы. Я должен, понимаешь, должен публично наказать мерзавца. И более счастливого стечения обстоятельств, более удобного случая даже представить себе не мог! Ты мне его отдаешь, я решаю свою проблему – и мы спокойно работаем дальше. Договорились?

Протянутая рука бритолобого недолго висела в одиночестве. Помявшись еще секунд десять, Саймон Блюмкин протянул свою.

- О’кей, договорились.

- Тогда я полетел?

- Стоп, а товар выгрузили?

- Обижаешь, Саймон. Прежде всего – дело, а потом эмоции. Твой московский гость – это всего лишь эмоции.

ЦРУшник удовлетворенно хмыкнул: все-таки не все русские непредсказуемы, встречаются и нормальные бизнесмены. Под товаром же оба имели в виду синтетический героин, изготавливаемый для ЦРУ лабораторией под руководством сидящего напротив лидера тоталитарной секты скопцов. Когда начиналось сотрудничество с этой странной, но влиятельной религиозной общиной, именно благодаря ему, Саймону Блюмкину, стала возможной реализация проекта «эко-героин». Какой-то гениальный химик из местных, не понятый и не замеченный, как обычно, властями, утверждал, что для изготовления известнейшего наркотика больше не нужны ни афганские маковые поля, ни ближневосточные перерабатывающие фабрики. Отсюда и название «эко-героин», то есть не наносящий вреда окружающей среде. Себестоимость – копейки. Всё, от нулевого цикла до конечного продукта, синтезируется в стенах одной лаборатории. Химик попался на крючок секте, прошел полный курс промывки мозгов, и теперь не за страх, а за совесть выдавал «на гора» каждый месяц по тонне этого зелья. ЦРУ засчитало этот проект в заслуги Саймона, перечислило на его счет солидную премию и всячески намекало на скорую смену обстановки для такого талантливого сотрудника. Если бы еще русский оказался диверсантом и из него удалось бы выудить что-нибудь интересное – вот тогда бы ну совсем скоро какая-нибудь полуобнаженная креолка сказала бы ему в аэропорту Гонолулу «алоха!» и надела бы на шею ожерелье из нежных тропических цветов.

Саймон нажал на кнопку. В дверях появился один из двух ушастых охранников.

- Бери напарника и ведите русского сюда. Он улетает с этим господином.

- Есть, сэр!

Вскоре двое бройлеров-морпехов из рук в руки передали закованного (опять как в кино) цепями по рукам и ногам Андрея Марченкова двум мохнатым бандерлогам скопца. Уже в дверях Саймон Блюмкин окликнул пленника.

- Последний вопрос, Алексей (если, конечно, тебя так зовут). Где ты научился так здорово укладывать на пол американских морских пехотинцев и вооруженных наемников?

- Секрета никакого нет. Школа айкидо и русского рукопашного боя. Я был хорошим учеником.

- А-а, да-да, понятно, – ЦРУшник задумчиво посмотрел на пленника. – Ладно, проваливай.

Когда вертолет МИ-8 взлетел, Андрею начали прилаживать черную вязаную шапку на глаза. Но он успел бросить внимательный взгляд в иллюминатор и увидеть, что к ангару, где он находился в плену, сзади примыкают два больших, размером чуть ниже ангара, здания барачного типа, окруженные высоченным каменным забором и колючей проволокой-путанкой. Судя по всему, это были жилые помещения, так как из труб шел дымок (видимо, готовили пищу), а рядом, около двух домиков поменьше, неторопливо сновали мужчины, женщины и… дети! Вот так тюрьма ЦРУ! Обслуживающий персонал? Поселение? Последней, перед тем, как шапка окончательно закрыла глаза, Андрей увидел сторожевую вышку в дальнем углу периметра этого странного лагеря. Это была полуразвалившаяся деревянная церквушка, на колокольне которой вместо колокола маячил американский морской пехотинец-часовой. Одним словом, опять сибирский сюрреализм.

Отдыхал и Андрей Марченков. Фиксируя по крену вертолета смену курса и время полета, он читал про себя 50-й и 90-й Псалмы, Молитву Честному Кресту («Да воскреснет Бог…»), Правило Веры, Господню Молитву («Отче наш…»), Иисусову Молитву, молитвы Пресвятой Богородице.

