№22 Роман ИЛЮЩЕНКО (Россия, Москва) Cвидание с Родиной

Роман Илющенко - подполковник военный журналист, бакалавр религиоведения.

Cвидание с Родиной

(записки и размышления пассажира поезда Москва-Владивосток)

Что такое Россия? Кто может ответить более полно на этот вопрос? Точно известна протяжённость её сухопутных и морских границ, количество и названия городов, пересекающих её рек и  омывающих берега морей, многообразие климатических и природных зон и населяющих её народов. Но разве из этих статистических данных можно понять хоть часть того что называется Россией?! К тому же, наверное, не у меня одного – жителя столицы сформировалось пристрастное мнение, что за МКАДом, какое-то подобие нашей российской цивилизации (столпом и примером которой является, конечно, стольный град Москва) заканчивается. Далее, особенно в восточном направлении, за исключением редких городов – областных центров, якобы должны идти торчащие трубы и руины закрытых предприятий и ферм; заросшие бурьяном и ёлками заброшенные поля; мёртвые или выгоревшие сёла и деревни с почерневшими остовами-скелетами домов и провалившимися крышами, в которых доживают свой век окончательно деградировавшие, спившиеся и опустившиеся люди - представители коренного русского народа, на смену которым спешат заселить опустевшие земли наши восточные и южные соседи. Всё это вкупе демонстрировало бы полный развал страны, о котором нам с таким упорством вещают некоторые, в том числе и считающиеся патриотическими СМИ.

Так ли оно на самом деле? Ответить на эти вопросы самому себе, мне удалось этим летом, когда я сподобился проехать по транссибирской магистрали от Москвы до Владивостока и обратно на поезде. Удовольствие это дорогое. Открою секрет, я удостоился этой чести, используя пока ещё не отнятую льготу бесплатного проезда для людей, носящих погоны. Сослуживцы не могли поверить, что я собираюсь провести 2 недели отпуска в дороге - крутили пальцем у виска – вот чудак! А я, как ни старался, так и не смог  объяснить им главную цель своей поездки – узнать лучше свою Родину, чтобы сродниться с ней или, по крайней мере, сделать её хоть чуточку ближе!

Кажущееся однообразие, особенно в начале дороги не утомляло, ведь каждая ёлочка - берёзка, не говоря уже о реках и озёрах, чередующихся больших и малых населённых пунктах – это часть моей Родины, а значит и частичка меня. А появившаяся позже усталость: от поезда, дороги, соседей, схожа скорее с усталостью человека, живущего в большой дружной семье, когда он физически и психологически утомляется от разнообразия и многообразия характеров и привычек её членов. Ведь меняется и обновляется всё и постоянно: пейзажи за окном, погода, часовые пояса, пассажиры, а ты всё едешь и едешь, и время в пути, уже кажется если не вечностью, то чем-то материальным, резиновым. Где-то на третьи сутки пути появилось странное, почти космическое ощущение - вдруг поймал себя на мысли, что чувствую себя человеком из будущего – я уже в завтра (по местному времени), а мои, оставшиеся в Москве родственники, ещё во вчера (или в сегодня?)

