СТЕНОГРАММА ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ, ПОСВЯЩЕННОЙ 80-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВАДИМА ВАЛЕРИАНОВИЧА КОЖИНОВА. (ДЕНЬ ПАМЯТИ В.В. КОЖИНОВА). МОСКОВСКАЯ МЕЖДУНАРОДНАЯ КНИЖНАЯ ВЫСТАВКА-ЯРМАРКА. 5-ГО СЕНТЯБРЯ 2010 Г.

22.09.10 Организаторы пресс-конференции: Российский общенародный союз, Международный форум «Золотой Витязь», Союз писателей России, издательство «Алгоритм».

Список участников пресс-конференции:

Аннинский Лев Александрович – телеведущий, литературный критик;

Бабурин Сергей Николаевич – председатель Российского общенародного союза (РОС), ректор Российского государственного торгово-экономического университета;

Бобров Александр Александрович – член Правления Союза писателей России, поэт, журналист;

Бондаренко Владимир Григорьевич – писатель, главный редактор газеты «День литературы»;

Бурляев Николай Петрович – президент Международного форума «Золотой Витязь», член Патриаршего Совета по культуре, народный артист России;

Васин Александр Николаевич – поэт, певец, руководитель литературно-музыкальной студии;

Ермилова Елена Владимировна – литературовед, вдова В.В. Кожинова;

Кара-Мурза Сергей Георгиевич – политолог, публицист;

Кожемяко Виктор Стефанович – публицист, обозреватель газет «Правда» и «Советская Россия»;

Колодяжный Илья Владимирович – журналист;

Крупин Владимир Николаевич – сопредседатель Союза писателей России, вице-президент Союза деятелей славянской культуры «Золотой Витязь»;

Куняев Сергей Станиславович – заведующий отделом критики в журнале «Наш Современник», член Правления Союза писателей России;

Лесневский Станислав Стефанович – литературовед, директор издательства «Прогресс-Плеяда»;

Николаев Сергей Васильевич – директор издательства «Алгоритм»;

Осипов Владимир Николаевич – публицист, глава Союза «Христианское Возрождение»;

Якунин Дмитрий Михайлович – директор по организационным вопросам Международного форума «Золотой Витязь», ведущий мероприятия.

На экране демонстрируется видеоролик памяти В.В. Кожинова.

Ведущий: Спасибо за ролик, созданный Литературно-музыкальной студией Александра Васина. Слово предоставляется одному из главных организаторов сегодняшнего мероприятия – Бабурину Сергею Николаевичу.

Бабурин С.Н.:

Уважаемые дорогие друзья!

Я решил обратиться  к вам именно так, потому что на вечер памяти Вадима Валериановича Кожинова недруги просто побоятся прийти, чтобы, не дай Бог, не засветиться в обществе тех, кто придет сказать о нем доброе слово. Мне и Российскому общенародному союзу это имя дорого особо, потому что благодаря Вадиму Валериановичу, мы сформировали мировоззренческую позицию нашей организации. В 90-м году мы создали в Верховном Совете первую некоммунистическую оппозицию Ельцину, а затем создали движение, которое в конце 91-го года было единственным официальным оппозиционным движением в России (коммунистическая партия была запрещена). Патриотическое движение сосредотачивалось благодаря нашим усилиям (в Парламенте), благодаря российским писателям и Вадиму Валериановичу.

Мы познакомились с Вадимом Валериановичем Кожиновым в то время,  когда вокруг нас стала собираться группа патриотически настроенных ученых, когда мы познакомились с  замечательным демографом Галиной Литвиновой, первопроходцем в борьбе за демографическое прозрение, за социально-политическое осмысление. Ну, я не буду говорить здесь о присутствующих, а то получится, что мы будем друг о друге говорить. Я хочу сказать о Кожинове. Знаете, когда этого человека не стало,  наша газета откликнулась  большим материалом с общим заголовком "Памяти великого русского просветителя". Это не преувеличение. Хотя, казалось бы, как можно: конец ХХ-го, начало ХХI-го века и говорить о просветительстве. Но если вдуматься это была самая тяжкая работа: образованным людям нести просвещение, чтобы они систематизировали свое знание и чтобы они за массой знания не потеряли смысла. Смысла жизни, смысла нашей истории, смысла русской цивилизации и предназначения русского народа. И в этом отношении Вадим Валерианович был всегда правофланговым, по которому мы равнялись. Который делал открытия не только в литературе, но и в нашей истории, хотя не был профессиональным историком.

Вспомните, к примеру, Ржевское сражение, одно из величайших битв, оставшееся незамеченным на протяжении нескольких десятилетий. Еще бы, ведь там линия фронта почти не двигалась. Но она потому и не двигалась, что огромная армада гитлеровцев столкнулась там с железной стеной защитников Отечества. И Вадим Валерианович был ведь едва ли не первым, кто об этом стал бить в колокола и говорить: "Посмотрите не только на парадные страницы нашей истории». И, конечно, мы все сегодня должны сказать огромное спасибо Вадиму Валериановичу Кожинову за то, что он заставил на научной основе переосмысливать, казалось бы, слепленные на века оценки тех или иных фигур, тех или иных эпох. И это делалось, когда он не нравился всем властям: и советским, и антисоветским, и коммунистическим и антикоммунистическим. Потому что он никогда не подстраивался ни под какую власть! А это тяжело! И многие здесь присутствующие, которые занимали все эти годы  такую же позицию, на своей жизни ощутили, как не просто быть честным и принципиальным, как не просто говорить то, что ты думаешь.

Я хочу выразить признательность издательству "Алгоритм" за то, что они инициировали сегодняшнее заседание. Хочу сказать, что для Российского общенародного союза и для нашего Университета, который я возглавляю, это мероприятие не является каким-то  рядовым и одиночным.  Я считаю, что сегодняшний сбор – это принципиально важный сбор в ответственную эпоху. Сегодня с нами нет Кожинова, но мерзости и лжи в нашей жизни меньше не стало. Пример тому – летние пожары. Не все знают, что в августе граница пожаров проходила по границе Российской Федерации с Республикой Беларусь. Я был в это время в Беларуси и убедился, что хотя торфу там не меньше, чем у нас, и температура была +37,5, а пожаров у них нет! Потому что все возгорания в Беларуси тушились. У них есть лесная служба,  у них есть пожарная служба. И когда мне говорят, что пожары в России – это стихийное бедствие, я отвечаю: «Да! Но оно обеспечено человеческими усилиями по разрушению всего, что создавалось столетиями в нашей стране». Поэтому надо смотреть ни на того чиновника, который не принес вовремя пожарное ведро или не обеспечил вовремя топорик на противопожарном щите, а надо смотреть, вообще, в принципе, в какой ситуации мы оказались.

