СОВЕТЫ НАЧИНАЮЩИМ

Ирина Шатырёнок

Ирина Шатырёнок - прозаик, публицист, член Союза писателей Беларуси. Живёт в г. Гродно.

13.01.12. В литературу сегодня идут немногие, это не современный шоу бизнес, не эстрада, не оригинальные жанры, которые могут  принести какие-то дивиденды. Рассчитывать на собственные силы здесь можно, если, правда, удача и везение оч-чень постараются. Названные сферы все-таки вращаются в денежно-прибыльных средах, где потребители жаждут не только хлеба насущного, но и развлечений.

С литературным занятием посложней, но так как люди молодые и уже в не очень юных годах все-таки обращаются к этим трудам, хочу поделиться некоторыми наблюдениями из собственного опыта.

Первое. К литературе, как и к музыке надо иметь какие-то первоначальные способности, врожденные или природные. Например, отсутствие тонкого музыкального слуха еще в раннем детстве закрывает дорогу в эту сложную  профессию. И никаких обид, нет так нет, профессий много, можно найти применение и в другом деле.

Гуманитарная склонность обнаруживается рано, этому способствуют многие причины, но главное – увлеченность чтением, иногда буквально запойное, не заказная, а истинная любовь к книге,  желание ежедневно записывать свои мысли на бумаге, вести дневники.  Теперь это прекрасно заменяет компьютер.

Но кто из нас в детстве и школьной юности не вел дневник! Многие делали первые шаги к невинному бумаготворчеству, баловались стихосложением, добивались благосклонности у педагогов, успеха среди одноклассников,  но единицы остались верны этому занятию на всю жизнь. 

Позже эта странная необходимость превратится скорее в неистребимую привычку оставаться наедине, как возможность сосредоточиться, зафиксировать какое-то наблюдение, жизненную сценку, диалог, стремление навсегда запечатлеть, придать словесную форму нахлынувшим чувствам. Не надо только путать игру в слова с внутренней потребностью спрятать, надежно упаковать свои потаенные мысли и порой странные терзания в дневник, довериться не подруге или верному другу, а именно сознательное тяготение к одиночеству.

Эта лепка, трансформация и моделирование слов, их сцепка, звучание, или наоборот полное молчание, без отголоска, тягостное, вязкое погружение в пустоту, как и медленный, плавный ход, напоминающий тихое спокойное течение реки может вдруг смениться стремительной динамикой, созвучной данному тексту. Много, очень много надо исписать черновых страниц, чтобы из этой рабочей руды добыть первые живые и точные фразы. Настоящая литература – она живая, правдивая, дышит жизнью, вытягивая из человека человеческое, приподнимает его над повседневной бытийностью, вселяет надежду на созидание.

Это только на первых порах кажется – ты выбираешь литературное занятие. Но чем дальше постигаешь ее азы, занимаясь этим трудным, редким делом, тем более понимаешь, что сама литература подрядила тебя в добровольного послушника и наемника.

Второе. Я все время пытаюсь понять молодых людей, которые написав свою первую, и даже вторую книгу, издав их за собственные деньги, как правило, это стихи, направляют  всю свою дальнейшую энергию, чтобы вступить в ряды общественного писательского союза. Что хотят найти они там?  Поддержку, понимание, самоутверждение…

Часто это очень слабые подражательные пробы пера. Такое проходят почти все начинающие авторы, в этом нет ничего плохого, некий своеобразный трамплин в будущее. Если автор ищет свой стиль, свое место в литературе, он невольно поддается влиянию того или иного крупного мастера, но это вскоре проходит, а если нет…, то человек или бросает литературные игры, или продолжает свое восхождение на литературную Голгофу, не смотря на все тяготы пути и неимоверные усилия по их преодолению.

Так вот о тяготах и лишениях, о них почти нигде не говорится, а лишь скромно утаивается. Не лицевая, а изнаночная сторона  есть у любого ремесла, присутствует она в одолении  любой профессии, но в литературном труде ее огрехи особенно уродливы и почти не поддаются исправлению. Научить можно швейному, водительскому, медсестринскому или учительскому труду, но профессии писателя никогда, даже если на помощь придут все лучшие мастера цеха изящной словесности.

