«МОЯ «РУССКАЯ ШКОЛА» – ПРИОБЩЕНИЕ К ПОЗНАНИЮ ТРАДИЦИЙ НАШЕГО НАРОДА…»

Николай Головкин

Николай Алексеевич Головкин – поэт, эссеист, публицист. Член Союза писателей России. Член секции поэзии Московской городской организации Союза писателей России. Член Международного клуба православных литераторов «Омилия» (Украина): http://omiliya.org/Родился 4 ноября 1954 года в Ашхабаде (Туркмения) в семье потомственных москвичей. Литературной деятельностью занимается с 1968 года. В 1977 году окончил факультет русской филологии Туркменского государственного университета имени А.М. Горького. В 2009 году награждён юбилейной медалью «55 лет Московской городской организации Союза писателей России:1954-2009». Публиковался в альманахе «Пушкинское кольцо-2010», журналах «Русский Дом», «ВЕЛИКОРОССЪ», «Элита России», «Клуб», «Природа и человек», «Наше поколение» (Молдова), газетах «Московский Литератор», «Вёрсты», «Гудок», «Россия», «Трибуна», «Русь Державная», «Русский вестник», «Московский железнодорожник», «Вечерняя Москва», «Наша губерния», на сайтах patriarchia.ru, pravoslavie.ru, fondsk.ru, «Одна Родина», «Русское единство», Русская народная линия, СТОЛЕТИЕ и др. В 2010 году стал лауреатом Международного Рубцовского конкурса «Звезда полей». Автор книг: «Поэтическое излучение» (стихи, 1994), «Свет в конце тоннеля» (стихи, эссе, рассказы1999), «Иван-чай. Диалоги о России» (публицистика, эссе, рассказы, 2005), «Февральская лазурь» (стихи, 2010), «Троицкий иконописец» (эссе, рассказы, 2010). Живет в Москве.

08.03.12. По мнению музыковедов, «искусство Татьяны Смирновой выделяется ярким, неповторимым интонационным строем, силой и благородством выражения мысли, глубокой содержательностью, стилевой целостностью, непосредственностью высказывания и национальной определённостью».

О своей жизни, творчестве, педагогической деятельности  рассказывает композитор, пианистка, музыкально-общественный деятель, заслуженный деятель искусств России, Кавалер Ордена Дружбы, лауреат Всесоюзных и международных конкурсов, лауреат премии Союза композиторов России, профессор Московской консерватории имени П.И.Чайковского Татьяна Георгиевна Смирнова.

Фото 1: Татьяна Георгиевна Смирнова.

- Татьяна Георгиевна,  почему свою судьбу вы связали именно с музыкой?

– Я из поколения детей войны. Кроме наград за творческую и педагогическую деятельность как житель блокадного Ленинграда награждена знаком «Житель блокадного города», медалями – «В память 300-летия Санкт-Петербурга», «В честь 60-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады», «60 лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945». 

Путь в профессию помогла избрать моя мама – Александра Николаевна Константинова. Она была и первой моей учительницей. Большое будущее ей,  очень одарённому музыканту-пианистке и певице с редким от природы лирико-драматическим сопрано, пророчил профессор Ленинградской консерватории Гуальтьер Антонович Боссэ. Война разрушила все мамины планы.

Когда началась Великая Отечественная, мне шёл второй год. Всю блокаду – с первого до последнего дня – я находилась в Ленинграде. Была чуть не единственным ребёнком на нашем Васильевском острове. Меня неоднократно пытались забрать в эвакуацию, но мама не позволяла это сделать и говорила: «Если я погибну, то дочь вместе со мной».

В 1973 году  я написала ораторию о детях блокадного города – «Посвящение Ленинграду» – на стихи разных поэтов, в том числе  Александра Межирова, у которого есть поэма «Дети на ладожском льду».

Впервые моя оратория с большим успехом прозвучала на международном фестивале «Московская осень» в Большом зале московской консерватории. Сейчас это произведение в дни памятных дат иногда звучит по радио.  Мною написаны также «Соната для скрипки и фортепиано», многие другие сочинения, связанные с Великой Отечественной, ленинградской блокадой.