Этой осенью мы намерены в Российском государственном торгово-экономическом университете провести научную конференцию памяти Вадима Валериановича Кожинова. К слову сказать, исповедуя кожиновские принципы, мы в университете восстановили именные стипендии, которые были в нашем учебном заведении до революции. Это стипендии имени императора Александра I и принца Ольденбургского. А также установили новые стипендии имени политрука Василия Клочкова (наверное,  самого известного выпускника нашего ВУЗа в ХХ веке) и капитан-лейтенанта Игоря Остапенко, который погиб в октябре 1993 года, защищая Верховный Совет.

Да, мы должны сегодня защищать правду на любом участке фронта. И в этом одна из заповедей, которую Вадим Валерианович Кожинов нам оставил. Память о нем – это тот источник энергии, который позволяет нам сражаться в сегодняшних битвах. Поэтому я выражаю надежду, что его работы издавались, издаются и будут издаваться еще многие, многие поколения. Потому что это то знание и то понимание, которое нашему народу  поможет выжить в эпоху битвы цивилизаций, битвы за выживание.

Еще раз благодарю всех, кто откликнулся на наш  призыв – Российского общенародного союза, издательства "Алгоритм", наших многоуважаемых писателей –  быть сегодня здесь и сказать  о том, что Вадим Валерианович Кожинов по-прежнему жив в наших сердцах. Спасибо.

Аплодисменты.

Ведущий: Приглашаем к микрофону Крупина Владимира Николаевича.

Владимир Николаевич стал  совсем недавно вице-президентом новой организации – Союза деятелей славянской культуры «Золотой Витязь».

Крупин В.Н.:

При отсутствии Кожинова, уже  приходится и нам грешным чего-то возглавлять. Высокочтимая Елена Владимировна! Братья и сестры!  С Кожиновым я познакомился в 1967 году на телевидении. Дело в том, что мы на четвертой программе вели дискуссионный клуб, который, между прочим,  всегда шел в прямом эфире. На одну из передач, посвященной модной тогда теме «возможности машинного мышления», я пригласил Кожинова и Палиевского, который, что мне запомнилось, приехал на мотоцикле. Ну, что говорить, это уже тогда были великие люди... Их оппонентами были Даниил Гранин и Виктор Пекелис. К слову, кто сегодня  вспомнит Пекелиса? Может, только в связи с Кожиновым.

С тех пор мы много раз встречались с Вадимом Валериановичем, много раз ездили в писательских поездках по стране. В то же время, не могу сказать, что я входил в его ближайшее окружение. Кожиновские друзья были сейчас представлены, как раз, на этом видеоролике.

Вы знаете, Вадим Валерианович как критик был пристрастен, не скрывал своей любви. Если он любил Рубцова, Передреева, Куняева, Решетова, если он любил Кузнецова, то он своей страстностью, своей любовь увлекал и заражал всех. И этой любовью свершался подвиг спасения русской поэзии. Потому что в это же время шло наступление массовой и чудовищной псевдокультуры, всех этих Евтушенок, Вознесенских, которые рифмовали свои впечатления, хвалились своими знакомствами, и очень умело «шестерили» перед очередным правительством. Помню, на одном из писательских вечеров в ЦДЛ Вадим Валерианович отозвался о продуктах стихотворчества Евгения-Андрея-Беллы как о ширпотребе, и зал стал его освистывать. Кожинов на это лишь пожал плечами, усмехнулся и вышел. Минут через двадцать я спустился в нижний буфет, где он сидел, чтобы выразить своё восхищение, а в ответ он только махнул рукой и воскликнул: «А-а-а-а-й!», – мол, он своё мнение высказал, а как его воспримут – ему безразлично.

 Но, если как критик он пристрастен, то как историк он – четок, холоден, беспристрастен и доказателен настолько, что ему даже никто всерьез и возражать не мог. Все помнят его блестящие выступления на телевидении, которое еще осмеливалось его приглашать. Все помнят впечатление, которое произвели его исследования о нобелевских лауреатах, а потом, о Холокосте, о Варфоломеевской ночи, о сопоставлении жертв западных и наших, протестантских, католических и православных. Конечно, его будут читать и читать, как уже сказал Сергей Николаевич.

И еще хочется сделать такое грустное замечание. Вот я сейчас шел по книжной ярмарке: какое огромное количество литературы, прекраснейшей литературы, которой, думаю, очень был бы рад Вадим Валерианович. Помню, как они спорили с Палиевским о русской идее. Палиевский как человек всегда оригинальный в своих высказываниях, говорил: "Неважно количество людей, важна живучесть русской идеи». А Вадим Валерианович говорил: "Нет! Как это так мы можем бросаться людьми, надо жалеть человеческую кровь». И вот мне  вспомнилась сейчас книга Данилевского "Россия и Европа", вышедшая при его жизни  тиражом в 1500 экземпляров. Грустно сказать, эта книга не могла разойтись по России в течение 10 лет. В 1991 году она была переиздана тиражом в 10 тысяч экземпляров и снова не могла разойтись. Та же история произошла с другой книгой Данилевского – "Горе победителям". Вот уж в чем наша печаль. Это же несчастье русское, когда мы, побеждая, побеждая в любую войну, выносим самые нечеловеческие трудности на этой планете. И поэтому, то, что Кожинова издают и читают – Слава Богу! За это  спасибо "Алгоритму" и другим издательствам, выпускающим кожиновские труды. Это, конечно, очень радостно.

Я  помню, как в одну из последних встреч (курил он, к сожалению очень много и даже как-то  в дыму его иногда было не разглядеть) сказал: " Слушай, что-то меня так стали издавать, прямо без передышки, хотя я при этом палец об палец не ударяю". Но он был, конечно, очень рад этому.

 Спасибо большое, что вы пришли почтить память, которая, конечно,  для нас и священна и благодатна, и вместе с тем должна быть руководящей в нашем жизненном поведении.

Аплодисменты.

Ведущий: Приглашаем к микрофону Бурляева Николая Петровича.

