№38 Николай ЗАЙЦЕВ (Казахстан, Талгар) Призрак нашего времени

Николай Зайцев - родился 3 декабря 1950 году в г. Талгаре, Алматинской области Казахстана. Окончил среднюю школу №1 г.Талгара. Работал в топографической экспедиции, закройщиком, радиомехаником. Мастер по изготовлению очковой оптики. В талгарской газете «Звезда Алатау» начинал публиковать стихи, рассказы, статьи. Печатался в республиканских журналах «Простор», «Нива», альманахе «Литературная Алма-Ата», московском «Наш современник». В 1993г, выпустил поэтический сборник «Талгар», в 2004г, вышла книга повестей и рассказов «Через Прочее», в 2005г, сборник избранных стихов «Вершины Талгара», в 2007г. стихотворный сборник «Грешен…», в 2008 г. книга прозы «Цветы для Мари».

Призрак нашего времени

Занималось  утро, и у самого подножия гор, которые с юга и востока прикрывали город от ранних солнечных лучей, продлевая тем самым лучшие минуты нежного утреннего сна жителей этой красивой местности, образовался клуб тумана, что выкатился сюда, может быть, из горного ущелья или просто, как могло показаться, вырос из-под земли. Вырос, обрёл некие размытые формы несовершенного человеческого существа и двинулся, поплыл, покатился по направлению к городу. В дороге этот клуб, с едва уловимыми признаками живого образа в нём, основательно уплотнился, и из него вышел человек – мужчина, годов тридцати по возрасту, одетый в лёгкую куртку  бежевого цвета, джинсы, светлую футболку и белые кроссовки.

Ничем особенным молодой человек не отличался, и если была бы возможность поставить его в один ряд с мужчинами-ровесниками, жителями нашего только просыпающегося города, то можно было отметить неестественный загар его лица и шеи, что само по себе неожиданно в этих места в начале лета, да и сам тёмный цвет его кожи, похоже, происходил не от влияния солнечных лучей, а как бы от долгого нахождения в закрытом помещении, лишённого естественного освещения. И ещё его причёска никак не соответствовала нынешней бритоголовой и «кустарниковой» моде, что покорила современную молодёжь ненадобностью ухода за своим волосом. Его голову украшала короткая, гладкая стрижка с ровно расчесанным пробором с левой стороны. Усы тонким чёрным шнуром окаймляли верхнюю губу.

Вороной цвет волос притенял неприятный цвет лица и можно было считать, что это темнообразие дано человеку от рождения, а скорый восход солнца просветлит и некоторые невидимые, но подходящие для данной местности человеческие черты. Правда сказать, в нынешнее время нездешняя человеческая внешность уже не вызывает массового удивления в обществе, ибо открытость границ государства наполнила наш город живостью чёрных, кучерявых африканцев, смуглыми лицами арабов, желтыми масками неразличимых в своём подобии китайцев.

Конечно, хотелось бы создать благородный в своём описании миф, окрасить прошлую жизнь человеческими страданиями, возродить в нашем затхлом мире рыцаря типа Эдмона Дантеса, несчастного узника замка Иф, где наш герой мог бы вполне легально получить «тюремный загар» на своём лице. Увы, ничего такого о нём, человеке, входящем в наш город, мы не знаем и потому нам ничего не остаётся, как только проследить его действия в ареале нашего совместного существования.

Человек, рождённый облаком тумана, видимо, твёрдо знал назначенную цель своего пути и с окраины, где он появился на свет, направился к центру города, нигде не останавливаясь и никого ни о чём не спрашивая, будто уже когда-то бывал здесь или даже успел прожить некоторое время на территории этого поселения.  За  время наших размышлений, он минул изрядное расстояние через сектор частной застройки, где убогие домишки раннего периода чередовались с пышными особняками нуворишей, не привлекая, однако, внимания путника ни нищетой дырявых заборов, ни вычурной безвкусицей строений и высотой ворот скоробогатых граждан. Всё так же уверенно он перешёл по мосту реку, пересекающую город, и подошёл к двери только что открывшейся для работы компьютерной лавки, вошёл и огляделся.

Молоденькие девушки-консультанты начинали рабочий день с нанесения макияжа на свои прекрасные, юные лица, и эти маски старили их вдвое против прожитых лет, и они становились похожими на типажи актрис кукольных театров прошлого века – пустых и чуждых живой женской природе. Девушки повернули свои, наполовину испорченные лица к  раннему клиенту, всем видом выражая неудовольствие этому несвоевременному появлению.

– Мне нужен директор, – прояснил свой ранний визит мужчина.

– Директор будет, но немного позднее, – ответила ближняя к нему девушка. Клиент опустился в кресло, приставленное к небольшому столику, по поверхности которого были разложены рекламные проспекты компьютерных новинок, и принялся их изучать, давая понять, что намерен дождаться появления хозяина магазина. Тот не замедлил явиться, клиент узнал его сразу – девушки в один момент оторвались от зеркал, кисточек и карандашей, засуетились и заняли рабочие места, пытаясь воссоздать видимость деловой обстановки. Директор не обратил внимания на мнимую готовность передового отряда своих работников к обслуживанию населения, поздоровался и через уютный салон офиса направился в кабинет. Но тут на его пути встал ранний клиент, протянул руку и проговорил:

– Доброе утро, Юрий Михайлович. Я к вам.

– Проходите, – указал рукою перед собой директор. – Но, простите, что-то не припомню…

– Мы не знакомы. Но мне нужна работа. Я хочу трудиться здесь, у вас, – ответил тот.

– Но у нас нет вакансий. И потом – кризис на дворе, – произнёс, остановившись, директор лукавое слово, что с некоторых пор стало оправданием бардаку рыночной системы в обществе, в недавнем прошлом оплодотворённом обворожительной идеей – от каждого по способностям, каждому по потребностям. Способностей оказалась нехватка, а вот потребностей, хоть отбавляй. Одни безнадёжно отстали в потреблении благ, другие ненадолго ушли вперёд. Но потребить весь залежалый товар, выброшенный на рынок огромной страны производителями всех мировых держав, сил и денег, заработанных и взятых в долг у банков, не хватило, и начало бодрого пути в капитализм погрязло во мраке финансового кризиса. Хорошего и плохого товара, оказалось – завались, а вот денег на его приобретение не достало у многих.

– Но я нужен вам, особенно в это нелёгкое время, – настаивал проситель.