 А расстояния? Живя стереотипами европейца, разве мог я себе представить, что всё, что называется Сибирью, не пересечь на скоростном экспрессе и за трое суток! Ещё совсем недавно, мне казалось, что Екатеринбург – это о-о-очень далеко. Теперь я понимаю свою наивность. Столица Урала – это даже не середина России и находится она всего лишь в сутках (одних!) езды от Москвы. И те полторы с лишним тысячи километров от Екатеринбурга до Новосибирска, даже из окна поезда выглядят совсем не так, как на карте! Необъятные пространства неожиданно открывшейся Родины потрясают даже того, кто готовился к этой встрече заранее, ждал её. Россия, словно скромная, застенчивая красавица, не стремиться очаровывать всех подряд. Она одарит вниманием далеко не каждого и не сразу, но откроет себя, покажет богатое приданое только прошедшему временем проверку претенденту на её сердце. Перед постепенно открывающимися взору картинами, то уходящих за горизонт лесов и полей, то подступающих к самому полотну горных кряжей и сопок, которые бесконечной, непрерывной чередой тянуться за окном на протяжении всей дороги, ум благоговейно отступает. Он не в силах постичь царского величия,  многообразия и божественного великолепия России. Увиденная во всей своей красе, неподвластная осмыслению и анализу («Умом Россию не понять!»), она потрясет самое взыскательное воображение. Зато, какая работа открывается для готового к этой встрече ищущего и любящего её сердца, для широкой, готовой всё вместить русской души! За овеянным легендами-сказаниями бажовским Уралом, загадочной, былинной Сибирью Ермака, встаёт ещё не менее славное Забайкалье (по которому ехать почти двое суток!) и совсем уже сказочное арсеньевское Приморье (ещё день пути)…

Удивительные мы всё же русские люди. Я заметил: иной наш пассажир садиться в поезд и может даже и не вникать: по какой, например, дороге он сейчас едет – по Западно-Сибирской или уже по Красноярской? Какую тысячу километров он разменял - первую, третью или ещё только пятую, или какая сейчас была остановка  - Канск или Ачинск? Какое это имеет к нему отношение, если ему ехать ещё почти трое суток. Позволить такое нелюбопытство без особого для себя вреда может, пожалуй, лишь русский. Иметь весьма легкомысленное даже беспечное представление о размерах своей страны – это наша удивительная привилегия, которая становиться непозволительной роскошью для какого-нибудь общеевропейца. Он, бедный, и вздремнуть то толком не успеет, не то, что выспаться, боясь проехать  какой-нибудь свой Фюрстенвальде-ам-Шпрее. Зато у многих из нас, пассажиров суперпоезда Москва-Владивосток, к концу поездки от сидения и лежания ломит спину и поясницу. Невольно задумываешься: а как же наши герои-первопроходцы, которые прошли эти расстояния ножками, да не с пустыми руками! Поэтому, слава Богу! Пусть ломит. Эта приятая боль и ломота – тоже наша привилегия, которую большинству европейцев познать не суждено.

Интересно, однако, было наблюдать за теми иностранцами - пассажирами поезда, которые отважились на далёкое путешествие. Поначалу они галдели, тыкали пальцами во все стороны, а на станциях носились с фотоаппаратами, как угорелые, снимая всё подряд – от безобидных привычных вывесок «Берегись поезда», до попадавшихся на глаза голубей, собак и кошек, особо выделяя торгующих пирожками бабушек. А ближе к концу пути (выходили многие на Байкале), выглядели они уже какими-то притихшими, присмиревшими, словно выдохшимися. Наверное, такими же были солдаты Наполеона или Гитлера, когда их этапировали вглубь России. Запомнился мне и один японец, ехавший со мной обратно до Москвы. С видом выпавшего из летающей тарелки марсианина, странной походкой лунохода, гулял он на остановках вдоль состава туда-сюда, вертя головой во все стороны, а на его лице блуждала рассеянная улыбка младенца, будто бы вопрошавшего: «И эта тозе исё, Расия?»…   

Потрясающими были виды, открывшиеся после Красноярска, с вышедшим, словно навстречу нам по-хозяийски степенным, царственным Енисеем! Сам город, окружённый цепью сиренево-фиолетовых, тающих в дымке-мареве величавых Саян, казался среди них прилегшим отдохнуть молодым, полным сил богатырём. Прекрасен был и вечерний Иркутск, утопающий в мягком свете фонарей, дивно отражающихся в разделяющей город на две части полноводной Ангаре. С особым трепетом я ждал встречи с Байкалом. И вот, отведав знаменитого омуля, купленного в прибайкальской Слюдянке, любуюсь, наконец, неспокойным в любую погоду, пенящимся у самого края дороги, словно силящимся изловчиться и схватить  нас своей пятернёй, красавцем, я не удержавшись, затянул: «Славное море, священный Байкал…». А проезжая «по диким степям Забайкалья», которые на самом деле оказались лесистыми сопками или каменистыми кряжами с бегущими вдоль быстрыми речушками: Селенгой, Хилком, Ингодой, Шилкой, запел, ставшую мне здесь вдруг ближе и понятнее, и эту популярную народную песню. Дух захватывало от крутых, часто прорубленных прямо в скалах виражей, когда было видно поочерёдно, то хвост, то голову состава и от внезапно поглощавших в своей утробе вагоны поезда тоннелей.

