СЕТЕВОЙ ЛИТЕРАТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
ВЕЛИКОРОССЪ
НОВАЯ ВЕРСИЯ САЙТА

№29 Ирина ШАТЫРЁНОК (Беларусь, Гродно) Человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике…

Омилия — Международный клуб православных литераторов
На главную Наша словесность №29 Ирина ШАТЫРЁНОК (Беларусь, Гродно) Человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике…

Ирина Шатырёнок - прозаик, публицист, член Союза писателей Беларуси.

 

 

Человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике...Человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике…

 

Не без интереса прочитала статью В. Соломахи «Служэнне літаратуры»  в рубрике «Критика» («ЛiМ» от 29.07.2011 г.) С первых строк никак не могла въехать, о чем же статья, в чем ее суть и ядро. 

Зачин автора  поняла – служение, служить, редко применяемое слово в современном значении. Его как-то  оставили за людьми военными, министерскими, служивыми, может еще и театральными. Понятно и так, что народному образованию, то есть школе или больнице,  не служат, но работают, выполняя обязанности. В слове служение звучит некая сокровенность, потерянная в других привычных и расхожих значениях. Допускается служение Богу, служение отечеству, служение людям.

Автор хотел своей статьей привлечь внимание читателей к факту выхода книги «Возвращение масс»  известного российского писателя, публициста, заместителя главного редактора журнала «Наш современник»  Александра Казинцева. Но автор критической статьи так туманно растекался мыслию по древу, что пришлось несколько раз перечитывать абзацы,  пытаться сконцентривать внимание, о чем же В. Соломаха хочет поведать читателям. Ожидания не оправдались, а неудовлетворение  от авторского косноязычия, как и вопрос «зачем так дурно писать»  остались.

Пришлось открыть интернет и через поисковик найти массу отзывов, профессиональных и любительских, о книге А. Казинцева «Возвращение масс». Порадовалась, что не перевелись еще люди, в совершенстве владеющие литературным языком.

Казалось, чего проще, откомментировать публицисту в рабочем режиме своего же коллегу по перу, российского публициста. Ведь комментарий всегда вторичен, первичен творец, но и здесь соблюдают неписанные законы. В таком тандеме прослеживается некая равность во  взглядах, в уровне мастерства и писательского опыта.

Напрашивается еще такой вопрос, какую же цель ставил перед собой автор статьи? Поведать миру о высоком служении литературы сегодня,  о сложнейших темах, поднятых в книге российского автора? Но первое, что сразу бросается в глаза, несоответствие масштаба самой многотрудной книги и ее мелководного анализа в местном исполнении. Такое случается, но скорее наоборот, когда мастер критической мысли, уважаемый критик, маэстро и мэтр, три  в одном,  делает разбор полетов, когда ему под руку попадает ничтоже сумняшеся наивный молодняк. Им все позволено до поры, вот ни в чем и не колеблются, думают не знанием, так напором и азартом взять литературу.

И второе, не самое последнее, если дело касается профессии писателя, все изложенное в критической статье так словесно расплывчато и хитроспленно, что вряд ли пойдет на пользу рядовому читателю. Чтение трудно не из-за поднятой сложной тематики, отнюдь, а из-за плохого,  элементарного, почти дремучего небрежения стилистикой. Такое частое спотыкание о слова,  как о случаыные камни на нехоженной дороге, такая непростительная неудобица лишает читателя наслаждения от прочитанного.

У подписчика газеты из глубинки, у читателя сельской библиотеки или работника дома культуры сама подача материала вызовет странное недоумение, если не раздрожение, так как текст статьи, все намеки и отсылы будут понятны для  очень узкого круга приближенных к автору людей, или как он сам выразился еще некой окололитературной братии. Или надо делать полную расстановку фигур в современной литературе  для людей непосвященных, или не морочить им голову.  Но зачем умному читателю, занятому поиском интересных отечественных книг, знать окололитературное закулисье и ее участников.

Писателю, свято верующему в свое назначение, в свой одинокий путь, погруженному в литературные тексты, словно в живую ткань, некогда жить окололитературной жизнью, напрасно расходуя свой творческий запал, свое эмоциональное горючее – чистую энергию. Он, как последний скупой, бережет отпущенное ему время, и  вплетает  или распутывает в своем вымышленном, но таком до боли  реальном ему мире,  вечные истории о любви, повелевает смертями и рождениями, встречами и расставаними, вместе с героями занят поисками смысла жизни, вмести с ними кается и вновь грешит.

Авторская мысль, заключенная в форме романа, повести, рассказа, эссе, притчи ищет, прежде всего, понимания и отклика в читательском сердце, а не намекает в эзоповских посылах о силах, которые «служат»  процессам разрушения таких поняти , как совесть, сострадание, доброта. «Не будем закрывать глаза: давно уже и целенаправленно благородный смысл служения, особенно в отношении к писателям, к их деятельности высмеян, унижен, растоптан…» .