Всю войну наша семья прожила на Васильевском острове в типично питерском доме-колодце. Над замкнутым двором – лишь в ясную погоду просвет неба.  

Хотя я была маленькая и мало что понимала в жизни, но у меня в памяти остались разрывы бомб, их жуткий свист и шум. Наш дом, что самое удивительное,  каким-то чудом уцелел. Как и повсюду, в нём были закрыты все окна. Во многих домах они были разбиты, а у нас, представляете, -  целое. Это какая-то загадка, что-то совершенно невероятное! Действительно, Бог над нами!

Мама была верующая. Но в то время икону семейную, конечно же, не в красном углу держала, а прятана где-то в квартире. Мама мне показала украдкой «нашу Богородицу», лишь когда мне было лет 12-14.

Спустя многие годы, будучи на гастролях в Санкт-Петербурге, я зашла в свой дом, квартиру, где сейчас живут научные работники – сотрудники Русского музея, и меня охватило сильное эмоциональное потрясение.

Отец мой – Шульц Владимир Евгеньевич – из российских немцев. Он был учёным. Или из-за происхождения, или по состоянию здоровья на фронт его брать не хотели. Папа стал работать на кирпичном заводе под Ленинградом, чтобы хоть как-то помогать Победе. Через несколько месяцев к нам пришла похоронка.

Мы остались вдвоем с мамой. Жили трудно, как и все ленинградцы во время блокады. Только большая любовь и забота моего приёмного отца – Георгия Григорьевича Смирнова спасли нас. Он был морским офицером, служил в Кронштадте и по долгу службы бывал в Ленинграде.

И вот долгожданная Победа. Я стою на подоконнике – это особенно врезалось в память, – и мы с мамой радуемся салюту.

Судьба уводила меня от гибели и в дальнейшем ещё не раз испытывала меня.

В 1945 году мы переехали из Ленинграда в Москву, куда перевели по службе моего отчима. Трехкомнатную ленинградскую квартиру нам пришлось поменять в столице на комнату 13 квадратных метров в коммуналке с уголовниками соседями. здесь и прошла вся моя юность

Первые годы жизни в Москве мама не работала: у неё была дистрофия второй степени. А отчим, который  был дважды контужен, получил

инвалидность, поэтому вынужден был уйти со службы.

Нищета была ужасающая. Мы не имели в Москве ни родственников, ни знакомых, и никто не мог нам помочь. Как мы выживали в те годы? До сих пор остается загадкой.

У меня после блокады были проблемы с лёгкими – затемнение, грозившее перейти в туберкулёз. Врачи рекомендовали лечение в Крыму. К счастью, в Ялте, уроженкой которой была моя мама, тогда жила её тётя. Дом маминой тёти имел удивительную историю. Бывая в Ялте, Николай II услышал, как красиво звонят в колокола. Государь приказал наградить звонаря земельным наделом. Мой прадед и был тем звонарём. Так благодаря Ялте проблема жизни и смерти вновь была решена удивительным образом.

В дальнейшем мама отдала меня в музыкальную школу. Всё пожертвовано было для того, чтобы я стала музыкантом. Мама говорила: «Ты должна трудиться, должна доказать, что ты есть на этой земле. Должна доказать, что языком музыки тебе дано право рассказать о том, что ты видишь и чувствуешь…».

Мама вообще была умница большая. В послевоенные годы её педагогический авторитет был высок, к ней обращались с просьбами обучения игре на фортепиано. Вспоминаю, что у неё училась и дочь маршала Жукова – Мария Георгиевна.

Мама работала в общеобразовательной школе, вела пение. Вы можете себе представить, что значит вести в советское время в общеобразовательной школе пение?!

Мама хотела, чтобы, наряду со школьной программой по музыке, дети знали и свои народные песни, свою историю. Она боролась с людьми, которые лишали педагогов этого права.