Бурляев Н.П.:

"Есть чувство правды в сердце человека" – говорил Лермонтов. Сказано поэтом поразительно точно. С этим чувством правды и жил Вадим Кожинов. Мы с ним познакомились в 1986 году, когда я после съемки "Лермонтова" оказался в очень трудном жизненном положении. Фильм попал под обстрел всей тогдашней нашей прозападной критики. Была устроена беспрецедентная кампания травли: за 10 месяцев до выхода фильма в нашей центральной прессе (вплоть до "Правды") вышло 22 отрицательных отзыва. Все топтали фильм, и создавалось впечатление, что кто-то дал команду не печатать ничего положительного. Хотя положительные отзывы написали крупнейшие люди того времени, писатели, лермонтоведы, режиссеры. И вот тогда кто-то мне порекомендовал: обратись к Кожинову. Я ему позвонил, и мы с ним вскоре увиделись. Договорились о том, что я покажу ему фильм. Посмотрев «Лермонтова», Кожинов незамедлительно написал статью для тогдашней " Советской культуры ", которую напечатали через пять месяцев. Кроме того, он приходил на премьеры моего фильма и говорил в залах то, что думает о нем. Я ему за это очень благодарен.

Таких критиков, как Кожинов, в нашем Отечестве немного: быть может, за всю историю два-три имени, кто жил с этим чувством правды и нес это чувство правды. Конечно, Кожинов был не удобен с этим чувством правды. Но он работал не на преходящее, а на вечность. Прошло немного лет с тех пор, как он ушел, и его труды начали подниматься из небытия.

У Вадима Валериановича есть замечательная книга (многие ее читали) о Тютчеве, вышедшая в серии ЖЗЛ. Несколько лет назад, накануне 200-летия Тютчева, мне  позвонила Наталья Бондарчук и сказала: "Я читала книгу Кожинова. Потрясающая книга, надо сделать по ней к юбилею Тютчева фильм. Ты можешь поставить его?" А до тютчевского юбилея оставалось 3 месяца. И я ответил: "Нет, не могу. Я фильм о Лермонтове делал 10 лет. Надо погружаться в эпоху, надо  все серьезно изучать". Тогда она быстро, буквально за 2 недели, написала потрясающий сценарий и спрашивает: "Ты будешь играть Тютчева?" Я: "Да, естественно". И мы сделали этот фильм, успев к дате. При этом мы все делали самостоятельно, министерство культуры со Швыдким во главе нас не поддерживало. Когда мы окончили фильм, то уповали, что его покажут все центральные каналы. Тем более, что это был единственный фильм, снятый к 200-летию Тютчева. Не показал ни один канал. К примеру, канал "Россия" ответил так: "Это не наше, это не рейтингово».

Кожинов открывал в книге о Тютчеве облик не только великого поэта, но и великого дипломата, который предвидел судьбы Европы, который предупреждал Нессельроде о том, что готовится война с Турцией. И Нессельроде это предупреждение клал под спуд. Кожинов нам сквозь века прорубил память о Тютчеве.

Я убежден, что в будущем Россию будут поминать по книгам наших, как тогда презрительно говорили, "деревенщиков". Именно Кожинов посодействовал тому, чтобы эти "деревенщики": Астафьев, Белов, Распутин, Рубцов прорвались к читателю. И наше грядущие поколения будут понимать, что такое русский писатель, поэт по этим  именам, которые к нам донес Кожинов.

Заканчивая, я хочу оповестить вас о том, что в этом году под покровительством Патриарха мы провели первый славянский форум всех искусств "Золотой Витязь" и, в том числе, славянский литературный форум. На будущем втором всеславянском литературном форуме мы учреждаем премию имени Вадима Кожинова, которую будем присуждать лучшему публицисту. Кожинов работал на века!

Аплодисменты.

Ведущий: Хотелось бы добавить техническую информацию по Славянскому литературному форуму «Золотой Витязь».  Любой желающий автор, либо издательство может номинировать на наш конкурс произведение, изданное после 1-го января 2009 года. Прием заявок осуществляется до 1 марта следующего года. Номинации следующие: «Большая проза», «Большая поэзия» и с этого года – «Публицистика». Условия участия в конкурсе можно узнать на сайте www.zolotoyvityaz.ru. Там же представлена анкета для участия.

Приглашаем к выступлению Сергея Георгиевича Кара-Мурзу.

Кара-Мурза С.Г.:

О Вадиме Валериановиче Кожинове я скажу через свое восприятие, и только об одной, для многих, может, не главной стороне его мыслей и дела. Но я думаю, что сейчас, в нашей неизбывной смуте, в которой мы пребываем уже много лет, вот эта сторона может быть самая главная; чисто прагматически. Какова польза от Вадима Валериановича, от его мыслей и дела? Я считаю и, думаю, со мной многие согласятся, что вся наша тотальная неурядица предопределена распадом целостного сознания. Возможно, тут над нами какой-то эксперимент произвели космический. А может, мы сами как-то так забрели в это болото благодаря нашим, лучшим нашим побуждениям. Но получилось так, что вот это целостное сознание, которое включает в себя рациональное сознание; совесть, моральные ценности, и художественное восприятие, память и т.д. расщепилось на части. И от того, что одна часть противоречит другой, люди не могут понять, чего они хотят. Уже в середине 80-е годов мы начали наблюдать эти странные явления.

Я далекий от литературы, в первый раз услышал имя Кожинова в 1987 году, когда активная часть нашей интеллигенции занималась вот этой операцией по расщеплению целостного сознания. И вот два человека при мне (я был в гуманитарном институте), беседуя, упомянули Кожинова, причем, как я понял из разговора, они были обеспокоены тем, что Кожинов этому расщеплению сознания стал  мешать. И я подумал тогда,  что, слава Богу, что есть такой человек, который уже осознал главную опасность и начал  ей противодействовать.

