№33 Юлия Владимировна ДРУНИНА (1924-1991) Поэтическая страница

Юлия Владимировна Друнина (10 мая 1924 года — 21 ноября 1991 года) — русская советская поэтесса, прозаик. Родилась в Москве в учительской семье. Отец — учитель истории, мать — школьный библиотекарь. Детство прошло в центре Москвы, училась в московской школе № 131, где работал отец. Любила читать и не сомневалась, что будет литератором. В 11 лет начала писать стихи. Когда началась Отечественная война, семнадцатилетяя Юлия Друнина вместе с семьёй была эвакуирована в Заводоуковск, где записывается в добровольную санитарную дружину при РОККе (Районное общество Красного Креста) и работает санитаркой в глазном госпитале. Участвует в строительстве оборонительных сооружений под Можайском, попадает под бомбежку и, выполняя свои прямые обязанности, становится санитаркой пехотного полка. Воевала, была ранена. После ранения была курсантом Школы младших авиаспециалистов (ШМАС), после окончания которой получает направление в штурмовой полк на Дальнем Востоке. Получив сообщение о смерти отца, едет на похороны по увольнению, но оттуда не возвращается в свой полк, а едет в Москву, в Главное управление ВВС. Здесь, обманув всех, получает справку, что отстала от поезда, едет на Запад. В Гомеле Юлия Друнина получила направление в 218-ю стрелковую дивизию. Снова была ранена. Возвращается в самоходный артполк. Звание - «старшина медслужбы», воюевала на 2-м Белорусском и 3-м Прибалтийском фронтах. Была контужена и 21 ноября 1944 года признана негодной к несению военной службы и демобилизована. Опыт войны лёг в основу её творчества. В двадцатилетнем возрасте Юлия Друнина приезжает в Москву, выходит замуж за своего сверстника, также начинающего поэта Николая Константиновича Старшинова и начинает посещать лекции в Литературном институте, не сдав вступительных экзаменов. Никто не посмел ей отказать. В начале 1945 года в журнале «Знамя» была напечатана подборка стихов Юлии Друниной, в 1948 году — сборник стихов «В солдатской шинели». В марте 1947 года Друнина приняла участие в 1-м Всесоюзном совещании молодых писателей, была принята в Союз писателей, что поддержало её материально и дало возможность продолжать свою творческую деятельность. Институт Юлия Друнина закончила только в 1952 году, пропустив несколько лет из-за рождения дочери. Стихов в тот период не писала. Основная тема стихотворений Юлии Друниной - фронтовая юность со всем ее неустройством («ознобные могилы-блиндажи», «окопная тоска» и т.п.) и горячим патриотизмом, пылкостью первой любви и невозвратимыми утратами, самоотверженностью дружбы и силой сострадания. В 1955 Друнина выпускает сборник стихов «Разговор с сердцем», далее следуют сборники: «Современники» (1960), «Тревога» (1965), «Страна Юность» (1966), «Ты вернешься» (1968), «В двух измерениях» (1970), «Не бывает любви несчастливой...» (1973), «Окопная звезда» (1975), «Мир под оливами» (1978) и др. Своеобразие стихов Друниной – в понимающем и добром взгляде на мир и, что особенно важно, на войну, в которую женщина приносит не только свое мужество и терпение, но и изначальный протест, обусловленный несовместимостью животворящей женской сути с разрушением и убийством. Среди немногих прозаических произведений Друниной – повесть «Алиска» (1973), автобиографический очерк «С тех вершин» (1979), публицистика. На стихи Юлии Друниной Александра Пахмутова написала песни «Походная кавалерийская» и «Ты — рядом». В 1990 Юлия Друнина баллотировалась и была избрана в Верховный Совет СССР, к этому ее побудило желание защитить интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане. Разочаровавшись в полезности этой деятельности и поняв, что сделать ничего существенного не сможет, вышла из депутатского корпуса. 20 ноября 1991 года Юлия Друнина трагически ушла из жизни, покончив с собой. В своём гараже она завела машину и задохнулась.

20 ноября – 20 лет со дня трагической кончины.

Стихи разных лет о войне, Родине, любви…

***

Качается рожь несжатая.

Шагают бойцы по ней.

Шагаем и мы – девчата,

Похожие на парней.

Нет, это горят не хаты –

То юность моя в огне...

Идут по войне девчата,

Похожие на парней.

***

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу – во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Зинка

1.

Мы легли у разбитой ели.

Ждем, когда же начнет светлеть.

Под шинелью вдвоем теплее

На продрогшей, гнилой земле.

- Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Дома, в яблочном захолустье,

Мама, мамка моя живет.

У тебя есть друзья, любимый,

У меня - лишь она одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом бурлит весна.

Старой кажется: каждый кустик

Беспокойную дочку ждет...

Знаешь, Юлька, я - против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Отогрелись мы еле-еле.

Вдруг приказ: "Выступать вперед!"

