№24 Владимир МАРКОВ (Россия, Смоленск) Троицкий монастырь на Кловке и смоленские князья

Троицкий монастырь на Кловке и смоленские князья

Летом 1997 г., когда Архитектурно-археологической экспедицией Государственного Эрмитажа проводились раскопки Троицкого монастыря на Кловке, в фундаменте руин здания начала XVI в. был обнаружен большой камень со странным знаком и надписью вокруг него. При внимательном изучении знака оказалось, что это княжеская тамга в виде двузубца, и она, по видимому, принадлежала кому-то из смоленских князей. Об этом же свидетельствовала и надпись, прочитанная учеными: «Степан тиун напсал пятн Ростиславль». Что же это был за камень, какому смоленскому князю принадлежал и что может означать выбитая на нем надпись?

Археологическими исследованиями установлено, что практически все древнерусские князья, в том числе и смоленские, метили свое имущество. Чтобы пометить принадлежавшую им землю они ставили межевые камни. Об этом же свидетельствуют и древнерусские летописи. Например, в Повести временных лет об этом сказано так –  «В лето 6455 иде Ольга Новугороду и устави по Мсте погосты и дани, и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всея земли и знаменья и места и погосты» [4, с. 229]. Несомненно, что слово – знаменье, выступает здесь в смысле – княжеский знак, возможно поставленный на пограничном дереве. Но на нашем камне написано слово – пятн (пятно), а что обозначало оно? В «Русской правде» содержится статья, говорящая о княжеских знаках: «…А за княжь конь, иже тои с пятном, три гривны» [4, с. 229]. По общему смыслу здесь понятно, что за кражу княжеского коня с тавром или знаком князя, полагался штраф три гривны. Очевидно, что слово пятн (пятно) означало знак, тамгу. Таким образом, на современный русский язык надпись на нашем камне можно перевести так – «Степан тиун удостоверил (удостоверяет), что это знак (тамга) Ростислава».

Можно также отметить, что наш смоленский межевой камень далеко не единственный. Известны и другие межевые камни. Например, в нынешней Тверской области на территории, вероятно, когда-то входившей в состав Смоленского княжества был обнаружен так называемый камень Степана [3, с. 62. Рис. 31]. Может быть, этот камень тоже был поставлен уже знакомым нам тиуном Степаном? Известен также межевой камень XIV века, найденный на территории Псковской области.

Гораздо сложнее оказалось выяснить, какой именно смоленский князь приказал поставить на границе своих владений этот межевой камень. Ведь в Смоленске в XII – XIII веках княжило два князя Ростислава Мстиславича. Сотрудники Смоленского музея-заповедника пока никак не могут по этому вопросу прийти к единому мнению. Поэтому мы попытались провести свое небольшое исследование. Его результаты изложены ниже.

Первый, Ростислав Мстиславич Смоленский правивший в Смоленске с небольшим перерывом с 1125 по 1159 гг. (в 1160 – 1168 гг. великий князь Киевский). Являлся родоначальником династии смоленских Рюриковичей – Ростиславичей. Сам он был сыном великого князя Киевского Мстислава Владимировича, правившего в Киеве в 1125 – 1136 гг., и внуком великого князя Киевского Владимира Всеволодовича (Мономаха). Во время археологических раскопок были найдены и принадлежавшие ему свинцовые вислые печати (буллы). На одной из них, вероятно, изображен один из двух первых русских святых-мучеников Борис с поднятой и согнутой в локте правой рукой, в которой он держит крест. Известно, что культ Бориса и Глеба был особенно распространен в Смоленске. На другой стороне этой печати был изображен архистратиг Михаил, хорошо известно, что при крещении Ростислав был назван Михаилом, в честь этого ангела. Но в Новгороде, археологической экспедицией под руководством Л.В. Янина была найдена булла, которую также приписывают этому князю, на одной ее стороне также был изображен архангел Михаил, а на другой изображен княжеский знак в виде двузубца[5, с. 150. Рис. 30; с. 152]. Белорусский исследователь Л.В. Алексеев обратил внимание на сходство этого знака, со знаком Всеволода (Андрея) Ярославича, сына Ярослава Мудрого и прадеда Ростислава Смоленского [1, с. 180]. Вероятно, именно этот знак (тамга) и лежит в основе всех последующих знаков смоленских Ростиславичей [3, с. 171. Рис. 112]. При внимательном рассмотрении, хорошо заметно, что знаки на камне, найденном в 1997 году в руинах Троицкого монастыря на Кловке и печати Ростислава Смоленского, найденной в Новгороде, сильно различаются. Также, следует заметить удивительное сходство знака на Смоленском  камне и княжеского знака владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского, княжившего в 1157 – 1174 гг. И даже более того, совершенно очевидно, что это один и тот же знак. Также очевидно, что бывшие современниками Владимиро-Суздальский и Смоленский князья вряд ли могли иметь идентичные знаки. Следует также заметить, что Ростислав Мстиславич, правивший в XII веке в Смоленске, пользовался непререкаемым авторитетом и являлся основным собственником смоленских земель. Почти все здесь принадлежало ему и поэтому необходимость в установке межевых камней этим князем выглядит сомнительной.

