№27 Юрий ХАПОВ (Россия, Хотьково) Чай втроём

Юрий Хапов - родился в 1939 г. на Дальнем Востоке, окончил МАТИ, лауреат конкурсов "Пастернаковское лето - 2007", "Пастернаковское лето - 2008".

Чай  втроём

На каникулы приехал внук-пятиклассник.

Обошёл дом, заглянул в свою комнатёнку, хмыкнул, встретив давнего приятеля – мишку с надорванным ухом. Обещанного компьютера не нашёл – не купили пока, но вида не подал. Прислонился спиной к косяку с прежними отметинами: с лета макушка поднялась ещё на несколько сантиметров. Если так дальше пойдёт...

За обедом объявили внуку программу: ёлка во Дворце, подарки от Деда Мороза, поход в лес на лыжах, с шашлыком. По вечерам – викторины с беспроигрышной лотереей: не сидеть же часами перед телевизором.

На пятый день программа была исчерпана. Гирлянды на домашней  ёлке погасли. Конфеты и мандарины – съедены. По телеку – новогоднее старье. Вдобавок и погода раскисла.

– Эх, ма! Была не была, давай в морской бой, – сейчас скажет дед, не находя лучшего занятия. Но дед молчал, спрятавшись за газету.

Внук томился у окна. На кухне гремела сковородой бабуля, пахло печёным.

– Что приуныли, мужички? – заглянула она. – У меня пирог готов. К пирогу ещё и какао!

Мужички разом повеселев, пошагали на зов. Когда допивали вторую чашку, дед неожиданно провозгласил:

– Объявляется конкурс на лучший рождественский рассказ!

– Призовой фонд в секрете, – подыграла бабуля.

– Я первый, я! Вот увидите!

Если дело касалось соперничества и призов, внук заводился с пол-оборота: здоровое тщеславие пацана. Родители, а дед с бабкой – и подавно, в его возрасте не были так заряжены на успех. Что они могли получить в награду? Сдержанную похвалу старших: старайся, а там будет видно... Намёк на стимул.

Сейчас иначе. Жизнь взяла поправку: «из скромных детей формируются безынициативные, малоуспешные взрослые». И заклеймила скромность в общественном сознании. Даже девчонкам на выданье – и то не в пользу.

Заснувший было под ёлкой, Дед Мороз стукнул посохом в паркет: на старт! И... «заскрипели» перья. Из комнаты внука слышалось сопенье, вздохи. Он часто отрывался от листа, грыз ручку...

– Готов! – раздалось через час. – Рассказ номер один! Слушайте все! – Он принял позу чтеца.

Дед предложил попить чайку, да где там…

Первые фразы вылетали как пулемётная очередь.

– Помедленнее, – попросила бабуля.

Автор с недовольством вернулся к началу:

– Жил-был мальчик. Был он очень маленького роста и все звали его «мелочь пузатая» (кроме родных). Однажды зимним, морозным днем он пошёл гулять в другой двор. И вот когда он туда пришел, он увидел только очень красивые дома с заснеженными крышами и «шоколадными» дверьми и трубой. Все эти дома были маленькие.

И этот мальчик решил зайти в один из этих чудесных и прекрасных домов. Он подошёл к одному из домов и нерешительно открыл дверь. Мальчик с опаской зашёл туда и откуда ни возьмись  появилась очень страшная бабка. Когда он увидел бабку, он с ужасом отошел назад и через силу сказал: «Здравствуйте». Старушка ответила так же. Тогда мальчик чуть успокоился.

Старушка пригласила его на чай (с баранками) мальчик согласился. И за чаем он рассказал бабке что его дразнят и как он попал сюда. Бабка его выслушала и сказала что может  помочь и куда-то ушла. Минут через пять она вернулась и дала мальчику какой-то кулёк и сказала чтобы он открывал кулёк по средам и съедал по конфете. Он поблагодарил старушку и ушёл. Через неделю в следующую среду открыл кулёк и съел конфету и вырос на пятьдесят сантиметров тоже самое он сделал в следующую среду и в следующую. И вырос ещё на один метр!

И с тех пор его не дразнили, а он помогал этой старушке по хозяйству.*

(*  В тексте сохранены авторская пунктуация и орфография)

– Пять! – выставил оценку дед, председатель жюри (он же – член). – Кто следующий?

Бабуля встала и неожиданно дрогнувшим голосом начала:

– «Рождественский рассказ»...

Григорьич запряг мерина, бросил в сани охапку сена, подтянул подпругу, потоптался, по-хозяйски оглядывая двор, и боком закинул в возок своё, ставшее к старости неловким, тело.

– Ну-у, милый!

