№27 Ахат МУХАМЕДОВ (Россия, Москва) Габдулла Тукай

Ахат Мухамедов - сотрудник Татарского культурного центра г. Москвы.

Габдулла Тукай

(1886-1913)

125 лет тому назад в Заказанье, в семье рядового деревенского муллы родился мальчик. Отец дал ему имя Габдулладжан. Этот ребенок в свои неполные четыре года остался круглым сиротой. Пожалуй, не было ни одного поэта, которому уже с малых лет довелось бы называть «мамой» одну за другой семерых, а возможно и восьмерых чужих женщин, в чьих семьях он оказывался приёмышем.

А однажды был такой трагикомический случай: в Казани, на Сенном базаре, ямщик ходил в толпе и выкрикивал: «Отдаю мальчика на усыновление! Бери, кому надо!» Подошёл из толпы мужчина – он увёл мальчика к себе. Так ремесленник из Новотатарской слободы Мухамметвали с его женой Газизой обрели себе сына. Это уже пятый дом, куда ступил Габдулла. Года два прожил он в этой семье, но… Вдруг он опять оказывается лишним. Оба враз захворали приемные родители: «На чьих же руках останется малыш, если мы вдруг помрём…» вернём-ка его лучше обратно в деревню…» – проводили они его обратно в Училе. Семья же деда опять избавилалсь от Габдуллы, отправили его в деревню Кырлай к Сагди-абзы, где судьба отнеслась к мальчику благосклоннее. Он начал учиться в медресе. Здесь жизнь дала ему обилие таких впечатлений, которые позже питали его творчество и  где в маленьком Габдулле зародился великий Тукай, самый любимый поэт татарского народа.

Вот жемчуг строк: стихотворение «Родной земле» (1907 год, перевод Анны Андреевны Ахматовой):

Я постиг, что все священно: и овин твой и ручей,

И гумно твое, и степи, и дороги средь полей,

И весна твоя, и осень, лето знойное, зима,

Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума.

И собаки, и бараны – вся родная сторона.

Любо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна.

– так писал Тукай об этих местах, наведавшись в Заказанье после долгого пребывания в Уральске.

Нам бы хотелось большое внимание уделить произведениям самого Тукая для того, чтобы освободить образ поэта от примитивных оценок прошлых лет и предоставить Вам, слушателям, любителям поэзии возможность самим открыть для себя подлинного Тукая.

Родные места поэта – Заказанье. Здесь нет ни больших рек, ни бескрайних лугов, ни скалистых гор. Красота Заказанья – в его дремучих лесах с их сказочным хозяином – Шурале; а в тихих прудах с нависающими над водой густыми ивами, лунными ночами расчесывает свои мокрые волосы Водяная.

В 1894 году Габдулла был отправлен в далекий город Уральск для учебы в медресе. Среди учеников этого медресе был силен интерес к литературе, поэзии. Жадный до знаний Габдулла одновременно посещает и трехгодичный русский класс. Отлично усвоивший арабский, персидский и турецкий языки, он вскоре открывает для себя богатейший мир русской и западноевропейской литератур.

Тукаю было 19 лет, когда до Уральска докатилась волна революции 1905 года. Уже в сентябре 1905 появляются первые его стихи. Вскоре он становится редактором журнала «Новый век». Журналистика становится для него родной стихией. Но его давно тянуло в родные края и осенью 1907 года по улицам, устланным палой листвой, Тукай на извозчике въезжает в Казань.

В 20 лет Г.Тукай, деревенский юноша, дерзнул сформулировать и задать самому Всевышнему несколько таких вопросов, которые могут поставить в тупик самых высокообразованных философов современности:

Почему ты, боже, столь разными создал людей?

Почему я ничтожный ничтожнейшей твари Твоей,

Иль во мне и начало, и устье потока скорбей?

Иль таит в себе ад  эта жалкая связка костей.

Слышишь, господи? Я вопрошаю, ответь мне скорей!

Ибо разум мой тёмен, не может он справиться с ней,

Не в моей ли недоле злосчастного мира исток?

Не родиться бы вовсе – так было б, пожалуй, умней.

В стихотворении «Ваксынмыйм» (“Не стану мелочиться”) в переводе М.Талова Тукай не только задаёт вопросы, даже предлагает себя Всевышнему в качестве помощника:

Это солнце пусть погаснет,

Я взойду ему взамен.

Люди пусть по мне сверяют

Быстротечность всех времен.

Отрывок из стихотворения

«Надежды народа в связи с великим юбилеем»

(перевод Семёна Липкина, 1913 г.):

На русской земле проложили мы след,

Мы – чистое зеркало прожитых лет.

С народом России мы песни певали,

Есть общее в нашем быту и морали,

Один за другим проходили года, –

Шутили, трудились мы вместе всегда.

Вовеки нельзя нашу дружбу разбить,

Нанизаны мы на единую нить.

Как тигры, воюем, нам бремя не бремя,

Как кони, работаем в мирное время.

