РЕВОЛЮЦИЯ И ЧЕРНОСОТЕНЦЫ: ПРОЯСНЕНИЕ СМЫСЛОВ ЭТИХ ПОНЯТИЙ В НАСЛЕДИИ В. КОЖИНОВА И РАЗМЫВАНИЕ В ТРУДАХ СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ

Вячеслав Румянцев

Вячеслав Румянцев - прозаик, публицист, член Союза писателей России, главный редактор портала Хронос.

27.01.11.

- Do You Speak English ?

- Sprechen Sie Deutsch ?

- Parlez-vous français ?

С этими вопросами Скрипач, персонаж фильма Данелия «Кин-дза-дза!», обратился к инопланетянам. Чуть позже, когда взаимопонимание всё же установилось, последние сообщили землянам: «Вы говорите на языках, продолжения которых не знаете».

Надо признать, что за XX столетие и русский отчасти превратился в язык, продолжения которого мы сами не знаем. Разрыв между словами и их смыслами достиг масштаба эпидемии. Это ещё не физическая болезнь, а скорее до-физическая – метафизическая. Слова существуют сами по себе, смыслы – сами по себе. За примерами далеко ходить не приходится. По пути на конференцию, ещё в Москве, направляясь в аэропорт, я увидел киоск, долгое время торговавший продуктом под названием «шаурма». Московские санитарные власти объявили шаурме очередную непримиримую войну. Поэтому на киоске висела новая табличка: «Мясо в лаваше». Ничего не изменив в рецепте и нисколько не улучшив санитарное состояние пищеблока, владелец заведения просто заменил одно слово на другое. Чиновники санэпидемнадзора и потребители подвоха не заметили…Впрочем, трансформации шаурмы – сущая ерунда по сравнению с более серьезными подменами смыслов и смены терминов при неизменности смыслов. Одно из понятий, использовавшихся более полувека с радикальным искажением метафизического смысла, побудило Вадима Валиановича Кожинова написать сотни страниц. Я имею в виду слово «черносотенцы». Кожинов-филолог был бессилен разобраться с сущностью слова, из-за чего, как мне представляется, мы все в какой-то миг узнали о Кожинове-историке.

Вадим Валерианович вооружился инструментом историка для того, чтобы выявить все исторические смыслы понятия «черносотенец» и, в конце концов, восстановить его изначальный метафизический смысл.

Деятельность Кожинова как историка в большой степени связана именно с восстановлением утраченных смыслов. Исследуя, например, понятие «погромы» (или «еврейские погромы»), он обращался к источникам начала XX века и устанавливал, что произошла подмена метафизических смыслов этих слов. Например, в ходе так называемого «еврейского погрома» в Одессе в начале XX века (обнаружил В. Кожинов) на самом деле произошло вооруженное столкновение, как написали бы сегодня в милицейском протоколе, двух этнических организованных преступных группировок (ОПГ) – еврейской и… греческой. Греки даже наняли и вооружили нарезным оружием моряков со стоявших в одесском порту греческих торговых кораблей (то есть в так называемом «еврейском погроме» участвовали не только не черносотенцы, не только не русские, а вообще граждане иностранного государства). Вадим Валерианович выявил подмену смыслов и доказал несостоятельность утверждений о будто бы совершенных черносотенцами (или даже просто русскими людьми) убийствах или избиениях евреев. Истина была установлена, хотя это обстоятельство нисколько не мешает и ныне некоторым «знаменитым» TB-историкам вещать с экрана телевизора по сути ложные «истории» и призывать всех русских людей покаяться за мнимую вину погромов…

Проясняя смысл слова «черносотенец» Вадим Кожинов написал, как я уже упоминал, сотни страниц. Я ограничусь тут лишь одной цитатой:

«Итак, обвинение “черносотенцев” в организации противоеврейских погромов - чистейшей воды блеф, что признают сегодня, как мы видели, и еврейские историки, стремящиеся к действительному изучению проблемы. И вот тут мы впрямую сталкиваемся с исторической “загадкой”: почему и зачем “черносотенцев” превратили в нечто чудовищное, в каких-то прямо-таки титанических злодеев, которые, по уже цитированному определению “Малой советской энциклопедии” 1931 года, “залили страну морем крови”? Ведь ничего подобного не было и в помине, и если уж говорить о “крови”, то во время наибольшего подъема “черносотенного” движения её беспощадно лили как раз всякого рода “красносотенцы” которые, по убедительным подсчетам историка из тех же США Анны Гейфман, убили в 1900-х годах около 17 тысяч человек (“черносотенцам” же приписывают, как было показано выше, максимум три убийства). Конечно, 17 тысяч - незначительное количество в сравнении с убитыми после 1917 года, но все же нельзя не задуматься о поистине диком несоответствии: “красносотенцы” убивают тысячи и тысячи людей, а в общественное сознание вбивается заведомая ложь о “море крови”, пролитом “черносотенцами”...». (В.В. Кожинов. Россия. Век XX. 1901-1939. Глава 5. Истинная причина травли “черносотенцев”).