– Я не уверен в этой надобности, – не соглашался оппонент.

– Я пришёл не с пустыми руками, а с новыми идеями и с рекомендацией, – он протянул директору бумагу, вынутую из внутреннего кармана куртки. Директор развернул лист, начал читать, лицо его вытянулось, бумага дрогнула в руке, он смял её и пригласил незнакомца в кабинет. О чём они беседовали за закрытой дверью, и что было написано на бумажном листе, осталось секретом, но скоро директор представил коллективу нового сотрудника – специалиста по компьютерным программам и отвёл ему для работы отдельную комнату, потеснив жизненное пространство старых работников.

Нового сотрудника компьютерной лавки «Виктория» звали Герман, и более этого никто о нём так ничего и не узнал. Около недели он приходил на службу, всегда вовремя, здоровался с девушками, улыбался уголками губ, потом входил в рабочую комнату и оставался там до вечернего часа окончания трудового дня. Директор запретил беспокоить мастера без причины, и лишь иногда сам заглядывал к нему за закрытую дверь. Любопытство томило работников компьютерной лавки, но нарушить табу они не решались и могли только строить предположения о каких-то секретных разработках, ведущихся в соседней комнате.

Многодневная тишина в закрытом помещении и деловитая немногословность его хозяина будто бы подтверждали их досужие домыслы о тайне, запертой за непроницаемыми дверьми. Правы они были в своих догадках или нет, но через неделю в местных газетах появилось объявление, которое гласило, что в компьютерной лавке «Виктория» создана игровая программа, и она будет интересна людям всех возрастов и социального положения. За небольшую плату предлагалось исполнить главную мечту своей жизни. Работа, подчёркивалось в окончании, выполнена ведущим специалистом в области виртуально-паранормального мира. Желание ли исполнения мечты, что всегда актуально, или приписка о мастере из потустороннего мира поманило клиентов в лавку, но уже назавтра появилось несколько посетителей, желающих ознакомиться с новой игрой.

Герман принимал клиентов по очерёдности, но строго по одному, за закрытыми дверьми, и почти каждый посетитель, выходя от мастера, разработавшего программу, тут же расплачивался и, получив диск с игрой, в нетерпеливо-возбуждённом состоянии покидал лавку. Через пару дней магазин работал в авральном режиме, очередникам не хватало места в помещении и они толпились на улице. Но, несмотря на массу народа, толпящегося в холле фирмы, система приёма клиентов и выдачи дисков не менялась – товар можно было получить только после беседы с Германом. Суть таинства этих бесед не разглашалась. Клиенты неохотно шли на контакт между собой, а на вопросы журналистов и вовсе отмалчивались, просто брали диск и спешили домой.

Фирма процветала. В то время, когда повсюду свирепствовал финансовый кризис и сотни людей оставались без работы, работники и руководство компьютерной лавки трудились в поте лица и получали хорошее жалованье и премии. Спрос на виртуальную игру, созданную Германом, превышал предложение, и директор решил открыть филиал  офиса в соседнем мегаполисе, но мастер отверг благие намерения шефа, мотивируя отказ невозможностью лично контролировать поток клиентов и размеры продаж. Директор, подгоняемый меркантильными интересами фирмы, жаждая быстрого обогащения, пытался доказать преимущества своих предложений, но Герман стоял на своём, убеждая, что без беседы с клиентом вся работа обречена на провал, а если его и впредь станут понуждать к либерализации производства и продаж, он вынужден будет уйти. Такая позиция мастера никак не соответствовала амбициям руководства, но тайна успеха новой программы была известна только ему, и спорить с ним перестали.

Ажиотаж вокруг компьютерной игры скоро превратился для работников фирмы в нормальный рабочий процесс, график которого, несмотря на неоднократное повышения цены диска со времени запуска программы, оставался напряжённым – поток покупателей не уменьшался. Установился порядок: люди записывались на приём к мастеру по телефону или собственноручно, им назначалось время аудиенции, после чего они получали заветный диск. Поток клиентов не менялся ещё и потому, что все попытки профессиональных хакеров скачать программу в свой компьютер терпели неудачу, запись исчезала с диска при любой попытке покушения на её использование другим лицом, кроме владельца. Но программисты не отказывались от своего желания раскрыть тайну кода и покупали диски через подставных лиц, что сопутствовало увеличению продаж, но никак не удовлетворяло стараний хакеров в поиске причин своего бессилия перед загадкой, закрывшей пути доступа к программе и использования её популярности в своих целях. Но и диск можно было приобрести только один раз, в одни руки, и потому желание людей оказывать помощь корыстолюбивым хакерам скоро исчезло. Никому не хотелось остаться в стороне от нового увлечения.   

Клиенты из бесед с Германом выносили только одну понятность его слов – новая игра поможет всесильному желанию каждого человека найти и победить своих врагов, как в быту, так и в служебных отношениях, но пока только в моральном плане, но если изменить некоторые параметры игры, можно будет уничтожить недругов и физически. Но это дело будущего и такая программа готовится.

Люди деревенели от такого откровения мастера и, немедля, покупали  нужный им товар и бежали домой, чтобы испытать сладостное чувство превосходства над врагом. Через некоторое время узнали и название игры, очень простое, но интригующее, как раз по причине своей краткости – «Убей врага». Так же выяснилось, что по ходу этой игры можно было создать образ своего реального врага (если же таковой был неизвестен, компьютер помогал его найти, как рядом, так и вдалеке, но всегда это оказывалась личность знакомая пользователю), жить рядом с ним, узнавать все козни, приготовленные им для тебя, и потом, соответственно возникшему желанию протеста, его уничтожить.   

Методы  уничтожения врага предлагались самые изощрённые – от медленного отравления до найма киллера, постепенного доведения до сумасшествия и сдачи в жёлтый дом. В общем, глазам пользователя открывалась бездна возможностей обезвреживания своих недругов – конкурентов, любовниц, неверных жён, злых тёщ, надоедливых соседей и так далее – по списку недоброжелателей. В тайне друг от друга люди одного и того же круга покупали игровую программу «Убей врага» и, порой совершенно неожиданно, узнавали злодейские мысли своих ближних по отношению к собственной персоне. Такие узнавания происходили повсюду – в семьях, на службе, среди друзей, соседей по подъезду. Обладатели заветных дисков после знакомства с программой и понимания свойств разнообразия этой жутковатой игры, ужасались тайной ненависти окружающего мира к их благополучию, красоте, счастливой любви и просто к их проживанию на земле. Этот свой стресс нежданного прозрения мыслей друзей-врагов они снимали процессом работы над изобретением самых жестоких наказаний объектам своей недавно приобретённой ненависти.