Мы верные дети единой страны,

Ужели бесправными быть мы должны?

О годы! Как преобразили они Габдуллу. Он вернулся на родину признанным поэтом, публицистом и общественным деятелем.

С осени 1907 года в жизни поэта начинается новый – казанский, наиболее плодотворный период. В течение пяти с половиной лет он вдохновенно служит своему народу, своей Родине. Ныне мы отмечаем 125-летие со дня рождения Тукая. А его путь, путь к бессмертию и славе продолжается.

Многие сегодня задают себе вопрос: кем является для татарского народа Габдулла Тукай? Не утратил ли он своего былого значения и величия в наши дни? Ответ один: нет!

Тукай является путеводной звездой. Именно в наши дни раскрылась подлинная сущность поэта, его величие и роль истинного провидца. Даже едкие сатирические стихотворения поэта, считавшиеся при советском строе утратившими свою актуальность, сегодня звучат еще злободневнее.

«Иду своим путём» (перевод Р. Морана, 1912 г.):

Ты хочешь в меру сил своих добро творить народу,

Но душат грязною уздой твой ум, твою свободу:

«Что делать, дескать, век такой, такое время ныне!

Уж ты по-нашему живи, смири свою гордыню!»

Я презираю бренный мир и век его мгновенный.

Смириться – это тяжкий грех перед душой нетленной.

Я устремляюсь в высоту, в безмерность, в бесконечность,

К бессмертной, вечной красоте, в сияющую вечность!

Я вечно юным быть хочу, рождая радость всюду.

Пусть гаснет солнце в небесах, я новым солнцем буду!

Теченье времени по мне привыкнут люди мерить.

Любой из них свои часы по мне сумеет сверить.

Тукай умер очень молодым, в 27 лет, от туберкулёза лёгких. Невольно вспоминаются строки великого поэта Востока – азербайджанца Низами Гянджеви о пророческой миссии поэтов, художников, исторических личностей (Перевод К.Липскерова):

В двадцать семь, как пророк, покидая наш дол,

Он пожитки скитанья сложил и ушёл.

Литературные интересы Тукая были чрезвычайно широки. Будучи поэтом большого общественного и эстетического диапазона, он вбирал опыт всюду: на Западе и Востоке. Огромное воздействие на творчество татарского поэта оказала русская литература с её гуманистическим и обличительным пафосом. Богатый художественный опыт русского классического реализма и романтизма помог Тукаю глубже обнажить общественно-политические и социальные противоречия и откликнуться на самые злободневные духовные запросы татарской действительности.

Первое знакомство Тукая с произведениями русской литературы происходит в городе Уральске. Под руководством  учителя Ахметши в нём воспитывается любовь к русской литературе. Его интересовало творчество многих русских поэтов: В.А.Жуковский, И.И.Дмитриев, А.Е.Измайлов, А.Н.Майков, А.Н.Плещеев, И.С.Никитин, Н.А.Некрасов, Н.И.Поздняков, К.Д.Бальмонт и др.

В 1902-1904 годах, ещё до появления своих печатных произведений, Тукай переводит прозой, создаёт татарские версии 77 басен И.А.Крылова. Показательным является и то, что первым печатным произведением Тукая является «Сон мужика» (1905) – вольное переложение стихотворения А.В.Кольцова о горькой крестьянской доле «Что ты спишь, мужичок».

Через всю свою короткую жизнь пронёс благоговейную любовь к гениям русской литературы Пушкину и Лермонтову. «В медресе, – писал друг поэта, впоследствии известный артист, основоположник татарского театра Габдулла Кариев, – у Тукая всегда видел две толстые книги – избранные произведения Пушкина и Лермонтова».

Тукай мечтал видеть татарскую литературу развитой, высокохудожественной, защищающей духовные ценности нации. В статье «Национальные чувства» (1906) он писал, что «и наша нация нуждается в Пушкиных, Лермонтовых, Толстых. Словом, наша нация нуждается в настоящих  писателях, художниках…». Знаменательным является тот факт, что по  божественному ли начертанию, волею ли судьбы эту историко-литературную миссию «национального Пушкина» Тукаю пришлось принять на себя. «Беру пример с Пушкина и Лермонтова, постепенно поднимаюсь на поэтические высоты», – писал он в стихотворении «Размышления одного татарского поэта» (1907). За неделю до смерти он ещё раз осознаёт преемственность собственного творчества с традициями пушкинской и лермонтовской музы.

Пушкин, Лермонтов – два солнца – высоко вознесены,

Я же свет их отражаю наподобие Луны.

(Перевод В.Ганиева)

Будучи поэтом чутким ко всему национальному, Тукай ясно представлял своё место в истории татарской литературы. Отвечая  недругам, обвиняющим его в увлечении подражаниями и вольными переложениями – из творчества Пушкина и Лермонтова, он писал:

Поэзия Лермонтова и Пушкина – это великий чистый океан,

Их высочество – Пушкин и Лермонтов, Тукай – три звезды.