Лошадёнка легко тронула с места. Сани заскрипели по свежему снегу.

Ехал Григорьич встречать зятя с внуком – обещали сегодня приехать из города. На своей машине зять только до сельсовета сумеет доехать – там асфальт кончается. Выпавший на неделе снег надёжно упрятал просёлочную дорогу, по которой и осенью-то не всегда проедешь. Вот и решил он поехать навстречу, до сельсовета: проверить дорогу-то. А если что… на лошадке, оно, верней.

Собрался с большим запасом – путь не близкий. И к куму заглянуть надо бы…

...Время за разговором шло незаметно.

«Уговорили» «Мценскую», что Григорьич прихватил в местном магазинчике, уж и свою домашнюю кум из буфета достал, когда подкатил зять. Поздоровавшись, выпили ещё по рюмочке, и, поразмыслив, решили ехать таким образом: Григорьич на лошади впереди по известной одному ему дороге, а ребята на машине – за ним.

Застоявшийся мерин резво трусил к дому, мечтая о теплом стойле, и не нуждался в понукании. Григорьич, оглянувшись на ехавший сзади автомобиль, уютно устроился в санях и, положившись на мерина, стал задремывать.

А машина, проехав метров триста, вдруг села на брюхо, колёса беспомощно закрутились на месте. Чертыхаясь, мужики вылезли из кабины, огляделись: сели основательно, ехать на ней дальше не имело смысла.

Изрядно провозившись, они оставили машину у кума, и двинули догонять Григорьича.

Был уже поздний вечер. На морозном небе ярко высветились звёзды. Вокруг ни огонька. Только безмолвная снежная равнина и уверенно уходящий в ночь санный след…

Шли молча, поминутно проваливаясь в снег.

Часа через два, обессиленные, взмокшие, подходили они к дому. Приветливо светились окна. Заливистый лай Пушка встретил их у калитки.

Не отряхнув снег, ввалились в горницу. Вкусно запахло вареной картошкой. На столе призывно поблескивала бутылка «Мценской».

У телевизора дремал Григорьич.

Пребывая ещё там, в деревне, смахнула слезу:

– Ну, как?

Внук услышал в вопросе посягательство на первенство:

– Да-а… только грустно… Праздник же.

– Ладно, четыре, – определил дед. – Следующий! А-а, я! Итак, «Под Рождество».

На Новый год ему было всего полтора месяца.

Кричать без дела он не любил. Лежит, бывало, в своей кроватке, головку повернёт в твою сторону – для общения – и изучает молча. Долго смотрит, не мигая. Когда подойдёшь к кроватке и заговоришь, он улыбается, скосив губёшки в одну сторону. Очень напоминает кого-то знакомого в младенчестве этой своей улыбочкой. На одном веке у него красное родовое пятнышко.

Днём подолгу не спал – часок-полтора, не больше. Иногда во время сна лицо его искажала гримаска. Что она выражала? Огорчение или тревожность? Но отчего?

На Новый год родители отправились к друзьям. Приехали няньками на ночь дед и бабуля, встречать с ним первый его Новый год. Робели немножко, вспоминая подзабытые навыки ухода за младенцами – кормежка, купание, сон в полуха и в полглаза.

Кроватка стояла в метре от их дивана, и дед – он совсем не мог заснуть – переглядывался с ним, когда тот просыпался. Обменивались улыбками при свете ночника. Тогда, наверное, и задружились…

Теперь он большой. Десять лет.

Улыбка стала симметричной, а пятнышко на веке – исчезло. Как и не было...

В ту его первую новогоднюю ночь звучала «Колыбельная» Гершвина.

К своим одиннадцати внук уже усвоил, что поспешность в делах – иногда помеха на пути к успеху. Но крепко верил в новогоднюю сказку... Может сделать паузу? Скушать Twix?

Пауза заполнилась неспешным чаепитием. Члены жюри и конкурсанты, доедая пирог, дружески переглядывались, улыбаясь и подшучивая над героями своих рассказов. Наконец, дед позвякал ложкой о чашку, требуя внимания:

– Итак, друзья! По совокупности достоинств первое место присуждается молодому автору из Москвы... – дед затянул как заправский рефери: – Де-ни-су Дом-бров-скому! Приз в студию! – Поправив воображаемую бабочку, он зааплодировал.

– Ес! – сорвался с места внук, а бабуля извлекла из кармана фартука ПРИЗ, и походкой подиумной дивы проследовала к победителю.

Лауреат, сияя лицом, сделал победный жест – «викторию» и стал торопливо разворачивать упаковку.

– Следующий конкурс – на лучшее стихотворение «Зимушка-зима»... – дед замешкался, листая бумаги.

– Завтра! Завтра, как проснемся!