А еще он прислушивался к новым непонятным пока ощущениям. То, что это было для него боевым заданием, не вызывало сомнения. Но ни на одном задании за всю свою диверсионную службу Андрей не чувствовал себя настолько уверенным и умиротворенным, как сейчас. Он совершенно не представлял, что с ним приключится через час, через пять, через день, он не имел исчерпывающих разведданных о противнике, не имел четкого плана – и тем не менее он был абсолютно спокоен. Может, он чувствовал над собой защиту благословения самого Патриарха всея Руси? Или покров Церкви? Или Небесные Покровители ведут его, воина Христова, сквозь все препятствия? Скованный наручниками и цепями, с черной шапкой на глазах, сидящий в вертолете среди опаснейших бандитов-отморозков, которые везли его на заклание, тем не менее он чувствовал себя персоной, защищенной надежнее, чем арабский шейх, чем президент США, чем президент России!

Но расслабляться все-таки нельзя – как говорится, на Бога надейся, а сам не плошай. Эйфория – это грех, это прелесть, от которой жди только беды. Так что давай, капитан третьего ранга Андрей Марченков, не забывай, что ты теперь хоть и Христов, но все-таки воин, и у тебя ответственнейшее задание. То, что племянника советника Патриарха в тюрьме ЦРУ нет и не было, Андрей понял, как только вышел из ангара. Тогда где же он? Может священник находиться там, куда летит этот вертолет, то есть, в логове скопцов? Может. Следовательно, задание, принявшее весьма крутой оборот, продолжается. И чтобы его выполнить, нужно не только спасти пленника, но прежде всего выжить самому. Да, он обязательно еще раз тщательно проанализирует ситуацию и что-нибудь придумает, а пока у него есть как минимум полчаса на отдых-«подзарядку». Андрей под шапкой закрыл глаза...

…сквозь клубы белого, как пар, дыма его группа из пяти боевых подводных пловцов ГРУ ВМФ России уверенно продвигалась к конечной по разведданным точке – древнему монастырю Живоначальной Троицы недалеко от пригорода Цхинвали. Именно там час назад видели диверсионную группу грузинского спецназа. По заданию командования они уже уничтожили две такие группы, целенаправленно разорявших православные святыни Южной Осетии, и преследовали последнюю, третью группу.

Пока боевые пловцы бежали маршем к цели, Андрей в который раз задавал себе вопрос: что могло произойти в душах и мозгах грузинских единоверцев, чтобы они не только как бандиты, ночью, с оружием в руках напали на спящих мирных соседей, но и разоряли теперь общие для осетин, грузин, русских, всего православного мира религиозные святыни? Сначала эта идиотская «революция роз» в Тбилиси. Народ сделал вид, что он в одночасье ослеп, оглох и поглупел. А разве нет? Повестись на такую откровеннейшую лабуду! И поверить в то, что целый миллиард с лишним долларов, которые США дали Грузии на перевооружение, они дали бескорыстно, для становления молодой грузинской демократии! Бред какой-то, маразм! Однако бред не бред, а сначала Чехию, а потом и всю Прибалтику американцы захарлали как по нотам. Теперь же они получили карманную страну и на южной границе России. Затем братская Украина просто сдурела на почве «демократии» и желания свободы не понятно от чего. Так называемая «оранжевая революция» на деньги тех же США мощно замордовала теперь украинских граждан. Обещания те же: свобода, равенство, братство, справедливость и демократия. Здравый смысл скукожился и забился в самый дальний уголок психики. Итог еще более печален: экономика Украины логично рухнула под руководством бездарных политиканов и полуграмотных революционеришек, способных, как неоднократно показывала история, только гадить и разрушать. Но если Украина сейчас доедала себя сама, упорно не желая признавать всю чудовищность и противоестественность разрыва с Россией, то Грузия пошла дальше: она выполнила против соседей-единоверцев команду «Фас!», поданную из Ленгли. 

