Виталий Серков – член Союза писателей России. Родился в 1956 году в деревне Острецово Вологодской области. Автор поэтических сборников «Свет памяти», «Соборные звоны», «Звёзды и листья», «Шиворот-навыворот» (Пародии, эпиграммы), «Круг сомнений завершив», «Шёпот созвездий», «Нам не дано предугадать…» (пародии и статьи о русской поэзии), «Душа моя скорбит», «За други своя», изданных в Краснодаре, Сочи, Таганроге и Вологде, а также многих публикаций в центральных и региональных журналах – «Наш современник», «Молодая гвардия», «Москва», «Российский колокол», «Советский воин», «Воин России», «Сельская новь», «Всерусский собор», «Родная Ладога» (Санкт-Петербург), «Двина» (Архангельск), «Русское эхо» (Самара), «Дон» (Ростов-на-Дону), «Отчий край» (Волгоград), «Подъём» (Воронеж), “Сура» (Пенза), «Вологодский лад» (Вологда), «Кубань» и «Родная Кубань» (Краснодар), в международном журнале «Настоящее время» (Лондон), в ряде альманахов, в том числе «Литросс» (Москва), «Отчий дом» (Самара), «Медный всадник» (Санкт-Петербург), «Кубань литературная», «Литературная Вологда» и других периодических изданиях. Дипломант Всероссийской православной литературной премии имени Святого Благоверного Великого Князя Александра Невского (2007 год) за верное служение русской поэзии.
***
Горький жребий выпал в смене дней:
До озноба сомневаться в праве
Говорить от имени теней
Под луной в серебряной оправе.
Слушать бредни сереньких вождей,
Возлюбивших злато лютых наций
И живущих в мареве идей
И в плену чужих галлюцинаций.
Но нельзя не верить, не любить,
Не внимать таинственному пенью.
А поэтом быть или не быть? –
Одному известно провиденью…
***
На посошок налейте мне вина,
И я Вас больше не побеспокою.
Мне сквозь бокал вселенная видна
И то, что открывается изгою.
Из города скорее убежать
Замыслил я к нетронутым сугробам,
Но не затем, чтоб зайцев обижать
Иль до погоста следовать за гробом.
Предназначенье видится в ином –
Ходить-бродить в обнимку с тишиною
И опьяняться вовсе не вином,
А памятью и ветром за спиною.
***
В Светлом Храме я под образами
В полном одиночестве стою.
Женщина с печальными глазами
Вновь не поняла печаль мою.
Сердится и морщит лоб Угодник,
Смотрит с осужденьем сверху вниз,
Зная, что отпетый греховодник
Вряд ли заберётся на карниз.
Медленно курится синий ладан,
Страшно угодить не в рай, а в ад.
Если я тобою не разгадан,
Значит, перед Богом виноват…
***
Зачем я разомкнул
Застывшие уста,
Когда Вам намекнул,
Что Вы уже не та,
И я уже не тот,
И жизни ход иной,
И всё сильней гнетёт
Груз мысли неземной,
Что время утекло,
Как тень через забор,
А месяц сквозь стекло
Заносит свой топор?
Вы молвили: «Заря
Восходит над горой.
Ты жалуешься зря,
Мой сказочный герой.
Над нами встал туман
И поднялся с низин.
Как сладок был обман
Ночами долгих зим…»
***
И молодость давно отликовала,
И скрыл туман забытые мечты,
Но глянешь из окошка: подковала
Луна Стрельца – и радуешься ты.
И, вроде, всё уж намертво забыто.
«Да всё ли было?» - думается вскользь.
Одно крыло любовью перебито,
Другим крылом взмахнуть не довелось.
Печали нет. Растерянность едва ли
Врасплох застанет на исходе дня.
И в тишине покажется: позвали…
Подумаю: «Наверно, не меня…»
***
Посеяв мрак и неуют,
Агенты платные снуют –
Их радует беда.
Народ же учат водку пить,
В надежде память оскопить.
Не выйдет, господа!
На порубежье двух эпох
Мы возродимся, видит Бог,
Поднимемся с колен.
У нас есть Пушкин и Рубцов,
За дедов гордость и отцов.
Всё остальное — тлен.