Снова рядом, в сырой шинели

Светлокосый солдат идет.

2.

С каждым днем становилось горше.

Шли без митингов и знамен.

В окруженье попал под Оршей

Наш потрепанный батальон.

Зинка нас повела в атаку.

Мы пробились по черной ржи,

По воронкам и буеракам

Через смертные рубежи.

Мы не ждали посмертной славы.-

Мы хотели со славой жить.

...Почему же в бинтах кровавых

Светлокосый солдат лежит?

Ее тело своей шинелью

Укрывала я, зубы сжав...

Белорусские ветры пели

О рязанских глухих садах.

3.

- Знаешь, Зинка, я против грусти,

Но сегодня она не в счет.

Где-то, в яблочном захолустье,

Мама, мамка твоя живет.

У меня есть друзья, любимый,

У нее ты была одна.

Пахнет в хате квашней и дымом,

За порогом стоит весна.

И старушка в цветастом платье

У иконы свечу зажгла.

...Я не знаю, как написать ей,

Чтоб тебя она не ждала?!

***

Я принесла домой с фронтов России

Веселое презрение к тряпью —

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протерлись — не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда...

***

Старая лента – обугленный лес.

Юный Алейников, юный Бернес.

Дочь говорит: "Примитив"!

Может быть, правда в словах этих есть,

Только отвага, и верность, и честь -

Непреходящий мотив.

Их проявила на пленке война...

Как надоели мне полутона -

Словно боимся мы сильных страстей

Так, как боятся незваных гостей...

Старая лента - обугленный лес,

"Темную ночь" напевает Бернес.

Ах, как волнует нехитрый мотив,

Как покоряет сердца "примитив"!

***

Все грущу о шинели,

Вижу дымные сны,-

Нет, меня не сумели

Возвратить из Войны.

Дни летят, словно пули,

Как снаряды – года ...

До сих пор не вернули,

Не вернут никогда.

И куда же мне деться?

Друг убит на войне.

А замолкшее сердце

Стало биться во мне.

***

Не встречайтесь с первою любовью,

Пусть она останется такой -

Острым счастьем, или острой болью,

Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит -

Все иным покажется сейчас...

Пусть хотя бы самое святое

Неизменным остается в нас.

Ялта Чехова

Брожу по набережной снова.

Грустит на рейде теплоход.

И прелесть улочек портовых

Вновь за душу меня берет.

Прохладно, солнечно и тихо.

Ай-Петри в скудном серебре.

...Нет, не курортною франтихой

Бывает Ялта в январе.

Она совсем не та, что летом,-

Скромна, приветлива, проста.

И сердце мне сжимает эта

Застенчивая красота.

И вижу я все чаще-чаще,

В музейный забредая сад,

Бородку клином, плащ летящий,

Из-под пенсне усталый взгляд...

***

Во все века,

Всегда, везде и всюду

Он повторяется,

Жестокий сон,—

Необъяснимый поцелуй Иуды

И тех проклятых сребреников звон.

Сие понять —

Напрасная задача.

Гадает человечество опять:

Пусть предал бы

(Когда не мог иначе!),

Но для чего же

В губы целовать?..

Болдинская осень

Вздыхает ветер. Штрихует степи

Осенний дождик - он льет три дня...

Седой, нахохленный, мудрый стрепет

Глядит на всадника и коня.

А мокрый всадник, коня пришпоря,

Летит наметом по целине.

И вот усадьба, и вот подворье,

И тень, метнувшаяся в окне.

Коня - в конюшню, а сам - к бумаге.

Письмо невесте, письмо в Москву:

"Вы зря разгневались, милый ангел,-

Я здесь как узник в тюрьме живу.

Без вас мне тучи весь мир закрыли,

И каждый день безнадежно сер.

Целую кончики ваших крыльев

(Как даме сердца писал Вольтер).

А под окном, словно верный витязь,

Стоит на страже крепыш дубок...

Так одиноко! Вы не сердитесь:

Когда бы мог - был у ваших ног!

Но путь закрыт госпожой Холерой...

Бешусь, тоскую, схожу с ума.

А небо серо, на сердце серо,

Бред карантина - тюрьма, тюрьма..."

Перо гусиное он отбросил,

Припал лицом к холодку стекла...

О злая Болдинская осень!

Какою доброю ты была -

Так много Вечности подарила,

Так много русской земле дала!..

Густеют сумерки, как чернила,

Сгребает листья ветров метла.

С благоговеньем смотрю на степи,

Где он на мокром коне скакал.

И снова дождик, и снова стрепет -

Седой, все помнящий аксакал.

Девчонка что надо!

По улице Горького - что за походка! -

Красотка плывёт, как под парусом лодка.

Причёска - что надо!

И свитер - что надо!

С лиловым оттенком губная помада!

Идёт не стиляжка - девчонка с завода,

Девчонка рожденья военного года,

Со смены идёт (не судите по виду) -

Подружку ханжам не дадим мы в обиду!