(«Ответ», 1908. Подстрочный перевод)

У Тукая имеется немало переводов из лирики Пушкина.

В примечании к знаменитой поэме «Шурале» Тукай пишет, что при написании её «он учёл опыт Пушкина и Лермонтова, обрабатывавших сюжеты народных преданий, широкораспространённых в сельской местности.

Тукай горел желанием написать национальный вариант «Евгения Онегина» в татарском духе, с татарскими героями. К сожалению, замысел этот остался неосуществлённым по причине его болезни. В Петербурге в квартире редактора газеты «Нур» («Луч») поэт слушает записанную на граммофон арию Евгения Онегина из оперы П.И.Чайковского, знакомство с которой считал открытием для себя нового художественного мира в познании тайн оперного искусства.

Является вполне закономерным утверждение татарскими и российскими литературоведами мысли, что «… по той роли, какую сыграл в татарской  литературе, и по тому влиянию, какое имел на молодой татарский литературный мир, Габдулла Тукай может быть сравним и даже назван по праву «татарским Пушкиным» («Мусульманская газета». 1914. № 12-13). Пушкин и Тукай – два великих таланта сопоставимы по историческому значению, основоположники национальных литератур и русского и татарского народов. По миропониманию и мироощущению Тукаю был близок художественный опыт Лермонтова.

По литературным обработкам и художественным заимствованиям русских поэтов Тукай знакомится с творчеством выдающихся представителей английской, немецкой и французской литератур – Шекспиром, Байроном, Шиллером, Гёте, Гейне и Беранже и переводит их произведения на татарский язык. В конечном счете, все это  подготовило почву для переориентации художественного метода татарского поэта от каноничных форм Востока к Западу, появлению в нём реализма и романтизма в духе русской и европейских литератур.

Тукай был хорошо знаком с произведениями А.С.Грибоедова, Н.В.Гоголя, А.Н.Куприна, А.Н.Андреева, С.Г.Скитальца, А.М.Горького. Тукай преклонялся перед «священным сиянием» гения Л.Н.Толстого, «озаряющего сердца людей всего мира». Толстой для татарского поэта – это всемирно-историческое явление, «душа всех душ», «совесть всего человечества».

Резонанс, вызванный смертью Толстого в различных слоях татарского общества, поэт отразил в статье «Мысли знаменитых татар о Толстом». В уральский и казанский периоды творчества Тукай часто обращается к Толстому. По воспоминаниям редактора уральской газеты «Мысль» Камиля Мутыги, татарский поэт подражал Толстому даже внешне: в бытность в Уральске «иногда он по-толстовски носил рубашку с поясом, ходил в лаптях, накидывая на плечи халат. Желание подражать Толстому и другим знаменитостям в Тукае было очень сильно. Тукаем были переведены на татарский язык рассказы Толстого «Дорого стоит» и «Ильяс».

Восприятие Тукаем художественного опыта Пушкина, Лермонтова, Толстого и многих других ускорило отход татарской литературы от многовековых каноничных традиций средневекового восточного романтизма и приобщение её к философско-эстетическим достижениям западных и русской литератур.

Учитель русской литературы, «Солнце русской поэзии» – А.С.Пушкин – освещал путь очень многим великим поэтам, жившим в одну эпоху с ним и после него. Путеводной звездой был он и для татарского народного поэта Г.Тукая, которому, как и Пушкину в русской поэзии, нет равного в татарской.

А.С.Пушкин и Г.Тукай – великие поэты, великие личности. В истории двух народов нет людей более возвышенных и гениальных. Каждый из них заставил волноваться общественность своего времени, умы последующих поколений.

Пушкин не может повториться вновь. Для этого надо родиться Пушкиным. И Тукай не может повториться вновь. Если говорить о писателях, которые, мало прожив, успели многое сделать, то одним из них, несомненно, является Пушкин, а другим – Тукай… и каждый из них за короткий срок успел сложить десятки тысяч стихотворных строк, которые находят отклик в сердцах тысяч почитателей истинной поэзии.

М.Горький говорил, что своим творчеством Пушкин заложил прочный фундамент всего искусства послепушкинской поры. С Пушкина начинается великий поворот… Подобный  пример наблюдается и в татарской литературе.

После Тукая возросли вес и значение национальной  татарской литературы в глазах других народов.

Талантливый поэт из Казани Михаил Скороходов написал:

Прими как дар, прекраснейшие строки,

Храни в душе, любимой вслух читай.

Учители, волшебники, пророки –

У русских Пушкин, у татар Тукай.

Есть две страны – Кырлай и Лукоморье,

Они чудес и сладких тайн полны.

О, как нам любы – до сердечной боли! –

Навеянные гениями сны.

В ночной тиши приходит кот учёный,

Златая цепь звенит в прозрачной мгле.

Шумит, шумит кырлайский бор зелёный,

И бродит по урману шурале.

Свои святыни, гордость поколений.

Народ народу преподносит в дар:

Становятся всё ближе, все роднее

Тукай для русских, Пушкин для татар.