Город притих, потускнел, на лицах людей вместо радостного удивления своей жизнью прочно осели сумерки страха недоверия ко всему окружающему их миру. Рестораны, кафе и другие увеселительные заведения наполовину пустовали, люди предпочитали по вечерам сидеть за компьютером и вести поиск своих потенциальных врагов и уничтожать, уничтожать их на корню. Эти часы одиночного наблюдения за недружелюбными происками ближних и дальних недругов полонили  мысли доброй половины населения города.

Участились скандалы в семьях, ранее вполне благополучных, суды всё чаще разводили непримиримо-обозлённых супругов, на частных предприятиях всё чаще происходили непредвиденные увольнения – штаты некоторых фирм сократились до минимума. Та же самая кадровая неразбериха творилась и в святая святых – администрации города. Только в компьютерной лавке, где работал и творил человек по имени Герман, уважительно прозывавшийся теперь не иначе, как Мастером, царило довольство и веселие. И вот почему.

С начала реализации нового проекта, по личной просьбе Мастера, директор под страхом немедленного увольнения запретил своим сотрудникам покупку диска, а также любое, даже совсем малое любопытство к программе «Убей врага». После двух случаев скорого и бескомпромиссного увольнения грамотных программистов, пытавшихся договориться с Германом на предмет приобретения его изобретения, остальные сотрудники присмирели и не пытались более нарушить этот строгий запрет. Хорошая зарплата и надёжная, как им казалось, работа, эти два критерия возобладали над желанием проникновения в тайну массового увлечения компьютерной безделкой. Запрет на приобретение программы распространялся также на семьи и родственников служащих фирмы «Виктория». Герман строго придерживался этого условия и пресекал любые попытки клиентов, являющихся  персоной «нон грата» для фирмы, приобрести диск.  

Оговоримся сразу, что диск продавался только в одни руки, чему соответствовала запись в книге учёта, и пользоваться программой мог лишь тот человек, что был записан в журнал своим идентификационным кодом удостоверения личности. Не существовало этой игры и в компьютерных клубах, программа была создана для сугубо личного пользования. Так и было записано в инструкции. Как такое могло быть осуществлено – неизвестно, но продуманы цели и правила игры, как потом оказалось, очень тщательно, и чужому взору именная программа не открывалась, и пользователь сам переживал всё безобразие форм нежданно открывшегося ему человеческого лицемерия. 

Пошёл третий месяц после удачного запуска программы «Убей врага», и директор объявил о корпоративной вечеринке, время проведения которой было назначено в одном из загородных ресторанов. Начинались дни необычайно тёплой осени, тонущие в красоте увядающей природы. Дела фирмы шли как нельзя лучше – приобретено просторное, двухэтажное здание в центре города, где теперь располагались магазин и офис. Подошло время эти успехи отметить в своём кругу, и предложение директора было принято с заметным оживлением в среде сотрудников преуспевающего предприятия.

Хотелось отдохнуть от работы, от клиентов, недоброй молвы, что уже достигала ушей служащих офиса описанием незаурядных происшествий, произошедших в последние дни в городе. А события, всколыхнувшие притихший город, многим показались сомнительными в правдоподобности своего реального происхождения. Мэр города неожиданно развёлся со своей красавицей женой, уличив её, по слухам, в прелюбодействе, и подал в отставку, которую, однако, в верхах не приняли. Парень-студент, из вполне благополучной семьи, выпрыгнул из окна девятого этажа квартиры, оставив записку, в которой говорилось, что таким образом он хочет избавиться от преследования врагов, не дающих ему благополучно существовать в этом мире. Известный бизнесмен умер в больнице во время операции по удалению аппендикса, а оперировал покойного родной брат жены, хирург, как говорится, от Бога. Конечно, всеми этими делами занимались компетентные органы, но какая-то недоговорённость присутствовала в протоколах следствия, заведённых по поводу причин случившихся событий, омрачивших и без того нерадостный быт городских жителей. Догадка о неслучайности происшествий такого рода витала в умах граждан, но не легла ни единой записью в протоколы допросов и опросов свидетелей из-за страха перед своими собственными мыслями о будущем возмездии за низость и жестокость тех помыслов, что взрастила в головах многих людей программа «Убей врага».

Вечеринка удалась на славу. Столы ломились от избытка еды и пития, а перед началом пира директор торжественно зачитал приказ о денежной премии, которой предприятие награждает всех работников фирмы, и настроение присутствующих ещё более подвинулось к веселью. Никто из сотрудников не пропустил этого  вечернего раута – пришли с жёнами, подругами, мужьями и друзьями, чтобы выпить, закусить и, наконец, пообщаться в нерабочей обстановке, так как в офисе теперь, в связи с наплывом клиентов и слова-то молвить между собой случалось редко.

Пришёл и Герман, но один, одетый в добротный, серого цвета костюм, чёрную рубашку и такого же тона туфли. Напомаженные волосы разделял идеальный пробор – голливудский актёр из фильмов начала прошлого века предстал перед публикой, но напрасно, мало кто помнил о том времени, да и веселье находилось в полном разгаре, когда появился Мастер. Он присел на свободное место, с краю стола, и на время все забыли о его присутствии. Не умолкали тосты, здравицы директору, появились музыканты, и начались танцы. Конечно, то ритмическое подёргивание тел, что выдаёт нарушение психического здоровья целого поколения молодых людей, только с сильной натяжкой можно назвать танцами, они скорее напоминают ритуальные пляски племени воинствующих каннибалов, готовящихся совершить обряд  жертвоприношения, и этими телесными выкрутасами вводят себя в ту стадию экстаза, что совсем незаметно граничит с безумием, когда исчезает чувство жалости к соплеменнику, которого надобно убить, а потом съесть. Герман не реагировал на жёсткий ритм музыки, сопровождающий ломку тел в агонии какого-то неизвестного синдрома, приобретённого в нынешней жизни, его взгляд рассеянно блуждал по залу, столу и ещё где-то в своей памяти.

– А вы, почему не танцуете? – раздался певучий голосок за его спиной.

