ЛЕГЕНДА ПРО ОСТРОВ ПЕРВОМАЙСКИЙ

Владимир Скрынченко

Владимир Скрынченко - писатель, живёт на Украине.

«Никто не забыт и ничто не забыто»

Ольга Берггольц

22.06.11. До начала войны оставались считанные часы. Черный орел нацистской свастики реял над поверженной Европой. Улицы и площади Парижа и Варшавы, Копенгагена и Праги сотрясали оглушительные вопли «Heil Hitler!!!» В Бергхофе фюрер своим письмом к Бенито Муссолини уведомлял дуче о принятии «самого трудного в … жизни решения» – о нападении на СССР. Адольф Гитлер продиктовал последние слова: «…Сотрудничество с Советским Союзом … тяготило меня. … Я счастлив, что освободился от этого морального бремени…» В Москве тоже не спали: в Наркомате обороны нарком Тимошенко и начальник Генерального штаба Жуков завершали подготовку секретной директивы, в которой указывалось на возможность нападения немцев на фронтах Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и прочих военных округов. «Задача наших войск – не поддаваться ни на какие провокационные действия…» Передача директивы в округа завершилась к 00.30 минут 22 июня 1941 года. Как и Брестской крепости,  островку Первомайский суждено было одному из первых принять на себя удар агрессора. Зловещая тишина повисла над нашей Родиной….

Cлужили два товарища

«Здравствуй, дорогой друг Филя! – писал Владимир Кириченко своему боевому другу Филиппу Винницкому. Наконец-то я собрался духом и отпечатал свои воспоминания … Ведь, в этом году исполняется 40 лет событиям, описанным мною. Конечно, это нехудожественное произведение, а только факты, и факты правдивые … Когда прочтешь …, напиши мне….. Будь здоров и счастлив. Володя К.»

Служили два товарища на Первомайском-острове: Володя – с 1938-го, а Филя – с 1939 года в морской пехоте.

Там и встретили они тот грозный день нашей истории – 22 июня 1941-го.

Письмо пришло из Ивано-Франковска в марте 1981-го. После войны Владимир Кириченко не вернулся в Киев: немцы там повесили его отца и сестру. А фронтовые награды вернули ему в 70-е годы. Повоевать пришлось в штрафбате: не забыли Володе немецкий плен. Воевал он храбро, и пуля его не брала. А друг Филя уже в сентябре 1941-го получил осколочное ранение тазобедренного сустава и 22-летним стал инвалидом II-й группы.

Воспоминания Владимира Кириченко о событиях того времени и легли в основу данного повествования.

Таинственный остров в днепровском лимане

Неизвестно, когда и как возник этот остров-крепость. Поговаривали, что задумали его как замок, запирающий Днепровский лиман от турецких кораблей, а сооружали на сваях, вбитых в грунт, по велению князя Потемкина-Таврического силами крепостных крестьян и взбунтовавшихся запорожских козаков. К началу ХХ столетия островок этот (всего-то 5 гектаров площади!) считался чудом гидротехнической техники, не имеющим аналогов в мире. Там имелись причал и склады, железнодорожная ветка и казематы с дальнобойными орудиями и мортирами. Установленные на подвижных платформах для кругового обстрела, они специальным механизмом поднимались из казематов, а после стрельбы опускались глубоко под толщу бетона, камней и песка, что делало их неуязвимыми для ответного огня.

Здесь все напоминает о русской военной славе. На Кинбурнской косе в 1787 году чудо-богатыри Суворова опрокинули в море турецкий десант. А напротив – Очаков. Годом позже, отличился Суворов и там.

Июнь 1941-го… Строг адмирал Октябрьский: Филипп Сергеевич шуток не любит. На общефлотских учениях – боевые тревоги, подчас по 7-8 раз за ночь. «И мы не роптали на своих командиров» – вспоминал Володя Кириченко.

Бороздят воды лимана и немецкие сухогрузы. Так, 14 июня 1941 г. немецкое судно средь бела дня вошло в лиман, высоко подняв ватерлинию над урознем моря и обнажив до половины мощные винты. Дело ясное – судно идет под погрузку к Херсонскому элеватору.

Видели немецкий сухогруз у острова и 18 июня – как раз после окончания общефлотских учений. Груженный зерном он торопился уйти в открытое море, буквально черпая бортами волну.

Казалось, ничто не предвещало грозы: на море спокойно, а с Германией – пакт о ненападении.