Если автор подразумевает процессы вообще, которые были, есть и будут продолжаться в литературном мире, то это звучит заезженно и банально. Хочется конкретики, сравнений, простой диалектики и популяризации мысли, самостоятельного прочтения и понимания столь знаковой книги, как «Возвращение масс» , а никак не дежурного и навязанного скольжения по поверхности. Как сам автор статьи мимоходом подчеркивает, занятие серьезной публицистикой требует от писателя мужества, и со времен Добролюбова, Герцена, Чернышевского это был все-таки вид общественно-политической деятельности,  добавлю, не поощряемый властями, а наоборот, даже преследуемый и гонимый. Со времен Рима.

Сначала все-таки общественно-политическая деятельность, а потом уже, как следствие  этого, выход бунтарских, гневных, несогласных, темпераментных статей тех самых зачинщиков, бунтарей духа, которые сеяли грозди гнева. Позиция их была ясна, определенна, даже более чем, они не шифровали свои революционные установки и убеждения туманными проповедями, труднодоступными и косноязычными, (кто же пойдет за такими невнятными глашатаями новых веяний). Как раз их публицистический язык отличался страстностью, образностью, пламенностью и полной нетерпимостью к опонентам в лице власти. Может потому со времен старовера протопопа Аввакума, идеолога раскола церкви, любимого опричника и сподручника государя Малюты Скуратова или того же упомянутого в статье социалиста Герцена, и других известных имен новейших времен, все они предпочитали бежать из родных пенатов в дальние страны. Там искали они убежища, поддержки и понимания, там основывали газеты, фонды и окражали себя соратниками. Но как часто в виду дальности расстояния от родимых мест искажается и затуманивается взгляд. Может причина тому, безысходная, болезненная и угнетающая дух ностальгия?

 

Но я отвлеклась, это уже другая история. Итак, вернусь к статье «Служэнне літаратуры» . Интернет как всегда дал мне то, что я тщетно пыталась найти в статье у коллеги. Российские комментарии в многочисленных рецензиях, глубоких развернутых статьях,  книжных отзывах, интервью с  блестящим знатоком политической жизни России, глубоким философом мысли и мужественным писателем А. Казинцевым оказались более аргументированные и достойные.

Тогда зачем же отдавать такую большую газетную площадь столь беспомощному в своих доводах автору, который, уверена, хотел донести какие-то важные смыслы о новой книге такого  почти бескомпромиссного, спорного, сложного  и, тем не менее, талантливого писателя, как А. Казинцев, дерзновенно посягнувшего в наши продажные, сытые и бездуховные времена на такую исключительно актуальную и глобальную тему, как «политическая хроника наших дней, эпохи на переломе тысячелетий».

Возможно ли сегодня собственное, реальное влиянии всех соотечественников России на свою судьбу и судьбу страны,  их, униженных и растерзанных, как никогда ранее, гонимых со своих земель, чего не наблюдалось и в самые смутные исторические  годины? Каков он,  опыт гражданской активности общества, и какова истинная  роль масс, и реально ли возвращение их на историческую сцену в столь сложные, переломные и переходные времена?

Ни на один из поставленных А. Казинцевым вопросов не получен исчерпывающий ответ в данной газетной статье. Понимаю, что книга «Возвращение масс» требует пристального и глубокого прочтения, переосмысления многих прежних знаний, системного анализа. Но и отзыв, за который взялся В. Соломаха, должен отвечать тем требованиям, которые несет само произведение. Книга «Возвращение масс» писалась автором долго и мучительного, почти по горячим следам последних мировых событий, в которых означена возрастающая роль исламского мира, Латинской Америки, близорукость дряхлеющей Европы и прогнозы дальнейшая судьба ослабевающей России. Авторский взгляд А. Казинцева предельно страстный, неравнодушный, ярко окрашен собственными переживаниями и тревогами, за многостраничными  публицистическими хрониками  видна личность самого автора, его ответственная позиция,  многолетний труд и писательское мужество. Этими негламурными качествами могут похвастать сегодня немногие.

Вот потому на фоне личной ответственности, личного мужества писателя А. Казинцева, достигшего в своем исследовании не только творческих вершин, но и вершин духа, очень слабо и проигрышно выглядит наш земляк-комментатор.

Но если В. Соломаха использовал книгу А. Казинцева, как некое вольное желание интерпретировать свои мысли по поводу и без повода о том, что его окружение литераторов является явным и косвенным пособником  тех негативных процессов, которые нарастают в литературной среде и окололитературных кругах, и он, как и  его окружение «…все мы это знаем, но часто молчим, а иногда аплодируют тому, что несет разрушение человеческому духу, самому человеку …». Молчим и аплодируем, но сказано  честно. А кто заставляет вас, уважаемый публицист, В. Соломаха, молчать или все-таки отмалчиваться? Как, наверное, трудно жить с этим внутренним раздвоением, и делать маску при плохой игре. Тогда что и кто под масками?  Недоумений статья вызывает больше, чем ожидаемых ответов.

