№18 Юлия ПЕТРУСЕВИЧЮТЕ (Украина, Одесса) Поэтическая страница

Юлия Петрусевичюте - поэт, прозаик, художник, режиссер-постановщик. Член Южнорусского Союза Писателей (Одесская областная организация Конгресса литераторов Украины). Произведения публиковались в Одесской антологии поэзии «Кайнозойские Сумерки» (2008), в альманахах «Меценат и Мир. Одесские Страницы» (Москва), «Дерибасовская – Ришельевская», «ОМК», «Свой вариант», в журналах «Октябрь» (Москва), «Ренессанс» (Киев) и др. Автор книги поэзии «Киммерийская Лета» (2006) и ряда самиздатовских сборников.

***

На черной лошади примчится страх во тьме

на черной лошади, на грозовом коне,

с безумным ликом северной луны

он пронесется через наши сны

и будет виться за его плечом

дырявым окровавленным плащом

рой наших смутных мыслей, темных снов

и грозный лепет мертвых голосов

на лестницах, в подъездах, во дворах

свои следы оставит этот страх

войдет в мой дом, и сядет у стола,

уставится незрячими очами

и спросит: «Ты часы перевела?

С утра иное время на дворе».

И тень плаща за темными плечами

Нахохлится, как птица в феврале.

***

Дай мне уснуть без боли и сомнений,

свернувшись кошкой на твоих коленях,

прижавшись боком к твоему бедру,

и я усну, а может быть, умру.

Какая разница! Позволь мне быть собой

Те несколько минут перед забвеньем,

Пока еще звучит сигнал «отбой»,

И страхи не вступили во владенье,

А до утра немеряно пути.

Позволь мне быть. На волю отпусти.

И я, скользнув за грань, спрошу оттуда

Сквозь теплый сумрак полусна: «Скажи,

Что там за огонек во тьме дрожит?»

И шепотом ты мне ответишь: «Чудо».

***

Глоток из Леты – лучшая награда

для тех, кто заперт в собственном аду

кто сам с собой играет в чехарду

во времена всеобщего парада

мундиры блещут – рябь на серых водах

клонятся перья – в плавнях камыши,

и резкий крик трубы, как вопль баньши,

сопровождает армию в походах

глоток из Леты – чарка перед строем

для тех, кто заслужил покой и сон

кто в хит-парад героев занесен

и вовсе не желает быть героем

о, отпусти нас, память и озноб

позволь не слышать собственного крика

течет река – безмолвна и безлика

и стынет на ветру горячий лоб

***

Здравствуй, Муза! Помнишь, ты смеялась,

Ничего на свете не боялась,

Помнишь, ты со мной играла в прятки

И ходила к морю босиком,

Помнишь, ты любила без оглядки

И швыряла мне в глаза песком?

И носила медную сережку?

Где твои насмешки, босоножка,

Что глядишь, как будто ждешь беды?

Там еще видны твои следы,

Там еще протоптана дорожка –

У соленой пасмурной воды,

И не поздно вызвать неотложку…

***

Тебя я помню. Сумрачный чертог,

Глухая галерея, где отребье

Проматывало свой последний срок

В попытке тщетной удержать мгновенье,

И в глубине тоннеля, над толпой

Ты улыбался, словной бог какой,

Своим ленивым медленным мечтам.

Ты был одновременно здесь – и там.

Сам по себе, над суетой, один,

И никому не раб, не господин.

И мне тогда подумалось – покров

Мечты непрочен, лень недолговечна.

О, тень бесплотная, цепочкой верных слов

Я выведу тебя на свет, конечно,

Из дельты этой сумрачной реки –

И ощутила плоть твоей руки,

И ощутила вес твоей улыбки,

И ощутила власть твоей судьбы.

И сквозь ладонь мою увидел ты

Обрывки намертво зажатой нитки.

***

Танцуй, тряпичный клоун, в круге света.

Что там случится за пределом круга –

Забота не твоя. Запомни это,

Пляши и не выказывай испуга.

Не нам с тобой бояться тьмы и свиста,

Не нам глядеть в нацеленное дуло.

И птичья масть пестра и неказиста,

И птичья плоть, легка и остроскула,

Нас охранят почище камуфляжа.

В танцующую цель попасть сложнее,

Чем в неподвижную деталь пейзажа,

Чем в неподвижный силуэт мишени.

Пляши, и музыку твори, танцуя.

Вгоняй озноб в толчки сердечной мышцы.

Вся эта жизнь не стоит поцелуя,

А тьма и свет не признают границы.

***

И он спросил меня: Зачем ты не убит?

Зачем оставлен ты среди живых,

И отчего пусты твои ладони,

И отчего пусты твои глаза?

А я стоял недвижно на перроне

И слушал причитанья аонид,

И в суете вокзальной видел их

Меж тех, кто провожает поезда.

Я был убит, и все же не был пуст.

Я ждал, переполняясь ожиданьем.

Я полон был своим живым дыханьем

И трепетом твоих незримых уст,

И шепотом твоих незримых глаз,

И голосом твоих горячих пальцев.

Теперь я знал, зачем я здесь остался,

Зачем я не убит на этот раз.

И мир вместился в наш единый вдох,

Хрустальной сферой нас замкнул в объятья.

Я постигал науку восприятья

И птичий созерцал переполох.