– Где же здесь танцуют? – в ответ спросил он, обернувшись. Стоявшая за ним милая девушка, консультант при фирме, удивлённо вскинула брови:

– Так вот же, прямо перед вами. Давно уже танцуют.

– Простите, я думал это какие-то спортивные соревнования в нелепых движениях – шутовство, – и он взглянул на девушку в упор. Та отшатнулась, на лице отразился испуг, и она, будто оглушённая, отошла в круг танцующих и только тогда услышала грохот музыки и завертелась в её ритме. Через какое-то время она припомнила слова подруги, которая уже пыталась пообщаться с мастером: «У него в глазах нет места для нашей жизни. Там что-то другое – мир полный нечеловеческих страданий. Он нездешний, он не человек». Тогда все дружно посмеялись над молодой дурёхой, не отличавшейся, впрочем, большим умом. Но теперь и другая, вполне продвинутая особа, засомневалась в принадлежности Германа к миру людей. Уж очень полон оказался его взгляд каким-то потусторонним, холодным светом, без малейших признаков желания к потеплению. Танцы продолжались, а к Мастеру, между тем, подсел директор и наполнил бокалы напитком из большой треугольной бутылки:

– Скучаешь, профессор. А мне, признаться, давненько не было так весело. Даже покривлялся вместе с молодёжью. Ты-то чего сидишь? Выбрал бы себе подружку, она тебя и закружит по залу. Ты ведь не женат?

– Был женат, но очень давно. И кружиться я умею, но у вас таких танцев, как вижу, нет. А скакать, будто ты дикарь, человеку не пристало.

– Тут я с тобой согласен. Самому нынешние половецкие пляски не по душе, но делать нечего – весь мир будто сбесился. Дикари отдыхают, когда либеральная демократия пляшет. Слушай, Герман. Я всё хочу спросить – ты, где живёшь-то? – напрягся директор.

– В гостинице, недалеко от конторы. Зачем спрашиваете? – Мастер чуть-чуть оживился.

– Ну, что же ты молчишь? Ведущий специалист, мы можем тебе квартиру купить, а можно и дом, как пожелаешь, – щедро развёл руки директор.

– Нет, мне ничего этого не надо. Я и жить здесь не собираюсь, – отверг заманчивое предложение собеседник.

– Что, наверное, уже есть предложения работы? Оттуда… – шеф указал пальцем в потолок.

– Никаких других предложений я не приму. Я работаю у вас и мне этого достаточно. Вот закончу новую программу, а там будет видно, что делать дальше. Работой и жизнью я вполне доволен, а какой срок пребывания здесь мне определён, и сам не знаю.  

Подвыпивший директор пропустил последние слова Мастера мимо ушей и сосредоточился на известии о работе над новой программой:

– И как скоро мы увидим, услышим о твоём новом изобретении?

– Новизны там немного – это собственно продолжение старой игры, но правила несколько другие, и последствия действий клиентов станут уже не столь предсказуемы в их невинности. Всё будет зависеть от индивидуальности характера и воспитания человека, а так же от смирения или необузданности нрава.

Разговор на этом закончился, уставшие от быстрых движений люди возвращались к столу, и директор поспешил занять своё место в голове пиршества. Праздник закончился далеко за полночь, но никто больше не озаботился присутствием на нём Германа, а утром никто не помнил, был ли он на вечеринке и говорил ли какие-нибудь слова.

К концу следующей недели все центральные газеты нашего района объявили о запуске в продажу продолжения программы «Убей врага». Но ожидаемого ажиотажа вокруг этого события не произошло. Нет, программу покупали, несмотря на очень высокую цену диска с записью, но делалось это незаметно, клиенты не толпились в фойе, на улице, а по какой-то неизвестной договорённости о некоей очерёдности, они поодиночке проникали в кабинет Германа, всё так же записывались в журнал учёта, получали товар с именным кодом для просмотра… и быстро исчезали. Чего-то они боялись, будто обстряпывали тёмное, мерзкое дельце, но страшились разоблачения и даже, наверное, стыдились своего нравственного падения, привычки к смертному греху – желанию убить врага, и если бы не регистрация своего собственного я, предусмотренного фирмой, они бы никогда не пришли сюда, а постарались прислать кого-нибудь со стороны. Они ещё не понимали, что представление их вины перед обществом, и ещё кем-то свыше, предопределено заранее хитроумной задумкой Мастера – записью  соответствующего кода (точной копии номера идентификации личности в её удостоверении) на право исполнения действий, возможно, преступных. Грех этот был никому неизвестен, но он растлевал душу и, не находя себе наказания, затягивал петлю самобичевания – оставалось выбить опору из-под ног, и это ожидание скорого падения в бездну, как и страх исчезновения в ней, притягивал раненные сердца к поиску путей избавления от страшных мыслей в продолжение программы «Убей врага». И потому первыми в этой негласной очереди покупателей игры стали пользователи предыдущей половины программы, ищущие выхода из тенет ранее приобретённого безумия.

Может быть, кто-то и предполагал, что из этого всего получится, а многие другие решили – игра, она игра и есть, невинное это занятие скоро закончится, появятся занятия более серьёзные, настоящие, а не виртуальные, всё станет на свои места, возобновятся дружба и любовь между людьми и снова всё будет по-старому, по-доброму – хорошо. Занятия появились, но всё в том же мире, где люди учились жестокости, и продолжение обучения этой несложной науке опять привлекло внимание жителей города. Но даже те, кто уже с головой окунулся в мир условных побед над врагом, считал это занятие временным увлечением своего разума и даже развлечением.

Гром грянул уже через несколько дней после запуска новой программы. Директор крупного автосервиса вошёл утром в контору и, поздоровавшись с секретарём, закрылся в кабинете, предупредив, чтобы его не беспокоили в течение часа. Так и происходило: секретарша хранила покой начальника, посетители ждали или расходились по другим делам. Но время безмолвия (от шефа должен был поступить сигнал) затягивалось – пошёл второй, а потом и третий час оцепенения, но звонок вызова молчал, и дверь тоже не открывалась. Нетерпеливые посетители волновались, и секретарь, приоткрыв дверь, заглянула в кабинет и тут же отпрянула в сторону и, потеряв дар речи, замахала рукой в сторону дверного проёма. Народ кинулся туда, но уже на входе все остолбенели от ужаса. Прямо перед ними, на рабочем столе, лежал директор предприятия, совершенно голый, с распоротым животом, откуда вывалились внутренности, пол кабинета был залит кровью.