 

«Да и картина современной жизни страны, гражданином которой является писатель, лично я, как считаю, могу только воспринимать или не воспринимать: сами со своим разберутся ... Но при этом не могу не сосредоточиться на том, что лично мне, и как читателю, и как человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике, импонирует в личности Александра Казинцева как литератора. Так, это его служение делу «масс»...».

Это извечный, по настоящему белорусский взгляд на событийность и вещность мира. Такой у нас выработанный менталитет, жить тихо, по возможности ни во что не вмешиваться. Вот и В. Соломаха говорит в той присущей отстраненной ментальности о соседе, не о соседе-человеке, а уже о стране – сами со своим разберутся. Наша хата с краю. Но вот это настоящее, на самом деле истинно белорусское, эта мудрая памяркоўнасць, теперь это зовется толерантность,  осторожность, прирожденная хитрость – сам себе на уме,  помогли выживать нашим соотечественникам в любые времена и при любых правителях: пры царах, князях, пры Польшчы, пры жыдах, пры саветах, пры белапаляках, немцах, камуністах,  что и закалило национальный стержень народного этноса.

У А. Казинцева много сказано слов о молчащем или кипящем гневом «электорате», о высокомерной, жадной, равнодушной и уже чужеродной «элите», которая правит и парит над «электоратом». Произошел чудовищный разрыв внутри этноса (а не в «электорате», занесенное западными ветрами словечко), объединенного когда-то одной высоконравственной целью, национальной идеей, нацеленной на будущее, на сохранение и приумножение накопленного, построенного, завоеванного предыдущими поколениями. Для потомков. Это как кровная связь, как материнская родовая пуповина, с которой связан до последних дней самый пропащий негодяй.

Прежних лидеров нации  объединяло многое, но одно было в чести и приоритетно – они умели приумножать, приращивать достояния предков, богатеть и развиваться в поступательном движении. Теперь там, у соседей другая картинка: новая, скороспелая «элита» в невиданной до селе хищной манере разворовывает национальные богатства и недра с суетливой бесстыдностью и циничностью  подлого вора.

В обществе давно доедают остатки прошлой великой советской цивилизации, с ее перекосами, войнами, страданиями, потерями, лагерями, мощной идеологией, великими стройками и достижениями, в котором когда-то жил, творил, работал, выкристаллизовываясь в особый человеческий подвид, загадочный и непринятый  остальным западным миром характер. Этот характер детально выведен и талантливо раскрыт писателями  социалистического реализма,  такими, как М. Шолохов Андрей Соколов в «Судьбе человека»,  Ю. Нагибин Егор Трубников в  «Председателе» и сонм других литературных героев прошлого. Вот он-то, советский характер, – homo soveticus, битый-перебитый суровыми, трагическими обстоятельствами жизни, но не надломленный, мужественный и правдивый держал не одно десятилетие всю мощную корневую систему общества.

И последнее. Сегодня от писателя-публициста требуется иной стиль изложения, не кондовый, излишне заидеологизированный, отдающий траченной молью, нафталином и потому не принимаемый людьми. От писателя-публициста ждут новое слово, наполненное живой энергетикой, яркое, раскованный, запоминающееся, индивидуальное, наполненное дыханием актуального дня, неравнодушное, взывающее  и вопрошающее.

Не надо растекаться в изобилии стертыми, старыми догмами, шифруя их для избранных. Новые требования времени выдвигают новых авторов, способных услышать и понять его вызовы, и с присущим для немногих писателей блеском и талантом, донести до читающей аудитории, расшифрованные и знаковые смыслы. Их ждет общество, их ждут квалифицированные оппоненты и многие не менее квалифицированные читатели. В этом и состоит особый, провидческий  дар Слова, и того, кто его обслуживает, то есть состоит на службе у великого Слова.

 Необходимо избавляться от многочисленных эзоповских намеков, недоговоренностей, чуждых стереотипов и тайных смыслов, в силу их закрытости доступных лишь для некоторого литературного окружения, но никак не для широкой аудитории читателей. Гибкий писательский ум подобен мощному плавильному котлу, перевоплощающему прошлое и будущее, управляющему запредельными мирами и художественными образами, носителями широких гуманитарных интересов. И если он настоящий  писатель, призванный всю жизнь служить и быть носителем лучших литературных традиций, то будет вслушиваться, всматриваться в переменчивый лик человеческого существования, учиться понимать внутренний мир и внешнее бытие: у читателей, у лучших и великих книг прошлого, у самой жизни, столь непостоянной, прекрасной и еще непознанной.