Перед глазами бегущего Андрея (да, наверное, и всех бойцов группы) стояли картины только что увиденных зверств: обкуренные боевики в американско-грузинской форме с поразительной жестокостью забрасывали гранатами алтари храмов, без колебаний расстреливали священников и прихожан, не брезговали грязными оскорблениями и побоями женщин и стариков. Это перед тем, как убить их. А двух детей они просто разбили о стену одного их храмов. Как выяснилось, грузин среди боевиков не было, не было и чеченцев (даже для них, воинственных горцев, не питающих к России нежных чувств, это было слишком), а был сброд наемников, среди которых бесчинствовали и косовские албанцы, недопившие православной крови у себя дома, и арабы, и украинские националисты, и прибалты.

В последнем храме двое солдат-арабов с гиканьем схватили настоятеля, наскоро связали его и положили на жертвенник в алтаре, перед этим подложив под него гранату с вынутой чекой. После чего святотатцы отошли на безопасное расстояние и начали бросать в лежащего на взведенной гранате батюшку камни. Вот первый же камень попал священнику в голову и тот застонал. Из раны на алтарь потекла кровь. Вот второй камень попал в коленный сустав и нога непроизвольно дернулась. Каждое «удачное» попадание сопровождалось возгласами восторга и криками одобрения, а все происходящее снималось третьим наемником на мобильник. Вот-вот должен был неминуемо произойти взрыв, но вдруг камни слева почему-то перестали лететь. Не переставая смеяться, бандит справа повернул голову и… не увидел своего другана. На своем «халам-балам» он прокурлыкал недоуменный вопрос «кинооператору», но вдруг мобильник у того в руках разлетелся в пыль, а вместо головы на святотатца уставилась маска из кровавого месива. Застыв столбом от ужаса, наемник пришел в себя только после того, как тело оператора плашмя рухнуло ему под ноги. Раззявив было уже рот для крика и развернувшись драпать, бандит снова остолбенел, потому что в метре перед ним стояли возникшие ниоткуда три солдата в черной форме в масках и молча смотрели на него. В это время четвертый стоял у входа в алтарь, а пятый вытаскивал из-под окровавленного батюшки гранату. Зачем? Эти страшные солдаты молча вывели его из храма, затем провели под мрачными взглядами двух десятков собравшихся местных жителей через двор по направлению к разрушенному туалету, поставили на край выгребной ямы… так же молча сунули гранату в штаны и столкнули в фекалии. Последнее, что увидел наемник-убийца Ахмед перед тем, как разлететься на куски и смешаться с дерьмом, это спины отходивших от ямы страшных молчаливых черных солдат. Очень странно, но араб за все время не проронил ни звука. Может, от дикого парализующего ужаса или от стремительно приближающейся неминуемой смерти, а может от внезапно поразившего его осознания того, что все идет правильно и он заслужил такое.

Это случилось два часа назад, и именно два часа назад Андрей понял, почему в истребительный рейд спецрейсом из Питера перебросили именно его группу. Выдержать такой ритм и такое психологическое давление, понять деликатность задачи (все-таки это не была обыкновенная полномасштабная война), выполнить ее четко, быстро и, главное, аккуратно могли только воины, прошедшие сверхподготовку, тем более, что речь шла о планомерных диверсиях наемников именно против православных святынь. Ну и конечно, даже в страшном сне бандиты не могли предположить, что в Южной Осетии они столкнутся с самой крутой элитой ГРУ ВМФ!

Группа, не снижая темпа, вошла в село. Немногие жители подбегали к странным молчаливым черным солдатам и отчаянно жестикулировали в сторону видневшегося среди деревьев монастыря. Понятно.

Монастырь состоял из небольшого очень древнего храма, низкого, но массивного одноэтажного келейного корпуса для монахов и паломников, и пары добротных каменных сараев. Периметр монастыря опоясывал невысокий забор, выложенный из каменных глыб. Монастырский двор был совершенно пуст.

Подбежав к раскрытым настежь дверям храма, Андрей вдруг почувствовал, что они опоздали. Вокруг храма и внутри было темно и тихо. Но пахло порохом и смертью. После анализа прошлых бесчинств бандитов напрашивался неутешительный вывод, что все уже кончено.