С одной стороны, её ставили в пример, что она творчески работала в общеобразовательной школе. С другой стороны, она ведь не выполняла требования тех, кто считал, что нужно только на Шаинском и подобных советских композиторах сосредоточить всё внимание. Поэтому и неприятностей у неё хватало. И всё же мама шла  своим путём.

Моими учителями, кроме мамы, были также замечательные музыканты – профессора Московской консерватории Юрий Александрович

Шапорин, Евгений Кириллович Голубев, у которого учились такие известные композиторы, как Андрей Яковлевич Эшпай, Альфред Гариевич Шнитке, Татьяна Петровна Николаева …

После окончания училища при консерватории в 1965 году я с отличием окончила Московскую консерваторию по специальности «фортепиано», в 1968 году – по специальности «композиция».

- Какие проблемы наблюдаются в музыкальном образовании в настоящее время?

– Настоящим музыкантом - исполнителем и композитором, а наши отечественные исполнители всегда выделялись содержательностью прочтения музыки, быть очень сложно. Я сама отношусь к школе Генриха Нейгауза – одной из лучших школ пианизма.

Выступление музыканта несёт послание, мысль, собственное видение мира через язык музыки. Сейчас, увы, серьёзной проблемой является то, что целью обучения многих современных музыкантов  нередко становится только участие в конкурсах.

Музыка для таких амбизиозных молодых людей – спорт, а вся их творческая жизнь превращается в соревнование. Музыкант без наполнения, неначитанный – а это, к сожалению, тенденция современности – легко становится подвластен этой гонке.

- Несмотря на нынешние приоритеты у молодых музыкантов, хочется верить, что ваш  учебник «Русская школа игры на фортепиано», над которым вы работали многие годы, будет всегда востребован…

- До сих пор поражаюсь культурному и музыкальному богатству нашей Родины.  Творчество корифеев отечественной музыки – Михаила Ивановича Глинки, Николая Андреевича Римского-Корсакова, Модеста Петровича Мусоргского, Сергея Васильевича Рахманинова и многих других – через родные напевы насквозь пропитано русской идеей. Их творчество обогатило нашу культуру, завещано нам, композиторам и слушателям. Трудно себе представить, что все эти великие сочинения могут уйти в небытие.

Каждый русский человек, а творческий тем более – будь то художник, поэт или музыкант, – должен знать свои народные песни и танцы, развивать национальные традиции в своём творчестве. К сожалению, на государственном уровне это практически не поддерживается, а в семьях зачастую не воспитывается.

Да, к сожалению, сейчас, когда считается немодным всё истинно русское и народное,  может прерваться (хочется верить, что это всё же не произойдёт!)  связь времён и поколений. А то, что мы слышим порой и видим на эстраде – лишь «лубочные» обработки, чуждые русскому духу, укладу и традициям.

Наши «западники» пытаются сделать вид, будто истинно русского, народного нет и никогда не было, они по сути – способствуют уничтожению национальной идеи народа. А ведь народная песня, которая всегда питала творчество русских композиторов, на генетическом уровне несёт в себе связь поколений. Без этого наш народ теряет своё индивидуальное лицо.

Всегда считала, что та земля, которая меня вскормила, на которой я родилась, должна быть вознаграждена.  Сочетая народное и авторское,  стремлюсь создать произведения, познавая и играя которые, юный музыкант будет с детства впитывать в себя элементы родной культуры и традиций.

Моя авторская «Русская школа» – один из  важных воспитательных моментов – приобщение к познанию традиций нашего народа через подлинно русскую интонацию.

Мало того, что я много лет езжу в фольклорные экспедиции в разные регионы России, я общалась с замечательными музыкантами. Так, в среди наших педагогов в консерватории была известный фольклорист, научный руководитель Кабинета народного творчества, заслуженный деятель искусств РСФСР, профессор, доктор искусствоведения Анна Васильевна Руднева. Она  просто болела народным творчеством, была великим его знатоком,  постоянно внушала нам мысль: «Ты – никто, если не знаешь свою народную культуру».