 

«О мужестве писателя, задумывались и задумываются многие настоящие русские и наши литераторы, что очень не нравится всей той случайной окололитературной братии, которая ввиду отсутствия творческих способностей фактически разрушает его…». Привожу эти цитаты, чтобы еще раз убедиться, что нет в этих словах ни мужества, ни личной смелости и ответственности автора. Кому сегодня нужны эти закамуфлированные, лжестыдливые  и уклончивые утверждения? Жаль, очень жаль, что так не повезло писателю А. Казинцеву с белорусскими комментариями его грандиозного труда.  Потому как рецензия не выдержана в том освященном подвижническом и почти пророческом предупреждении  своих сограждан писателем-гражданином, писателем-стоиком и мужественным, честным и, несомненно, талантливым российским  писателем-публицистом.

Если, по словам В. Соломахи, о мужество писателя еще только «задумывались и задумываются многие настоящие русские и наши литераторы …», то от результатов такого сонного процесса уже появляются массовые плоды. Непротивление агрессивному масскульту, замалчивание внутренних проблем в литературе, отсутствие мужественной, открытой позиции на страницах газет и сплошная болтовня на писательских кухнях, подобная пустым бабьим сплетням, порождает такие типичные  недоговоренные тексты.

 

 

P.S. Но надо ли было в тематической статье, посвященной выходу книги А. Казинцева, отвлекаться так далеко и неплодотворно в сторону, и вспоминать замечательного писателя Ю. Казакова. В. Соломахе не хватило собственной отваги, ясной гражданской позиции и убедительного набора аргументов, пусть личных и субъективных, но которыми обязан уметь пользоваться писатель. Может в этой уничижительной показной манере «что лично мне, и как читателю, и как человеку, который имеет некоторое отношение к литературе и публицистике…», и заключена вся та мера правды и мужества белорусского автора.

С одним могу согласиться. Ю. Казаков умер почти тридцать лет назад, но он даже представить себе не мог, какие подлые по свирепости придут времена, в которых мы все оказались по воле все той же «элиты». И может советская идеология с ее всевидящим оком цензуры покажется сегодня не столь людоедской, по сравнению со вселенским масштабом воцарившейся идеологией денежного мешка, которую навязало нам всем младое племя недавно народившегося на постсоветском пространстве тотального общества потребления.

По случаю перечитала некоторые статьи, монологи из духовного завещания талантливого российского писателя Ю. Казакова «О мужестве писателя». Он страстно любил дороги, скорбную неприютность пустынных северных поселков, перемену мест, правду жизни, и оттого его герои, поморы, рыбаки, старухи, даже последние пьяницы и бродяги,  например, в «Северном дневнике», полны духовной и физической силы, внутренней красоты, стойкости, терпимости и гармонии. Даже в неспешности будничных дел, особом, неприкаянном молчании своих героев писатель находил драгоценные истоки стойкости и силы национального русского характера.

 

***

 

Дай-то, Боже, пожить в душевной радости и не увидать разрушений, войн и голода, в которые могут вовлечься все те же возвращенные массы народов, возжелавшие переделать и переделить наш бедный, скорбный мир.

Как говорится в Библии: «Ни сыну, ни жене, ни брату, ни другу не давай власти над собой при жизни твоей. Доколе ты жив и дыхание в тебе, не заменяй себя никем…».

 
Комментарии
serega
2011/08/14, 10:27:28
чтобы въехать, надо все прочитать. ощущение помойности - от помойки, а не от разговорного слова. все нормально
Valeriy Bondarik
2011/08/12, 21:11:16
Здравствуйте !

Не спешите критикой - критику "клеймить"!
Ведь в критике - и очень часто,
Обоснованной критики -
Присутствует Истины "нить"!...

(под "гнётом" клейма -
Часто скрывается,
То, что в итоге -
Истиной является!...)

* Автор - не падайте духом!

С уважением - Валерий Бондарик, г.Эдмонтон. Канада. 12.08.11.
Читатель
2011/08/12, 19:05:36
Г-н Неверов, видимо, не понимает,что "помойное" слово может быть употреблено намеренно, "для создания специального эффекта". И автор таким образом может выразить своё отношение к тому,о чём пишет.
А. Неверов
2011/08/12, 13:26:10
Цитирую: "С первых строк никак не могла въехать..." И сразу ощущение помойности и автора, и текста, читать который далее не хочется. Кстати, редакторы "литературно-исторического" журнала могли бы и поправить, если, конечно, "въезжают"...
Добавить комментарий:
* Имя:
* Комментарий:
   * Перепишите цифры с картинки
 
 
© Vinchi Group - создание сайтов 1998-2024
Илья - оформление и программирование
Страница сформирована за 0.01796293258667 сек.