Пьяна Россия и гола,
Но зазвонят колокола –
Сомкнётся цепь веков.
И, как бывало много раз,
По свету вновь развеет вас
Обрывками оков.
Россия – странная страна.
Хоть долго ладит стремена,
Но пустится в намёт –
«У ней особенная стать»,
Посторонись с дороги тать –
Нечаянно помнёт.
***
О поэзии светлой, о чести скорбя,
Я опять вызываю огонь на себя
Всей нечистой, неистовой, дьявольской силы,
Что годами над нами кружит на метле,
Всё святое загадив на русской земле, -
Даже дедов и прадедов наших могилы.
«Дым Отечества нынче особо горчит!», -
Вор «в законе», хватаясь за шапку, кричит,
Понимая, что шапка и уши пылают.
Матерятся на Родину хлюпик и хлыщ, -
Им ли нынче до наших седых пепелищ? –
Словно моськи, сорвавшие привязи, лают.
С омерзеньем на шабаш их наглый смотрю.
«Бог не выдаст, - с презрением я говорю, -
И Россия, как Феникс, восстанет из пепла,
И, от смрада тяжёлого еле дыша,
Мы проветрим её, чтобы снова душа
От простора и воли рыдала и пела».
***
Я распят на кресте суеты, неудач и безверья.
Кровь стекает с души, - вы не верьте в бесплотность её.
Мне б завыть на луну от отчаянья, да ведь не зверь я.
А завою – так что ж? Лишь порадую этим зверьё.
Пусть томится душа неразгаданной светлою грустью.
Всё приму, как судьбу, никого не прося ни о чём.
Только б снова узреть над поруганной бесами Русью,
Как Архангел всю нечисть смахнёт обережным мечом.
Я распят на кресте, а вокруг сатанинские пляски,
Вой, и хохот, и звон – то резвятся исчадия тьмы.
Русь закована в цепи длиной от Орла до Аляски.
Потому, осмелев, и пируют во время чумы.
Затаюсь, соберусь, раскачаю я гвозди распятья
И сойду со креста, и достану я меч и пращу.
Буду цепи рубить и с Архангелом вместе опять я
Русь святую спасу, а врагов недобитых … прощу.
В Вологде
Поёт старушка: «Здравствуй, батюшко,
Уж сколь годочков не бывали!»
Здесь для России славу Батюшков,
Рубцов и Яшин добывали.
И до времён Ивана Грозного
Здесь так же плакали и пели
Под перезвоны дня морозного,
И в зной, и в слякоть, и в капели.
И днусь, и встарь «глушили горькую»
И крыли бранью подзаборной,
Но до сих пор гордятся горкою,
Что называется Соборной.
И, приезжая не по поводу -
По зову сердца приезжая,
Я вижу: к речке ходят по воду,
Про жизнь свою соображая.
И душ, и ванны есть, но банные
Ещё компании живучи.
Постройки жмутся деревянные
К домам, встающим выше тучи.
Грешна ли, свята ли — столицею
Её всегда воспринимая,
Вознаграждается сторицею
Душа заблудшая, немая.
***
А. Каберову
Устану от мыслей, прощать разучусь,
А душу заездят обиды –
Просёлками памяти в юность умчусь,
Где грёзы ещё не разбиты;
Где печь да полати, а рядом – безмен,
Весов незатейливый предок,
И дни не отравлены ядом измен,
И смех беззаботный не редок;
Где в старом овине стоят жернова,
А в горнице – прялка с куделью,
И мысль о бессмертии так же «нова»,
Как детская тяга к безделью;
Где выгон истоптан стадами коров,
Где светлые мысли теснятся,
Где кажется тесным родительский кров,
Но рифмы ночами не снятся.
Пусть вечно там росы звенят поутру,
Земле помогая вращаться,
И я от обид и тоски не умру –
Мне будет куда возвращаться.
***
"Мне некуда больше спешить".
Из старинного романса.
Как будто я этого стою:
Со мною прощаясь, ноябрь
Хрустит пересохшей листвою
И гонит озёрную рябь.
И лес, на ветру содрогаясь,
Последний роняет наряд;
На зов декабря откликаясь,
Рябины багрянцем горят;
Перину пуховую тучи,
Спеша, раздирает норд-ост.