Вызвали полицию, скорую помощь, секретаршу пытались привести в чувство, но лицо её лишь слегка меняло гримасы ужаса и ни единого слова посетители, а потом и полицейские добыть от неё не смогли. Её и шефа увезли в больницу, сыщики половину дня осматривали кабинет, опрашивали сотрудников, но так и уехали с недоумением на загрубелых от нелёгкой работы лицах.

В этот же день, в дальнем конце города, с опоры электрической линии – деревянного столба, свалился опытный электрик, чинивший повреждённый участок электропроводки. Прибывшие на место полицейские обнаружили, что страховочная цепь, удерживающая мастера на столбе, была аккуратно подпилена и потому не выдержала  груза мужского тела. Мужчина упал с высоты и разбил себе голову о камни тротуара. В бригаде электриков, где он трудился, отзывались о нём хорошо – пил редко и дело знал, но все, в один голос, говорили о неблагополучном положении в его семье, мол, жена требовала развода, а он того не желал – очень любил свою маленькую дочь. Последнее время был очень печален, молчалив, но к работе относился ответственно и задания выполнял вовремя и качественно. Жена его, когда следствие взяло её в оборот, вела себя подозрительно, мялась с ответами, невпопад лила слёзы и когда её предупредили об ответственности за дачу ложных показаний – раскололась и представила сведения, перевернувшие все каноны полицейских дознаний в поисках состава преступления. Она рассказала, что хотела развестись с мужем, у неё появился любимый мужчина,  но муж не соглашался на развод, а суд не находил должных оснований для вынесения решения в её пользу. По совету подруги она купила диск с программой «Убей врага», и стала искать меры воздействия, которые нужно применить к мужу для его устранения на пути к свободе. Там ей посоветовали подпилить звено страховочной цепи, что являлась необходимым инструментом рабочей деятельности мужа. Так она и поступила, но совершила все эти преступные действия на экране компьютера, а не в самом деле. Наяву на такое злодейство она бы никогда не решилась. Полицейские не поверили её нелепому признанию и проверили дело по сути, однако никаких явных признаков преступления обнаружить не удалось. В доме нашли ножовку по металлу, но следов распиливания цепи на ней не оказалось, таковы были результаты тщательной экспертизы, да и свой рабочий инвентарь муж никогда не брал домой, а оставлял на работе, в шкафу. В рабочем цеху сослуживцы его супругу никогда не видели. И хотя мужчина погиб, жену даже не взяли под стражу – полицейские понимали, что признание женщины в том виде, как оно было сделано – абсурд, а реальных доказательств не существовало, а суд не примет дело в виртуальном режиме доказательства преступления.

Помог сыщикам случай, положивший начало понимания необычности целого ряда  происшествий, произошедших в последнее время, где совершались явные преступления, но их состава не было выявлено и злоумышленники не найдены. На глазах сотрудников ДПС красивый автомобиль, проезжавший мимо поста ГАИ, вдруг изменил направление движения и врезался в бордюр с такой силой, что сразу превратился в груду искорёженного металла, а водитель, к удивлению стражей порядка, остался цел и невредим. И всё бы это осталось записью в протоколе автоинспектора как частный случай виновности водителя, не справившегося с управлением, если бы через некоторое время в отделение милиции  не пришёл сын владельца разбитой машины и не рассказал историю подготовки этой аварии, в правдивость которой трудно было поверить, являясь человеком разумным.

Молодой человек учился в университете и казался вполне адекватным, и не верить его искреннему раскаянию в содеянном и горьким слезам, сопровождающим слова, не находилось причин, если бы всё это свершилось в реальном мире. Парень рассказал, что с отцом у него возник конфликт из-за этой самой машины. Отец не разрешал ему садиться за руль, хотя он и имел водительские права, оправдывая свой запрет малым опытом сына в вождении автомобиля и тем, что он сам в своей молодости не мечтал даже о мотоцикле, а на занятия в университете можно ездить и на автобусе. Но многие друзья приезжали к месту учёбы на собственных «тачках», и молодого человека мучила зависть, а упорство отца породило некоторое отчуждение в их отношениях. Попытки спасти своё положение первого на курсе студента, чего нельзя нынче сделать без преуспеяния в материальной части жизни, он перенёс в виртуальный мир новой программы, купленной в магазине «Виктория». Компьютер посоветовал ему вовсе избавиться от машины, разбить её, а чтобы доказать отцу, что тот сам является плохим водителем, устроить аварию, да такую, после которой автомобиль нельзя будет восстановить. Сын согласился, но, не будучи по натуре жестоким человеком, оставил за отцом право остаться живым.

Весь его рассказ настолько совпадал с действительностью, что даже такая малость, как словесное доказательство неслучайности этого происшествия, поколебало уверенность работников правоохранительных органов в нереальности потустороннего вмешательства. Работники полиции с решимостью занялись разработкой других преступлений на предмет выявления непосредственной причастности к ним фирмы, реализующей программу популярной игры.

Это решение, принятое на совещании высших чинов полиции местного значения, тщательно засекретили, чтобы этот приказ не стал бы известен руководителям города и надзорным органам (не дай Бог, оказаться совсем уж в дураках). Но когда следственные действия в этом направлении начали приносить результаты, к этому, не всем понятному розыску,  пришлось подключить и прокуратуру. Изменения формы и методов дознания позволило определить местонахождение некоторых людей, ранее пропавших без вести. Теперь сыщики не искали самих признаков и следов на месте происшествий, а сразу входили в круг знакомств потерпевших и выясняли  их взаимоотношения, а тех из них, кто пользовался программой «Убей врага», сразу подвергали интенсивному допросу.

Таким образом были найдены или установлены адреса многих людей, пропавших без вести при очень странных обстоятельствах. По злой памяти давних ссор и обид или просто из-за неприязни друг к другу соседи, друзья, мужья, жёны, ничтоже сумняшеся, виртуально отправляли свих несчастных родственников и знакомых, куда Макар телят не гонял. После их реальной пропажи думали о случайности совпадения судьбоносных решений, своих и чужих. Не доходило никакой информации о других, пропавших бесследно людях, так как одинокие мстители скрывали свои злые помыслы и дела от окружающих и не торопились раскрывать секреты виртуальной жизни и как, казалось им, невинных своих забав в том мире. Они не хотели нести ответственности за свои тёмные мысли по отношению к ближним, но факты всё более упрямо свидетельствовали, что новая игра несёт реальную опасность всем, кто занялся поиском своих врагов в окружающем мире.

