№41 Анатолий КАЗАКОВ (Россия, Братск) Прощание с Ангарой

Прощание с Ангарой

О фильме Сергея Мирошниченко «Река жизни»

«В "Матёре" мы, кажется, последний раз были русскими людьми, какими нас задумал Бог, почему так прощально и старались наглядеться на свою правду и надуматься о ней». 

В.Я. Курбатов

Два вечера подряд по каналу  «Культура» показывали фильм Сергея Мирошниченко «Река жизни» о Валентине Григорьевиче Распутине. Смотрел и невольно вспоминал ранние работы этого замечательного режиссёра о великом русском писателе Викторе Петровиче Астафьеве и всенародно любимом артисте Георгии Жжёнове. Кстати, Жжёнов, как я позже узнал, писал добротную прозу, основанную на реалиях собственной многострадальной жизни.

Первое знакомство с Жжёновым у меня случилось именно благодаря фильму Мирошниченко «Русский крест». Разве мог я предположить, что этот с виду благополучный человек много лет сидел в сталинских лагерях и испытал столько, что хватило бы не на одну жизнь. После фильма почему-то вспомнились слова В.П. Астафьева: «Вставать рано, много трудиться и не врать». Именно этими словами, видно, и руководствовался Мирошниченко, потому как по-другому и не получаются такие фильмы. Ни в одном кадре, ни в одном слове не чувствуется фальши. Ловлю себя на мысли, что с нетерпением жду новых его работ.

Но вернусь к «Реке жизни». Уже в начале фильма Распутин говорит: «И без слов ясно, мы едем прощаться с Ангарой» – и это, наверное, главная мысль картины, но она, эта мысль, настолько сложна и многогранна, что, кажется, в рамках одного «турне» её и не понять. Сюжет фильма, казалось бы, донельзя прост – известный писатель едет по Ангаре, или по тому, что с нею случилось, – по Братскому и Усть-Илимскому водохранилищам, комментирует то, что видит, вспоминает, общается с местными жителями. «Плач по реке жизни» – это было бы, наверное, более точное название для фильма Мирошниченко. Но удивительное дело: несмотря на заупокойные мотивы, в фильме нет ни сентиментальности, ни похоронной приторности, ни рабских вздохов. И объяснить это можно только присутствием в фильме личностей. Само собой разумеется, Распутина, Мирошниченко, Курбатова, но и те люди, которые встречаются на их пути настолько нравственно и  духовно сильны, что всё мелкое и случайное уходит на второй план.

«Мы едем прощаться с Ангарой». Что означают эти слова? После Богучан, как утверждают специалисты, от Ангары останется лишь сто двадцать километров между Иркутском и Свирском, всё остальное – моря. Братское, Усть-Илимкое, Богучанское. Может быть, это имел в виду Валентин Распутин? Ну и, конечно, личное прощание. Доведётся ли ещё побывать на Ангаре?                 

Богучанская ГЭС. Опять затопление плодородных земель,  нетронутых реликтовых лесов, миграция зверя и его гибель. Уход под воду деревень с их многовековым укладом жизни, затопление погостов. Готовится очередное «Прощание с Матёрой». Об этом, конечно, тоже говорится в короткой реплике Распутина. Через всё его творчество проходит ярко выраженная боль за своих земляков, наших предков, кости которых покоятся на дне этих совсем не природных морей. Писатель говорит, что тем, кто здесь не живёт, не понять этой боли. И, тем не менее, москвичу Мирошниченко это удалось. Как и многие братчане, сижу у телевизора и едва сдерживаю волнение. Мы-то здесь живём, мы-то понимаем. Но взгляд через экран, как сквозь увеличительное стекло, всё делает более значимым и нервным. Я всё понимаю, дорогой Валентин Григорьевич. Утонет не Ангара, а устоявшаяся в веках нравственность и культура русской деревни. Рассеется её прах над тремя морями. Вот вы и ратуете: не нужна нам Богучанская ГЭС! Вся прибыль от неё уйдёт в тугие московские кошельки, а простые люди ничего, кроме загубленных природы и здоровья, не получат. Как в Братском и Усть-Илимском водохранилищах, в Богучанах также исчезнут ценные породы рыб (таймень, осётр, пелядь, омуль, хариус), а в затхлых водах теперешней Ангары будет главенствовать любящий застойную воду карась. 

Юдоль этой поездки вместе с Распутиным и Валентином Курбатовым разделил иркутский издатель Геннадий Сапронов. В фильме он говорит, что у него убили сына. Просто шла пьяная компания, не понравился нормальный парень – вот и нет у отца сына. Спустя сорок дней после похорон на кладбище рядом с могилкой сына появилось ещё более сорока могил. Издатель горестно вздыхает: «Какая война». Лишь изданием книг Валентина Петровича Астафьева, Валентина Григорьевича Распутина, В.Я. Курбатова и ещё многих других замечательный писателей жил этот человек последние годы. Вскоре после съемок Геннадия Сапронова не стало. Вот так от горечи, от непонимания, что происходит с родной землёй, не стало хорошего человека. Но остались изданные им книги.