В экспедициях я исследую, отбираю народные песни по жанрам. В России их великое множество: протяжные, плясовые, колядки, колыбельные … Самые драгоценные, на мой взгляд, из записанных мною напевов легли в основу «Русской школы игры на фортепиано».

Так, продолжая и развивая традиции, наряду с другими сочинениями оперной, симфонической, камерной, хоровой, вокальной музыки,  а их у меня более пятисот, написала оперу-действо «Северный сказ» из жизни поморов по мотивам произведения Бориса Викторовича Шергина.

–  Если взглянуть на мировую музыку, то композиторы,  за очень редким исключением, бывают признаны при жизни. Их труды, опережая время, далеко не всегда поняты современниками, судьбы многих очень трудны…

– Вся моя жизнь связана с Московской консерваторией, в здании которой мы с вами беседуем. Уже многие годы – это мой второй дом.

Какие бы неудовлетворённости внутренние не оставались сейчас во мне, но  хочу в заключение сказать: прежде всего, рада, что осуществилась мечта моей мамы: жизнь я посвятила музыке.

Да, если выбираешь путь истинного служения творчеству, нельзя забывать, что этот путь тернист. Верно ведь говорят: творчество – это сладкая каторга.   

Своей точки зрения, своего взгляда на мир во что бы то ни стало нужно держаться до конца. Разве не стоит жить ради того, что правда на вашей стороне?!

По-прежнему не только преподаю, даю мастер-классы, сочиняю музыку, но и часто выступаю с авторскими и сольными концертами в России и за рубежом, в том числе  и благотворительными.

Моя музыка звучит в программах международных фестивалей, в том числе «Московская осень», «Времён связующая нить», «Звуки вселенной», «Музыка друзей»,  «Шведская музыкальная весна», в передачах радио «Орфей», «Радио России», «Народное радио», «РТВ Подмосковье», «Голос России»…

Благодарна за отзывы коллег о моей музыке. Вот лишь некоторые из них: 

«Авторский поиск, концентрированный и целенаправленный, образная точность и звуковая конкретность музыкально-поэтических воплощений – таков творческий почерк композитора Татьяны Смирновой» (Евгений Голубев).

 «Трио «Серенада весне» для гобоя, виолончели и фортепиано – концертное сочинение, богатое красками, ярко национально, в котором воспевается природа и человек в их неразрывном единстве» (Борис Чайковский). 

 «В концерте для флейты, струнных и клавесина Татьяны Смирновой ярко проявляется изобретательность в применении вариационных принципов развития, столь свойственных русской традиции» (Александр Пирумов).

«Татьяна Смирнова – художник умный и вдумчивый, мыслящий смело, оригинально» (Дмитрий Кабалевский).

 «Народная опера-действо "Северный сказ" Татьяны Смирновой открывает иные пути жанра. Это полнокровное оперное полотно, в основе которого лежит высокое художественное претворение подлинно народной певческой традиции» (Нина Мешко).

…Всем нам непросто сейчас живётся. Отчаиваться?… Нет, это просто нельзя себе позволить.  Безысходность в жизни народа не вечна. Верю, что когда бы это не произошло, но, несмотря ни на что,  будут лучшие времена у нас, в России.

У меня есть силы совершенствоваться, быть в родной для меня музыкальной сфере. Всё это со мной, и, слава Богу, пока есть, надеюсь и будет.

К 700-летию со дня рождения Преподобного Сергия Радонежского (2014) написала оперу-ораторию «Сергий Радонежский», которая пока нигде не ставилась. Но очень надеюсь, что и моё сочинение, посвящённое Игумену Земли Русской, появится на оперной сцене или хотя бы, несмотря на нынешнюю непростую ситуацию в музыкальной сфере, прозвучит в исполнении одного из симфонических оркестров в концертном исполнении.

Чувствую, что надо мной Бог. Мне помогают и наши святые, помогает преподобный Сергий Радонежский. Я – счастливый человек.