 Мысли вслух на Красном крыльце
Дворянин Сила Андреевич Богатырёв, кавалер Георгиевский и Владимирский, приехал в Москву для разведания о двух сыновьях, брате и племяннике, кои служат на войне. Отпев молебен за здравие Государя, отстояв набожно обедню в Успенском соборе, сел на Красном крыльце и стал думать вслух так.
Господи помилуй! Да будет ли этому конец? Долго ли нам быть обезьянами? Не пора ли опомниться, приняться за ум, сотворить молитву, и плюнув, сказать французу: сгинь ты, дьявольское наваждение! Ступай во ад или восвояси – всё равно; только не будь на Руси.
Ужели Бог Русь на то создал, чтоб она кормила, поила и богатила всю дрянь заморскую, а ей кормилице и спасибо никто не скажет: бранят все, не на живот, а на смерть.
Придёт француз с виселицы – все его наперехват; а он ещё и ломается, говорит: либо принц, либо богач, за веру и верность пострадал. А сам собака холоп, либо купчишка, либо подьячий, либо поп-расстрига, от страха из своей земли убежал. Поманерится недели две, да и пустится – либо в торг, либо в воспитание, а сам и грамоте-то плохо знает.
Господи помилуй! Да как же предки наши жили без французского языка, а служили верою и правдою Государю и Отечеству; не жалели крови своей, оставляли детям в наследство имя честное, и помнили заповеди Господни и присягу свою; за то им слава и Царство небесное!
Господи помилуй! Чему детей нынче учат?
Выговаривать чисто по-французски, вывёртывать ноги и всклокачивать голову. Тот и умён и хорош, которого француз за своего брата примет. А впрочем, хоть иконы обдери! И понять нельзя, что врут и что делают; всему своё названье: Бог помочь – бонжур; отец – монсье; старуха мать – маман; холоп – монами; мошна – ридикюль. Сущие дети и духом и телом – так и состарятся!
Господи помилуй! Только и видишь, что молодежь, одетую, обутую по-французски, и словом, и делом, и помышлением французскую! Отечество их на Кузнецком мосту, а Царство небесное – Париж. Родителей не уважают, стариков презирают; и быв ничто, хотят быть всё. Старухи и молодые сошли с ума; все стало каша кашей! – бегут замуж за французов и гнушаются русскими; одеты, как мать наша Ева в раю: сущие вывески торговой бани либо мясного ряду! Ох, тяжело! Дай Боже сто лет здравствовать Государю нашему! – а жаль дубины Петра Великого! Взять бы её хоть на недельку из Кунсткамеры, да выбить дурь из дураков и дур. Господи, помилуй, согрешил, грешный!
Господи, помилуй! Все по-французски, все на их манер. Пора уняться! Чего лучше быть русским? Не стыдно нигде показаться: ходи нос вверх, есть что порассказать.
Кому детей своих вверяем? Ну не смешно ли нашему дворянину покажется, если б русский язык в такой моде был в иных землях; и если б псарь Климка, повар Абрашка, холоп Вавилка, прачка Грушка и непотребная девка Лушка стали воспитывать благородных детей и учить их доброму! А вот, с позволения сказать, этак у нас лет тридцать как завелось и не выводится. Дожить, ей-Богу, до беды!
Господи помилуй! Да чего отцам и матерям хочется?
Чего у нас нет? Всё есть или быть может. Государь – милосердый; дворянство – щедрое; купечество – богатое; народ – трудолюбивый.
Да что за народ эти французы? Копейки не стоют, смотреть не на что, говорить не о чем. Врёт чепуху! Ни стыда, ни совести нет: языком пыль пускает, а руками всё забирает. За которого ни примись, либо философ, либо римлянин, а всё норовит в карман: труслив, как заяц, шаллив, как кошка. Во французской всякой голове ветряная мельница, госпиталь и сумасшедший дом! На делах они плутишки, а на войне разбойники. Два лишь правила у них: Все хорошо, лишь бы удалось; что можно взять, то должно прибрать.
Вишь, что проклятые наделали в эти двадцать лет!
Всё истребили, пожгли и разорили. Сперва стали умствовать, потом спорить, браниться, драться. Ничего на месте не оставили! Закон попрали, храмы осквернили, царя казнили! Головы рубили, как капусту. Думали, что будет равенство и свобода, а никто не смел и рта разинуть.
Мало показалось своих резать, стрелять, топить, мучить: опрокинулись к соседям, и начали грабить и душить, приговаривая: после спасибо скажете! А там явился Бонапарт, и всё замолчало.
Чему дивовать! Жарко натопили, да скоро закрыли; революция пожар, французы головёшки, а Бонапарт кочерга. Вот оттого-то и выкинуло из трубы. Он и пошёл драть: Италию разграбил, двух королей на острова отправил, цесарцев обдул, прусаков донага раздел и разул. А всё мало! Весь мир захотел покорить. Что за Александр Македонский! Мужичишка в рекруты не годится, ни кожи ни рожи, ни виденья; раз ударить, так и след простыл, и дух вон. А он-таки лезет вперёд – да уж и на русских! Ну, милости просим! Думал потешными своими удивить, а наши армейские так их потешили, что только образцовых пустили живых.
Радуйся, царство Русское! Всемирный враг богатырской твоею силою истребляется. Он пришёл, как алчный лев, хотел всё пожрать. Теперь бежит, как голодный волк – только озирается и зубами пощёлкивает. Не щади зверя лютого, тебе слава и венец, ему срам и конец. Ура, русские! Победа пред вами, Бог с вами, Россия за вами. |
Наша история