Война: ночь первая

До начала войны оставались считанные часы, но для моряков-черноморцев война начиналась не в 4.00 утра 22 июня 1941 года, как в песне поется, а значительно раньше. Уже в 00.30 минут последовала команда: «раздать противогазы БС»! (Это нарком Военно-Морского Флота Н.Г. Кузнецов проигнорировал секретную директиву из Москвы «…не поддаваться ни на какие провокационные действия…»).

А потом, в звездном небе самой короткой летней ночи вдруг вспыхнули какие-то новые, невиданные звезды. Они плыли к острову, а с ними донесся и шум моторов.

В 2.15 сигнальщики доложили об этом в рубку, а командир батареи капитан Радченко И.А. немедленно передал команду на прожектор: «Пеленг-176°-луч» и – в луче прожектора засветился контур самолета «Юнкерс-87», от которого одно за другим посыпались огромные тела и – вспыхнули в ночном сумраке купола парашютов. И если первые парашюты приводнились беззвучно, то последний, едва коснувшись воды, потряс остров взрывом колоссальной силы. Казалось, остров покачнулся, как корабль.

Итак, парашютный десант обернулся минной атакой, а первой жертвой войны на острове оказался старшина Сагиров. С пистолетом в руке он бросился к месту падения последнего парашюта, рассчитывая взять врага живьем, но был смертельно ранен.

До госпиталя его не довезли: он скончался на катере.

Под утро пламя войны охватило огромное пространство западной границы СССР, протянувшейся на три с лишним тысячи километров от Баренцева до Черного моря. С 23 июня 1941 года началась мобилизация военнообязанных 1905-1918 гг. рождения. Страна пришла в движение. Началась война.

Россия – не Запад

То были неописуемо тяжелые дни для нашей Родины. В кромешном аду безысходного отступления массами гибли советские солдаты, на аэродромах горели самолеты, не успев принять первый бой. Уже в первый день войны погибло 1200, а в последующие 3 месяца – порядка 11000 советских самолетов. Luftwaffe доминируют в воздухе: они бомбят Москву и Киев, Севастополь и Одессу.

На 5-й день войны немцы в Минске, но героически сражается Брестская крепость.

«Жди меня и я вернусь…» – как в бреду шептала страна стихи Симонова.

Легкие победы на Западе развратили немцев. Но Россия – не Запад. Здесь все не так. Тевтонская самоуверенность разбилась о невероятную стойкость и мужество русских. Это не могли не отметить уже в первые дни войны немецкие генералы и одиозные издания типа «Völkischer Beobachter». Миф о непобедимости тевтонов развеет в прах декабрь 41-го.

Ждут в Варне немецкие транспорты с боеприпасами отправки на Восточный фронт – морем через Николаев и Херсон, а на пути у них этот проклятый островок.

«Стереть с лица земли…» – гласит немецкий приказ.

Самолеты Luftwaffe держат в напряжении всю акваторию Днепровского лимана. Как разъяренные осы налетают они на остров Первомайский, бомбят Николаев и Очаков, забрасывают всю акваторию лимана магнитными минами.

Бои идут под Николаевым, из судоверфей эвакуируют недостроенные корабли. В начале августа на траверзе острова Первомайский раздался взрыв колоссальной силы. Подорвался на магнитной мине ледокол № 5, который вел на буксире недостроенную подводную лодку с семьями военнослужащих.

На волнах – обломки ледокола, человеческие тела…

Потоплено с воздуха транспортное судно «Полина Осипенко», которое пыталось вывезти тысячи тонн зерна с Херсонского элеватора.

К середине августа оставлены Николаев и Херсон, затем настал черед Очакова. Немецкие танки ворвались в город, а гарнизон был вынужден отступить на остров Первомайский и на полуостров Кинбурнский. Но остров Первомайский не в состоянии вместить всю массу эвакуированных. Размещать приходилось не только в казематах, но и в ходах сообщения между Восточной и Западной частями острова.

Теперь, остров Первомайский – под немецким прицелом.

А на утро 21 августа бомбовый удар Luftwaffe едва не привел к катастрофе.

Огненный смерч бушевал на острове. На шквальный огонь фашистов ответить нечем – снаряды на исходе. Как на учебном полигоне совершали фашистские асы бомбометание с высоты 500 метров. За 3 часа непрерывной бомбежки на маленький островок общей площадью менее 5 гектаров обрушилось свыше 25 тонн бомб.

Такой плотности огня не знали нигде в течение всей Второй Мировой войны!