Вспомнилась мне тут Чечня, в которой доводилось бывать по долгу службы. Как бы там не воспевали её дикую природу туземные и наши поэты, скажу своё слово: не сравниться ей даже с нашим Забайкальем. В предпоследний день путешествия я увидел, наконец, полноводный величавый Амур и сразу понял, почему его называют батюшкой. Чудо-реку мы почтительно пересекали по уникальному мосту, всем известному по пятитысячной банкноте – творению русских гениев! Свои чувства признательности строителям уникальной магистрали, возведённой всего за 6 лет в царствование последних русских императоров Александра и Николая (сколько там строили БАМ комсомольцы-добровольцы в эпоху развитого социализма?), я изливал перед стоящими на привокзальной площади Хабаровска памятником основателю города Ерофею Павловичу Хабарову и монументом, в честь строителей дороги – славных, безымянных русских солдат, «стоящих грозным оплотом на отдалённейшем рубеже Империи и одинаково умеющих служить Отечеству, как оружием, так лопатою и топором».

***

В купе фирменного поезда «Россия», где проходило моё путешествие, помимо кондиционера, был ещё и стационарный монитор, по которому всю дорогу, непрерывно, по всем трём каналам крутили популярные сериалы и развлекательные программы. Но некоторые люди везли с собой ещё и ноутбуки с набором фильмов и игр – очевидно с той же целью, чтобы убить время в пути. Увы, некоторые так и ехали - не отрываясь от экранов: кто-то, боясь пропустить любимый сериал, а кто и просто не захотев знакомиться с  Россией.

- Да что там смотреть, всё одно и тоже – либо ёлки-палки, лес густой, либо развалины с пепелищами, - криво усмехнувшись, махнул рукой один такой любитель шоу и экшнов с крашеной чёлкой, и опять уставился в монитор, где «лицо кавказской национальности» по имени  Миша Галустян привычно хохмил о «нашей Раше».

Странное дело получается – мы - граждане одной страны, пассажиры одного поезда, а у нас такой разный подход, такой разный взгляд на свою Родину, такое разное к ней отношение! Отчего так? Может быть и правда, я – выгляжу эдаким ортодоксом, очарованным странником в розовых очках или олухом царя небесного, не желающим замечать российской действительности: обступивших её проблем, грязи, заброшенности, захолустности? А может быть, наоборот, мы потому и потеряли, сначала Империю, потом СССР, и сейчас на карте - целостность уже Российской Федерации, именно из-за того, что мы мало знали, а потому и плохо любили свою Родину?

Скажу честно, не всё увиденное в дороге меня восхитило, было от чего и огорчиться. Например, от немалого числа фактов нашей бесхозяйственности и безалаберности: помимо выгоревших делянок – следов бушевавших в основном в европейской России пожаров, часто попадался и брошенный догнивать  прямо у дороги хороший, строевой лес. Много леса. Кроме того лес рубят и вывозят целыми составами, что откровенно бросалось в глаза. Этим, похоже, и живут жители многочисленных сибирских и забайкальских посёлков и городков. Но живут они так не один десяток лет: рубить в буквальном смысле слова сук, на котором сами сидим, жить экстенсивно, мы начали ещё задолго до распада СССР. Больше всего, как я заметил, безжалостно, варварски, браконьерски рубят лес в Читинской области, губернатора которой местные жители открыто называют лесным бароном. И это тоже горькая правда. Заметил ли её премьер Путин, проехавший вскоре по этим же местам на автомобиле? Я не слышал его комментариев по этому поводу. Но, правда и то, что леса у нас несмотря ни на что, по-прежнему столько, что в этом зеленеющем безбрежном океане, уходящем за горизонт, легко можно затеряться-захлебнуться. И это даёт определённый повод для оптимизма и восхищения богатствами моей Родины - как не грабят, не губят нашу матушку-Россию, она была и остаётся непостижимо великой державой (кто сомневается, проедьте этим маршрутом – убедитесь сами).