Всерьёз и до боли затронули слова этого замечательного человека, для которого «хождение за три моря» стало последним событием жизни:  «Оставлять родные могилы и знать, что это будет затоплено, я не понимаю». В унисон ему в течение всего фильма звучат горестные слова местных жителей: «Варвары… Это ж такую красавицу губите, она родная течёт, у неё всё естественное. Зачем строить ГЭС, когда Усть-Илимская не на полную мощь работает»? Особенно трогает сцена прощания с Кежмой, которой вот-вот предстоит уйти под воду. Местная жительница, чуть ли не причитая, говорит: «Более трёхсот лет кормила нас Кежемская земля, родилось на ней сто тысяч человек, веками здесь возделывали землю, но пришла беда, здесь решили построить ГЭС. И страшно подумать, что никогда наши дети и внуки не придут на могилки своих предков». И снова: «Как они не могут понять, насколько божественна природа, могилы, рождение человека? Когда здесь всё затопят, я поставлю памятник в виде глобуса, а на нём напишу: «Здесь затоплено человечество». Вновь и вновь звучат слова Валентина Яковлевича Курбатова: «Пока жива память, когда мы приезжаем на могилы, мы имеем право называть себя людьми. Нужно перестать предавать историю, а за звездой-то наши отцы лежат, когда-нибудь вернёмся и заплачем, матушка моя, что же мы делаем, хочется заплакать от всей этой народной жизни».

Во время поездки Валентин Григорьевич Распутин показал Валентину Курбатову словарь местной речи, и известный всей стране критик  горестно сокрушался, что не знает многих слов, и о том, что мы теряем не только деревни, но и национальную память, доставшуюся нам из глубин веков.

В сцене встречи Распутина и Курбатова с директором Братской ГЭС Рудых есть один показательный момент. Валентин Курбатов спрашивает, почему на родине великого писателя в Аталанке до сих пор нет света. Директор отвечает, что это политика. И это не так-то просто понять. А может, действительно, ни Распутин, ни Курбатов, ни многочисленные жители ангарских деревень не понимают тех масштабных замыслов, которые в очередной раз будут претворены на Ангаре? Ну, неужели они, простые люди и выразители их дум, мудрее тех, кто всё это задумал? Нет, тут что-то другое, и понять это «другое» зрителю предстоит самому. Ещё раз послушаем героев Мирошниченко. Старая-старая бабушка, речь сбивчива, но понять её можно даже без слов:

– Всё развалилось… Что у нас своя картошка, что ли, не родится? А Россия-то безработная, всё дорого, нашего отечественного-то ничего не осталось. Мы люди – все родня. Только судьбы у нас разные… Четыре класса кончила, ничего не заработала, кроме болезней. Живём мы с дедушкой Колей, да рыбаки приезжают. Я тут свободна сама для себя… Пенсия моя тысяч шесть, а сын у меня всего четыре тысячи получает. Четверо детей, попробуй, проживи. С этой мыслью встаю, с этой мыслью ложусь. Тяжёлая, очень тяжёлая жизнь. Слышите, надо хорошего руководителя взять из простого крестьянина – кто работал, кто всего этого повидал. И зачем нас подтоплять-то? Всё уже и так затопили. Энергия-то не нам пойдёт, а китайцам… Раньше-то не запирали двери. Начинаю прясть с утра. Пока ночь, я не отступлюсь, пряду, пряду. Руки устали, сажусь опять вязать, дранки драть. Целый день в работе, а без работы скукота давит… Зачем ехать в Канары, вокруг глянешь, какая красота! Я люблю жизнь! Сама жизнь по себе красивая… Раньше у нас тут было много заключённых, поэтому много грустных песен….

После этой сбивчивой, невнятной речи бабушка вместе с Валентином Курбатовым поют народные песни. И когда нежданная делегация, тепло прощаясь, садится в катер, бабушка говорит: «Простите меня, если что не так». И машет по старинке своим стареньким платком. Да разве после этого не  встрепенётся душа? И не хочется верить, что ещё есть какая-то правда, кроме этой. 

По словам Распутина, ещё в 90-х годах прошлого века было уничтожено крестьянство. Но, видно, что-то осталось от него. И не всем ещё правят  деньги. Но всё меньше и меньше остаётся истинных ценностей. И неужели они когда-нибудь иссякнут совсем?

Закончилась передача. Вновь и вновь достаю запись фильма, слушаю голоса людей, глухие, надрывные, будто из-под воды, и не могу понять, почему всё это случилось с ними. Приходит мама и говорит: «Значит, так надо, сынок». Но надо ли, мама?