А познакомился я с ним в 1991 году на одном собрании. И собственно, десять лет, которые после этого мы с ним виделись, я пытался у него что-то выяснить и чему-то научиться. Вот что есть такого в Кожинове, что он все эти годы был инструментом удержания  от нашего распада? За это время – с 1985 по 2000 год – у нас было много блестящих мыслителей, ораторов, творцов, борцов, страдателей и т.д., которые, конечно, в совокупности своей останавливали сползание в пропасть. Мы им всем благодарны, я всех очень уважаю. Но я считаю, что во всем этом, как говорится, сообществе, некого поставить вровень с Вадимом Валериановичем. Это человек, который, изучая литературу, выработал и открыл  некоторые интеллектуальные методологические приемы. Он сумел в общем хаосе слеплять необходимые блоки сознания в один текст, в один разговор, в одно, так сказать, движение. За последние 10–15 лет, мы, наконец, поняли и оценили труд Кожинова, он только-только начинает входить в оборот нашего культурно-национального сознания. "Невозможно быть единомышленником Кожинова", – сказал кто-то из ранее выступавших.  Да. Потому что он сложен и противоречив, он все время выходит за рамки того понимания, которое сложилось в данный момент. Он первооткрыватель и исследователь. Конечно, с таким человеком трудно во всем соглашаться. У него был особый взгляд, отличающийся от сугубо научного мышления. Вот в чем дело. Потому что научное мышление не содержит очень много важных компонентов. Впрочем, у Кожинова было очень сильно развито и научное мышление, которое редко встретишь даже в естественных науках. То есть в этом смысле он был больше ученый, чем ученый-естественник: физик, биолог и т.д.

И вот к этому научному мышлению он присоединял очень сильную нравственную, этическую методологию и одновременно – художественное воображение, художественное чувство. И поэтому интеллектуальный продукт, который он давал, был ценен не только выводом, но и с точки зрения истории и  литературы; все интересно было читать. Но не это, я считаю, сейчас главное. Главное – созданная им совершенная методологическая конструкция, которой нет у нас ни в гуманитарной культуре, нет и в научной культуре. Я надеюсь, что – по мере роста сознания – наша интеллигенция (та ее часть, которая может мыслить здраво и выполнять свои функции:  создавать, воссоздавать, ремонтировать и обновлять ткань культуры нации) поймет необходимость и важность изучать труды Кожинова с методологической точки зрения: как он рассуждает; как он встраивает в рациональное рассуждение этические ценности, как он затрагивает вот эти художественные струны и память. Я считаю, что труды Кожинова с точки зрения философии и методологии сознания должны стать предметом академического исследования.  Убежден, что когда эти исследования появятся – наша культура сделает очень большой шаг вперед. Думаю, и не только наша. Оно (изучение трудов Кожинова) и на Западе очень и очень нужно.

Я считаю, что необходимо поспособствовать тому, чтобы наши молодые мыслители, гуманитарии вот эту сторону начали разрабатывать.

Аплодисменты.

Ведущий: Хочу сказать, что в издательстве "Алгоритм" готовится к выходу книга воспоминаний о Вадиме Кожинове, куда вошли статьи наших сегодняшних гостей и других известных его друзей и близких. Составитель книги Илья Колодяжный.

Колодяжный И.В.:

Прежде всего, я хочу поблагодарить всех тех, кто в эту страшную летнюю жару, тем не менее, откликнулся на мою просьбу написать воспоминания. Огромное спасибо. Признаюсь, что работа над этой книгой была для меня очень увлекательной и интересной. Ну, во-первых, потому, что благодаря сборнику мне представилась счастливая возможность познакомиться и общаться со многими удивительнейшими и достойнейшими людьми, которые, не сомневаюсь, составляют цвет нашего общества. А, во-вторых, так получилось, – совершенно неожиданно для меня – что в книге приняли участие люди самых разных, зачастую абсолютно противоположных мнений и  взглядов, которые, может быть, в других обстоятельствах, никогда не согласились бы находиться вместе. И вот представьте себе, всех этих разных людей объединял вокруг себя Кожинов. Пожалуй, это было подвластно только ему одному. Все мемуаристы, вспоминая Вадима Валериановича, в первую очередь отмечали в нем благородство и высоту души, блестящий и широкий ум, великий дар открывать и окрылять таланты. Все эти прекрасные качества Кожинов посвятил главному делу своей жизни – служению России.

На мой взгляд, эта книга воспоминаний – один из первых шагов к увековечению памяти Вадима Валериановича. Всем нам предстоит в этом направлении сделать еще очень многое. Ну, во-первых,  может быть, в том же издательстве «Алгоритм» надо  выпустить полное собрание сочинений Кожинова. Я думаю, что директор издательства Сергей Васильевич Николаев поддержит нас в этом начинании. Конечно же, необходимо выпустить и биографическую книгу в ЖЗЛ. И, может быть, стоит уже подумать и о музее, на базе таких гуманитарных учреждений, как МГУ (где учился Вадим Валерианович), или Институт мировой литературы  (где он всю жизнь проработал), или Литинститут (где Кожинов в 90-е годы вел спецкурс). Конечно же, необходимо сделать и документальный фильм, посвященный жизни и творчеству Вадима Валериановича.

В этом юбилейном году я обращался ко всем центральным каналам (причем, я выходил практически на первые лица) с предложением снять о Кожинове фильм, но к своему удивлению ничего, кроме полнейшего равнодушия, я пока не увидел. Более того, например, на канале «Россия»  я услышал от одной редакторши изумительный в своем роде  ответ, что Вадим Валерианович не принадлежит к тем лицам, которые близки и интересны «России». Разумеется, она имела в виду не Россию, а свой канал, но, согласитесь, это прозвучало весьма символически.

Увы, современные электронные СМИ, несмотря на внешний технологический прогресс, являются сегодня главным тормозом в общественном развитии страны. Они сегодня живут уже не вчерашним, а позавчерашним днем. Тем не менее, я думаю, что в конце концов это прискорбное положение на телевидении должно измениться, иначе, нынешней «четвертой власти» придется уйти с общественной сцены. Надеюсь, что все-таки здравый смысл возобладает  и фильм о человеке, составляющем гордость и славу России, в скором времени будет создан.

Аплодисменты.

Ведущий: Книга, которую составляет Илья, в издательстве "Алгоритм" не единственная, посвященная памяти Вадима Валериановича. Другую книгу пишет Виктор Стефанович Кожемяко, известный журналист.