Денёк – и пушинки, летучи,
Укроют и крыши, и мост.
А я, озирая пространство
И следуя в плен к декабрю,
«Спасибо, - шепчу, - за убранство»,
«До встречи, ноябрь!» - говорю.
Судьба не представила шанса
С природой в гармонии жить,
И, словно герою романса,
Мне некуда больше спешить…
Исповедь друга
Ах, ругай, не ругай – я давно уж отбился от рук
И по-чёрному пью, проклиная заморские ветры.
Скучно стало мне жить, всё поблекло с годами вокруг,
И не греют уже коммуналки квадратные метры.
Не смотри, что я хмур, что колени и руки дрожат.
Вот сейчас накачу – и на время душа просветлеет.
Ты заметил не зря: люди нынче не тем дорожат,
И в глазах суета, и живой огонёк еле тлеет.
Помнишь: пели с тобой – и небесный светлел окоём,
А потом петухи то ли нас, то ли ночь отпевали?
Наливай, не томи, и, как раньше, дуэтом споём.
И до нас у реки песни пели и водку пивали.
А с недугом я сам, как-нибудь, по-мужски разберусь.
Жаль, у времени нет и малейшего заднего хода.
Лишь представлю, куда повели православную Русь,
И, поверишь, трезветь, хоть убей, и на час не охота.
Ты, конечно же, прав – нам страну из руин поднимать.
Не тебя одного угнетают развалин картины.
И хотел бы понять – не желает душа понимать,
Почему нами правят то воры, то просто кретины?
Ах, уж лучше молчи! Ты не меньше меня виноват!
Сколько раз на веку и обмануты были, и биты,
А на всякий посул проходимцам кричали: «Виват!»
Наливай по второй – и утопим в стакане обиды…
***
Пусть вы о нас не слышали пока –
Нет нашей диспозиции на карте.
Мы – воины засадного полка,
Не мыслящие службы в арьергарде.
Наш полк, как никогда, необходим.
Мы вступим в бой однажды поневоле,
Но политое русской кровью поле
Врагам за серебро не отдадим.
Самарский, вологодский ли, тверской –
Не падки на чины и эполеты,
Но Дух, что нам оставил князь Донской,
В душе храним, поскольку мы – поэты.
Мы знаем цель засадного полка.
Мы – скрытая опора авангарда.
Враги о нас не ведают пока,
А значит – и не бита наша карта.
***
"Мне бы жить одному, забиваться в пустые овины"
Из ранних стихов
Покидая опять бастион своего заточения,
Не желая того, чтоб кружила меня кутерьма,
По стремнине гребу в одиночку я против течения.
Об одном лишь молю: «Обойдите, сума и тюрьма!»
Кто там ждёт, чтоб меня поглотила скорей преисподняя?
Если Ангелом я до сих пор для чего-то храним,
Значит, мною ещё не исполнена воля Господняя,
И по воле Его я душою бываю раним.
«Мне бы жить одному» - обронил я, не веря в пророчества,
И коварства судьбы в полной мере за это вкусил,
Но завидуйте мне: к зыбким тайнам словесного зодчества
Против ветра плыву на пределе эмоций и сил.
***
"Поверьте мне, я чист душою".
Н. Рубцов
Я такое сказать о себе и в бреду не смогу…
Отогревшись душой под багряными зорями, каюсь
И за мелкую месть, и за долгую смуту в мозгу,
И неправедным быть до последней черты зарекаюсь.
Ах, как хочется мне отбелить бытия черновик,
Да не зря говорят, что из песни не выкинешь слова!
И несдержан я был оттого, что юлить не привык,
И глаза отводить не пытался от взгляда косого.
Хоть обиды простил я давно и друзьям, и врагам,
И грядущие дни пустотою уже не пугают,
Но былые грехи, словно гири, прилипли к ногам
И в небесную рать записаться меня не пускают.
То ли лодку Харон до сих пор не успел осмолить,
То ли, хуже того, и его обуяла усталость…
Значит, можно грехи, суету одолев, отмолить,
И не важно уже: сколько дней мне на это осталось…
|
Наша словесность