Сорокалетний мужчина, со слезами на глазах, рассказал полицейским, что, будучи на даче, поскандалил с женой. Ссора началась из-за какой-то мелочи, но выросла в драму, где вспомнились все маленькие гадости периода совместной жизни, а так как у них не случилось родить детей, то обвинения выросли в серьёзный конфликт – говорились слова по поводу загубленной молодости и о мужской несостоятельности и многом другом нелицеприятном и обидном, что жалило, изматывало и ожесточало. Не выдержав напора женских обвинений, мужчина хлопнул дверью, сел в машину и уехал в город, где в своей квартире, выпив изрядное количество спиртного, сел за компьютер и в состоянии мстительного вдохновения убил свою жену и закопал недалеко от дачи, в которой она в то время находилась, на поляне, где они любили вместе отдыхать.

Позже, на утро, когда мысли его успокоились, он стал ждать, когда жена даст о себе знать. Но этого не произошло, он звонил на дачу по телефону, но трубку никто не брал, а ехать туда он боялся, не зная почему. Этот страх и привёл его в полицию. Выехавшая на место, указанное виртуальным убийцей, опергруппа обнаружила недавно закопанный труп женщины, убитой, как в том признался несчастный муж, ударом топора по голове. От вида действия своих злосчастных мыслей, приведших к реальной трагедии, мужчина дико закричал, упал на землю, стал биться как в припадке эпилепсии, а когда успокоился, то с ним уже нельзя было говорить – он вращал зрачками безумных глаз и блаженно улыбался, потом поднялся, медленно пошёл к реке и бросился в воду. Его удалось спасти, но наступившее помешательство отвести уже не сумели. Его связали и вместе с убитой женой, на карете скорой помощи, отправили в больницу.

На следующий день после случившихся событий состоялось совместное заседание прокуратуры и полиции. Были сформированы группы по захвату подозреваемых лиц, их аресту и расследованию дела о преступной деятельности фирмы «Виктория», в свете уже поученных доказательств этих противоправных действий. Все эти задания отметили грифом особой секретности. К этому процессу подключились и органы госбезопасности. Задание, полученное группой оперативников и следователей, звучало так: «Определить меру воздействия компьютерных программ, выпускаемых фирмой «Виктория», на общественное мнение и разум отдельных личностей и каким образом виртуальные преступные действия клиентов превращаются в реальное их исполнение». Размытая формулировка этого документа не совсем соответствовала серьёзности намерений правоохранительных органов узнать правду о внезапной связи потустороннего и реального миров и их сотрудничества в сфере воплощения в жизнь мысленного злодейства и непременном желании довести расследование до конца. Просто такое  задание уже в своём начале имело некую неопределённость развития и, обозначенное на бумаге более чётко и понятно, показалось бы, после его прочтения, бредом душевнобольного человека.

К началу рабочего дня у офиса фирмы «Виктория» собралась группа людей одетых в штатское платье, и после короткого совещания пятеро из них вошли в помещение магазина, остальные остались за дверьми, на улице. От вошедших мужчин тут же поступило указание работникам фирмы – оставаться на местах и без паники продолжать делать свою работу. Один из вошедших двинулся по коридору к кабинету директора, двое вошли в комнату Германа, а двое присели у столика в фойе, зорко поглядывая вокруг. Герман совсем не удивился ранним посетителям, повернулся к ним на сиденье вертящегося стула и стал ждать объяснения причин их появления здесь. Однако мужчины не торопились с вопросами, осмотрелись кругом, отметив аскетичное убранство небольшой комнаты, где находился компьютерный стол, сам аппарат, а по стенам развешаны подставки с горшками, где зеленели и цвели домашние растения – кактусы, хризантемы и прочие. Что хотели увидеть сыщики в этом пространстве, откуда, как они догадывались, исходило зло, они не знали, но такая малозначительная обстановка, некоторая небрежность в разбросанной по столу бумаге, горящий экран монитора с цифрами и буквенными знаками на нём, без картинок ужасных и кровавых сцен, немного обескуражила полицейских, и они задали  вопрос, который и должен был задан в первую очередь:

– Вы знали о будущем пагубном воздействии на человеческий разум программных разработок, которыми занимаетесь?

– Если человек по-настоящему разумен, то стороннее воздействие на него невозможно без его согласия, – спокойно ответил Герман.

– Значит, вы отрицаете, что применяли средства понуждения в убеждении своих клиентов в целях увеличения количества продаж дисков, – сыщики изменили тему вопроса.

– Мне совершенно безразлична материальная часть дела. А в беседах с клиентами тет-а-тет я всегда предупреждал о возможной моральной деградации их нравственных устоев. Но сил отказаться от желания обезоруживания порой неизвестного врага, чтобы опередить грозящую опасность, пусть даже в нематериальном пространстве, у моих собеседников не нашлось. Ни единого слова сомнения не прозвучало мне в ответ ни сразу, ни потом. Хотя, может быть, не сочтите за оправдание, услышать отказ – это  и было целью моего присутствия здесь. Но все мои слова о моральной стороне дела, воспринимались людьми, как неловкая шутка. А лицам с неуравновешенной психикой я всегда отказывал в покупке диска с программой, о чём имеются записи в этой книге учёта, – Герман похлопал рукой по пухлой и тяжёлой на вид, будто наполненной описью человеческих грехов, тетради.

– И всё-таки, в чём секрет популярности этой игры? – задал следователь совсем простой вопрос, путаясь в непривычном ходе ведения следствия.

– Исходя из своего жизненного опыта, думаю, что это желание предупредить угрозу своему благополучию или даже жизни, что исходит от неизвестности будущих событий. Узнать про такую существующую опасность и вовремя её обезвредить, – спокойно объяснил Мастер.

– О каком жизненном опыте вы говорите? Мне кажется, что вы ещё довольно молоды, чтобы делать какие-то заключения, – пожелал разъяснить нечто непонятное в словах Германа сыщик, но ответ ещё более запутал игру в дознание:

– Там, где мне довелось жить, все люди среднего возраста, однако уже прожили долгую жизнь.

– И где же находится этот ареал обитания нестареющих долгожителей?