Кожемяко В.С.:

Ну, не совсем точно сказано, что я пишу книгу о Вадиме Валериановиче. Я передал на днях в издательство сборник своих бесед с Вадимом Валериановичем и свои воспоминания, размышления о нем. Мне, конечно, очень повезло. Повезло в том смысле, что я общался с Вадимом Валериановичем в течение  последних 15 лет его жизни. Как журналисту «Правды» и «Советской России» мне довелось общаться с очень многими людьми, но я должен сказать, что Вадим Валерианович – одна из интереснейших личностей и собеседников в моей жизни. Это, конечно, по значимости колоссальная фигура нашего Отечества. Вот сейчас Илья сказал, что он удивился такой реакции на телевидении по поводу фильма о Кожинове и привел эту потрясающую фразу, что Кожинов не принадлежит к тем лица, которые относятся к России, имея в виду канал «Россия». Действительно, прозвучало, конечно, потрясающе. Вот, Колодяжный-то удивился, а я-то совсем, конечно, не удивляюсь. Ничего тут удивительного нет. Это вполне, так сказать, естественно, если иметь в виду нынешнее телевидение. Было бы странно, если было наоборот. Но я, так же, как и Илья, верю, что этот фильм будет создан. И рано или поздно, мы все-таки его увидим. Обязательно увидим, иначе быть не может.

Я хотел бы сказать о самом главном, что я вижу  и чувствую в Вадиме Валериановиче. Главное, конечно, это его любовь к России, без громких фраз, и без ложного пафоса. Это глубинное чувство и было главной движительной силой всех его трудов. Я с ним познакомился, в начале так называемой "перестройки", и потом в 90-е годы наши встречи и беседы стали повторяться все чаще. Не буду об этом много говорить. Я просто хочу одну мысль подчеркнуть. Вадим Валерианович менялся вместе со временем, но вовсе не так, как переменились перевертыши, которые были коммунистами, а потом в одно мгновение стали демократами. Вадим Валерианович презирал таких людей.  В каком смысле менялся Кожинов? Он все глубже и глубже вникал в историю России, но при этом он никогда, понимаете, не был оторван от сегодняшнего дня. Он жил историей и вместе с тем  он жил сегодняшним днем. Вот это позволило ему сделать очень глубокие выводы не только о нашем прошлом, но и о дне сегодняшнем, который он пережил, и о будущем.

В начале 2001 года, ставшего последним в его жизни, я обратился к нему с просьбой ответить на вопрос новой рубрики в «Правде», которую я тогда вел, и которая звучала так: "Что век грядущий нам готовит?" Как раз перед этим в "Советской России" (в последнем номере за 2000 год) появилась на целую полосу моя большая с ним беседа "Пречистый лик победы". В ответ Вадим Валерианович мне говорит: " Вы задаете слишком серьезный вопрос. Вы хотите, чтобы я Вам сразу ответил?" Я говорю: "Ну, коротко, там, один-два абзаца". Вадим Валерианович: "Ну, тогда еще сложнее. Нет, Вы мне все-таки дайте подумать". Вот он подумал и через несколько дней мне продиктовал ответ, который появился на первой странице "Правды" в номере за 9 января 2001 года. Через две недели в ночь с 24 на 25 января 2001 года, как мы знаем, его не стало. То, что он сказал, я думаю, в каком-то смысле является его завещательным словом. "Я думаю, что перед нами драматическая, даже трагическая дилемма. Либо страна вернется на тот путь по которому она так или иначе шла в течение тысячелетия. Либо нам предстоят беспрецедентные тяжкие беды. Можно говорить очень много о своеобразии России, но оно из самых важных ее отличий, или, пожалуй, самое важное – исключительная роль государственности. Это объясняется и географическими условиями, в которых мы живем, и исключительным многообразием страны и исключительной громадностью ее территории. А между тем, за последнее десятилетие роль государства в России стала гораздо менее значительной, чем в так называемых  цивилизованных странах, где от трети до двух третей внутреннего валового продукта забирает себе государство и всецело им распоряжается, главным образом, в экономических и социальных целях. У нас же бюджет по официальным данным  составляет незначительную долю ВВП. И это, по моему глубокому убеждению, поистине гибельно для России. Если говорить о грядущем веке, наша жизнь зависит, прежде всего, от того, будет ли коренным образом изменен курс, которым страна следовала в течение последнего десятилетия, то есть с 1991 по 2001 год. В заключение выскажу одно конкретное соображение. Совершенно точно известно, что в так называемых цивилизованных странах, государство осуществляет строжайший контроль за ценами на необходимый набор продуктов, входящих в так называемую потребительскую корзину. А наши "реформаторы"  или не знают об этом или не хотят знать, что в сущности дикость". Вот его заключительные слова. Вот его завещание.

Но я хочу – хотя бы коротко – еще один вопрос поставить. Включал ли Вадим Валерианович в это тысячелетие России советский период, когда писал свой великий труд "Россия. Век ХХ"? На мой взгляд, вопрос об отношении к советскому прошлому, вопрос об отношении к Октябрьской революции, к  советскому прошлому, к социализму сегодня обострился до предела. Очень важно вдуматься в то, что писал об этом Вадим Валерианович. Самое главное я сейчас зачитаю. У него была статья о революции. Он написал ее в 1990 году, предложил в "Литературную газету". "Литературная газета" не напечатала. Появилась она в первом номере газеты "День". Он придавал ей особое значение. Это действительно, я считаю, во многом программная его статья; он потом включил ее в книгу "Россия. Век ХХ". Это о России, о революции, о социализме всерьез. Прочту несколько строк из этой работы: "Необходимо со всей определенностью сказать, что 75 лет жизнь трех поколений невозможно выбросить из истории, объявив их, это в 1990-х годах делали многие, черной дырой. Те, кто усматривают цель в "возврате" в дореволюционное прошлое, особенно, если учитывать всю его отдаленность во времени, не более правы, чем те, кто до 1990-х годов считали началом истории страны 1917 год. Истинная цель в том, чтобы «срастить» времена, а не в том, чтобы еще раз хоть и с иной оценкой противопоставить историю до 1917 года и после него". Вот эту мысль он в разных вариантах повторял и развивал. Она неотступно им владела.

