СЕРБСКИЙ МУЧЕНИК ВУКАШИН

 Ольга Камрыш 

Жестокие страдания выпали на долю православных сербов в период Второй мировой войны.

19.05.11. Ещё в 1918 году, казалось, забрезжило солнце на небосклоне вновь образовавшегося Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, впоследствии переименованного в Югославию. Благодаря поражению в Первой мировой войне германцев и их союзников, стало возможным воссоединение сербского народа. На равных правах в новой стране сосуществовали православие, католичество и мусульманство, причем, большинство населения были православными. Однако, не всех устраивало такое положение дел. Западу был необходим полный контроль над вновь созданным государством, для этого надо было бить по главному – религии, то есть всё население обратить в католичество.  А несогласных.… Ну, что делали в таких случаях с несогласными, мы знаем из истории крестовых походов. И не спонтанно, а закономерно в 20-х годах зарождается хорватское движение усташей. С самого начала эта организация создавалась для проведения политики геноцида и в последствие всё больше принимала фашистские черты.

Зимой 1940 года у Муссолини возникает план раскола Югославии. В результате в ночь с 26 на 27 марта произошёл переворот, при котором было свергнуто югославское правительство, а 6 апреля 1941 года Гитлер принимает решение (время выбрано как нельзя лучше) о нападении на страну. Сразу после этого в Загребе провозглашается «Независимое Государство Хорватии».  Фактически новое правительство возглавил лидер усташей Анте Павелич, а по сути, руководить Независимой Хорватией стала фашистская Италия.

Это историческое отступление было необходимо, чтобы понять в какой обстановке находились православные сербы, полное истребление которых планировалось Павеличем и его окружением. Вожди усташей ставили задачу вполне определенно: треть сербов истребить, другую треть окатоличить, третью – изгнать. На дверях загребских магазинов, ресторанов, на трамваях и автобусах висели таблички с надписью: «Сербам, евреям, бродягам и собакам вход запрещен».

Сперва одурманенные свободой и независимостью, хорваты поддержали новый режим, но в последствие начали разочаровываться в нём, поскольку он был не чем иным, как хорватским вариантом немецкого и итальянского фашизма. Недовольных становилось все больше. Оккупация Югославии вызвала широкое народное сопротивление. Возникли национально-освободительные движения: «четники» - православные сербы-монархисты и коммунисты. Те и другие были непримиримы друг к другу, но у них был один общий враг – фашизм.  Партизанские движения пытались подрывать деятельность усташей, злодеяния которых были столь чудовищны, что даже гитлеровцы ужасались. Было зверски истреблено не менее 800 000 православных сербов. В первую очередь досталось духовным лицам, которые не оставили свою паству и сложили головы за истинную веру.

24 апреля 1941 года отряд усташей напал на несколько православных деревень, арестовал  более двухсот заложников. Несчастные под дулами автоматов вырыли себе могилы, а потом были сожжены. И в тот же самый день католический архиепископ Степинач лицемерно обратился с пастырским словом к своим прихожанам: «Кто может обвинить нас в том, что мы, как пастыри, разделяем радость и энтузиазм народа, выражая глубокую признательность божественному величию. Мы знаем людей, держащих в своих руках судьбу хорватского народа, и убеждены, что церковь в обновленном хорватском государстве будет свободно провозглашать принципы правды и вечной справедливости». А через несколько дней после этого «замечательного» обращения в Остаце были схвачены ещё несколько сотен сербов, которых так же заставили выкопать себе могилы, после чего изрубили топорами. В этот день усташ Иван Шайфор, учитель из Велюна, с карательным отрядом начал свое кровавое дело. Среди жертв были протоиерей Бранко Добросавлевич и священник Димитрий Скорупан. Сначала они были брошены в жандармскую тюрьму, где подвергались страшным пыткам. Вместе с протоиереем был схвачен и его сын Небойша. Утром 7 мая 1941 года все они были отведены в лес Кестеновац, где и были мученически умерщвлены. При этом усташи требовали от отца Бранко, чтобы тот совершил отпевание убитых, в том числе своего сына, которого изрубили на его глазах.  Потом священника подвергли жестоким пыткам: вырвали волосы, вырезали глаза и живьем сняли с него кожу.

Эти страшные истории, от которых стынет кровь, можно пересказывать бесконечно. Насколько же дьявол овладел сердцами людей, что они в ярости теряли своё обличье  и жестоко убивали тех, с кем когда-то жили мирно в одной стране.