Вот и в наши дни государство в лице многих литературных журналов и изданий  откликнулось к молодым авторам, от них сегодня с нетерпением ждут новых талантливых произведений, обещают помощи и поддержки. Но. Почему-то старшие коллеги по писательскому цеху забывают сказать о главном: о качестве, о высокой ответственности за написанное, о взыскательном отношении молодых к творчеству, о таланте литературного слова.

Готов ли кто из молодых авторов к ежедневному труду за письменным столом по 6-8 часов, к постоянной учебе, самоусовершенствованию, лишениям, отказу от многих искушений, одиночеству, бесконечным правкам, редакторскому «нет» принять рукопись в печать? Часто литературные занятия принуждают почти к монашеской аскезе и затворничеству. Создавая иную реальность, приходиться отказываться от многого. Сегодня, сейчас, а не завтра, не потом, и еще неизвестно принесут ли упорные труды долгожданные плоды, и где тот обещанный мифический журавль в небе, и сколько его ждать, год, пять, десять лет!

Литература сегодня почти никого не кормит, и это признают даже те, кто еще пристраивается по старой памяти у тощих издательских кормушек. Кто пойдет в профессию, которая не прокормит, окончательно превращаясь в такое полулюбительское занятие «выходного дня» или  в свободное от основной работы время, что-то вроде литкружка или литобъединения? А вот продолжают идти, легкомысленно пополняя ряды общественных отделений, авторы гнилых фэнтэзи, плохоньких дамских романов, стихосложений домашнего уровня. Они не подвижники, не гении, не открыватели новых миров, и даже не таланты и заядлые труженики, а легкокрылые мотыльки и бабочки-однодневки, не отягощенные муками литературного труда.

 Может быть я ошибаюсь, и где-то в невидимых литературных недрах зреют авторы будущих грандиозных бестселлеров, которые будут в несколько дней сметаться с прилавков книжных магазинов. Читатели давно ждут талантливые книги талантливых национальных авторов, только нет их, и по тем худосочным образцам даже не просматриваются. Это вам не школа танцев или хор, занятия коллективные, и не птичий инкубатор, где при определенных условиях выводятся одинаковые цыплята. Занятие литературой – дело одинокое и очень штучное, требует от автора силы воли, концентрации усилий, как у марафонца и небывалой твердости характера.

Приведу для примера В.Короленко, он был не только хорошим писателем, но и прекрасным редактором чужих текстов «… Примите дружеский совет: бросьте писать! Ничего у вас не выйдет. …Как ни тяжело порой разбивать такие пламенные надежды, которым не суждено сбыться: человек теряет интерес ко всякой другой работе, а за интересом теряется и способность». Но когда после дружеского совета оставить литературные занятия, автор все-таки прислал В.Короленко новую рукопись, то он пометил следующее: «Я виноват: дал в первый раз недостаточно жесткий отказ». Да, В.Короленко порой  был жесток и даже беспощаден к начинающим. 

Как часто даровитость, предрасположенность к литературному творчеству лишены трудолюбия, упорства, высокой самооценки, и наоборот, прирожденный средненький автор  не отмечен божьим перстом. Для молодых авторов важно встретить на своем пути бескомпромиссного редактора, опытного старшего товарища по литературному поприщу и умение прислушаться к критике, как бы сурова она не была. Важна преемственность и литературные традиции.

Сладка лишь ложь и лесть, а правда жизни, как и правда художественного творчества проста, естественна и порой даже груба, как хлеб наш насущный, но она дышит настоящей жизнью, искренними чувствами. На одних специях, как бы остры они не были, долго не выживешь. А настоящая духовная пища всегда найдет отклик в душе, даже у самого отпетого и заблудшего человека.

Готовы ли молодые авторы в своих книгах отразить настоящую правду жизни, с ее проблемами, падениями и подъемами, а не ее искусственный гламур и надоевший глянец? Не знаю… Но учиться у нашей многотрудной жизни и у классиков прошлого  никогда не поздно.