Андрей, как командир группы, едва заметным привычным жестом отправил троих бойцов исследовать прилегающую территорию, а сам с двумя оставшимися перестроился в клин и осторожно пошел внутрь.

Древний полумрак хранил не только прохладу, въевшийся в стену аромат ладана и намоленную за многие века благодать – сюда грубо вторглась густая пыль, пороховая гарь, фрагменты расстрелянных фресок-икон под ногами, едва уловимый кисловатый запах крови и… да! Чья-то тихая молитва! Слава Богу, есть живые!

Андрей скомандовал идти на голос, но тут же дал отбой, потому что в этот момент в дверном проеме появились трое его бойцов, проверявших улицу. Они были не одни: сзади виднелись местные жители, вооруженные кто чем. То, что произошло дальше, Андрей Марченков будет помнить всю свою жизнь.

Народ во главе с отрядом российских морских диверсантов пересек пыльный полумрак церкви и остановился, пораженный открывшейся перед иконостасом картиной: на полу со свечами в руках в ряд лежали три расстрелянных монаха, над ними на церковно-славянском языке шептал молитву совершенно седой сухонький священник, а напротив с М-16 наперевес стояло семь здоровенных грузинских спецназовцев! Они ничего не делали, просто молча стояли с угрюмым выражением на лицах, но не было никаких сомнений ни в том, кто совершил разгром и массовое убийство в церкви, ни в том, что они собираются делать дальше.

Толпа сначала от неожиданности ахнула и отпрянула, но видя отсутствие какого-либо испуга русских солдат, видя их спокойный профессионализм и уверенность в предстоящих действиях, люди остались на месте. Приказ группе был дан четкий: зачистить все группы наемников и грузинского спецназа, бесчинствующие в храмах и монастырях Южной Осетии в районе Цхинвали.

Грузины до этого были, видимо, в каком-то мрачном оцепенении, что до сих пор не заметили присутствия в храме кого-то еще. Да и пыль с дымом до поры до времени отделяла убийц с их жертвами от вошедших местных жителей. Но когда совсем рядом невольно ахнули почти два десятка человек, бандиты мгновенно дернулись на шум, одновременно вскинув американские винтовки. Каково же было их удивление, когда они увидели, что с той стороны на них смотрят два «винтореза» и четыре «каштана» – верный признак того, что они влипли по самые «не хочу», ибо такими «игрушками» пользуются только самые элитные спецназеры России. Да вот и они! Черные, непроницаемые, в костюмах, покрытых чешуей кевларовой брони, абсолютно спокойные и до жути уверенные. Шесть к семи? Грузины поняли, что хоть по численности они и превосходят русских, но арифметика явно не в их пользу. Тем более за спинами россиян начинала гулко заводиться толпа разгневанных местных жителей! Все, сейчас за то, что они тут натворили, им придет кирдык. И грузины подняли винтовки на линию огня, решив дорого отдать свои жизни.

Командир черных солдат, стоящий ближе всего к бандитам и не спускавший глаз с их главаря, отрицательно повел шлемом из стороны в сторону. Повисла напряженная пауза. Тишина стала такой, что камушек под каблуком у одного из местных скрипнул на весь храм. Ну что? Андрей стволом-глушителем «каштана» выразительно качнул вниз, предлагая противнику спокойно сложить оружие.

Но грузины уже приняли решение. Их командир начал раздувать ноздри большого кудрявого носа, толстые губы побелели от напряжения и начали раскрываться, из гортани начал подниматься рык...

- Христос воскресе!

А? Что? Если бы сейчас тут бабахнула гаубица, то и тогда она произвела бы меньший эффект, чем этот тихий и… радостный (?!?) возглас священника. Гортанный рык, через долю секунды готовый перерасти в боевую предсмертную команду, от неожиданности как-то хрюкнул и захлебнулся. Ноздри хоть и не перестали раздуваться, но брови над глазами командира грузинского спецназа вдруг непроизвольно дернулись вверх, а туловище как было в стрелковой позе с винтовкой, так и развернулось на прозвучавший голос. То же самое, причем так же непроизвольно, сделали остальные грузинские солдаты. Андрей выпрямился и опустил «каштан». Его бойцы подошли к командиру на одну линию. Они продолжали держать на мушке грузин, одновременно уставясь на священника.