Пусть любит с «крамольным» оттенком помаду.

Пусть стрижка - что надо,

И свитер - что надо,

Пусть туфли на «шпильках». Пусть сумка «модерн»,

Пусть юбка едва достигает колен.

Ну что здесь плохого? В цеху на заводе

Станки перед нею на цыпочках ходят!

По улице Горького - что за походка! -

Красотка плывёт, как под парусом лодка,

А в сумке «модерной» впритирку лежат

Пельмени, Есенин, рабочий халат.

А дома - братишка, смешной оголец,

Ротастый галчонок, крикливый птенец.

Мать... в траурной рамке глядит со стены.

Отец проживает у новой жены.

Любимый? Любимого нету пока...

Болит обожжённая в цехе рука...

Устала? Крепись, не показывай виду, -

Тебя никому не дадим мы в обиду!

По улице Горького - что за походка! -

Красотка плывёт, как под парусом лодка,

Девчонка рожденья военного года,

Рабочая косточка, дочка завода.

Причёска - что надо!

И свитер - что надо!

С «крамольным» оттенком губная помада!

Со смены идёт (не судите по виду) -

Её никому не дадим мы в обиду!

Мы сами пижонками слыли когда-то,

А время пришло - уходили в солдаты!

***

Я родом не из детства — из войны.

И потому, наверное, дороже,

Чем ты, ценю я радость тишины

И каждый новый день, что мною прожит.

Я родом не из детства — из войны.

Раз, пробираясь партизанской тропкой,

Я поняла навек, что мы должны

Быть добрыми к любой травинке робкой.

Я родом не из детства — из войны.

И, может, потому незащищённей:

Сердца фронтовиков обожжены,

А у тебя — шершавые ладони.

Я родом не из детства — из войны.

Прости меня — в том нет моей вины...

***

А я для вас неуязвима -

Болезни, годы, даже смерть.

Все камни — мимо,

Пули — мимо,

Не утонуть мне, не сгореть.

Всё это потому, что рядом

Стоит и бережёт меня

Твоя любовь — моя ограда,

Моя защитная броня.

И мне другой брони не нужно,

И праздник — каждый будний день.

Но без тебя я безоружна

И беззащитна, как мишень.

Тогда мне никуда не деться:

Все камни — в сердце,

Пули — в сердце...

Бабы

Мне претит пресловутая «женская слабость»,

Мы не дамы, мы русские бабы с тобой.

Мне обидным не кажется слово смачное «бабы» -

В нём народная мудрость, в нём щемящая боль.

Как придёт похоронная на мужика

Из окопных земель, из военного штаба,

Став белей своего головного платка,

На порожек опустится баба.

А на зорьке впряжётся, не мешкая, в плуг

И потянет по-прежнему лямки.

Что поделаешь? Десять соломинок-рук

Каждый день просят хлеба у мамки...

Эта смирная баба двужильна, как Русь.

Знаю, вынесет всё, за неё не боюсь.

Надо - вспашет полмира, надо - выдюжит бой.

Я горжусь, что и мы - тоже бабы с тобой!

***

Отцвели маслины в Коктебеле,

Пожелтел от зноя Карадаг...

А у нас в Полесье

Зябнут ели,

Дождик,

Комариные метели

Да в ночи истошный лай собак.

Я люблю тебя,

Мое Полесье,

Край туманных торфяных болот.

Имя звонкое твое,

Как песня,

В глубине души моей живет.

Отчего же

Нынче над собою,

В полумраке северных лесов,

Вижу юга небо голубое,

Слышу дальних теплоходов зов?

Ну, а ты

В ночах осенних, длинных,

Ты,

От моря и меня вдали,

Помнишь ли

Цветущие маслины

И на горизонте корабли?

Моя звезда

Уклончивость – она не для солдата:

Коль «нет» – так «нет», а если «да» – то «да».

Ведёт меня и ныне, как когда-то,

Единственная – красная – звезда.

И что бы в жизни ни случилось, что бы –  

Осуждены солдатские сердца

Дружить до гроба, и любить до гроба,

И ненавидеть тоже до конца.

***

А всё равно

Меня счастливей нету,

Хотя, быть может,

Завтра удавлюсь...

Я никогда

Не налагала вето

На счастье,

На отчаянье,

На грусть.

Я ни на что

Не налагала вето,

Я никогда от боли не кричу.

Пока живу — борюсь.

Меня счастливей нету,

Меня задуть

Не смогут, как свечу.

Судный час

Покрывается сердце инеем —

Очень холодно в судный час…

А у вас глаза как у инока —

Я таких не встречала глаз.

Ухожу, нету сил.

Лишь издали

(Все ж крещеная!)

Помолюсь

За таких вот, как вы, —

За избранных

Удержать над обрывом Русь.

Но боюсь, что и вы бессильны.

Потому выбираю смерть.

Как летит под откос Россия,

Не могу, не хочу смотреть!