Попадались кое-где на станциях пьяные и попрошайки, видел я из окна вагона в самых неожиданных местах свалки и кучи мусора, всё это – привычная для глаза картина и она не украшает нашу Родину. Не шокировали меня и периодически встававшие перед глазами заброшенные фермы и остовы предприятий. К таким видам за годы реформ и либерализации экономики, увы, привыкаешь, но и они не являются лицом, визитной карточкой России. На кого-то, может быть, эти развалины-руины, пепелища, да зелёная, пугающая своей бесконечностью и кажущимся однообразием тайга, нагоняет тоску, порождает уныние или страх. А я за этим вижу несокрушимую мощь русской державы, до времени затаённую и скрытую этими огромными пространствами с полноводными широкими реками, да высокими горами-хребтами-сопками.

Часто приходилось наблюдать обратную картину, как рядом с развалинами и руинам ставятся добротные дома или возводятся новые постройки. Мало того, даже в самых глухих таёжных посёлках и на полустанках я видел детей или сушащееся на верёвках детское бельё (значит, здесь есть будущее, не так ли?). А вот пресловутые мёртвые деревни или заросшие ёлками поля мне не встретились. Вместо этого, наблюдалась радующая глаз картина – стоящие поодиночке или рядами стога или скирды сена, пасущийся скот. Где-то попадались и люди, целыми артелями занятые заготовкой кормов. И судя по масштабам работ, коров, овец, коз, лошадей они держат немало! И это были русские люди, а не китайцы, не узбеки, не говоря уж о представителях Кавказа. Забегая вперёд, скажу, что, гуляя по  улицам Владивостока, я и там не встретил ни одно китайца (в Москве их, по-моему, гораздо больше). Получается, народ русский (по крайней мере, на увиденном мной пространстве) продолжает жить своей привычной жизнью: создаёт семьи, растит детей, отстраивается, трудится, делает то же, что и веками делали предки. Выполняя, по определению А.Солженицына, своё главное предназначение – сохранение нации.

***

Кого ни спроси, скажут, что настали плохие времена. А если крепко подумать, когда они были хороши? Во дни нашей молодости? Да и как может быть хорошо всем в такой огромной стране? Даже в дружной семье и то ссоры да раздоры происходят, чего уж тут про необъятную  Россию говорить? За всем ведь глаз-догляд нужен, у всего хозяин должен быть. Настоящий, то есть заботливый, строгий и справедливый. И не выборно-званный арендатор или менеджер по управлению, а свой, доморощенный, владеющий землёй по праву наследства. И чтоб знал, что отвечает головой за свой дом, за семью, за хозяйство и не перед кем-нибудь, а перед Богом! Таким «хозяином Земли Русской», как писал о себе в анкете всероссийской переписи последний Император, был у нас царь. Но сейчас царя – хозяина у нас нет. С кого брать пример? У кого учиться ответственности?

Учить нас взялись «просвещённые» европейцы и американцы. Пытаются они нам, дуракам, объяснить, как нам дальше жить, начиная вроде бы с малого, с мелочи: что есть и пить, во что одеваться, чем мыть голову, что смотреть и т.д.  В этом – свободе выбора, якобы и есть главное достижение демократии западного образца. Позвольте уточнить, господа хорошие, выбора чего? Поставляемых нам вами колониальных товаров? Нам, гражданам богатейшей супердержавы, кормившей когда то всю Европу, наследникам славы побед наших дедов и владельцам несметных богатств российских недр, предлагают так сузить свой выбор, так оболваниться, так задёшево отдать свою душу, свою свободу? Но ведь настоящая свобода – на самом деле – это и есть Россия. И это прекрасно понимали наши предки, хозяева земли, которые собирали её, рачительно приумножая для потомков несочтимые богатства.