А батюшка стоял перед расстрелянной братией и сиял, обращенный к грузинским боевикам, радостью необыкновенной.

- Ч-ч-ч-то ты сказал, старик? – командир бандитов был настолько поражен словами и реакцией священника, что не замечал стоящих в двух метрах от себя российских солдат. – Почему ты радуешься??

А батюшка спокойно и радостно подошел к грузинам и начал каждому одним рывком разрывать ворот формы.

Все остолбенели окончательно, но потихоньку стали догадываться, что отец настоятель сошел с ума. Поэтому совершенно не сопротивлялись.

На самом же деле священник поочередно достал у каждого из грузинских спецназовцев нательный крестик и оставил их висеть поверх американской формы.

Проделав все это, батюшка снял с себя нагрудный крест, поцеловал его и поднял высоко над головой, обращаясь ко всем присутствующим в храме.

- Христос воскресе, братья и сестры! Возрадуемся радостию великой, ибо Господь Бог наш Иисус Христос воистину воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровал! Внемлите, братие!

Он подошел к убиенным монахам, указал на них рукой и со слезами радости на глазах горячо поцеловал свой крест.

- Сущим во гробех живот даровал! Живот вечный! Да еще и венцы святые мученические водрузил на главы их! Это ли не честь великая? Это ли не праздник?

Взволнованность батюшки, радостная торжественность его речей, глубочайший их смысл начал передаваться всем, кто стоял в храме. Грузинские солдаты во все глаза смотрели на удивительного настоятеля храма и невольно потупили взор, когда тот начал подходить к каждому.

- Братья! – обратился он к ним. – Вы мои братья. Вы братья этих усопших монахов! Конечно, вы совершили страшный грех, но уныние и отчаяние – еще более страшный грех. Не отчаивайтесь, братья. Помните, что Господь, Отец ваш небесный, любит вас настолько, что послал Сына своего единородного претерпеть муки, страдания и саму смерть для того, чтобы победить эту смерть, разрушить врата адовы и дать вам надежду на спасение и жизнь вечную. Помните, что первым в рай со Христом вошел разбойник, распятый справа от Господа на таком же кресте. А апостол Павел? Это же был Савл, ярый гонитель и губитель христиан! И где сейчас тот разбойник, где апостол Павел? Там же, где души этих монахов, со Христом! А разве может быть большее блаженство, чем пребывать вечно в раю, рядом с нашим Господом, рядом с Иисусом Сладчайшим?

Настоятель в полной тишине снова надел свой крест и подошел вплотную к грузинскому командиру. Секунд тридцать-сорок они смотрели друг другу в глаза. Наконец священник четко и проникновенно произнес:

- Христос воскресе!

Грузин молчал. Настоятель не смутился и повторил еще более торжественно:

- Христос воскресе, брат!

Но тот продолжал молчать. Тогда батюшка коснулся своим крестом лба командира грузинского спецназа, живота, правое плечо, левое плечо, поднес к губам и в третий раз сказал:

- Христос воскресе!

И хоть священник третий раз произнес главные слова православной веры гораздо тише и менее торжественно, но именно от этих слов дрогнул, наконец, грузинский командир и хрипло ответил:

- Воистину воскрес.

А когда эти же слова начали говорить его бойцы, он… заплакал! Хотя плакали почти все присутствующие в церкви.

Батюшка так разволновался, что захлопотал между местными жителями и грузинскими солдатами, которых он начал по очереди наклонять за чубы и благословлять. Уже дрогнувшим, но еще более светлым голосом он все повторял:

- Слава Богу, слава Богу! Христос воскресе, братие, Христос воскресе! Слава Богу! Благослови вас Господь во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь!

К старенькому священнику под благословение начали подходить местные жители, а перед тремя убитыми монахами стояли боевики взвода грузинского спецназа со склоненными непокрытыми головами, с нательными крестиками наружу и плакали.

- Идите с Богом, братие. Наши мужчины проводят вас до окраины села.