И наоборот, необходимость в установке межевого камня его правнуком, великим князем Смоленским Ростиславом Мстиславичем, правившим предположительно в 1249 – 1270 годах совершенно очевидна. В это время смоленское княжество уже вступило в пору своего упадка, быстро разделялось на практически самостоятельные уделы, да и в самом Смоленске существовало мощное боярство, поэтому смоленский князь (пусть даже и великий) уже не чувствовал себя столь уверенно, как некогда его предшественники. К тому же совершенно очевидно, что сходство смоленского и владимирского знаков далеко не случайно. Л.В. Янин предположил, что в XIII в. княжеские знаки Рюриковичей в виде двузубцев и трезубцев быстро вышли из употребления и их заменили другие символы, потому что этих знаков стало так много и они так упростились, что их перестали различать. Видимо, в Смоленском знаке мы находим полное подтверждение этому предположению. Возможно, княжившему в Смоленске в середине XIII в. Ростиславу Мстиславичу было гораздо проще позаимствовать знак своего предшественника, нежели изобретать свой собственный. Таким образом, есть все основания предполагать, что знак, выбитый на найденном в Смоленске камне, принадлежал Ростиславу Мстиславичу, княжившему в середине XIII веке.

Нам известна и еще одна тамга на торце плинфы (древнем кирпиче), безусловно принадлежащая одному из смоленских князей. Она не так давно была найдена на западной окраине Смоленска, на размытом Днепром склоне восточнее Кловского оврага, рядом с руинами древнего Троицкого собора. Не возникает никаких сомнений, что в отличие от камня, найденного в забутовке руин здания XVI века, эта плинфа, безусловно, относится к Троицкому собору. Сейчас уже считается доказанным, что Троицкий собор на Кловке был построен на рубеже XII – XIII веков [2, с. 213, с. 382]. Кто же был его строителем? В 1197 г., когда умирает смоленский князь Давид Ростиславич, новым смоленским князем становится его племянник, сын Романа Ростиславича – Мстислав Романович, по прозвищу Старый (время его княжения в Смоленске 1197 – 1214 годы). Князь Давид очень его любил, держал постоянно при себе и заранее готовил к будущему княжению. Перед своей кончиной Давид принял постриг и был погребен в любимом им Борисоглебском монастыре. В некрологе Давиду описывается, что в грандиозных похоронах принимали участие епископ Семион и его сыновец (т.е. племянник) Мстислав Романович. Также известно, что новый смоленский князь был очень начитанным, мягким и набожным и по характеру очень напоминал отца. Поэтому, вполне вероятно, что, смерть дяди князя Давида вполне могла произвести на нового смоленского князя огромное впечатление, и он, не откладывая, начинает строительство нового монастыря. Возможно, в своем монастыре, Мстислав Старый по примеру дяди в конце жизни намеревался принять схиму и после своей смерти хотел быть здесь же похороненным. Но, хотя строительство Троицкого монастыря и было успешно завершено, судьба распорядилась иначе. В 1214 г. Мстислав становится великим киевским князем и навсегда покидает родной Смоленск. После смерти (он погиб в битве на Калке в 1223 г.) Мстислава Старого хоронят в монастыре св. Федора в Киеве.

Таким образом, есть все основания предполагать, что знак на торце плинфы найденной возле руин древнего Троицкого собора на Кловке принадлежал его вероятному строителю – Мстиславу Романовичу Старому.

Знак Мстислава Старого представляет собой двузубец с подтреугольным основанием (впрочем, этот знак выполнен весьма схематично), правый зуб прямой, а левый заканчивается двумя загнутыми внутрь отростками. Вообще, знак очень напоминает рюмку, и хотя он похож на знак Ростислава Мстиславича, правившего в XIII веке, все же между ними есть и большие различия. Так что совершенно очевидно, что это знаки двух разных князей.

В конце XIV века великое княжество Смоленское достигло апогея своего упадка. Великие смоленские князья уже не имели реальных возможностей противостоять более сильным соседям. В первую очередь великому княжеству Литовскому и Русскому. Поэтому Троицкому монастырю на Кловке, как, впрочем, и многим другим древним культовым сооружениям Смоленска в дальнейшем выпала очень сложная, и во многом трагическая судьба. В XV веке, когда Смоленские земли вошли в состав великого княжества Литовского и Русского, на подворье Троицкого монастыря, возможно, размещался Литовский гостиный двор. Об этом, вероятно, небезосновательно писал в начале XX века смоленский историк-краевед И.И. Орловский [2, с.198]. В начале XVI века, после вхождения Смоленска в состав молодого Московского государства Троицкий монастырь переживает пору своего второго рождения. Ремонтируется древний Троицкий собор, а рядом из камня возводятся какие-то новые палаты, возможно хозяйственного назначения. Во время польско-литовской интервенции и осады Смоленска в 1609 – 1611 годах, на территории Троицкого монастыря обосновывается сам король Речи Посполитой Сигизмунд III со своей свитой. Во время следующей, т. н. Смоленской войны (1632 – 1634 гг.), Троицкий монастырь становится центром укрепленной позиции русской дворянской иррегулярной конницы, которой командовал воевода Прозоровский. Осада Смоленска тогда закончилась неудачей, русская армия отступила, и Троицкий монастырь по его приказу был взорван. «После этой катастрофы постройки монастыря, видимо, уже больше не возобновлялись, а его территория была передана Троицкому монастырю, обосновавшемуся на новом месте, в центральной части Смоленска» [2, с. 196]. Впрочем, это тема уже другого исследования.

Литература:

1. Алексеев Л.В. Смоленская земля в IX – XIII вв., М., 1980.

2. Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII – XIII вв., Л., 1979.

3. Институт истории материальной культуры. История культуры древней Руси, Т. I, М. – Л., 1948.

4. Рыбаков Б.А. Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси X – XII вв.//Институт истории материальной культуры, Советская археология, VI, М. – Л., 1940.

5. Янин В.Л. Вислые печати из новгородских раскопок. МИА. Т. I, М., 1956.