Известно, что в молодости Кожинов, о чем он сам не раз писал и говорил откровенно и прямо, был почти диссидентом или даже диссидентом, но потом Вадим Валерианович смотрел на советский период нашей истории совсем по иному. По иному он стал говорить и писать о социализме. В этом вопросе он ссылался, кстати, на свидетельства и мысли других людей. Например, на Олега Волкова, который 28 лет провел в ГУЛАГе, а под конец жизни сказал поразившие Кожинова (и меня тоже) слова. Волков признался своему младшему другу Григорию Калюжному (который здесь сидит), что он, принадлежавший к видному дворянскому роду и ненавидевший коммунизм, увидев своими глазами строительство капитализма, понял, что советский режим держал Россию под колпаком и тем ее спасал; и вот теперь этот колпак разбит, и он не знает, что будет теперь с Россией.  Не раз приводил Вадим Валерианович и слова Лосева, который в конце жизни на вопрос, куда дальше движется человечество, совершенно определенно отвечал: «Дальше идет то, что противоположно индивидуализму, а именно, общественность и коллективизм, т.е. социализм». Я больше не буду продолжать  цитаты. Их много можно привести. Я просто хочу сказать, что, обращаясь к наследию Вадима Валериановича сегодня, мы получаем ответы на самые острые и самые главные вопросы не только нашего прошлого, но и нашего будущего. 

Аплодисменты.

Ведущий: Мы приглашаем к микрофону поэта, публициста Боброва Александра Александровича.

Бобров А.А.:

Выступление мое будет кратким, поскольку я должен встретить свою внучку и показать ей книжную выставку. Встречался я с Вадимом Валериановичем, в дружеской компании редко, так как он дружил с более старшими, чем я, поэтами. Впрочем, мне доводилось посидеть с ним у Владимира Соколова, и даже с гитарой. Помню, один раз Кожинов обиделся на меня за то, что на вечере издательства «Советская Россия» я его «перепел». Он пел свои любимые романсы, а я пел свои песни, впрочем, не об этом речь. Я хочу сказать о двух серьезных вещах.

Впервые я увидел Вадима Валериановича и познакомился с ним на вечерах, посвященных 600-летию Куликовской битвы. Это было время большого патриотического подъема. И недаром после сентября 1980 года во власть стали двигать Горбачева,  потому что наверху испугались этого подъема. Одним из первых, кто пытался постигнуть истинное значение Куликовской битвы, был Блок, который  писал, что она принадлежит к символическим событиям нашей истории и ее разгадка еще впереди. И первым эту разгадку стал давать Вадим Валерианович, который на всех вечерах и в своих статьях начал объяснять, что это было не просто столкновение с Ордой, это было одно из первых серьезных столкновений с Западом, который объединившись с Ордой  выступил на восток, чтобы уничтожить русское государство. Эта мысль глубоко запала мне в голову, и тогда я понял всю глубину этого человека, этого мыслителя, и с тех пор уже ни одной его книги и статьи не пропускал.

В 1991 году, будучи заместителем главного редактора издательства "Советский писатель", я придумал сборник «Водолей – знак России. Поверья, Прозрения. Пророчества», открывавшийся анкетой. Я обратился к Вадиму Валериановичу с тем же вопросом, что и Виктор Кожемяко: что ждет Россию в 21 веке? Вот, что он ответил: «Ныне всячески настаивают на столь же радикальном и — это неизбежно — насильственном внедрении иудео-протестантской (что глубоко раскрыл крупнейший социолог века Макс Вебер) модели рыночного «потребительского общества», которое пропагандируется сегодня в качестве нового варианта «земного рая»; привыкшие к пропаганде «борьбы за коммунизм» попросту сменили пластинку и зовут теперь к бескомпромиссной борьбе за так называемое «цивилизованное общество». Не буду до­казывать, как это делает ныне любой серьезный писатель и мыслитель самого Запада, что этот мнимый «рай» на каждом шагу оборачивается адом — экологическим, культурным (точнее, «антикультурным»), нравст­венным (то есть «безнравственным») адом. Скажу лишь о том, что для переноса предельно идеализированной за­падной модели в Россию нет никаких реальных основа­ний.

И судьба России на близком рубеже столетий, вернее, тысячелетий, зависит прежде всего от того, победит ли установка на борьбу за новый вариант «земного рая» …

И эта установка, увы, победила, в чем я убедился, взяв книгу на стенде издательства "Молодая гвардия" в серии ЖЗЛ. Книга называется "Ельцин". Написал ее член «семьи», журналист Борис Минаев. Даже о Ленине я таких идеализированных книг не видел.

В обществе победившего ельцинизма-путинизма в ХХ1 веке воцарилась беспросветная иудео-протестантская модель рыночного «потребительского общества», которого уже и на Западе в столь дикой и примитивной форме – не осталось.

Аплодисменты.

Ведущий: Вадим Валерианович, как сказал нам Александр Николаевич, сам любил петь и очень любил музыку. Сейчас для нас Александр Васин исполнит любимые произведения Вадима Валериановича.

Васин А.Н.:. Благодаря нашей студии, меня свела жизнь с Вадимом Валериановичем достаточно давно. Мне кажется, что Кожинов, прежде всего, это фантастический неизмеримый человеческий феномен. Поражала его восприимчивость к духовным явлениям, позволявшая ему одновременно переживать тончайшее стихотворение и, допустим, какую-то огромную идею, пришедшую из глубины веков. Все это духовное разнообразие в нем сплавлялось и не спорило. А если даже спорило, то высекало такие искры, что сам Вадим Кожинов, становился каким-то огненным источником обаяния. Для меня Кожинов – по своему значению, по своей теплоте, по своему какому-то присутствию в жизни – идет  вслед за моими родителями.

Я хотел бы, чтобы вы вспомнили о его друзьях, с которыми он был вместе, начиная с 50-х годы. Я спою свои песни на стихи Владимира Соколова, Анатолия Передреева и Николая Михайловича Рубцова.

"Тоска по Родине" написана Соколовым не позже 1966 года. Впервые стихотворение было опубликовано в 1971 году.

Звучит песня  В. Соколова "Тоска по Родине".

Аплодисменты.

В замечательных воспоминаниях Станислава Куняева о Кожинове есть фраза, что Кожинов сам был объектом вдохновения: ему посвящено огромное количество стихотворений, и не как критику, а как вот этому странному огненному источнику. Следующая песня  на стихи Анатолия Передреева «Как эта ночь пуста, куда ни денься…», посвященные Вадиму Валериановичу. 1969 год.

Звучит песня.

Аплодисменты.

 Спасибо большое. Кожинов сам играл на гитаре. А на стене в доме Кожинова висят портрета: Сергий Радонежский, Александр Пушкин и Афанасий Фет, строчка из которого «Сияла ночь. Луной был полон сад…» вошла в  передреевский романс.