Грузинские солдаты послушно потянулись к выходу. Сначала они прошли мимо сваленных в кучу своих винтовок, потом, не поднимая головы, прошли поочередно российских бойцов, а затем смешались с толпой местных, которая повела их к выходу уже без всякой враждебности. А мудрый батюшка стоял посреди храма и со слезами на глазах благословлял всех крестным знамением.   

Смотрели вслед уходящим и шестеро боевых пловцов ГРУ ВМФ.

- Командир, я не понял, они что, уходят??

- Пусть идут.

- Да, но приказ…

- Выйди на связь и доложи, что третья группа уничтожена.

- Уничтожена??

- Да. Они больше ни в кого не выстрелят.

- Хм, ну, я не знаю…

- Докладывай, докладывай, это приказ. Всю ответственность я беру на себя.

- Да я не про ответственность. А что, если, выйдя отсюда…?

- Без всяких «если». Помнишь, что мы сделали с тем арабом чуть больше часа назад?

- Спустили в сортир и смешали с дерьмом.

- Вот-вот. И это мы, бравые вояки, элита ВМФ России, русские!

- Согласен, перебор, но ведь у каждого планка упадет, когда такое прямо на твоих глазах делается!

- Вот именно: «планка». Но на то мы и русские солдаты, чтобы планка не падала! Другие пусть делают, как им их совесть велит, или то, что у них там вместо нее, а мы не должны были. Повели себя, как обыкновенные каратели. А здесь обычный старенький священник преподал такой урок… Он показал, что есть сила, против которой даже наша спецподготовка с нашим высокотехнологичным оружием – абсолютное ничто. Сила, побеждающая злобу и ненависть, кровавую вражду и даже саму смерть. Это сила истинной веры. «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».* Короче, ребята, шлемы долой.

Сначала Андрей, а потом все бойцы сняли боевые шлемы и подошли вслед за своим командиром под благословение стоящего в ожидании седовласого священника.

- Благословите, батюшка!...

Уже потом, через неделю, во время разбора полетов в штабе ГРУ ВМФ России, Андрей узнал, что при переходе от российского блокпоста к своим по группе безоружных грузинских спецназовцев с сопредельной территории был открыт прицельный огонь на поражение. Все были убиты...

…Андрей под шапкой открыл глаза. Отдых закончен, пора действовать. Действовать так, как предписывает долг русского офицера и совесть православного христианина.

«Русский офицер», – капитан третьего ранга Андрей Марченков чуть ли не вслух, как молитву, произнес это словосочетание.

Да, совсем скоро ему предстоит пережить, видимо, жесточайшие испытания, и сознание того, что он не просто воин, а именно русский офицер, давало силы.

Он вспомнил, как еще в кадетском корпусе седой учитель истории, капитан третьего ранга в отставке, рассказывал случай, произошедший во время Отечественной войны 1812 года.

Зима. Из русских и французских окопов, разделенных небольшим пространством поля, в обе стороны то и дело выкрикивались оскорбления и скабрезные шуточки. Вот в пылу словесной дуэли над позициями привстал лихой командир Денис Давыдов и начал упражняться в остроумных насмешках над противником. Наши солдаты смеялись и подзадоривали своего любимца, но вдруг на коне, совершенно не таясь возможных вражеских пуль, подскакал казацкий урядник и, грозно сверкая на Давыдова глазами, прокричал:

- Негоже так себя вести, ваше высокоблагородие, грех это великий! Битва – святое дело!

Вот как наши славные предки относились к войне. Война, говорили они, должна вестись не со злобой, а с гневом праведным.

Как русская знать тогда преклонялась перед просвещенной Европой, особенно Францией! Как было престижно разговаривать везде, даже в семьях, на французском языке! И как, с другой стороны, вела себя «просвещенная» французская армия: как мародерствовала и насильничала, как сеяла смерть и разрушения, как уничтожала все за собой при отступлении! И как потом в ужасе притихли-притаились парижане в ожидании неминуемой мести, когда русская армия вступила в столицу Франции. Но… не было мести. Наши солдаты, великодушные и спокойные, вели себя в высшей степени достойно и доброжелательно, по-православному, а офицеры даже аккуратно платили за ночлег и еду, хотя по логике могли легко брать всё силой и даром.