«Полцарства на коня не смей менять! Твоя, сынок, земля богатая», - поёт в песне «Заветъ», звучащей в моём плеере, один из талантливейших, русских исполнителей Николай Емелин, верно передавая главную мысль традиционной русской политики. В этом она и заключалась, в этом и была наша русская правда и свобода. И никакое английское freedom не передаст всех значений этого слова, всех его оттенков. В этом слове отдаются эхом бескрайние просторы, раздолья полей и лесов, воля и право выбора, который всегда был у русского человека: пахать землю, гулять на Дону или, уходя дальше на Восток, искать счастья, добывая себе и государю славу.

Думаю, недругам, которых всегда у России хватало, не удастся выбить нас из седла, заморочить голову, сбить с толку. Именно лютая зависть к нашим богатствам и пространствам овладела и движет сердцами явных и тайных супостатов. Своим главным оружием они выбрали ложь и навязывают нам её сегодня под видом либерализма с его фетишами: гламуром и мишурой свободного (в их понимании) общества. С помощью этих идей они пытаются превратить наш народ в бездумное, тупое стадо потребителей, чтобы овладев душами, захватить затем и наши законные богатства. Для этого надо только убедить народ, (превратив его предварительно с помощью СМИ в население, послушный электорат), в том, что ничего-то хорошего у него, якобы, ни в прошлом, ни в настоящем, ни в будущем и нет, а значит, людям нечем гордиться, нечего помнить, нечего любить, нечего защищать и т.д.

К слову заметил я ещё и то, что почти на каждом доме, особенно в Забайкалье и Сибири стоят телевизионные тарелки. С одной стороны, это говорит об определённом уровне жизни на селе, а с другой – о том, что люди, желая жить, «как все, чтобы не отстать от жизни», могут легко стать объектами оболванивания, если забудут простую истину, что главное событие в мире – их собственная жизнь. А она, порой, проходит в тени блистания всевозможных «теле и рокзвёзд»; под болтовню «говорящих голов», особенно активных в моменты катастроф или криминальных происшествий; или под глумливые и сальные шутки придурков и клоунов всех мастей, часто сопровождаемых  ржанием зрителей над... самими собой.

Ох, как кому-то хочется под этот гогот скорее вогнать нас в гроб, и после недолгого траура поскорее приступить к делёжке нашего законного наследства. Но на самом деле Россия, оказывается, и не думает умирать! А все позорные, безобразные явления, встреченные мной в пути, не являются доминирующими и быстро забываются, растворяясь в безбрежных просторах и захватывающих красотах земли, владетелем которой остаётся по-прежнему русский народ. Как показало время, народ необычайно стойкий и выносливый. Мы выстояли в кошмаре 90-х, пережили распад государства, гражданскую и две чеченских войны, дефолт, финансовый кризис и природные катаклизмы. И это тяжёлое лето Россия выдержала, благодаря, в первую очередь, сплочённости народа (но не населения) вокруг общей беды. Разве это не показатель силы и единства русских? Уверен, мы всё преодолеем – была бы только у народа на это воля.

С верой и надеждой мы, потомки Сергия Радонежского и Серафима Саровского, Александров Невского и Суворова, Ермака Тимофеевича и Ерофея Павловича, адмирала Геннадия Невельского и князя Михаила Хилкова, графа Николая Муравьева-Амурского и Императоров Александра и Николая Романовых и многих, очень многих других замечательных русских людей, смотрим в завтрашний день, который начинается восходом солнца на Дальнем Востоке, который был и остаётся русским!