Как видим из приведенной цитаты, абсолютная ясность мысли, безупречная аргументация. И в итоге - прояснение смысла слова. Далее отсылаю всех интересующихся к трудам В. Кожинова, так как хочу более детально показать, как нынешние исследователи порой, наоборот, затуманивают, запутывают смыслы слов.

Да, совсем иначе, чем Вадим Валерианович, смыслы слов понимают Татьяна и Валерий Соловей – авторы книги «Несостоявшаяся революция. Исторические смыслы русского национализма». Хочу особое внимание обратить вот на что: после заглавия книги Татьяна и Валерий дали подзаголовок: «Исторические смыслы русского национализма». Но местами авторы почему-то напрочь забывали как раз о смыслах рассматриваемого ими явления. Пишут в одной главе, например, о смыслах русского национализма в 90-е годы XX века. Он, де, отрицал либеральные идеи, был антидемократичным, анти-западническим, настаивал на особом пути развития русской цивилизации, отечественного общества. Затем, уже в другой главе, они пишут о том, что нынешний русский национализм, который сегодня представляют и возглавляют уже совсем иные люди, вовсе не выступает против либеральных свобод, институтов парламентской демократии и не считает, что Россия должна развиваться своим особым путем, отличным от пути, по которому шествуют народы Западной Европы и США. Одно было при прежних лидерах – нынешние вожди от этого отказались. Другого прежде не было – теперь это нынешними вождями русских националистов признается как аксиома. То есть изменились именно исторические смыслы русского национализма, но авторы эту перемену не фиксируют: бывшее с настоящим не сопоставляют, произошедшую смену смыслов не анализируют (не только должным образом не анализируют, а вообще никак!) и выводов из происшедшего изменения не делают.

Почему?

Вот я и хочу в этом разобраться. Если уж авторы заглавие и подзаголовок книги не изменили, значит, хотели дело представить так, что они эти смыслы раскрыли и проанализировали.

Тем не менее, если внимательно прочитать книгу «Несостоявшаяся революция», то можно обнаружить немало мелких накладок, несоответствий. Но оставим мелочь, поговорим лишь о крупном. Так вот, авторы «проглядели» нечто сущностное, а именно: при самом активном участии государства русский национализм за последние два десятилетия поменял все свои исторические содержания, все смыслы. Давайте разберемся, когда это произошло и в чем именно состоит подмена?

В каком-то смысле ключевым поворотным пунктом (видимым для стороннего наблюдателя, ибо про авторов самого «проекта» мы ничего толком не знаем) в этом процессе стал декабрь 2004 года. Именно тогда по инициативе «вертикали власти» был упразднен праздник 7 ноября (если быть абсолютно точным, то смысл этого памятного Дня был подменен: его решено было отмечать всего лишь как годовщину военного парада на Красной площади в 1941 году!) и введен новый – 4 ноября.

Хорошо помню тот момент, когда 7-е заменили на 4-е. Как раз наблюдал за реализацией этой президентской инициативы в Совете Федерации. Самое острое впечатление получалось от того, что никто из участников дебатов не знал, что же именно произошло в 1612 году 4 ноября. Докладывал сенаторам председатель Комитета по обороне и безопасности Виктор Озеров. Помнится, участников обсуждения заинтересовала методика расчета этой даты. Как известно, в 1612 году в России действовал Юлианский календарь, а в 1918 году был принят Григорианский, ныне действующий. При пересчете дат XVII века (со старого стиля на новый) разница составляет 10 дней. Докладчика спросили, по какой шкале времени у авторов закона получилось в итоге 4 ноября? Озеров в ответ сказал: «Мы должны с вами исходить не из Юлианского, не из Григорианского... – ориентироваться на церковный праздник иконы Божьей Матери». 