Несколько суток моряки не подавали признаков жизни: ремонтировали орудия и приборы, эвакуировали раненых и семьи военнослужащих.

Фашисты и впрямь поверили, что на острове никого не осталось. Вышли они строем на пятый день на городской пляж, спустили было на воду суденышки для десанта.

Но моряки произвели всего четыре прицельных залпа – и ничего не осталось.

Это привело фашистов в ярость: на остров опять обрушился шквальный огонь…

Реквием для героя

Война требует рассудка и безрассудства. Немало сказано о героях. От гомеровской «Илиады» до наших дней воспевается их бесстрашие, а главное – неуязвимость. Как говорится, смелого пуля не берет. Увы, не так это…

Памяти Николая Юрасова посвятил Владимир Кириченко проникновенные строки, размышляя о героях и героизме своих друзей-черноморцев.

Очевидно, слова Володи Кириченко стоит привести дословно. «Мне было страшно, когда немецкие бомбы, казалось, летели прямо на меня, мне было страшно, когда я с лейтенантом Юрасовым вдвоем находился в боевой рубке при артобстреле. Снаряды и мины ложились вокруг нас и каждый paз при приближении снаряда я невольно приседал ниже амбразуры, а лейтенант Юрасов, улыбаясь, говорил: «Что, Володя, боишься?». Я же отвечал ему, что это срабатывает инстинкт самозащиты. Зачем, мол, подставлять свой лоб шальному осколку. Конечно, не хотелось погибать в 23 года…»

Герой достоин Реквиема. Рыцарь без страха и упрека, лейтенант Юрасов своим бесстрашием заряжал других. Имя его не воспето в гекзаметрах Гомера, а профиль не высечен в мраморе. И тем не менее он достоин славы героев «Илиады». Смерть он принял как всегда – стоя во весь рост, чтобы навеки остаться там на острове и в сердцах своих друзей-черноморцев…

После гибели лейтенанта Юрасова командование обороной острова принял старший лейтенант Савон. Во всем его облике угадывался флотский офицер старых традиций: многим не нравился он своей требовательностью. От подчиненных требовал, чтобы понимали его с полуслова, угадывали его намерения по жестам, как музыканты понимают дирижера. Савон и ходил со стеком в правой руке, а в левой руке держал перчатку.

Став единоличным хозяином острова, Савон по-своему решил отомстить за смерть своего друга Николая Юрасова. Поднявшись как-то раз на боевую рубку, Савон долго рассматривал в бинокль Очаков, и, наконец, велел поднять по тревоге только прислугу 4-го орудия, поскольку размещение орудий не позволяло стрелять по Очакову всей батарее (орудия при этом смотрели в затылок одно другому). Выбрав цель, командир стал подбирать угол наклона ствола орудия. Пристрелка завершилась при угле наклона 18,25°.

Командир довольно потирает руки, а немцы очнулись и как ошпаренные обрушили на остров смерч огня.

Покидая остров представитель Наркомата ВМФ на Черноморском флоте контр-адмирал Г.И. Левченко дал слово морякам доставить снаряды. У берегов острова Тендра эсминец «Фрунзе», на борту которого находился сам контр-адмирал, попал под бомбежку и затонул. Повезло Гордею Ивановичу: он оказался в числе спасшихся.

Однако, слово свое сдержал: снаряды на остров были доставлены. Как-то ночью на подступах к острову показался темный силуэт судна, идущего без огней. Судя по позывным, судно оказалось советским. Капитану приказано было без лоцмана в бухту не входить, но он проигнорировал приказ, судно наскочило на камни и затонуло. На утро фашисты добивали его шквальным огнем, но снаряды уцелели. Четыре ночи морякам, ныряя в трюм, доставали из затонувшего судна снаряды весом свыше 100 кг. Их усилиями и были доставлены они на берег. А старшего лейтенанта Пушкина, который доставил их, эвакуировали вместе с раненными на Тендру. Со временем, он подготовит статью о защитниках острова во флотской газете «Знамя Родины». Статья так и называлась – «Герои-черноморцы».

В начале сентября штормовой ветер пригнал к острову плохо пришвартованный немецкий катер. Старшина Погорелов И.Т. с матросами приблизился на шлюпке к катеру и завладел им. Но не тут-то было. Фашисты обстреляли их и третьем выстрелом разбили шлюпку и катер. Погорелов приказал всем прыгать в воду, а в шлюпке оставался тяжело раненный моторист Андрей Сумин. До берега доплыл с помощью товарищей.