***

Чем-то Россия напоминает и наш поезд с таким же красивым певучим названием, который тоже несётся, сквозь время и пространство, подобно гоголевской тройке. Пассажиры-те же жители и гости страны. Они выходят и заходят на станциях. Меняются локомотивы и машинисты, часовые пояса и пейзажи за окном, дни и ночи, а поезд мчит нас туда, куда должен прибыть по расписанию. Расписание, в отличие от одноименного поезда, у страны России, правда, составлено неудобно – прописаны только те станции, которые мы уже проехали. Что будет впереди? Задал это вопрос проводнице. Она словно наш  ангел-хранитель сопровождает нас от начала до конца поездки, и звать её соответствующе – Надежда! Да и судьба у неё типичная, русская - после закрытия предприятия осталась без работы и пошла, недолго думая, вдвоём с подругой работать на железную дорогу. Всякого здесь повидала и натерпелась от нашего брата-пассажира. Одни скандалят всю дорогу, другие что-нибудь стянут или сломают, третьи – всю дорогу пьют, вообщем всё как в жизни. Но таких - меньшинство и Надежда не падает духом, не унывает, лишь улыбается – в пункт назначения прибудем во время.

…Ничем не передать восторг пассажира, высадившегося ранним утром на перрон владивостокского вокзала, где стоит памятный знак – начало 9,288 километровой Транссибирской магистрали. Здесь-то у меня вырвалось наружу давно родившееся и искавшее выхода в душе чувство причастности и к древнему собору Владимира и к Нижегородскому кремлю, и к песчаным берегам тихой Вятки и полноводным Оби и Иртышу, сиреневым Саянам, непокорному чистому Байкалу, привокзальным храмам и пагодам Улан-Удэ и вот теперь Владивосток. Здесь, на краю русской земли, где дорога фактически заканчивается, упираясь в Тихий океан, о чём красноречиво свидетельствуют расположенный рядом Морской вокзал и стоявшие на рейде боевые корабли Тихоокеанского флота, самое время осмыслить прожитый в дороге очень важный этап своей жизни - осознать свою принадлежность великой стране, великому народу, сумевшему покорить и освоить и удержать за собой такие пространства!

Именно здесь, и именно в этот момент, я сделал очень важное и одновременно простое открытие, от которого буквально на миг у меня перехватило дыхание – проехав такое огромное, просто немыслимое расстояние, я вновь оказался… в России! Всё в той же, и одновременно в другой, где живут мои единоплеменники, единокровники, единоверцы, с которыми свободно, без переводчика, можно общаться на родном, русском языке. Стало весело и радостно на душе, и вдруг я увидел пассажира с крашеной чёлкой, который опустив в землю глаза, загруженный чемоданами, семенил по переходному мосту. Эй, чудак, подними голову, посмотри какая красота! Куда там, никакой красоты он за всю дорогу так и не заметил. И вообще, он, похоже, больше верит Мише Галустяну, чем своим глазам.  Нет, господа хорошие, моя Россия, это не ваша «наша Раша»!

И вспомнились мне и стали, ой как близки и понятны слова великого Александра Суворова: «Мы - русские! Какой восторг!» и другого Александра, прозванного  Невским: «Кто к нам с мечом придёт, от меча и погибнет!» и, наконец, Третьего Александра, Императора Всероссийского, названного Миротоворцем, в чьё правление Россия твёрдою ногой утверждалась в Европе, Средней Азии, на Дальнем Востоке, при котором и была заложена великая Транссибирская магистраль: «У  России есть только два союзника – её Армия  и Военно-морской флот!». И набрав полной грудью незнакомый, густой, пьянящий, наполненный запахом моря и такой родной воздух свободы, я прокричал навстречу восходящему из-за бухты Золотой Рог, из-за портовых кранов и сооружений, ставшему в тот же миг родному, всходившему над Россией солнцу:  «Здравствуй, Россия – Родина моя! Я люблю тебя!»