Кого не уничтожили сразу, отправляли в концентрационные лагеря. В этих лагерях смерти заключались сербы, евреи, цыгане, хорватские антифашисты и коммунисты. Больше всего тогда досталось сербам. Боснийских мусульман пока не трогали. Опасно было в то время выступать против приверженцев ислама. Зато миролюбивые православные люди были как нельзя кстати. А обратив всех «иноверных христиан» в католичество, не составит большого труда подчинить и мусульманскую часть страны. Возможно, именно так рассуждало итальянское правительство. Иначе трудно объяснить, почему  католическая Церковь не осудила эти злодеяния, а, напротив, сегодня оправдывает старые преступления католиков против православных и благосклонно принимает новые акции Запада против тех, кто не желает признавать его диктат

В таких концлагерях как Ясеновац хорваты по указанию Павелича замучили около сотни тысяч православных. Среди тех несчастных был и Вукашин - сербский крестьянин из села Клепац, лежащего на восточном берегу реки Неретвы в Герцоговине. Кто он такой, и почему его имя чтут? Почему, в то время, как история не сохранила день рождения старца, Церковь помнит день его смерти?

Возмужав, крестьянин Вукашин Мандран покинул родное село и уехал на заработки в Сараево. Но странник был вынужден вернуться домой после политического переворота. Семью Вука постигла та же участь, что и множество других православных семей: большинство из них было уничтожено усташами и немецкими фашистами, а уцелевших угнали в концлагеря. Сам Вукашин оказался в небезызвестном Ясеноваце.

 Он был зверски убит в 1943 году. Сохранилось и имя его убийцы – Жила Фриганович. Тогда этот палач со своими дружками-усташами устроил настоящую бойню, поспорив, кто больше умертвит заключённых. Когда им было перебито уже более тысячи человек, он вдруг почувствовал на себе чей-то пронзительный взгляд и, оглянувшись, заметил старика, молча наблюдавшего за зверским действом. Это был Вукашин. Настолько не вязалось спокойствие старика с тем, что творилось вокруг, что в первое мгновение Жила застыл в недоумении. Что-то непостижимое и величественное было в глазах этого пленного. Разозлившись за своё смущение, усташ бросился к старику и подвёл его к яме-могиле, в которую сбрасывали изуродованные тела. Жила спросил свою жертву, кто он и откуда. Кругом слышались стоны и страшные крики убиваемых заключенных. Старик же отвечал на вопросы спокойно и невозмутимо, что еще больше потрясло и разозлило убийцу. Жила приказал ему крикнуть: «Да здравствует Павелич!» Вукашин молчал. Его внутренний покой приводил в бешенство усташа. Тот с ожесточением отрезал мученику уши и нос, надеясь вернуть себе прежнее воодушевление. Но чем дольше старик оставался спокойным, тем мучительней было убийце. Блаженный старец смотрел на своего палача с жалостью, что еще больше бесило последнего. Жила снова потребовал у Вукашина восхвалить Павелича и, снова получив молчаливый отказ, пригрозил вырезать его сердце. Старик был весь в крови, но глаза его оставались такими же светлыми и спокойными. Он грустно взглянул на своего мучителя и отчётливо произнёс: «Дитя, делай своё дело». Совершенно обезумев от этих слов, Жила бросился на святого мученика, выколол ему глаза, вырезал сердце, и, исполосовав ему горло, ногами спихнул в яму.

Убийца впоследствии сам постоянно вспоминал тот случай, поскольку совершённые им  зверства не давали покоя его душе ни на минуту:

«И тогда во мне будто что-то оборвалось, я не мог больше убивать…. С тех пор нет мне покоя. Я стал пить все больше и больше, но забвение наступает лишь па краткие минуты. И в опьянении я слышу этот голос: «Дитя, делай свое дело!». И тогда я, обезумев, натыкаясь на стены домов, бегу по улицам, с криком ломаю и бью все вокруг себя, бросаюсь на кого попало. Ночью сон не приходит, лишь только наступает забытье, я снова вижу ясный взгляд старика и слышу это невыносимое: «Дитя, делай свое дело!». Я превратился в комок ужаса и боли, я бессилен совладать с этим кошмаром. День и ночь преследует меня светлый безмятежный лик Вукашина из Клепца».

Святой мученик Вукашин, день памяти которого отмечается 6 мая (19 мая) – вечный укор всем  мучителям и символ страданий, которые пришлось вынести православным сербам в той братоубийственной войне.

«Новый Сербский страстотерпче, Вукашине Герцеговацкий,

Христа ради пострадавый в Ясеновац лагере.

Когда мучитель твой ножом тебя терзал,

Кротко отвечал еси ему: «Делай, чадо, дело свое!».

Ради жизни вечной муку претерпевый,

Моли, мучениче, Христа Бога, Спаса нашего

Спасти нас и род наш православный».

(Тропарь, глас 8).

Использовались источники: «Слава и боль Сербии. О сербских новомучениках», сайты www.srpska.ru, www.win.ru, www.pravoslavie.ru

6 мая (19 мая ): Прав. Иова Многострадального (ок. 2000-1500 до Р.Х.). Мчч. Варвара воина, Вакха, Каллимаха и Дионисия (ок. 362). Прп. Михея Радонежского (1385). Прп. Иова Почаевского (1651). Мч. Варвара, бывшего разбойника. Мч. Вукашина (1943).