Так защитники острова остались без плавсредств. Уходить теперь было не на чем…

Эвакуация

35 дней и ночей вели неравный бой с фашистами моряки острова Первомайский: непреодолимой преградой стал он на пути фашистских кораблей в Днепробугский лиман.

Моряки верили, что их не забудут.

И, однажды, темной ночью 22 сентября на траверзе острова Первомайский показались бронекатера Днепровский флотилии. Мешали только немецкие прожектора, которые шарили по форватеру, ища наших у выхода в море. Пару дней приходилось хитрить, прятаться в укрытиях, в ожидании, когда немецкий прожектор потухнет.

Эвакуация началась 24 сентября 1941 года.

Уходя с острова моряки подготовили «сюрприз» для фашистов. В ствол каждого из орудий закладывалась ручная гранатау, а к ней привязывали 1,5 кг тола. По расчетам моряков, покидавших остров, взрыв батареи должен был состояться через часа через полтора. Впрочем, не обошлось без приключений.

Бронекатера, благополучно обогнув Кинбурнскую косу, вышли в открытое море и успешно добрались до острова Тендра, а флагман, с командиром на борту, сел на мель в 30-40 метрах от берега, занятого противником.

До взрыва оставалось совсем немного времени…

Буквально под носом у немцев моряки стаскивали бронекатер с мели на глубину. Он успел обогнуть Кинбурнскую косу и благополучно выйти в море. А вскоре раздались взрывы – сработала «адская машина» рядового матроса Михаила Стерлина.

Не успели немцы опомниться, как на острове бушевал пожар. А новоприбывших тепло встречали на острове Тендра друзья-товарищи, которые ушли с острова раньше. Здесь же преподнесли морякам газету «Знамя Родины» со статьей старшего лейтенанта Пушкина «Герои-черноморцы».

Мир всем!

Ушли из жизни участники обороны острова Первомайский. В чернобыльский, 1986 год не стало Филиппа Винницкого, а 6 лет спустя – Владимира Кириченко.

В советской прессе 60-70-х гг. мелькали еще публикации, посвященные героической обороне Очакова и острова Первомайский. По мнению Кириченко, журналисты грешили неточностями, путали подчас остров Первомайский с близлежащим островом Березань, где казнены были в свое время восставшие моряки крейсера «Очаков» и лейтенант П.П. Шмидт.

Именно это и позвало в Очаков боевых друзей – Владимира Кириченко и Филиппа Винницкого. Однако там их огорчило равнодушие чиновников, их нежелание выслушать горькую правду войны. Однако, нашлись-таки люди, притом молодые, которым дорога была летопись Великой Отечественной войны. Патриотизм в те годы не был пустым звуком, и молодежь живо интересовалась историей своей Родины.

Река времен все дальше уносит от нас события грозного 1941-го…

Не стало великой страны СССР, спасшей мир от фашистского агрессора, но осталась общая память народов России, Украины и Белоруссии, всех стран СНГ о Великой Отечественно войне. И День Победы – один из немногих праздников, который их по-прежнему объединяет. Он объединил их 9 мая 2010 года, когда в Москве, Киеве и Минске на торжественном параде, посвященном 65-летию победы в Великой Отечественно войне, торжественным маршем прошли военнослужащие стран СНГ, Польши и стран антигитлеровской коалиции – Великобритании, Франции и США.

«Никто не забыт и ничто не забыто» – эти бессмертные слова поэтессы Ольги Берггольц высечены на гранитной стене Пискаревского мемориального кладбища, где лежат почти полмиллиона ее земляков-ленинградцев, отдавших свои жизни за родной город в годы войны. Они обращены уже не к ветеранам войны, а к грядущим поколениям.

Теперь на Западе принято ревизовать историю, таить правду о Второй Мировой войне, о решающем вкладе Советского Союза в Великую победу.

Что-то с памятью у них сталось… Или с совестью?

Я не знал Владимира Кириченко, но хорошо помню его боевого друга Филиппа Винницкого, его тяжкую хромоту и грустную улыбку ветерана войны, испившего всю горькую чашу утрат военных лет. Я узнал его свыше 40 лет тому, поскольку и поныне дружу с его сыном Александром. Он и поведал мне эту историю, героическую и печальную.

Служили два товарища на Первомайском-острове…

Вечная память всем, кто встал на защиту нашей Родины в грозный 41-й год!

Низкий поклон им за мирное небо! Мир всем!

Камертон