Однако назвали этот праздник не именем иконы, а Днем народного единства. А бывший День согласия и примирения (он же бывший ранее Праздником Великой Октябрьской революции и успевший лишь отметиться под своим новым псевдонимом – годовщины парада на Красной площади, то есть 7 ноября) отменили. Для чего, собственно говоря, эта рокировка и затевалась…

Для чего затевалась? Только ли для того, чтобы отнять у самой многочисленной оппозиционной партии (КПРФ) повод собираться на площадях? Нет, теперь, по прошествии лет, мы видим: метили не только в КПРФ или даже не столько в нее. День 4 ноября оказался как обоюдоострая бритва: человеческая энергия, отобранная у коммунистического (социального) движения, тут же была запущена, как белка в колесо, в новый поток, в некотором смысле, с противоположным знаком. Как по мановению волшебной палочки, День 4 ноября сразу же наполнился новым содержанием. На свет синхронно с уничтожением дважды менявшего свое название бывшего дня Октябрьской революции появился «Русский марш» – серия манифестаций, проводимая организациями, позиционирующими себя как русские националистические, – вот какой начинкой заполнился этот осенний день.

Причем власти, стоявшие за пультом того пускового механизма, который обеспечил это перераспределение энергий, практически тут же принялись русских националистов преследовать и подавлять. Впрочем, не всех в равной мере. И это – заметьте – самое интересное тут обстоятельство. Именно теперь проявилась разница смыслов, о которых «забыли» авторы названной книги. Гонениям стали подвергаться только русские националисты со строго определенными смыслами, а именно, со старыми.

Каким же смыслом наполнились лозунги и призывы новых вождей русского национализма? Оказывается, перемена произошла кардинальная. Поменялось полностью содержание провозглашаемых «тезками» прежних русских националистов идей. Так, новые вожди уже не имеют ничего против ныне существующих рыночных отношений. И это весьма существенное, хотя и не главное, отличие от русских националистов последних советских времен.

Дело в том, что так называемая советская социалистическая экономическая модель представляла собой альтернативу торжествовавшему в мире ещё на рубеже XIX – XX веков ссудному капиталу. Ссудный капитал, (говоря библейским языком, ростовщичество, или «риба»), являлся главным смыслом и вместе с тем основным инструментом закабаления стран и народов: навязываются кредиты, которые никогда невозможно выплатить. При помощи этого универсального инструмента финансисты-ростовщики ставили под свой контроль целые континенты. А тут вдруг (в октябре 1917 года) одна шестая часть суши (!) выбилась из-под их финансового господства! Не стану сейчас вдаваться в детали. Выход из всемирной системы ссудного закабаления начинался ещё социалистическими утопиями («утопическими утопиями») Ленина (прямой продуктообмен вместо товарно-денежного обращения), но на практике альтернативная экономическая модель была построена под руководством Сталина к началу 30-х годов XX века. В своем последовательно неизменном виде она просуществовала лишь до середины 50-х годов.

Так вот, генерация русских националистов советского времени вполне сознавала ценность этого прорыва, вырвавшего Россию из когтистых лап банкиров-финансистов. Сознавала и ценила. И это даже несмотря на то, что к закату Советского Союза многие былые позиции были сданы. Например, после реформ брежневского правления в качестве показателя для оценки деятельности социалистического предприятий была введена прибыль, то есть чисто всемирно-рыночный (торгашеско-ростовщический) критерий, а сама советская экономическая модель демонстрировала – именно в силу внесенных в неё корректив и разложения правящей партийно-хозяйственной «знати» – свою неэффективность. Подчеркиваю: это лишь один позитивный тезис для сравнения двух таких разных русских национализмов.

А что сегодня? Против современной грабительски-рыночной модели, построенной ныне в России, по существу не возражают ни лидеры скандально известной ДПНИ, ни фракции «Родина» в Государственной Думе (теперь её место заняла «Справедливая Россия»), ни тем более остальные мелкие националистические группы, порой называемые «фашистскими». Вот Адольф Гитлер провозгласил борьбу с судным капиталом. А эти ничего против ссудного капитала не имеют. Выводы про ангажированность нынешних «фашистов» делайте сами.