Теперь прозвучит песня Николая Михайловича Рубцова, это 1962 год.

Аплодисменты.

Спасибо.

Ведущий: Приглашаем к микрофону Льва Александровича Аннинского.

Аннинский Л.А.:

Где-то в середине нашего долгого с Вадимом общения, в конце 60-х годов, он неожиданно прочел мне стихи, при этом не сказав, что он является их автором. Меня эти стихи потрясли. Я их запомнил с первого раза и потом много раз цитировал, но не знаю, напечатал ли их Вадим Валерианович. Стихи такие:

Брат мой русский, может, и нет нас.

Ни величия нет, ни беды.

То ли чудь, то ли жмудь, то ли вепсы

На земле оставляют следы.

Ну а если хоть что-то осталось,

Лихолетье, столетье одно, –

Ты поймешь, ты простишь эту малость, –

Так стремительно кануть на дно.

Когда он мне это прочел, я просто остолбенел. Я хотел его спросить: "Вадим, не с ума ли мы с тобой сходим? Как это так Русь может исчезнуть? Так тогда же мы с тобой ничего не стоим и исчезнем. И ты пишешь такие стихи?"  Чтобы понять, что такое Вадим Кожинов, достаточно было посмотреть на его улыбку, увидеть задор в его глазах. И я ничего ему не сказал, только запомнил эти стихи. И когда думаешь о Кожинове, эти стихи не противоречат тому, что он делал. И в теме русского пути и во всех остальных темах, которых он касался. Он же ведь начинал-то ни с этого. Он начинал  с того, что он редактировал полное собрание сочинений Маяковского, с того, что вместе с другими замечательными молодыми учеными как Палиевский, Сергей Бочаров, Гачев аннулировал советскую эстетику, которая затискивала все в марксистские схемы. И Вадим Валерианович был одним из ярчайших представителей этого международного, я бы сказал, по своему масштабу, движения. Первая работа Кожинова называлась "Происхождение романа". Это же всемирный масштаб. Я говорю это к тому, чтобы мы поняли, что Вадим выбрал русскую тему! Не потому что он не знал ничего другого – он выбрал ее во внутреннем взвешивании мировых вариантов! И это очень ценно. Это было в его характере – постоянное взвешивание противоположных вариантов, постоянная провокативность. Очень часто эта провакативность принимала гротескные формы, особенно в студенчестве, где Вадим любил сравнивать себя и нас всех с героями "Мертвых душ". Я ходил в "Маниловых", находились там и "Собакевич" и "Коробочка". Ну, естественно, что Вадим, знакомясь, иногда протягивал руку и спрашивал: "Вы читали "Мертвые души" Гоголя?" Ответ: "Да". – "Так я, Ноздрев", – говорил Кожинов и протягивал руку. И он играл эту роль осознанно. Это было связано с его манерой мыслить, с манерой постоянно взвешивать вот эти острые варианты.

 Я, вообще-то, впервые его увидел в 1953 году, по-моему, в январе. Я был на третьем курсе филологического факультета Университета, Вадим был на пятом. Была дискуссия по поводу надстройки и базиса. Палиевский делал доклад, где он все сталинские положения укладывал так, как ему нужно. Потом вышел Кожинов и те же самые положения переложил наоборот. Но, переложив их, тут же объявил, что все это может быть прочитано прямо противоположным образом. Вот с этой секунды я в него влюбился,  еще не будучи с ним знаком. Я убедился, как нужен мне этот ум, который разрушает любые стереотипы. И он много чего у меня разрушил. Он объяснил мне, что такое  социалистический реализм, причем объяснил, не отрицая его. И потом очень много объяснил, даже когда мы оказывались с ним на противоположных концах литературного диаметра. Я его слушал всю жизнь, и в его отношении ко мне было то, что я особенно ценил. Он никогда не показывал своего превосходства. Хотя оно было. И в силу возраста, и в силу характера. Он относился ко мне, как к человеку, которому нужно немножечко все время помогать, как старший брат к младшему брату. Вот это отношение у нас сохранялось  всю нашу жизнь. Вадим, если и спорил, он никогда не спорил для того, чтобы доказать, что противник не прав, или дурак, или чего-то не знает. Он демонстрировал варианты и показывал, почему тот вариант, который  он выбирает,  интереснее других.

Последняя наша встреча была за месяц до его смерти. Мы вели презентацию замечательного трехтомника о русском лиризме, составленного Сашей Васиным. Я увидел Вадима и был потрясен (я не видел его до этого года полтора, наверное): он был совершенно седой. Вдруг он сказал мне:

– Ты моложе меня на четыре года. Знай, что эти четыре года — с шестидесяти шести до семидесяти – очень опасны.

 Через несколько недель он умер. И эта, его последняя фраза, так и засела у меня в сознании. Он умер, а Россия вытащила его наследие на первый план. Есть люди, которых после смерти перестают читать и обсуждать. С Вадимом все было иначе. Вытащены все его работы о русском пути. Все его работы, которые показывают, почему выбирается тот, а не иной путь; или чем, скажем, Иосиф Волоцкий  отличается от Нила Сорского в присутствии Вассиана Патрикеева. Там есть такие блистательные эпизоды в русской истории, которые он совершенно по-новому истолковал. Конечно, с его провокативностью, с его всегдашней манерой подразнить, вызвать противника, спровоцировать. Но это же заставляло и думать. И в ответ он получил от России настоящую любовь. А поскольку русские умеют любить только безгранично, беспрерывно и безмерно, то вот такая великая любовь досталась Вадиму Валериановичу Кожинову от русской культуры.  Спасибо.

Аплодисменты.

Ведущий: Я приглашаю на сцену известного критика и публициста Владимира Григорьевича Бондаренко.

Бондаренко В.Г.:

Друзья! Помню, еще в конце 90-х годов я написал статью, которую назвал "Время Кожинова". Тогда она была для многих не понятна, потому что это было время Лихачева, время Сахарова, других суперпопулярных деятелей перестройки, которые, скажем честно, завлекли в свои объятия большую часть русской интеллигенции. И, конечно, то, что Вадим Кожинов уже тогда  осознал, что должен изменить самого себя для того, чтобы спасти Россию – это был его, может быть, главный подвиг.