Ратники Александра Невского и Димитрия Донского, чудо-богатыри Александра Суворова (как он их с любовью называл), матросы Ушакова, бойцы Красной Армии в годы великой Отечественной войны – все славные русские воины показывали всему миру пример мужества, патриотизма, великодушия и веры. Да, именно веры. «В окопах атеистов нет», – такая народная поговорка возникла в годы Великой Отечественной войны, развенчивая богоборческие агитки штабных партийных функционеров, не нюхавших пороха, но рьяно выслуживавшихся перед более высокопоставленными карьеристами-безбожниками.

Андрей всем своим существом чувствовал свою сопричастность великой цели, но вместе с тем и огромную ответственность быть достойным славы воинов-предков, не спасовать перед трудностями, преодолеть с Божьей помощью все опасности.

Опасности… Что впереди? Готов ли он?

И тут, как чудо, как благословение в сознании Андрея явственно всплыли слова молитвы Варсонофия Великого: «Ты, Господи, Сердцеведче, знаешь нашу человеческую немощь, скорби и нужды раньше нашего прошения, и веруем, что и волос с головы не упадет без Твоей воли (см.: Лк. 21, 18)»…

А в это время Саймон Блюмкин тоже отдыхал. После инцидента в ангаре быстро навели порядок, работа вошла в свое привычное размеренное русло. На душе, как всегда, было пусто, и он вяло, машинально просматривал рапорты подчиненных о случившемся. Прочитал. Отложил в сторону. Тупо уставился в монитор компьютера, просматривая записи многочисленных камер наблюдения.

«Что-то не то…» А? Что? Саймон встрепенулся, прислушиваясь к непонятной тревоге, откуда-то появившейся в груди. Рапорт? Да, чей-то рапорт показался ему не совсем адекватным. Так, где же он, ну где… А, вот! Рапорт охранника сержанта Эндрюса (того, кто открыл камеру русского и был вырублен первым). Ну-ка, читаем… читаем… ага: «…не прикасаясь ко мне, русский пленный непонятным образом с силой опрокинул меня на спину, в результате чего я ударился головой о пол и потерял сознание…» Это как?? Вот что зацепилось за подсознание ЦРУшника и тревожило его! Как это, опрокинул, не прикасаясь?? Монитор! Видеозапись! Быстро!

Пальцы лихорадочно забегали по клавиатуре, отчего Саймон дважды нажимал не те кнопки пароля.

- А-а, щщщит!.. О, наконец! Так, посмотрим…

То, что увидел начальник сибирской секретной тюрьмы ЦРУ, сначала повергло в шок, но потом пружиной подбросило с офисного кресла. Дверь чуть не слетела с петель, когда он распахнул ее и проорал в пустоту ангара:

- Живо связь с вертолетом!! Бего-о-ом!!!

Офицер-морпех, тот самый, который совещался тогда с шефом, влетел в кабинет, одной рукой на ходу бросая массивную трубку Блюмкину, а второй набирая частоту на базе.

- Орел, это Гнездо! Орел, это Гнездо! Орел, отвечайте!!

В трубке нехотя щелкнуло и голос пилота вертолета МЧС России нехотя и раздраженно затрещал:

- Какого хрена? Кто это? Какой, на фиг, орел?

Секунда тишины. Хрясь! (письменный прибор разлетелся вдребезги) и взрыв истерики:

- Идио-о-от!! Это позывны-ые! Ты – Орел, а я – Гнездо! Отвечай, кретин!

- Орел… А-а, Орел!! Да-да, я Орел, так точно! В смысле «Орел слушает»!

- Немедленно разворачивайтесь! Срочно возвращайтесь на базу! Как понял? Возвращайтесь на базу! Прием! Эй, прием!! Отвечай, кретин!! Прие-е-ем!!!...

*Псалом 11, стих 2

**Псалом 142, стих 4

***Псалом 32, стих 22

* Откровение Иоанна Богослова, глава 13, стих 8

* Евангелие от Матфея, глава 5, стихи 43-45

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...