Далее. Современные тезки русских националистов не возражают и против парламентской демократии, даже в том весьма условном виде, в каком она реализована сегодня в России. Напомню: старые русские националисты были противниками продажно-лживой, имитирующей народовластие парламентской демократии как формы политической организации страны. Русские националисты 90-х её не одобряли. Да и тот же Гитлер, если уж проводить исторические аналогии, называл западную демократию плутократией. А нынешние всерьез обсуждают поправки к миграционному законодательству (в рамках ныне действующего Парламента, разумеется). Однако и расхождение по этому тезису не составляет самого главного различия русских националистов 90-х годов прошлого века и нынешних разного рода ДПНИ.

Главным, что отбросили нынешние тезки, стало утверждение «стариков» об особенном самобытном пути развития русской цивилизации. По убеждению современных «вождей» русского национализма, самобытность русского народа ограничивается балалайкой и матрешкой (balalayka, matrioshka, vodka). Иными, словами, тезки приняли все те нормы, которые уже приняты их коллегами – националистами стран Западной Европы.

Итак, старые идеи русских националистов выброшены. А что же нового?

Среди идей современного русского националистического движения появились такие, которых не было в 90-е годы XX века. Русские националисты 90-х годов этнофобией, то есть явным и открытым выражением неприятия в отношении представителей других (малых) народов России, не страдали. Плохо ли это, хорошо ли – не в том суть разговора. А суть в самом факте: русским националистам советского времени этнофобия не была присуща ни в коей мере. И это в то время, когда на Западе вовсю куролесили такие деятели, как Жан-Мари Лё Пэн и ему подобные. Западные националисты делали ставку исключительно на ограничение иммиграции и на изгнание хотя бы части иммигрантов из страны. У нас тогда – подчеркиваю – ничего подобного не было, и темы такой не поднималось.

Зато уж нынешние русские националисты, отринувшие тезис о самобытности русской цивилизации, выставили на самое видное место именно этнофобские лозунги. И самое заметное (для прессы) движение в своем самоназвании зафиксировало: «Движение против нелегальной иммиграции» (ДПНИ). А самым запоминающимся действом парламентской фракции «Родина» стал клип про то, как кавказцы арбуз едят да корки на пол кидают, а Д. Рогозин им и говорит двусмысленно: «Убирайтесь!» Или там… «Очистим столицу!» Смыслы тут при всей двусмысленности вполне прозрачны.

Еще одна маленькая, но существенная деталь: у русских националистов советских годов можно разыскать разве что один единственный этнофобский тезис – юдофобию. А у насквозь этнофобского ДПНИ юдофобию поискать надо. Да днем с огнем не видать ее! Не верите? Так сходите на их партийный сайт. У них получается, что азербайджанец, торгующий на рынке помидорами, – главный враг России, а еврей-олигарх, подрывающий экономические устои России на миллиарды долларов за каждую свою сделку, – друг… Вам это странным не кажется? Мне ничуть. Просто я понял, что произошло с русским националистическим движением за последние два десятка лет, точнее говоря, что с ним осознанно и целенаправленно сделало современное государство. Русское националистическое движение было стандартизировано под «общечеловеческие» (проще говоря – глобальные) стандарты: самобытности – «нет», этнофобии – «да». Ну, надо же властьимущим куда-то избыточную социальную напряженность «сливать», раз идет разграбление основных фондов страны с одновременным понижением доходов большинства населения!

Еще раз повторю вывод: за минувшие два десятилетия усилиями государственных структур русское националистическое движение было выпотрошено – как в кадровом, так и в идейном содержаниях – и наполнено новыми кадрами и смыслами. Все самобытно русское из него было удалено, а взамен интегрировано то, что соответствует глобалистским стандартам: против «чужих» шуметь можно, но ни о какой подлинной национальной и цивилизационной особенности своей страны и своего народа не может быть и речи. А те националистические организации, которые «разъяснениям» свыше не вняли, подвергаются уничтожающей «критике»: их руководителей арестовывают и отправляют за решетку, литературу изымают и запрещают судебными решениями, а ДПНИ продолжает митинговать в самом центре Москвы – на Пушкинской площади. А почему? А потому, что ДПНИ стандартизированная организация, под глобальные ГОСТы уже подведена.

Вот такой получился вывод про смену исторических смыслов русского национализма. Почему авторы книги его не сделали, в толк взять не могу. Ведь у них все необходимые для этого вывода факты приведены, первичные обобщения есть… Может быть, размывание смыслов слов как раз и было главной задачей их «исследования»?

Полагаю, что изучение наследия В. Кожинова ценно именно тем, что помогает вывести на свет Божий подобного рода темные махинации со смыслами. Одну их них я при заочном участии Вадима Валериановича только что «засветил».