Попасть в его обойму кожиновских птенцов, таких как Передреев, Рубцов, Соколов, Куняев, было мечтой; и те, кто не попал в эту обойму, очень по этому поводу переживали.  А ведь Вадим Кожинов не был ни директором Института мировой литературы,  ни ректором Литинститута, ни секретарем Союза писателей Он был рядовым кандидатом наук. Но при этом он и само его имя обладали огромной магией, которой были лишены многие, даже ярко талантливые люди.

У Вадима был свой литературный вкус, своя направленность и есть немало талантливых людей, которые, ну скажем так, были чужды Кожинову. Но уж, если Вадим брал под свое крыло молодые таланты, то  они летели высоко-высоко. И их знает уже весь мир. И это чудесно.

Скажем честно, большинство литературных критиков традиционно принадлежит либеральной элите. Всегда, к сожалению, подвижников русской идеи, русского национального пути в русской критике – малая часть. И вдруг, один из главных, а может быть, главный литературный критик того времени уходит из критики в историю.  Он мне в те годы говорил: "Володя, я ухожу из литературы. Я иду в историю". Я с ним отчаянно спорил, считал, что так делать не надо. Но он понимал, что судьба России сегодня важнее. И он осознанно, как бы с нуля, стал заниматься историей. Хотя, конечно, ему было легче, чем, скажем, математику Игорю Ростиславовичу Шафаревичу. Все-таки русская литература традиционно так повязана на русскую историю и русскую политику, что знаток русской литературы достаточно легко разбирался в перипетиях русской истории. Вадим Валерианович стал заниматься не просто историей России, а познанием ее смысла, определением ее пути. И вот тогда и возникла – уже  не в нашей литературной среде, а в русском обществе в целом – магия кожиновского имени. Сегодня книги Вадима вся Россия читает и перечитывает. В отличие от книг публицистов перестроечной поры; их публицистику, извините, в уцененных магазинах продают. Того же Сахарова, например. Да, водородная бомба осталась, а публицистика его никому не нужна.

Нынешняя такая сверхпопулярность и значимость Вадима Кожинова как историка говорит о том, что Россия по-прежнему в опасном положении, в опасной ситуации. Если бы Россия пошла по своему русскому, национальному пути, наверное, его книги о романе, о русской поэзии вышли бы на самый первый план. Но мы и сегодня не знаем, что будет завтра с Россией, мы и сегодня не знаем, сколько лет она проживет. И поэтому, в это страшное время, книги Кожинова о России стали (ну я уж не буду сравнивать их с библейскими книгами, а то Володя Крупин меня сразу осудит за ересь), в общем-то, сакральными, важнейшими книгами, чтобы нам удержаться на краю этой пропасти. А там, может быть, мы и на самом деле одолеем наши беды и пойдем вперед.

Аплодисменты.

Ведущий: Приглашаю к выступлению Владимира Николаевича Осипова.

Осипов В.Н.:

Дорогие друзья! Вадим Валерианович Кожинов, будучи уже известным литературоведом и критиком, вдруг обращается к русской истории. Тут уже говорилось, почему это произошло. Он действительно болел Россией. И, болея Россией, он принялся изучать наиболее важные периоды русской истории. В частности, обратил внимание на историю ХХ века и на древнейший период, написал очень ценные статьи, например, о взаимоотношениях Киевской Руси и Хазарского каганата. А вот о периоде с XVI по XIX  века он сказал: "Я пока оставляю его на потом, после займусь и этим временем." Очень жаль, что он так рано умер и  не смог охватить этот период.

Кожмнов – достойный продолжатель и преемник славянофилов: Данилевского, Константина Леонтьева. Это действительно выдающийся русский мыслитель! Я был лично с ним знаком с 70-х годов, когда издавал независимый машинописный православно-патриотический журнал "Вече". Вадим Валерианович давал мне весьма ценные советы по изданию журнала и предоставлял материалы. Помнится, что стихи, в частности Рубцова, которые я напечатал в журнале "Вече", я получил от Вадима Валериановича.

Это был искренний, честный, открытый человек. И вот, что любопытно: я заметил, что в нем совершенно не было зависти к другому человеку. Наоборот, он именно всегда болел другими людьми. Он всегда пытался вытянуть, особенно, какого-нибудь поэта или прозаика из глубинки, не имеющего популярности и признания. И вот он этим  активно занимался, часто забывая о самом себе. Таков был Вадим Валерианович.

Что я еще хочу сказать: он много сделал по разоблачению русофобских мифов. В частности, его величайшая заслуга, как я считаю, в том, что он "реабилитировал" деятелей Союза русского народа. Кожинов привел в их пользу такие доводы, такие аргументы, что никто не посмел с ним спорить. Он разоблачил также разные мифы, связанные с Великой Отечественной войной. Действительно, нашей победе 65 лет, а многие проблемы до сих пор еще не совсем ясны. У него есть целая книга о Великой Победе – чрезвычайно важная вещь, в которой он многое прояснил.

Когда он умер, кроме студии «Русский дом», ни один государственный телеканал не сообщил о его кончине, кончине выдающегося русского мыслителя! В то время как сейчас после смерти любого незначительного актера или литератора сразу делают многосерийные передачи. Это лишний раз доказывает, что либеральное меньшинство сегодня господствует на нашем телевидении. Однако, в сердцах русских людей и, я думаю, в сердцах последующих поколений, имя Кожинова останется навсегда. Благодарю за внимание.

Аплодисменты.

Ведущий: Спасибо большое! 

К сожалению, наше время подошло к концу. Дело в том, что в 13:00 мы должны освободить зал для следующего мероприятия. Поэтому я хотел бы извиниться перед теми, кто не смог здесь выступить. Это Сергей Куняев, Лариса Баранова-Гонченко, Илья Бражников, Станислав Лесневский и другие. В заключение, хочу сказать, что мы создали сайт памяти Вадима Валериановича www.koginov.ru, на котором будет выложена стенограмма сегодняшнего мероприятия, видео- и фотоматериалы. Кроме того, подробная информация о Дне памяти Вадима Кожинова будет представлена на сайтах "Золотого Витязя", издательства "Алгоритм", Российского общенародного союза и других информационных партнеров. Благодарим всех за внимание. Большое спасибо.

www.koginov.ru

vkoginov@gmail.com

Дополнительная информация по «Дню памяти В.В. Кожинова»:

Фотоматериалы с мероприятия

Видеосюжет на телеканале «Культура»

Видеовыступление С.Г. Кара-Мурзы