– Там, куда скоро попадёте и вы, если не научитесь отличать Вышнюю справедливость от ложного права на попрание её истины с вершины собственного безрассудства, – мудрёно ответил Герман.

– Ну, мы не философы, а полицейские. Вас же нам придётся арестовать, до выяснения некоторых обстоятельств инкриминируемого вам преступления, – и полицейский, отвернув полу пиджака, снял с пояса наручники. Герман протянул руки, и на запястьях защёлкнулись металлические путы. Полицейские взяли арестованного под руки и вышли из комнаты в фойе, где на них воззрились испуганные работники офиса. Они остановились в центре зала, ожидая, пока полицейские вынесут из комнаты компьютер, диски, бумаги и журнал учёта, а следом провели и директора, изрядно напуганного, но без наручников. Он твердил одни и те же слова, будто в беспамятстве желал их запомнить:

– У него была рекомендация от высокого начальства, большого человека. Вы все его знаете. Не мог же я отказать при таком документе, – он обернулся к Герману и хотел что-то сказать, но от неожиданного изумления застыл на месте, как и сопровождающие его  полицейские, и сотрудники фирмы. Между двумя полицейскими, всё ещё будто державших кого-то под руки, возникло облако пара, наручники звякнули, упав на пол, а туман, напоминающий своим объёмом человеческие формы, начал вытягиваться в сторону раскрытого окна и, просочившись через наружную решётку, облако исчезло. Полицейские выбежали на улицу и успели увидеть, как едва видимый в солнечном свете клуб белесого дыма быстро удалялся в сторону гор. Потрясение от увиденного было так велико, что все свидетели  произошедшего первый раз в жизни ощутили своё явное ничтожество перед силами  неведомыми и потому страшными.

Весть о произошедшем чуде и бессилии полицейских  перед этим явлением разнеслась по городу со скоростью телефонного звонка сразу всем его жителям. И сразу же после этого из города начался отток населения. Вначале незаметно и буднично, но уже скоро, всего через пару дней, это движение превратилось в шумное, массовое бегство. Люди, сломя голову, с чемоданами и налегке, мчались на вокзал, в аэропорт. Из города по автострадам в разные концы белого света тянулись вереницы машин. Эта эвакуация напоминала времена войны – период  перед оккупацией города врагами. Теперь тоже бежали от врага, который уже жил в городе, в домах, поселился в душах людей, потушив в них светоч прекрасных порывов, и породил египетскую тьму безумного страха ожидания расплаты за приятие в свои сердца дьявольского соблазна гордыни себялюбия и лицемерия. Этот страх гнал людей за пределы места своего обитания, они хотели скрыться где-то в неведомых краях, где их бы никто не узнал и не нашёл, и в том мире собственной неизвестности начать новую жизнь, свободную от прошлых мыслей и поступков.

Массовый побег в неизвестность набирал обороты, люди выходили из домов и квартир, не запирая дверей, зная наверняка, что никогда не вернутся обратно. Мэр пытался предотвратить массовый исход, по городу вывешивались воззвания к разуму горожан и восстановлению порядка и спокойствия, телевидение неустанно твердило о любви к родине и о том, что все проблемы, беспокоящие граждан, будут решены в ближайшее время, но никто ничему не верил, не читал, не смотрел, а упрямо, глядя только на дорогу, уходили, бежали, ехали в ночь и день. Ничто не могло остановить людей, бегущих от мыслей о том, что в любую минуту могут быть обречены на смерть, на мучения, на изгнание своими известными и неизвестными недоброжелателями или просто стать жертвой чьей-то недоброй прихоти.

Остановился общественный транспорт, пропало электричество, отключилось газоснабжение – не хватало и минимума людей для обслуживания коммуникаций, питающих город энергией жизни. Город провалился во тьму, на улицах царила безлюдная пустота и только своры брошенных людьми собак бродили между пустых домов в поисках своих хозяев и пищи. Та малая часть жителей, что осталась в городе без всяких условий к жизни, сбивалась в группы мародёров. Они беспрепятственно входили в брошенные хозяевами дома и квартиры, поедали остатки продуктов и шли дальше, разоряя домашние очаги от злобы своей теперешней неприкаянности и подгоняемые страхом  неожиданной безнаказанности своего вольного злодейства. Но и эти люди, не имеющие средств на дальнее путешествие в забытье ужасных событий, прибрав к рукам некоторые ценности из покинутых жилищ, старались покинуть город, и потихоньку рассасывались по сельской округе и оседали в дальних и ближних деревнях.

Некий человек, среднего возраста, в довольно потрёпанной одежде, что плохо защищала его тело от холодного осеннего ветра, снующего по улицам и переулкам пустого города, от чего он зябко ёжился, вошёл в открытые двери полицейского управления и стал бродить по комнатам, среди разбросанных бумаг и раскрытых шкафов, набитыми распотрошёнными папками уголовных дел. Его лицо потомственного интеллектуала – высокий лоб, небольшая бородка, печальные глаза, устремлённые в глубины своей памяти, тонкий, чувствительный нос и улыбка, блуждающая в уголках губ, выдавала в их владельце, как минимум, профессора философии, а его одеяние, несовременное и ветхое, которое он пытался скрыть под длинным, широким плащом, схваченным у шеи шнурком, придавало ещё большую таинственность и неопределённость его появлению здесь.

В помещении ему наконец удалось запахнуть плащ, на улице его неустанно трепал ветер, обнажая убогую одежду, и теперь он пытался согреться, обернувшись тканью накидки и присев на стул в кабинете начальника управления, ещё хранившем былую величавость на пространстве огромного стола чёрного дерева, рядом телефонов на нём,  непомерной высотой потолка и широкостью распахнутой двери. По углам кабинета валялись в беспорядке брошенные бумаги, но на столе было пусто, лишь прямо по центру столешницы, перед глазами неизвестного посетителя, лежала толстая тетрадь, распухшая от многих записей на её листах. Странник открыл тетрадь и увидел цифры, значки и знаки, занимавшие всю страницу. Это была та самая книга учёта клиентов, где Герман отмечал пользователей программы «Убей врага». На каждой странице в строгом порядке стояли, занесённые сюда те же идентификационные номера, что нынче записывались в удостоверение всякой личности, как в средние века выжигали тавро на теле рабов, с единой целью, чтобы не потерять ни единого человечка и следить за путями его миграции по белому свету и знать о нём то, чего он и сам о себе не знает. В этом обозначении человека номером и заключены все свободы и права, полученные людьми от хозяев нашего мира. Будто кольцо на лапке вольной пташки, невольнице человеческого любопытства. Эти записи, видимо, мало интересовали человека с ликом профессора. Он быстро листал страницы и остановил свой внимательный взгляд на последнем листе, где им  обнаружилась другая запись, сделанная тем же мелким почерком, что и учёт пользователей программы – рукой Германа. Вот что было записано в окончании всей истории с компьютерной безделкой, и рассказано как бы прямой речью обращения к читателю:

– В давние времена я жил в роскошном дворце, стены комнат которого были увешаны зеркалами венецианского стекла. Они всегда были чисты  и отображали лучезарные лица короля и королевы и других членов царственной семьи. Но не только те зеркала, что были  во множестве развешаны в королевских покоях, отличались чистотой и правдивостью отображения, таковые же находились в комнатах придворных слуг и в жилищах черни. Отличались глашатаи красоты и уродства только размерами и количеством своего присутствия в различных по статусу помещениях. Все люди, приближённые к дворцу их величеств, от высокопоставленных особ и до семей башмачника и кухарок, могли в свободное время любоваться собою и с радостью или огорчением наблюдать перемены своего облика в течение разного времени своей жизни. Каждый человек, живущий во дворце и при нём, должен был в первую очередь следить за своей внешностью и с особым пристрастием добиваться её улучшения. Появление в непотребном виде в пределах дворцовой территории тут же отмечалось зеркальным отражением нарушителя заведённого порядка и каралось дальним изгнанием от щедрот и милости короля.

Но существовал ещё один строгий метод испытания всего состава королевских слуг и самой королевской семьи. Один раз в году, в строго определённое число первого месяца наступившего года, открывалась комната, запертая для всех без исключения в любое другое время. Стены этого довольно обширного помещения составляли собою одну зеркальную окружность (комната так и звалась – круглой). Зеркальная поверхность стен этой загадочной комнаты отражала в себе не человеческий образ, а внутренние пороки его владельца. За несколько минут знакомства с собою люди узнавали о себе такое, что кружилась голова от страха перед зеркалами, воспроизводящими мерзкие тайны человеческой души в беспристрастном блеске венецианского стекла. Двое немых писарей вели, независимо друг от друга, счёт всех лукавых помыслов и злых душевных терзаний насельников дворца, от придворных высшего ранга до последнего трубочиста и золотаря. Каждый человек, строго в одиночку, входил в круглую комнату и оставался один на один со своим внутренним миром, и эти несколько минут пребывания здесь иногда меняли человека до неузнаваемости. Гордый становился ниже весенней травинки, жадный, вдруг, раздавал нищим своё имущество, злой и жестокий оказывался полным любви. Конечно, не со всеми случались такие перемены, но ровно через год они должны были вновь войти сюда – в круглую комнату, и предстать перед зеркалами совести, и если ни один  из старых грехов, что хранились в прошлогодней описи общего состояния души, не исчезал, а бывало, что душа испытуемого наполнялась новыми мерзостями, этот человек переводился в статус раба и отправлялся на каменоломни, строительство дорог и другие тяжелые работы – безвозвратно, пожизненно.

Бывало, что и королевская чета и члены царственной семьи открывали в себе порочные наклонности, которые тоже учитывались на общем основании и тот же срок – один год – давался на исправление безнравственных накоплений в мыслях и душах правителей. Эта проверка никому не оставляла надежды на сохранение тайны и оправдания греха, поселившегося в душе, и на выходе из круглой комнаты человек осознавал мерзкое влияние соблазнов на свою жизнь и целый год старался измениться к лучшему, а если этого не получалось, то оставлялась честная возможность самому покинуть территорию безбедного существования, не дожидаясь новой проверки. Считалось настоящим преступлением действие любого человека, знающего, что порок его не изжит за прожитый год и решившегося на вход в круглую комнату – это воспринималось, как желание обмануть общество. Случалось, что и лица королевской фамилии отправлялись в монастырь (такая мера наказания применялась к ним), а на их место всходил наиболее достойный член царственной семьи, имеющий лучшие результаты проверки зеркалами духовной чистоты.

Но вот за стенами дворца грянул бунт, и возглавили смуту те самые люди, не сумевшие обуздать недобрые порывы своей безнравственной души, добровольно покинувшие дворец, но затаившие неизбывную злобу на тот закон и порядок, не дающий возвысить человеческую мерзость над добродетелью. Они заняли дворец, освободили и приблизили рабов, но в первую очередь разрушили круглую комнату – чистилище пороков и мерзости, что обитают в слабых человеческих телах, сердцах и душах. Вместо зеркал чистого, венецианского стекла, новые правители повсюду установили кривые зеркала, восхваляющие уродство и унижающие красоту. И всё в мире стало наоборот. Пороки возвысились и поселились во дворцах, где и живут в роскоши и разврате, а добродетель проживает жизнь в нищете и святости, всюду подвергаясь осмеянию бывших рабов и гонениям от хамов, власть предержащих.

P.S.  Я пришёл к вам и предложил всего только один соблазн – унизить или уничтожить своего врага и дал возможность исполнить это ваше желание, и все воочию убедились, что из этого получилось. А если вам станут доступны все соблазны грешного мира, и вы сможете этим «счастьем» пользоваться? Что произойдёт тогда? Или уже произошло?

Человек поднялся из-за стола, закрыл тетрадь и спрятал её в складках плаща. Зажёг спичку и бросил её огонь в угол, на скопление мятой бумаги. Подождал, покуда огонь занялся и заполыхал ярко и горячо, и удалился тем же неизвестным путём, что  привёл его в город.

Пожар в пустом городе полыхал несколько дней, но с тёмных от гари небес полился мелкий и холодный осенний дождь и превратил полыхающие кварталы в дымное, чёрное пепелище. И некому было оплакать погибший город, свою недавнюю жизнь в нём, а в ней человеческие радости и печали.

Неизвестно, остался ли этот город существовать на лице земли или стал прахом, ваш покорный слуга сам едва унёс оттуда ноги. Но я твёрдо знаю, что призрак зла вернётся, если уже не явился куда-нибудь, в обличье всегда благопристойном и милом и будет жить среди нас, покуда сердца людей наполнены ненавистью к своим ближним.